"Осень"
|
|
julia-sp | Дата: Среда, 15.06.2011, 13:26 | Сообщение # 1 |
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
| Название: Осень Автор: Rebecca Бета: hvost1 Рейтинг: R Пейринг: ГП/ДМ, СС/ГГ, упоминание МФ/ОВ, КУ/ТН Жанр: Angst, Drama, Romance Дисклеймер: Всё принадлежит Роулинг Саммари: Война окончена. Предупреждения: AU, слэш, ненормативная лексика Размер: мини Статус: закончен
Цикл "Четыре времени" Приквелл. "Начало" 1. "Зимний вечер" 2. "Утро туманное" 3. "Холодное лето 99-го" 4. "Осень" 5. "Сайд-стори" 6. "Гендерное зло"
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк. Хуан Рамон Хименес Мой дневник
|
|
| |
julia-sp | Дата: Среда, 15.06.2011, 13:28 | Сообщение # 2 |
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
| для Zerkalo
      * * *       Конец августа в этом году необычайно тёплый и сухой. Над пригородом Лондона висит жаркое марево, и очертания аккуратных белых коттеджей расплываются в раскалённом воздухе. На улице пустота и тишина, в этой тишине раздаётся негромкий хлопок, и, откуда ни возьмись, появляется девушка в слегка помятом льняном костюме. Она быстро оглядывается по сторонам, подходит к двери крайнего коттеджа и, взмахнув рукой, что-то быстро шепчет. Дверь открывается - как по волшебству. Впрочем, она и открывается именно по волшебству.       Пройдя через маленький холл, девушка оказывается в гостиной. Там прохладно, в воздухе витает аромат кофе и сладковатый сытный дух свежевыпеченной сдобы. Обстановка весьма скромная: стандартный набор мебели – диван, два кожаных кресла, круглый стеклянный столик. На стеллажах стоят книги – старинные тяжёлые фолианты в кожаных переплётах выглядят слегка неуместно рядом с развешанными по стенам плакатами квиддичных команд. В одном из кресел расслабленно дремлет темноволосый парень в линялых джинсах и безрукавке. Его руки закинуты за голову, правая нога покоится на маленьком пуфике. Девушка бросает короткий взгляд на колено, обтянутое помятой голубой тканью – даже под ней видно, что кожа бугрится шрамами – и на переносице у неё появляется хмурая морщинка. Впрочем, как только сидящий открывает глаза, морщинка сразу же исчезает. Парень улыбается.       – Привет, Гермиона. Как добралась?       – Привет, Гарри. Отлично, – она усаживается в соседнее кресло, - вкусно пахнет…       – Сегодня очередь Драко готовить, – Поттер смеётся, поворачивает голову в сторону двери и кричит:       – Малфой, ты там скоро?       – Дайте мне пару минут, – отвечают ему из кухни, - Здравствуй, Грейнджер.       – Привет. А что там у тебя так пахнет?       – Лимонные булочки с шафраном.       – Звучит потрясающе.       – Рад это слышать, - в кухне грохает что-то металлическое и раздаётся злобное: «Акцио, твою мать, полотенце!»       – Он в своём репертуаре, – шепчет Гермиона в ответ на улыбку Гарри.       – Я всё слышу! – раздражённо отвечают из кухни, и в комнату входит высокий худой блондин, единственный из присутствующих, кто одет не в маггловскую одежду, а в длинную тёмно-синюю мантию. Он опускает на столик несколько бутылок усладэля, кивает Гермионе и усаживается на диван.       – Ну, как дела в нашей альма-матер?       – Превосходно. Глотаем последний воздух свободы.       – А, точно, ведь август на исходе. Сочувствую, Грейнджер. А как крёстный?       – Что ему сделается, - Гарри пренебрежительно встряхивает головой.       – Вопрос был не к тебе, Поттер, но как я мог забыть, что Великие Герои вечно лезут не в своё дело…       – Ладно, не ссорьтесь, - Гермиона хмурится, - всё хорошо, Драко, он передавал тебе привет.       – Спасибо.       – Он ещё просил узнать, как насчёт его предложения?       – Пока ничего не ясно. В октябре будет пересмотр дела, и, если судимость снимут…       – Что значит «если»? – по смуглому поттеровскому лбу пробегает тонкая рябь морщинок, – снимут её безо всяких «если», Драко, ты что? Шеклбот мне лично обещал…       – Это было пять лет назад, Поттер, - голос Малфоя звучит устало, - с тех пор нимб Избранного мог слегка запылиться. Вот если бы ты послушался меня и пошёл в Аврорат…       – Ты опять? В Аврорат, говоришь? С этим? – Гарри резким движением руки указывает на правое колено.       Гермиона болезненно морщится. Она слишком хорошо помнит Последнюю Битву, рёв множества глоток, беспорядочные залпы заклинаний… и омерзительную вонь горелого мяса. В Гарри тогда угодило тёмное заклятие, которое испепелило бы его на месте, но Роул был ранен, и удар прошёл по касательной. Однако этого хватило, чтобы превратить колено Поттера в месиво обугленных тканей. И ещё она помнит огромный судебный зал Визенгамота, стальные решётки, перечёркивавшие сгорбленную фигуру Драко, и как Гарри, хромая, с огромным трудом шёл к трибуне, за которой ему предстояло давать свидетельские показания. Хриплое «Я не буду отвечать на ваши вопросы, потому что супруги не имеют права свидетельствовать друг против друга» погрузило зал в страшную мертвящую тишину, которая через несколько секунд взорвалась истерическим воплями и щёлканьем бесчисленных колдокамер. А после выступлений Снейпа и Вуда Драко получил условное наказание и был освобождён из-под стражи прямо в зале суда. Грязный, измученный, он вышел из-за решётки, пожал руку вспотевшему адвокату и через весь зал, под прицелом сотен глаз, направился к Поттеру. Они встали почти вплотную друг к другу, одновременно вытащили обручальные кольца – Гарри просто из кармана, а Малфой снял с висевшей на шее цепочки – надели и переплели пальцы. Спустя секунду обоих окутало слабое золотистое сияние, подтверждающее заключённый брак. А потом они, всё так же держась за руки, вышли из зала...                   * * *       – Слушай, через полгода семилетие курса. Приедете с Драко?       – Конечно. Ну, если ничего не изменится…       – А что может измениться?       – Много чего. Например, поговаривают о новом Мировом чемпионате. Первом после победы. Не в Англии, разумеется, речь шла о Восточной Европе. Тогда меня может не быть здесь.       – А как …ммм… тебе не мешает…       – Я не хромой на метле, Гермиона.       – Извини. Кстати, Невилл передавал тебе привет. И Луна.       – Старый добрый Лонгботтом! Всё гоняет детишек пересаживать растопырник? А Луна молодец. Сколько они уже вместе?       – С похорон Дамблдора.       – Ни хрена себе!       – Что такое?       – Как же это я ничего не замечал… там не предвидится пока новых маленьких Лонгботтомов?       – Не знаю. Пошли ему сову да спроси.       – Пошлю как-нибудь.       – Всё ты врешь.       – Герми, не начинай эту хрень снова.       – Ничего я не начинаю.       – Вот и не начинай. Драко! Как там насчёт пожрать?       – Через десять минут. И кончайте сосать пиво, лопнете.       – Ладно, ладно, не ной…             Пауза. Гермиона сбрасывает туфли и поджимает под себя ноги. Ногти покрыты прозрачным лаком, на cмуглой лодыжке тонкий браслет в виде змейки. Гарри невольно проезжается по всему этому великолепию сальным взглядом и берёт новую бутылку.       – Браслетик неплох. Подарок?       – Да.       – И когда эти хреновы слизеринцы избавятся от тяги к змеям?       – А ты скажи мне это на Серпентарго.       – Сссслушшшай, вышшшшшвырни эту ххххрень…             Хохот.             – Хорошо получилось?       – Десять баллов Гриффиндору, Гарри. А мне что, не идёт?       – Идёт, конечно. Он его сам тебе надевал?       – Оставь ЕГО в покое.       – И в мыслях не было к нему приставать. Я что, похож на извращенца?       – Нет. Но на хамоватого недоумка точно.       – Спасибо.       – Не за что.             Снова пауза. Щелкает зажигалка.             – Слушай, давай не будем ссориться. Не хочу. Лучше скажи, что делать с Роном. Ты попробуешь уговорить его приехать на годовщину?       – Да-а, Поттер. Вот это называется не ссориться.       – Не заводись, Герми…       – Тогда сам не заводи меня, мудак! «Уговори приехать»… в последний раз я была у него три месяца назад. Привезла нашу новую разработку – зелье от магического паралича. Хотела вытащить его просто пройтись по улице. Знаешь, чего я только ни перепробовала!! Давай косметические чары, Ронни, давай я попрошу Гарри тоже приехать, пойдём вместе. Давай ты, наконец, начнёшь принимать то, что я привожу… А знаешь, что я услышала в ответ? Сорок минут простояла под дверью его комнаты, а он заговорил только раз. Окатил меня матом, какого я не слыхала даже от Пивза в его лучшие времена. И велел убираться к Мерлину. У него даже голос не такой, как был… а ты, ты… козёл! Ты давно к нему ездил?!       – Ты же знаешь. Он меня тоже прогоняет. Я только Молли оставляю денег, да привожу кое-что из вещей…             Поттер опускает голову и съеживается, становясь вдруг до боли похожим на свою анимагическую форму. Гермиона устало прикрывает глаза.             – Прости, Гарри.       – Проехали. Я просто надеялся, что к тебе он отнесётся иначе.       – Это с чего бы? Ты его лучший друг.       – Но… с тобой он был так близок…             Резкий смех.             – Гарри. Милый! Да не ближе, чем с тобой! И я не о постели, если ты понимаешь.       – Туше.       – Я старалась.             Она тоже закуривает, резко затягивается и, полузакрыв глаза, выдыхает дым. Гарри помнит, что Гермиона начала курить два года назад – вскоре после переезда к Рону, в некогда обожаемую ими всеми «Нору». Тогда у неё ещё вовсю играла кровь на тему «я-вытащу-его-он-выздоровеет-и-всё-будет-как-раньше». Грейнджер хватило почти на год. Потом она сбежала, неделю безвылазно провела в своей квартирке в Лондоне, оставшейся от родителей, выпила за это время столько же огневиски, сколько за всю свою прошедшую жизнь, и послала Гарри сову с отчаянной запиской. Когда он примчался, Гермиона была похожа на свой собственный призрак. Потребовался месяц в Мунго, чтобы привести её в относительное равновесие. А потом, не без протекции Макгонагалл, ей предложили аспирантуру по трансфигурации в Хогвартсе и место преподавателя для младших курсов… И она схватилась за это, как утопающий за соломинку. Однако не покатило. Гермиона по-прежнему была не в себе. Пару раз, когда Гарри, то один, то с Малфоем, навещал её, он поражался царившему в её комнатах бардаку, и это у Гермионы – такой чистюли, а дома Драко, сморщив нос, сказал, что от Грейнджер разило перегаром. Они тогда здорово полаялись – Поттер слишком хорошо знал, что обоняние у супруга отличное, но не хотел верить… и вдруг всё изменилось. Гермиона аппарировала к ним и, сияя, сообщила, что решила сменить специализацию – профессор Снейп предложил ей место ассистента. Она прекрасно выглядела, да и вела себя не так, как весь прошедший год. Тогда Гарри даже обрадовался, не зная, что ассистенту нового директора найдётся занятие и в его спальне… Узнав об этом, Поттер пришёл в ярость, но вскоре почти смирился: теперь Гермиона казалась вполне довольной жизнью и собой, и если такова была цена – что ж, оно того стоило. Они по-прежнему были очень близки, посвящая друг друга практически во все радости и неурядицы собственных жизней. Единственное, о чём Гермиона говорить избегала – о том времени, что провела после войны с Роном Уизли…             – В общем, честно, Гарри, я устала от этой темы… Знаешь, когда мы пытались жить вместе, я начала умирать через пару месяцев. Ты и понятия не имеешь, что это такое. Молли пылинки с меня сдувала, смотрела как на богиню, которая мановением руки исцелит её мальчика, нет, поначалу приятно и повышает самооценку, а потом устаёшь, и нервы сдают нахрен, я ведь была ещё сопливой девчонкой и больше никем, Гарри, понимаешь?.. Флер, которая до сих пор говорит со мной, словно с идиоткой, и лижется с Биллом, будто всё как раньше. Вот только рожа у Билла такая, что страшно смотреть, да и, по-моему, всё это стало ему надоедать… Фред со своими истериками в каждый cвой день рождения – то есть, день рождения Джорджа… а в остальное время он сидит, Гарри, целыми днями сидит в своей лавке и рассматривает старые колдографии – если не пьёт с Мундугусом, конечно. Даже не знаю, почему магазин до сих пор популярен, но, в любом случае, Фред хоть не бедствует. И матери с Роном подкидывает иногда…             Гарри неотрывно смотрит на шевелящиеся губы подруги, на кунжутные зёрна веснушек, золотящих тонкую переносицу, на пальцы, потирающие матово-белый столбик сигареты – она держит её по-мужски, большим и указательным: военная привычка, от которой Гермиона почему-то не хочет избавляться. А девушка продолжает говорить, и острый подбородок её нервически подрагивает, словно пытаясь удержать поток горьких слов:             – Знаешь… наверное, ещё смерть Артура так подействовала на них… я часто об этом думала. А когда появлялась Джинни, она… она, ты не поверишь, вела себя почти как Флер. Такая тщательно маскируемая брезгливость во взгляде… Дин в новенькой форме аврора… И разговоры… аккуратно выясняла, как у тебя дела, и этак удовлетворённо усмехалась. Неоднократно намекала, что разрыв с тобой – самый верный поступок в её жизни. Никогда не думала, что Джинни – Джинни! – станет такой… Меня и сейчас от них тянет блевать.             Внезапно она вскидывает голову и подаётся вперёд, глядя Поттеру прямо в глаза.             – Но это не самое страшное, Гарри. Вечером… мы оставались вдвоём. Вдвоём, в его комнате.             Поттер вздрагивает.             – Герми… дорогая. Не надо.       – Что «не надо»?! Он сидел в кресле. Постоянно в кресле у окна. Держал руку на коленях, жёлтую, с растопыренными пальцами. Лицо… ну то, что от него осталось, безразличное, глаз как пуговица. Я выходила из душа, ложилась в постель и просила Мерлина и Господа Бога, чтоб он не прикасался ко мне, но уже через пару минут он вставал, стягивал одежду и … это было мерзко, Гарри. Словно Рон мстил мне за что-то. А наутро я убирала следы укусов и синяки и с улыбкой спускалась к завтраку. Молли смотрела на меня с обожанием… иногда мне кажется, что она всё чувствовала, и… и… ей нравилось происходящее.             – Не сходи с ума, Герми. Ну. Что ты? И не думай так про Молли. Не надо.             Гермиона с силой раздавливает окурок в пепельнице и проводит ладонями по лицу, словно стряхивая тени прошлого.             – Да, что это я… Ладно, не бери в голову. Я преувеличиваю. На самом деле - первые месяцы были не так уж плохи. Просто, когда он повадился драться…             И испуганно закусывает губу. Гарри ошеломлён.             – Твою мать. Рон, Рон тебя бил?!       – Ну, это сильно сказано, Гарри… и давай закроем эту тему.       – Не я её затронул.       – Да. Я виновата. Извини.       – Это ты меня извини. Я попробую ещё к нему заехать. На неделе.       – Мне это уже безразлично, Гарри. Я сбежала оттуда, думая, что совершаю подлость, и готова была вернуться по первому его зову. Год прожила с чемоданным настроением. Как дура пялилась на сов, влетающих в Большой Зал. Вот только он не позвал меня. И я перегорела.       – Гермиона, я…       – А вот и кофе!             Драко Малфой левитирует в гостиную поднос, наполненный до отказа. Друзья встряхиваются и придвигаются к столу. Несколько минут проходит в наслаждении гастрономическими чудесами.             – Мммм… очаровательно, Малфой. Неужели ты всё сам?       – «Магическая кулинария», Грейнджер, отличная вещь. Рекомендую. Стоишь, пялишься в книжку и произносишь заклинания. А уж потом…       – Да ладно. У тебя настоящий талант.       – Ооо! Стоило напрягаться, чтобы услышать такой комплимент. Спасибо. Подарить тебе экземплярчик? Будешь подкармливать моего бывшего декана… Он мне спасибо скажет.       – Увы, Малфой, я никогда не стремилась овладеть этим искусством. А Северус предпочитает кухню Хогвартса.       – Если вообще ест что-нибудь, кроме Антиревматического Зелья…       – Ну, хватит, Поттер, в самом деле!       – Ладно-ладно…       – Кстати, насчёт зелий. Читал-читал твою новую работу, Грейнджер… и вынужден признать, что она весьма недурственна. Конечно, чувствуется помощь Северуса… но ты и сама молодец. Небось, думаешь об учёной степени?       – Надеюсь. Кстати, в конце сентября будет Общеевропейская Конференция Зельеваров в Брюсселе. У ме… у нас там доклад. Если тебе интересно…. Ты же увлекался…       – Да. Спасибо, Гермиона.       – Не за что. Так я пришлю сову с приглашением.       – Конечно.       – А меня, - Гарри с наигранной обидой смотрит на обоих, - значит, никто не зовёт.       – При твоей любви к зельям…       – Не к зельям, а к одному конкретному зельевару…       – Поттер!       – Оставь его, Драко. Пусть болтает что хочет.             Они с наслаждением потягивают действительно отличный малфоевский кофе и одновременно все трое тянутся к сигаретам. И смеются.             – Да… дурные мысли материальны, - говорит Гермиона, затягиваясь.       – А Северуса не бесит, что ты куришь? – Драко вытягивает ноги.       – Да он привык уже.       – Кроме того, ты по-прежнему, как дура, прячешься с сигаретой по углам…       – Ну, и прячусь. Зачем его лишний раз расстраивать?       – Расстраивать?!.. Да он должен каждый вечер Мерлину сто поклонов бить, что ты вообще с ним. Ой, Герми, ну что ты за…       – Гарри. Заткнись. Пожалуйста.             Карие глаза опасно светлеют. Гермиона подаётся вперёд и цедит.             – Прекрати это. Давай я всё же скажу, и закончим. Мы с Северусом вместе. Ты – мой лучший друг. Но если ты не прекратишь свои инсинуации… мне жаль будет потерять тебя, Гарри.             Поттер зло смотрит ей в глаза.             – И из-за этого… - он сдерживается, - ты готова послать подальше десять лет нашей дружбы?       – Нет. Гарри. Ещё раз повторяю: ты – мой лучший друг. Но…       – Слушайте, эти разговоры мне изрядно надоели, - раздражённо говорит Малфой, – неужели нельзя о чём-нибудь другом? Поттер, расскажи ей лучше про Вуда.             Гермиона быстро, нервно смаргивает.             – Что-то случилось?       – Наверное, да, – Гарри опускает глаза.             Малфой смотрит в сторону. Судьбы его бывших соратников сложились очень и очень по-разному. Уоррингтон с Ноттом покинули страну через три дня после Последней Битвы – проскочили в числе последних, пока Визенгамот не закрыл границы. Они обосновались в Колумбии, магическое сообщество которой не выдавало Британии беглецов. Теперь Кайл и Теодор охраняли какого-то маггловского зельевара, изготовлявшего для своих соплеменников дурманящие составы: в мире простецов такие искусники зарабатывали очень недурно, но нуждались в мерах повышенной безопасности. Малфой не видел их уже пять лет, а редкие письма, приносимые почему-то исключительно попугаями, были коротки и сухи – живы, здоровы, не бедствуем. Он ненавидел эти письма – от изящного аристократического почерка Уорри и крупных чётких букв, написанных рукой Тео, просто разило чудовищной горечью и застарелой болью. Англичанину трудно прижиться на чужой земле, но понять и прочувствовать это можно, только оказавшись оторванным от мира, в котором ты рос с младенчества. Единственное, что утешало Драко, когда он глядел в каминное пламя, пожирающее исписанные листы, – Уоррингтон и Нотт по-прежнему были вместе. И он старался не думать о том, что это может быть обусловлено просто страхом одиночества.       Грегори и Винсент погибли в Битве. У них не было даже могил – огненный шквал какого-то малоизвестного заклятия испепелил тела бывших друзей и охранников Драко, а холодный шотландский ветер развеял их прах над вересковыми пустошами… Миллисент, которую тренировала лично тётя Белла, до последнего защищала вход в покои Лорда и получила Аваду от кого-то из авроров. Пэнси повезло больше: она была осуждена на три года Азкабана, но, отсидев меньше половины срока, попала под амнистию – свою роль сыграли юный возраст, тяжёлое поражение лёгких, которое она заработала в ледяной камере, и, не в последнюю очередь, связи её отца. Старый Паркинсон никогда не был близок к Волдеморту, зато он был крупным специалистом по недвижимости, и его таланты очень пригодились победившей стороне. Через год после освобождения Пэнси стала женой одного из Уизли – Персиваля, который ещё с довоенных времён не общался со своей семьёй. Теперь, будучи супругой ответственного министерского работника, бывшая мисс Паркинсон даже не вспоминала о своём прошлом, которое её рыжий муж деликатно именовал «ошибками молодости».       С Флинтом дело обстояло по-иному. У него тоже была возможность скрыться – большинство боевиков имели на случай поражения комплект фальшивых документов и законсервированный фиал Оборотного зелья. Но он не сделал этого: Вуд, получивший в Битве Круцио третьей степени, без сознания валялся в Мунго, и инстинкт самосохранения отступил перед любовью. Марка взяли прямо в приёмном отделении, куда он пришёл, почти не скрываясь, в надежде, что сможет хоть что-то узнать о своём любовнике. Результат – пять лет Азкабана, выход на свободу с чистой совестью под гласный надзор Аврората и контролирующие заклятия на палочке. Все эти пять лет Вуд ждал его, невзирая на мольбы родителей и осуждение бывших соратников, а после освобождения они с вдвоём сняли небольшую квартирку в Хогсмиде, и Оливер сумел убедить капитана своей команды замолвить за Флинта словечко в Квиддичной Лиге. Сейчас у них всё обстояло хорошо…. вроде бы.             – Так что там с Оливером, Гарри?       – Понимаешь… – Поттер нерешительно мнётся, – Ол собирается уходить из команды. Я спрашивал – почему, а он говорит: последствия контузии… не верится мне что-то. Может, ты с ним поговоришь? Вы тогда часто общались, я помню.       – И что? Я с ним общалась по службе, как аналитик.       – Да, я понимаю. Но мне кажется, тебе он скажет настоящую причину.       Гермиона вспоминает усталое лицо бывшего руководителя аналитической группы, его грустные карие глаза, мягкую рассеянную улыбку… Она решительно кивает.       – Ладно, договорились. Я попрошу Хуч послать ему сову – он давно обещал провести с её ребятами тренировочное занятие. А потом отловлю и расспрошу.       – Здорово. Спасибо, Герм.       – Да не за что… Ладно, мальчики, мне, пожалуй, пора. Спасибо за вечер.       – Тебе спасибо, - говорит Малфой.       – Да, Герм, спасибо, появляйся почаще.       – Я постараюсь. Всё, не провожайте.       Они целуются с Гарри и обмениваются кивками с Малфоем. Распрощавшись, Гермиона выходит из коттеджа на улицу, оглядывается по сторонам и, убедившись, что всё чисто, достаёт из кармана замаскированный под носовой платок порт-ключ.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк. Хуан Рамон Хименес Мой дневник
|
|
| |
julia-sp | Дата: Среда, 15.06.2011, 13:28 | Сообщение # 3 |
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
|       * * *       Вихрь аппарации выбрасывает Гермиону у подножия Хогвартса. Она улыбается при виде громады каменных стен, глубоко вдыхает необыкновенно свежий после жаркого дня прохладный вечерний воздух и входит в замок. Всё уже спит – на ставшем привычным за это время пути в подземелья Гермиона встречает лишь Кровавого Барона, который приветствует молодого профессора Грейнджер церемонным кивком. Подойдя к знакомой двери, она касается палочкой латунной ручки, шепчет пароль и чувствует, как отдаётся в кисти слабая вибрация Охранных чар. Дверь распахивается. В небольшой гостиной темно, лишь подрагивает за резной медной решёткой желтоватое пламя, освещая сутулую фигуру в кресле у камина. Гермиона сбрасывает туфли и подходит к сидящему. Узкая ладонь девушки осторожно касается обильно окрашенных сединой длинных волос, скользит по худому плечу, обтянутому чёрным сукном мантии.       – Здравствуй.       – Здравствуй, - в хриплом голосе усталое раздражение, - ужин уже кончился, ты опоздала.       – Я не голодна.       – Поттер накормил тебя свежекупленным маггловским фастфудом?       – Нет, сегодня по кухне дежурил Драко.       – Что ж, надеюсь, ты догадалась проглотить перед едой безоар.       Гермиона смеётся.       – Это не в характере Малфоя, знаешь ли.       – Я бы не был столь категоричен. Достаточно вспомнить…       – Северус, не надо, - устало говорит Гермиона и садится, обняв руками колени, на ковёр подле кресла. Снейп негромко хмыкает.       – Ты сказала ему о Конференции?       – Конечно. Он был очень рад.       – Не сомневаюсь. А как насчёт вакансии?       – Всё будет зависеть от того, снимут ли судимость.       – Это, положим, я знаю и без тебя. Впрочем, надо будет побеседовать с Министром.       – Гарри тоже собирался.       – Вот как. – Снейп раздувает ноздри и презрительно усмехается, – Что ж, тогда мне и напрягаться не стоит – что значит слово бывшего Упивающегося в сравнении со словом убийцы Волдеморта?       – Я как раз думаю, что здесь может помочь только ваше общее слово, – подчёркнуто спокойно говорит Гермиона.       После небольшой паузы Снейп облизывает губы и нехотя произносит:       – Пожалуй, ты права.       – Вот и отлично, - она с трудом удерживает облегчённый вздох, – вам нужно будет обсудить это…       – Значит, обсудим. Ты уже решила, кто возьмёт твои классы, пока мы будем на Конференции?       – А кто кроме Горация? Он обещал. В конце концов, всего неделя…       – Неделя двойной нагрузки, заметь. В его возрасте это не слишком-то приятно.       – Ничего, куплю ему большую жестянку ананасов.       – Достойное решение… Кстати, – Снейп вдруг суёт руку в карман и начинает там рыться. Он хмурится, морщины на лбу и вокруг рта обозначаются резче, брови сдвигаются на переносице – с таким лицом он обычно взирает на провинившихся учеников. Гермиона выжидательно смотрит, как костлявые пальцы извлекают наружу и нервно стискивают небольшую коробку.       – Что это?       – Я бы хотел, чтобы в Брюсселе мы остановились в одном номере. И думаю, что волшебному сообществу совершенно незачем демонстрировать открытое сожительство педагога с его бывшей ученицей. Поэтому…             В открытой коробочке поблескивают на тёмно-зелёном бархате два кольца из красного золота – узких, совсем простых. Гермиона внимательно смотрит на них, чувствуя странную пустоту внутри. Кажется, девушкам полагается падать в обморок от счастья? Она поднимает голову и встречается с пристальным взглядом чёрных глаз – в их блестящей глубине тщательно скрываемое напряжение, почти страх. На миг ей становится мучительно жаль Снейпа. Гермиона мягко улыбается и, отвечая на невысказанный вопрос, говорит:       – Да, Северус. Да, – и кладёт голову на худое колено, утыкаясь лицом в потёртую ткань заношенной чёрной мантии.             Снейп тихо, почти неслышно выдыхает и опускает руку на затылок девушки, погружая пальцы в густую путаницу волос. Много лет назад он робко, исподтишка дотрагивался до медно-рыжих прядей той, другой – и от мимолётного касания его обдавало жаром, словно кожу лизнуло пламя. Те времена давно минули. Сейчас он видит, как переливаются в свете огня кудри тёмно-каштанового цвета, и в его движении нет боязни отказа. Пусть ладонь больше не плавит огненный жар, но теперь её ласкает мягкое тепло. Снейп никогда не бывает нежным. Не умеет. Просто не знает – как это делается. Но когда он осторожно гладит пушистые волосы, тепло это медленно поднимается вверх по его руке… от кончиков пальцев, и выше – к самому сердцу.                   * * *       Малфой бесшумно выходит из кухни и видит, как Гарри, скривившись от напряжения, безрезультатно машет палочкой в направлении лестницы, ведущей на второй этаж.       – Акцио! Акцио Обезболивающее зелье!             Драко прикусывает губу. Опять. И ведь терпел, сукин сын, молча.             – Зря стараешься, дверь в ванную закрыта, - негромко говорит он.       Поттер вздрагивает и резко опускает палочку.       – Да пошёл ты! Просил же – не закрывай.       – Тебе нельзя пить эту дрянь в таких количествах.       – Так свари мне что-то безвредное, – огрызается Гарри, - только и умеешь, что языком трепать.       Малфой морщится, и Поттер, уловив тень, пробежавшую по его бледному лицу, тут же спохватывается:       – Ладно, извини. Я не буду больше.       – Как давно у тебя боли? – устало и раздражённо спрашивает Драко       – Пошёл на хуй. – Поттер моментально ощетинивается вновь.       – Пока тебя так корчит, это недостижимо.       Гарри вскидывается, но, натолкнувшись на насмешливый взгляд серых глаз, неожиданно прыскает.       – А ты всё об одном и том же, да, Малфой?       – А что ещё мне от тебя может быть нужно? Так всё-таки – давно болит?       – Уже почти час, – безнадёжно махнув рукой, Гарри оседает обратно в кресло.       – Что ж ты молчал, придурок?       – Не хотел… её расстраивать, – Поттер стремится скрыть ото всех последствия заклятия – периодически возобновляющиеся боли в искалеченном суставе. Узнай о них кто-то болтливый, время его пребывания в Квиддичной Лиге будет сокращено до нескольких минут, здесь и статус Всенародного Героя не поможет. Малфой уже почти два года экспериментирует с различными зельями, даже добился определённых положительных результатов, но убрать боли совсем не сумел… Во время ссор Гарри регулярно прикладывает его этим, а потом так же регулярно извиняется. Драко уже привык – и к обвинениям, и к извинениям: характер у Поттера всегда был не сахар, а сейчас и подавно. Он смотрит на скорчившегося в кресле мужа и, вздохнув, достаёт из кармана фиал.       – Пей, это поможет. Тут слабая концентрация.       Гарри торопливо проглатывает зелье и блаженно улыбается.       – Спасибо…       – Не за что, - Малфой вытаскивает его из кресла и с кряхтением поднимает на руки, – ну ты и отъелся, Поттер.       – Всё булочки твои, – Гарри обнимает его за шею, – ладно, давай я сам.       – Давай лучше Мобиликорпус.       – И не думай даже.       – Тогда помалкивай. Пошли… отвлеку тебя немного.             … Мягкий апельсиновый свет ночника в спальне наполняет смуглую кожу Гарри золотистым сиянием. Драко медленно целует его грудь и живот, шекочет рассыпавшимися волосами, Поттер тихо смеётся и нежно гладит его по лицу. Он устраивается, разведя ноги, на подушках, а Малфой сползает пониже и мягко обхватывает губами просыпающийся член.       – Блин, – внезапно говорит Гарри, продолжая ласкать пальцами бледную щеку, – знаешь, а я ведь до сих пор не могу понять… что она в нём нашла? Почему так получилось? Ну, ладно он, это естественно, но Гермиона… непонятно мне это.       Драко машинально поглаживает нежную кожу на внутренней поверхности поттеровского бедра и молчит. Губы, скользящие по блестящей розовой головке, складываются в грустную улыбку. Он вспоминает исцарапанные, покрытые грязью щеки Грейнджер, кислый, рвотно-кровавый запах над полем сражения, пустые холодные глаза лежащего навзничь отца, на которые уже нацелился потрепанный ворон, чудовищную усталость на лице Снейпа – когда он думал, что его никто не видит... и беззвучно шепчет про себя: «От войны нельзя ждать никаких благ». И думает, что старый сквиб Вергилий иногда всё-таки ошибался.       Вслух он говорит только:       - Прости, Поттер, я тебе не отвечу. Проклятое воспитание – увы, оно не позволяет мне разговаривать с полным ртом.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк. Хуан Рамон Хименес Мой дневник
|
|
| |
|