1.ЖЕРТВЕННОСТЬ

Старый, ветхий пансионат в окрестностях Лондона, в одном из самых неблагополучных районов. Здесь привыкли к тому, что наркоманы снимают комнату на ночь, чтобы устроить оргию, частенько переходящую в поножовщину. Надо быть очень смелым человеком, чтобы отважиться ступить на порог этого отеля. Потому я крепко сжимала в кармане палочку, пока платила за комнату жирному, лысому администратору, а затем поднималась по скрипучей деревянной лестнице с прогнившими ступеньками. Тёмный обои, цвет которых было уже невозможно разобрать, в углах были разодраны, а на более заметных местах, куда попадал свет из единственного окна у ресепшена, оказались залатаны газетами. На какое-то мгновение я отвлеклась от своих невесёлых мыслей, удивляясь, как вообще санитарные службы допустили, что такое место существует в современной Британии. С другой стороны, всё не проверишь, а то, что это заведение легально работает, у меня не было стопроцентной уверенности. Тем не менее, это меньшая из моих проблем, потому я сразу же выбросила из головы эти глупости, переключившись на неприятное чувство внутри. Сердце сжималось от волнения и подступавшей паники, я не знала, чего ожидать от этой встречи, я не была уверена, что выйду из комнаты тринадцать живой и невредимой, учитывая события последних месяцев…
Я постучалась в дверь. Я знала, что меня уже ждут – она и велела расплатиться с владельцем пансионата именно за эту комнату. Едва ли у неё не было средств, скорее, это некий символичный жест, лишний тычёк лицом в грязь – мол, денег у меня теперь больше. Меня никогда не волновали деньги! Раньше мне было смешно, когда люди полагали, будто моё замужество рассчитано именно по материальным соображениям, но теперь меня это злит. Я, порой, жалею, что мой супруг не живёт в лачуге. Хотя, это смешно! Не представляю его в маленьких, замшелых комнатах, вроде этой. Да и сама я уже не думала, что когда-нибудь окажусь в подобном месте. Здесь страшно. Но я гриффиндорка, я привыкла подавлять это чувство перед лицом опасности, особенно в том случае, если она угрожает моей семье.
- Пришла, - хриплый голос раздался у меня за спиной, от чего неприятные мурашки побежали вдоль позвоночника.
- Чего ты от меня хочешь? – мой голос звучал с ледяной уверенностью, вопреки тому, что в душе накапливалась паника.
- Убить тебя, разумеется, - фыркнула женщина и вышла на тусклый луч света, пробивающийся сквозь плотно задёрнутые полотна, заменяющие шторы на окне.
Ох, и до чего же красива эта мерзавка! Если бы не выражение извечного отвращения и пренебрежения на её лице, она бы носила титул “Королева красоты”. Длинные черные волосы, завивающиеся благородной волной, хаотично подняты в высокую причёску. Большие кошачьи глаза наполнены безумным блеском, который заставил меня мысленно попятиться – на самом деле я не могла пошевелиться, зачарованная тем, как природная грация и элегантность сочетаются с одержимостью, жестокостью и безумием в этой женщине.
- Но мы не будем спешить с этим, - промурчала она в ухо, обойдя меня вокруг и снова остановившись за спиной. Белла отвела мои распущенные волосы в сторону и со жгучей нежностью провела длинными ногтями сзади по моей шее. Мне понадобилось время, чтобы вспомнить, как дышать. Сердце колотилось с бешеным ритмом, унять который не представлялось возможным.
- Ты умрёшь самой мучительной смертью, грязнокровка. Ты будешь страдать до последнего вздоха своей никчёмной жизни. Существование. Сегодня я заберу твою жизнь. Ты снова станешь никем, как и была раньше.
Я не знала, что ответить. Мне было жутко от её тона. Капелька пота скатилась со лба по виску, а я даже не решилась поднять руку, чтобы вытереть её. Я пыталась воззвать к островку спокойствия внутри себя, но всё было бесполезно. Я теряла контроль над ситуацией, я бездумно согласилась на эту встречу, я ушла из дома, так никому и не сказав, где я. Я считала, что так безопаснее. Я очень переживала за свою маленькую дочку, за мужа, за ту спокойную жизнь, которую мы, чёрт возьми, заслужили! Почему отголоски прошлого никак не могут оставить нас в покое? Это так несправедливо!
- А ты изменилась, - Белла продолжала ходить по кругу, изучая меня с ног до головы. – Вся такая лощёная и холёная, со вкусом одетая, с модной причёской. Наш любимый Люциус хорошо о тебе заботится.
- Он не твой, - холодно прорычала я в ответ.
- Он был моим, пока ты его не отняла у меня! – закричала в приступе ярости Беллатрикс, но почти сразу взяла себя в руки, и хищная улыбка вернулась на её лицо. – Впрочем, кого это теперь волнует? Уже сегодня я верну то, что по праву принадлежало мне.
Я нахмурилась. Неужели Белла и Люциус были любовниками, когда Нарцисса была ещё жива? Неужели что-то действительно связывало их в прошлом, кроме родственных уз? Люциус сказал, что мне не о чем волноваться, я поверила. Стоит ли мне верить ему и сейчас, когда эта женщина столь уверена в своих словах?
- Значит, у вас родилась дочь? – наконец, ведьма перестала кружить вокруг меня. – Дать жизнь полукровному созданию. Я не ожидала такого предательства от Люциуса.
Я мысленно начала выстраивать защиту этим словам. Люциус очень любит нашего ребёнка, даже слепому это очевидно! Еве недавно исполнилось три года, и каждый её день рождения мой супруг ознаменовывает пышным торжеством. Он сказал, что это его любимый день в году, потому что наша девочка умудрилась появиться на свет прямо в день нашей свадьбы. Я хоть и создаю видимость протеста, не могу не радоваться, глядя, как его глаза наполняются любовь и нежностью, стоит только Люциусу взять на руки девочку. Со мной он чуть более сдержан, но я знаю, что любит он меня не меньше. Почти никто не верит в чувства между нами, и я уже свыклась. Для меня главное, что я сама знаю об этом – это всё, что имеет значение!
- Как же тебе удалось соблазнить его? Неужели Люциус повёлся на молодость и неопытность? Никогда в это не поверю.
Я молчала. Я не собиралась отвечать на эти вопросы, однако воспоминания сами по себе всплыли в сознании. Действительно, как мне удалось? Как мне самой удалось полюбить человека, которого я долгое время считала своим врагом? В тот первый год после войны мне нужно было как-то отвлечься от груза потерь, я понимала, что если не займу себя чем-то, то окажусь очень уязвимой для скорби и депрессии, для слёз и страданий, которых моё израненное сердце могло не выдержать. Каждый из нас “спасался”, как мог. Гарри посвятил себя восстановлению разрушенных реликвий магического сообщества, Рональд поддерживал семью, как мог, а я сдала экзамены за выпускной год и устроилась на работу в магическую полицию. По большому счёту, эта организация входит в подчинение аврорату, однако полиция не имеет дела с преступлениями, в которых замешена тёмная магия. И без того полно преступников – обычных убийц, воров, насильников и вымогателей. Я проработала там полгода, когда была убита Нарцисса Малфой. Зарезана ножом в собственной ванной. Я вызвалась вести это дело, потому как мне не терпелось засадить в Азкабан Люциуса. У меня в голове прочно засела уверенность, что он сам и прикончил жену, окончательно свихнувшись после падения Тёмного Лорда. Главным аргументом для меня было то, что он совсем не был расстроен такому стечению обстоятельств. Как всегда, вёл себя невозмутимо, вызывающе и высокомерно. Каждый раз, когда я видела его, в душе у меня взрывалась буря эмоций, среди которых доминировал гнев. Я помнила всё зло, которое он когда-либо причинял мне или моим друзьям. И, хотя я никогда не показывала, что чувствую на самом деле, этот мужчина видел меня насквозь, читал, словно открытую книгу.
- Я уже давно не любил свою жену, - холодным тоном повествовал он, сидя у большого каменного камина в своём доме, по-хозяйски вытянув ноги и потягивая из хрустального бокала виски. – Однако это не повод убивать её. К тому же, заколоть ножом! – он поморщился. – Я бы действовал тоньше.
- Не сомневаюсь, - мне было отведено кресло напротив. Я уже месяц вела расследование, однако так и не сдвинулась с мёртвой точки. Я продолжала навещать Малфоя, устраивала ему допросы, которые в последнее время превратились в своего рода исповедь. Я уже не была так непоколебима со своей решимостью, мне казалось, что этот волшебник стал мне ближе – я проводила с ним гораздо больше времени, чем с Роном.
- Мисс Грейнджер, вы же умная ведьма, - с невесёлой усмешкой обратился он ко мне, - зачем вы зря тратите время? Вы уже давно должны были понять, что я не убивал свою жену.
- Я не могу знать наверняка, - его оценивающий взгляд заставил меня поёжиться. Эта вежливая, лицемерная учтивость выбивала меня из колеи. Мне не нравилось, когда Люциус скрывал свою неприязнь под маской добродушного, почти милого волшебника. Это был не он, не тот человек, с которым я привыкла иметь дело. Именно это его поведение и заставляло меня приходить в Малфой-мэнор снова и снова, вести с хозяином поместья долгие беседы, которые так или иначе переходили от допросов к моему навязчивому интересу к его жизни.
- Вы часто ссорились с вашей покойной супругой?
- Нет, конечно. Мы никогда не ссорились. Мы всегда были предельно вежливы друг с другом. Я уважал Нарциссу, как и она меня. В конце концов, она мать моего сына, женщина, с которой я прожил более двадцати лет.
- И вы утверждаете, что никогда не любили её?
- Это был вынужденный брак, союз двух благородных чистокровных семей, но я бы не женился на ней, не будь у меня чувств к женщине. Нарцисса в то время вызывала у меня интерес.
- Какой интерес? – не поняла я.
- Сексуальный, - Люциус удостоверился, что его откровенность смутила меня, и с опасными чёртиками в глазах он продолжил. – Желание. Вожделение. Вам это знакомо? Когда вы смотрите в глаза человеку и видите в нём целый неизведанный мир, полный страсти и чувственности?
- Не заговаривайте мне зубы, - я едва успела вырваться из омута, чувствуя, как слова и взгляд мужчины завораживают моё существо. – Мне нужны только факты. Вы женились. Вы изменяли супруге?
- Какое это имеет значение?
- Самое прямое!
- Нет.
- Вы лжёте.
- Мисс Грейнджер, вам придётся мне поверить, потому, как проверить сей факт, вам всё равно не удастся. Или вы полны предрассудков, что такой человек, как я, не может быть верным своей супруге, даже если и не любил её никогда? Возможно, вы считаете, что похоть – это единственное чувство, которое я могу, простите, имею право испытывать?
- Нет, - я хотела отвернуться от этого пронизывающего взгляда, но какая-то внутренняя магия Люциуса заставила меня, не мигая, глядеть в его стальные серые глаза.
- Вы уже почти месяц задаёте мне одни и те же вопросы, лишь их интерпретируя. Вы пытаетесь уличить меня во лжи, не так ли?
- Я пытаюсь найти правду.
- Какую правду?
- Правду о вас.
- Обо мне? И как же это связано с тем убийством, что вы расследуете?
- Вы мой главный подозреваемый, - шёпотом проговорила я, будто от этого ложь будет менее заметной, - я должна знать о вас всё…
- Мы оба с вами знаем, что причина гораздо глубже, - в тон мне ответил Малфой.
Я поняла, что уже не подвластна себе, потому резко поднялась с кресла, ведомая позорным инстинктом сбежать и спрятаться.
- Отложим наш разговор, - пробормотала я, убирая пергамент и прыткопишущее перо в сумку. Я знала, что все записи этого допроса мне придётся сжечь в камине, слишком лично было то, о чём мы говорили с Малфоем.
- Мисс Грейнджер, чего вы боитесь? – спросил Люциус, поднимаясь с кресла.
- Что за глупости? Ничего я не боюсь, - наигранно фыркнула я, не решаясь повернуться и посмотреть в его глаза.
- Каждый человек чего-то боится.
- А чего боитесь вы? – задала я встречный вопрос, оборачиваясь на сто восемьдесят градусов. Я очень удивилась, заметив, что с его лица исчезла маска. Передо мной стоял незнакомый мне мужчина. Я видела в нём силу духа, решимость, значимость, властность и высокомерие, и в то же время появилась человечность, которая ранее напрочь отсутствовала.
- У меня немало страхов, - доверительно сказал он. – И все они связаны с вами.
- Боитесь Азкабана?
- Разумеется, - снова тот же холодный, безразличный тон.
Я ушла в тот вечер из поместья Малфоев снедаемая беспокойством и тревогой. Я чувствовала, как что-то таинственно-незнакомое поселилось в моей душе, и стоило только подумать о Люциусе Малфое, как это чувство остро вонзалось во все самые уязвимые места моего естества. Все его страхи связаны со мной. Какое совпадение! Я могла ответить ему тем же, и больше всего боялась дойти до понимания, почему это так.

Я около двух недель не решалась нанести Люциусу визит, и, к счастью, сам он не давал о себе знать. Только в тот день, когда было решено отменить расследование об убийстве, мне пришлось наведаться в Малфой-мэнор. Я хотела увидеть его реакцию, когда сообщу о том, что найти убийцу пока невозможно, и дело закрыли.
- Вот как? – Люциус выгнул бровь, однако оставался всё таким же бесстрастным. – Что же, значит, я вижу вас в последний раз? Вы нанесли мне, так сказать, визит вежливости?
- Да, - хотелось бы мне чувствовать такую же уверенность, как звучал мой голос.
- Вы расстроены, что так ничего и не добились в этом деле?
- Это не имеет значение. Рано или поздно я докопаюсь до правды.
- Я в вас не сомневаюсь, мисс Грейнджер. Вы максималист.
- Вы правы. Что же, всего хорошего, мистер Малфой.
- Я хотел предложить вам выпить, - усмехнулся он своим словам. – Отметим нашу последнюю встречу в компании хорошего шотландского огневиски. Ну же, мисс Грейнджер, я вас не съем и не убью, откуда столько недоверия?
- А то вы не знаете! – возмущённо фыркнула я. – Ваше прошлое само за себя говорит.
- Я не рискну причинить вред служителю закона, - насмешливо ответил он.
- Я составлю вам компанию, мистер Малфой, - я ещё не смела признать тогда, что его присутствие было для меня бальзамом на душу. Несмотря на все различия между нами, была какая-то одна важная, связующая деталь, что объединяла нас, и мне до боли хотелось понять, что же это.
Уже после третьего бокала виски я осмелела. Осмелела настолько, что могла беззаботно улыбаться и даже смеяться остроумному сарказму своего собеседника. Было настолько приятно поддевать его едкими замечаниями, что я, как девочка, радовалась своим маленьким победам.
- Что вы имели в виду, сказав, что все ваши страхи связаны со мной?
- Вы чертовски плохой детектив, мисс Грейнджер.
- Что это значит?
- Это значит, что вы не видите очевидного.
- Может, оно не так очевидно, как вам кажется?
- Знаете, чего я боялся в детстве? – он дождался, пока я пожму плечами, и продолжил. – Я боялся грязнокровок. Потому я ненавидел их. Я боялся, что однажды появится такая леди, вроде вас, и посмеет украсть моё сердце, и мне придётся оставить мою благополучную семью, чтобы последовать за ней. Я страшился осуждения своего отца, порицания матери, того, что они оставят меня без наследства лишь за одно искреннее чувство. Все эти условности заставляли меня ненавидеть людей, подобным вам. Жестокость по отношению к магглорождёным была вызвана страхом. Страх порождает ненависть. Всё просто.
Я была поражена такой откровенности. Я раньше думала, что знаю всё об этом человеке, но я навесила на него ярлык, то, что психологи называют эффектом “ореола”. Я приписала Люциуса к одной касте бесчестных и ненавистных мне людей, даже не пытаясь рассмотреть его в другом окружении, при других обстоятельствах. Не пытаясь понять. У меня бы никогда и не возникло этого желания, не сложись всё именно таким образом.
- Вы сами порождаете эти условности. Вы ставите себя выше других, имея деньги, власть и силу. Я не понимаю, почему вы, обладая таким влиянием, стремитесь только разрушать? В то время как вы могли бы делать этот мир лучше, мир, в котором вы живёте! Это ваша жизнь, одна единственная и неповторимая, другой вам дано не будет. Вы не сможете прожить её заново, вернуться назад и исправить фатальные ошибки своих прошлых деяний. Знаете, эта истина, которую далеко не все волшебники могу познать и понять. Вы привыкли полагаться на Хроноворот Времени, на Магию и Чудеса, но то, что достаётся легко, не ценится совершенно. Потому люди легко забывают свои поражения, а победы помнят вечно – потому что они были добыты потом и кровью.
- Я никогда не признаю, что магглы могут чему-то меня научить. Но в ваших словах есть крупица истины.
- Вы не признаете, потому что не каждый человек готов отринуть всё то, во что непоколебимо верил всю свою жизнь, за что боролся и проливал кровь. Мне противны ваши убеждения, вы всегда были моим врагом, потому что наши мировоззрения противоположны друг другу. Но…
- Да, мисс Грейнджер, НО в остальном мы с вами очень похожи. Наверное, из всех грязнокровок вы самая чистокровная.
Я громко засмеялась этой нелепой фразе, неотрывно глядя в непроницаемые серые глаза своего собеседника. Я чувствовала, что мне будет жаль покидать его. Люциус Малфой очень умный человек, один из немногих, кто превосходил меня по знаниям и опыту, у кого я могла чему-то научиться, а не быть наставником для своих друзей. Мне всегда было скучно в компании Рона, потому что он черпал из меня знания, а в ответ я не получала ничего. На работе все мои коллеги оказались ограниченными и не слишком сообразительными, подруги интересуются лишь сексом, шопингом и флиртом, в то время как я готова посвятить этим темам не более пятнадцати минут. И, как контраст, Люциус – человек, которому не нужно повторять дважды, чьи шутки имеют высокоинтеллектуальный характер, а темы бесед всегда актуальны и познавательны. Рядом с ним я чувствовала себя одновременно и старше, и ощущала себя беззащитной девушкой, которая ищет заботы и некой опеки. Я привыкла быть стеной для Гарри и Рона, мне казалось, что я черствею и грубею, забывая о своём женском начале. Но в присутствии Люциуса всё менялось. Всё было наоборот, и мне нравилось это чувство. Однако в тот момент я не могла анализировать свои побуждения и стремления, единственно, что существовало для меня – его искушенный взгляд. Что меня дёрнуло в тот момент на столь безумный поступок? Наверное, я просто на могла противиться этой необыкновенной магии того во истину сказочного вечера…
Люциус отставил бокал на полированный столик медленно начал приближаться к креслу, в котором я сидела. Я с каждым его шагом моё сердце билось в груди всё быстрее и быстрее. Я стыдливо отвела взгляд и не заметила, как он обошёл высокое кресло вокруг и остановился у меня за спиной. Я почувствовала его руки ещё до того, как длинные пальцы лёгким движением прикоснулись к шее и плавно заскользили вниз к плечам. Все мысли в голове спутались, когда он наклонился сзади, и часть его волос мягким шёлком упала мне на оголённые плечи, заставляя пронзительный заряд пробежать вдоль позвоночника.
- Этот запах невинности сводит меня с ума, - прошептал он мне в ухо и прикоснулся губами к виску.
Я прикрыла глаза, растворяясь в этой сумасшедшей близости. Я чувствовала, как что-то неправильное и запретное затягивает меня в омут с головой, но кто я такая, чтобы противиться?
Люциус обошёл кресло и подал мне руку властным жестом. В голове наступило помутнение, потому как я доверчиво вложила руку в его горячую ладонь. Он потянул меня к себе, и я оказалась в его объятиях, прижатая к тёплой груди, чувствуя, как бьётся его сердце. Во всём происходящем было столько человечности и душевной теплоты, что я окончательно забыла, где я и с кем. Просто рядом со мной был мужчина, который в данный момент был для меня центром вселенной, больше ничего не существовало.
Люциус схватил меня за затылок, запуская длинные пальцы в мои растрёпанные кудри. Я сама подалась навстречу его губам, чтобы вкусить пьянящий, дерзкий поцелуй, чтобы почувствовать, как его язык властно раздвигает мои губы, дразня и сводя с ума. Это было настолько ново и неизведанно, томительно и искушённо, что я не сдержала мягкий стон, вырвавшийся из груди.
Люциус оторвался от моих губ, всё ещё безжалостно сжимая меня в объятиях. В его глазах разгоралось пламя, его взгляд, казалось, обжигает и убивает – медленно и мучительно, при этом каким-то извращённым способом доставляя массу удовольствия.
- Мне нужно идти, - слабым голосом прошептала я, при этом цепляясь за мужчину так крепко, что, наверняка, у него останутся синяки.
- Ты же хочешь этого, Гермиона? – то, как моё имя прозвучало в его устах, заставило меня окончательно потерять голову. Если ещё мгновение назад я боялась того, что неотвратимо последует за этим поцелуем, то теперь мой самый большой страх превратился в моё самое большое желание. Желание, которое пьянило больше, чем выпитый виски. Я робко отдалась на растерзание хищнику, позволила ему унести себя на руках в огромную спальню, хотя, трудно сказать, какой она была, потому что в этом вихре чувственности для меня существовали только его губы, его руки, его язык…

- Ты любишь его? – спросила я у Беллатрикс, отвлекаясь от воспоминаний.
Женщина лишь раздражённо повела плечами и приподняла тонкую бровь, так и не удостоив меня ответом. Ещё пару лет назад я бы никогда не задала ей подобный вопрос, а теперь я знала, что даже самый холодный и чёрствый человек способен любить. Однако же, чувства Беллы были сродни одержимости, но никак не любви. Всё, что она делала, было направлено на получение некой выгоды, пусть это даже моральное или физическое удовлетворение. С тех пор, как Белла появилась в моей жизни, я почувствовала себя балансирующей на краю пропасти. Я ведь даже не подозревала сначала, что ей нужно – просто пришла, однажды, домой и застала её в легкомысленном нижнем белье на нашей кровати. В руках её была зажата палочка, конец которой направлялся на меня. Я моментально вспомнила ту ужасную ночь, когда оказалась пленницей в Малфой-мэноре. Старые раны снова горели огнём, стоило только подумать о пытках. Я готова была умереть от ужаса на месте, если бы так не беспокоилась за свою дочь. Мысли роем крутились в голове, я лихорадочно пыталась придумать, как выпутаться из сложившейся ситуации и защитить ребёнка. Белла молчала. Она просто улыбалась хищной улыбкой, которая была красноречивее тысячи слов. Я знала, что она меня ненавидит, и пока не могла понять за что, хотя смутные сомнения уже тогда закрались мне в душу. Мне было известно, что если заклятие и сорвётся с её губ, то это будет непременно Авада Кедавра. Но Люциус появился как раз во время, чтобы предотвратить трагедию. Стоило ему увидеть нашу гостью, как его глаза наполнились яростью, хотя лицо выражало привычную маску безразличия – в этом весь он.
Люциус велел мне отправляться в детскую и сидеть там. И, хотя у меня на языке вертелись тысячи возражений, я не осмелилась перечить мужу. Он меня любит, он за меня беспокоится и он не в том настроении, чтобы пререкаться со мной. И всё же, пока я пыталась скрыть волнение перед Евой за нежной улыбкой и беспечным голосом, всё внутри меня тряслось от нетерпения. Я читала малышке сказки, а перед глазами рисовались самые бредовые картины. Люциус остался наедине с полуголой безумной женщиной, которая не боится ничего в этой жизни, которой уже нечего терять, потому ждать от неё можно всего, что угодно. О, Мерлин, какая жалость, что она не погибла той злополучной ночью!
Казалось, прошла целая вечность, когда Люциус появился в дверях детской. Ева тут же вырвалась из моих объятий, спеша навстречу отцу. Тот с самой светлой в мире улыбкой поднял дочь на руки и несколько раз подбросил её в воздух. Девочка звонко смеялась от удовольствия, заставляя меня непроизвольно улыбаться. Когда я смотрю на своего мужа и дочь, мне, порой, с трудом верится, что всё это реально, что я не попала в зазеркалье, что это всё тот же мир, только теперь он полон ярких красок. Те чувства, отношения, которые во всех ракурсах рассматривались как запретные, стали для меня незыблемым смыслом жизни.
- Что она хотела? – мой голос немного подрагивал, от чего Люциус пристально посмотрел на меня. Его лицо выражало насмешку, мол, я напрасно паниковала, но я знала, что это всего лишь игра.
- Она больше нас не потревожит.
- Почему она явилась полуголой, да ещё и разлеглась на нашей кровати?
- Белла эпатажная женщина, она может разгуливать в любом виде.
- Надеюсь, она больше не будет разгуливать по нашему дому ни в каком виде!
Но всё оказалось далеко не так, как я надеялась. С того самого дня моя жизнь превратилась в сплошной кошмар наяву, которым я не могла поделиться ни с кем. Это был мой крест, который я обречена нести в одиночку. И сейчас, кажется, я в конце пути.
- Ты ведь собиралась меня убить. Чего же ты ждёшь?
- Ты так торопишься умереть, грязнокровка? Нет, моя милая, я не позволю, чтобы всё закончилось так легко для тебя. Я хочу видеть, как ты будешь корчиться в предсмертной агонии. Ты будешь умирать долго, как от медленнодействующего яда. Я не просто хочу убить тебя, я хочу разрушить твою жизнь!
- Так чего же ты ждёшь? – повторила я вопрос.
Плотоядная улыбка снова осветила лицо ведьмы. Этот жест напомнил мне, что я нахожусь в одной комнате с самой опасной волшебницей в мире. Я ничуть не сомневалась в её словах – если она решила уничтожить меня, то так оно и будет. Но я не хочу умирать. Я ценю свою жизнь и буду бороться за неё до конца.
- Зелье вот-вот будет готово, - промурлыкала Белла.
- Зелье?
- Оборотное Зелье.
- Что ты задумала? – очередной приступ паники охватил меня.
- Я займу твою жизнь. Я окажусь в твоей грязнокровной шкуре, чтобы разрушить всё, что так тебе дорого. Как думаешь, Люциус сможет простить тебе измены? Пьянство? Жестокое обращение с ребёнком?
- У тебя ничего не выйдет! – мой голос предательски надломился, но я старалась сохранить боевой дух затухающей уверенности. – Он поймёт, что это не я! Неужели ты думаешь, что он меня так плохо знает?
- Ты думаешь, что ты его хорошо знаешь? – задала ответный вопрос Белла.
Моя грудь часто и тяжело вздымалась от гнева, кипящего в душе. Я чувствовала себя беспомощной, невозможность хоть что-то сделать застилала пеленой ярости мой разум. Это самое ужасное чувство, которое мне приходилось испытывать в жизни. Так уже было, когда я впервые проснулась в объятиях мужчины, которого считала своим врагом. Весь алкоголь выветрился, ушла магия нашей душевной близости, и я почувствовала себя запятнанной предательством. Я ненавидела в тот момент свою слабость – мало того, что я изменила Рону, я сделала это с тем человеком, который всю свою сознательную жизнь с ненавистью и презрением относился к нам. Почему так случилось, что мы оказались в одной постели? Как мы оба это допустили? Я была пьяна, но не до такой степени, чтобы прекратить то безумие! Мне хотелось кричать от беспомощности, вернуть время вспять и изменить всё, потому что я была уверена в тот момент, что никогда не прощу себе этого поступка.
Я осторожно соскользнула с кровати, стараясь двигаться как можно тише. Мне не хотелось будить его, я боялась увидеть отвращение в его глазах, когда он сам осознает, что между нами произошло. Что же дёрнуло Люциуса на этот поступок? Едва ли он симпатизирует мне, магглорождёной девчонке, ровеснице его сына! Наверное, это было некое наваждение, минутное помутнение рассудка, одержимость – всё, что угодно! Мне было и противно, и больно одновременно. Часть меня совсем не хотела, чтобы утром Люциус презрительно морщился, вспоминая прошедшую ночь, а другая часть протестовала против этого чувства, что осело в самых глубинах подсознания. Я боялась, что запретная симпатия к этому мужчине – мужчине, который намного старше меня – может перерасти в нечто большее. Это на самом деле пугало.
В ту ночь я сбежала из Малфой-мэнора, поджав хвост. Мой самый трусливый поступок, но не могла же я остаться, в самом деле!
Рональд ждал моего возвращения, сидя в кресле в гостиной. Он понял всё, как только посмотрел мне в глаза. Я не умею лгать, а в тот момент даже не стала бы и пытаться. Я ещё не пришла в себя после произошедшего, чувствовала, как что-то неотвратимо меняется во мне, и все мои усилия были потрачены на то, чтобы понять и смириться с этими изменениями.
- Я разочарован в тебе, Гермиона. Никогда бы не подумал, что ты способна на подобное предательство.
Я молчала. А что мне было ответить? Просить прощения? Он меня не простит, только не после того, как я оказалась в постели с кровным врагом его семьи. Отрицать? Да от меня буквально пахло другим мужчиной, всё слишком очевидно. Я не могла сказать и то, чтобы Рон не лез не в своё дело, что это его не касается – это не правда. Я любила его, наверное, не той любовью, которую воспевал Шекспир в своих бессмертных пьесах. У меня было к Рону чувство иного характера – с примесью уважения, дружбы, теплоты и доброты. Это было искреннее чувство, и мне было очень больно, потому что я разочаровала и предала его. Никогда себе этого не прощу!
Когда за ним захлопнулась дверь, я обессилено упала на кровать и прорыдала остаток ночи. Более всего мне причиняло боль осознание того, что мне понравилось быть с Люциусом. Мне никогда не было так хорошо, и этот грех будет терзать меня остаток жизни! Я вкусила яблоко с запретного дерева, и теперь вещи никогда не станут такими, как прежде. Как же мне дальше жить?
В тот момент я впервые узнала, что значит быть по-настоящему беспомощной. Бессилие. Упустила контроль над своей жизнью и отпустила её в жестокий круговорот событий, над которыми я не властна. И сейчас происходило то же самое. Беллатрикс завладела мною, я по доброй воле стала её пленницей, ведомая желанием защитить всё то, что я когда-то сумела принять и полюбить, несмотря на все запреты и стены между мной и Люциусом Малфоем. Я должна бороться, я не должна позволить новым препятствиям появится в моей жизни! Нет, только не после того, как я прошла со своей любовью через все круги ада!

- Да, Белла, я знаю его очень хорошо. Ты ошибаешься, если полагаешь, что его душа остаётся закрытой для меня. Люциус любит меня…
- Он не может тебя любить! – зашипела волшебница. – Ты – пустое место!
- Тогда почему же ты так одержима желанием убить, уничтожить меня, если я - пустое место? Неужели ты считаешь, что ты что-то значишь для него?
- Ты ничего не знаешь, грязнокровка! Люциус – мой мужчина! Всегда был моим!
- Насколько я помню, твоя покойная сестра была его супругой, а не наоборот, - мне стоило больших усилий говорить спокойно, но я знала, что это мой единственный шанс.
- Это всего лишь формальность, - голос Беллы звучал раздражённо, то и дело проскакивали высокие, истеричные нотки. – Он всегда был увлечён мною!
- Это ложь.
- Да как ты смеешь! – зашипела Беллатрикс, подскакивая с места и наставляя на меня палочку. – Ты, грязнокровка, обвиняешь меня во лжи?
- Да, - я старательно сдерживала дрожь в теле. – Весь это спектакль, что ты затеяла, ни что иное как фарс.
- Фарс – это ваш брак! Тебе нужны были деньги и имя, которое этот Уизли не мог тебе предложить. Ты, и твои друзья отняли у меня мужчин, которых я любила, и вы за это поплатитесь! Ничто не причинит так много боли твоему драгоценному Поттеру, как смерть его подружки!
- А что же потом?
- А потом Люциус вспомнит, как сильно хотел меня когда-то! Мы будем принадлежать друг другу, уже не опасаясь, что Нарцисса узнает об этом! И главная помеха на пути к осуществлению наших желаний – это ты!
- Ты убила Нарциссу? – понимание, наконец, пришло ко мне. – Ты убила собственную сестру, чтобы соблазнить её мужа?
- Я убью каждого, кто встанет между нами! Так должно быть!
- Ты не в себе! – воскликнула я. – Ты не нужна Люциусу, и даже если что-то между вами было, он никогда не придавал этому значение!
Звучный хлопок пощёчины раздался в комнате, и почти моментально моя щека покрылась жгучей болью. Я едва удержалась, чтобы не схватиться за больное место.
- Ты ничего не знаешь! – яростно прошипела Белла мне в лицо.
Я действительно не знала. Похоже, мне удалось пробудить в ней ещё большую ярость. У этой женщины со мной личные счёты, она одержима желанием раздавить меня. А знаю ли я причину? Люциус? Я даже боюсь думать об этом, я всегда боялась, что недостаточно хороша для него, что в любой момент он предпочтёт мне другую: более опытную, более красивую, чистокровную, в конце концов!
Даже в тот момент, когда он признал, что хочет видеть меня рядом с собой, он сам был подавлен этим желанием. Я понимала, как непросто ему уступить навязчивому чувству внутри, побороть все прежние условности и признать, что я стала что-то значить в его жизни. Я очень долго избегала встреч с мистером Малфоем, да и он не спешил назначать мне свидание и выяснять отношения. Это было просто смешно и нелепо! Для него это ничего не значило, я была уверена, что в тот вечер ему просто хотелось чего-то большего, чем пустые разговоры. Он воспользовался мною, и эту мысль я всегда держала при себе, как оружие против мыслей о нём. Но как я не старалась, я не могла просто так выкинуть его из головы. И разве забудешь такое? Очевидно, и он не смог. Прошло несколько недель с нашей последней встречи, когда Люциус встретил меня после работы. Как только я его увидела, мне захотелось убежать. Я не знала чего ждать от этого мужчины, и я боялась, что за нашей новой встречей последуют очередные неприятности. Но мне было весьма интересно, чего он от меня хочет, любопытство пересилило, заставив меня стойко выдержать насмешливый взгляд и загадочную полуулыбку.
- Что вам нужно, мистер Малфой?
- Как ни странно - вы.
- Как это понимать? – нахмурилась я, превратно интерпретируя его ответ.
- Не так, как вы подумали, - усмехнулся Люциус. – Хочу с вами побеседовать.
- И о чём же?
- Не здесь. Предлагаю поужинать в ресторане.
- Не могу, меня дома…
- Вас дома никто не ждёт. Мне известно, что вы расстались с мистером Уизли.
- Вас это не касается. Говорите, зачем пришли, или уходите!
- Вы так категоричны! – мужчина покачал головой, тем не менее, улыбнувшись уголками губ. – Что же, учитывая, как вы трусливо сбежали в тот раз из моего дома, меня не удивляет ваша напускная холодность.
- Она не напускная! – возмутилась я. – Неужели вам так хотелось, чтобы я осталась с вами до утра?
- Да, - его простой ответ выбил меня из колеи, заставляя беззвучно открывать и закрывать рот. – Помните, я рассказывал вам о своих страхах? Так вот, мисс Грейнджер, им суждено было исполниться.
Я заглянула Люциусу в глаза, пытаясь отыскать намёк на то, что он решил зло подшутить надо мною, что где-то в глубине его слов кроется некий подвох. Но стоило лишь только подумать, что я могу заинтересовать этого человека, как женщина, - все мои щиты, которые я тщательно выстраивала против него, рухнули. Я почувствовала себя опустошённой и изнурённой борьбой с ним, казалось, я истратила себя на противостояние моего разума и моего сердца. И уже когда мне казалось, что здравый смысл одержал верх, один единственный намёк на возможную взаимность вернул надежду израненной душе. Моё сознание протестовало. Это нечестно! Так не должно быть! Но что же я могла предпринять против нездорового притяжение к этому волшебнику? Я снова оказалась бессильная перед искушением вкусить запретный плод ещё раз, и пусть я буду гореть в аду после этого!
- Кажется, мои страхи тоже стали явью, - прошептала я, старательно сдерживая слёзы. – Чего же вы от меня хотите?
- Мы оба с вами знаем, что та ночь не ушла без следа. Это так? – потребовал он подтверждения.
Я сглотнула и кивнула. Мне сложно это признать, и ему не легче, но Люциус взрослый и опытный мужчина. Очевидно, он окончательно определился со своей новой целью, иначе бы никогда ко мне не пришёл. Такие люди, как он, всегда тщательно взвешиваю все “за” и “против”. Кажется, “за” оказалось больше, раз уж он, не колеблясь, признаётся мне в этом.
- Мистер Малфой, это невозможно. Я не могу быть вашей любовницей. Я не могу быть с вами, я…
- Я не прошу, - я с непониманием уставилась на него, чувствуя, что краснею. Неужели воображение сыграло со мной злую шутку? – Я не стану скрывать, что хочу вас. Я хочу видеть вас в своей постели.
- Но вы не просите?
- Вы можете сами сделать свой выбор и прийти ко мне по своему желанию.
- Вы же понимаете, что это…
- Нет ничего невозможного, мисс Грейнджер, и я живое тому доказательство. Подумайте об этом. Подумайте о том, что я могу вам дать.
- Я никогда не стану содержанкой! – резко парировала я.
- Что же, это ваш выбор, - он улыбнулся мне такой улыбкой, что сердце в груди несколько раз подпрыгнуло. – Всего хорошего, мисс Грейнджер.
- И вам.
Он стремительно скрылся в темноте, оставив меня стоять на улице в замешательстве. Я некоторое время не могла сдвинуться с места, пытаясь привести мысли в порядок и осознать реальность происходящего.
Всю ночь до рассвета я ворочалась в кровати без сна, занимаясь самовнушением. Я продолжала бороться и отвергать эту странную симпатию, которой быть не должно. Хотя, уже тогда, наверное, это было больше, чем обычное желание и влечение. Это было сильнее меня, сильнее всех моих убеждений – потому что следующим вечером я отправилась в Малфой-мэнор.
- Хочу сразу вас предупредить, мне ничего от вас не нужно, - с порога заявила я.
- Вот как? – Люциус выгнул бровь. – Тогда почему вы пришли?
- Мне показались странными ваши слова вчера.
- Вы мне не поверили, я полагаю? Считаете, что я искал какую-то выгоду?
- В общем, да, - я была удивлена, что он так легко раскусил меня.
- Значит, вы утверждаете, что я в вас ошибся? – Люциус сделал шаг мне навстречу. – Вы считаете, что не способны заинтересовать мужчину? Вы полагаете, что ваша красота, острый ум, неуёмная жажда жизни непривлекательны и не могут являться объектом вожделения?
- Но я же грязнокровка! – воскликнула я.
- Это ваш единственный недостаток, - наконец, он вплотную приблизился ко мне и, неотрывно глядя в глаза, бережно взял моё лицо руками. Я не могла оторвать взгляда от этого сурового лица, в то же время во всём моменте присутствовала такая нежность, что мне неотвратимо хотелось ответить тем же. Я, под действием порыва, поцеловала его ладонь, и в душе моментально появилась ни с чем несравнимая лёгкость. У меня исчезло ощущение, что я делаю что-то неправильное или запретное. Так и должно быть.