|
"Зарница"
|
|
| julia-sp | Дата: Среда, 27.07.2011, 01:21 | Сообщение # 1 |
 Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
| Название: Зарница
Авторы: Чернокнижница, Amber
Бета/гамма: самипосебеты
Жанр: стеб. Метафизически-экзистенциальный бред с элементами даосизма, зороастризма, классической этики и философии хиппи.
Дисклаймер: герои мира Гарри Поттера принадлежат Джоан Роулинг.
Рейтинг: R
Саммари: Да пребудет с вами Сила ©.
Комментарии: фик написан на Битву Ордена Роз и Лиги Драконов. АУ, ООС всего на свете.
Предупреждение 1: убедительная просьба авторов в Мунго не отправлять – они только что оттуда сбежали, а назад их все равно не пустят.
Предупреждение 2: текст нашпигован интермедиальными и прямыми аллюзиями, кто узнает – молодец, кто не узнает – будет спать спокойнее.
Размер: миди
Статус: закончен
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес Мой дневник 
|
| |
| |
| julia-sp | Дата: Среда, 27.07.2011, 01:25 | Сообщение # 2 |
|
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
| Автор 1: Когда это у нас всё происходит?
Автор 2: В смысле - когда?
Автор 1: Зарница когда? Какой курс, шестой?
Автор 2: ааа... Да оно просто происходит.
Мы хреначим бред и никанон.
Хлопок аппарации. Скрип двери. Стук дерева о половицы.
«Выродок! Позор чрева своей матери. Жертва абортивного зелья, неудача могильщика! Вон из дома! Тебя заждались на кладбище. В аду прогулы ставят…»
- Заткнись, ты, двухмерная ошибка пьяного стеномаза. Кто вообще догадался повесить это сюда?
- Близнецы. Нет для ребят ничего святого, тащат в родительский дом всякий хлам, хорошо хоть, не по помойкам собирают.
Молли Уиззли задёрнула ситцевую, в мелкий цветочек, занавеску на портрете миссис Блэк.
- Надо признаться, что польза от неё есть. Независимо от статуса визитёра первые пару минут раздаются вопли, по сравнению с которыми ор мандрагоры в период пубертата – тихая музыка. Артур назвал это…
- Сигнализацией?
- Да, точно… Проходи, Аластор, все уже в сборе.
На кухне было тесно, чисто, и пахло аппетитно. Однако аврор брезгливо сморщил нос, что отнюдь не украсило его физиономию, и произнёс вместо приветствия:
- У нас завелась крыса.
По лицам собравшихся можно было составлять каталог эмоций в помощь начинающему допросчику. Первым слово взял Билл.
- Грюм, мы тебя любим и ценим, но в этом доме даже тараканы посчитаны и учтены. А волшебники, насколько я помню, в анимагической форме стерильны, так что Хвост мог сколь угодно часто спариваться с призраком Вальбурги Блэк, дети от этого не рождаются.
- Сам-то понял, что сказал?
- У нас был один предатель в Первую Магическую, ещё одного мы держали под подозрением всё время, но это была не крыса, а Большая Летучая Мышь. Надеюсь, тоже стерильная. Хоть какая-то польза могла быть от испарений, которыми он вечно дышал в своих подземельях? – Люпин буквально рыкнул это.
- Вообще, с чего опять приступ?
- Помолчал бы ты, Чарли. Ты в своей Албании…
- Румынии!
- А не один ли хрен? Так вот, ты в своей Румынии только с ящерами и разговариваешь, а у них мозгов меньше чем у первокурсников-хаффлпафцев.
- Грюм, ты у нас, можно подумать, в Райвенкло учился!
- Потому и говорю, со знанием дела.
- Мышьяк?
- Что, Гермиона?
- Крыс в маггловском мире так травят! Если у нас проблема, надо её решать, а не ссориться.
- Реши, Гермиона, проблему: вот тебе перо, вот пергамент, а книжек по нумерологии у тебя самой в избытке. Бумажная работа, она для девчонок самое то, а мы тут пока о серьёзном поговорим, - последние слова заглушил резкий хлопок двери.
«Девчонки, бумажная работа, да где бы они все были без девчонок!» - бормотала себе под нос всезнайка.
Воспитание жестокости у женщин и собак, светлая память Блэку… Смотрю и удивляюсь, человеческая логика – это такая область, где магии делать нечего. Мне-то, конечно, выбирать не приходится, против генов не попрёшь. И потом, люди - это иногда так забавно. Всё, не устраивает меня это… Человек обладает магией! Нашли обладателей. Не больше, чем обезьяна обладает солнцем, которое согревает банановую пальму. Мне нравится, когда меня используют по назначению, со спецэффектами и разгуляем страстей. А вот когда так: выпили, подрались, постреляли, разошлись… Они забыли, что магия - это стихия, и потому непредсказуема и капризна. Это у обычных людей электрон имеет массу в константе, и скорость света постоянна, а тут, извините, моя область - область чуда. Нет, не в противоречие с природой. Только с известной природой!
Кто сказал, что Гермиона - девушка правильная и культурная, тот её плохо знал. Нет, на людях – да! Но быть ходячей иллюстрацией к «Юности честное зерцало», или что тут в Британии сойдёт за сборник хороших манер, нельзя 24 часа в сутки с перерывами на сон. Потому что подросток, потому что гормоны, потому что взрослые дядьки, сидящие внизу, манерами не блещут. Так что по комнате в хаотичном подобии броуновского движения парят перья, пергамент и чулки, что валялось, то и летает. Книги ей жалко, да и опасно левитировать магические книги - траектория у них больно заковыристая. Сейчас она успокоится, и я вместе с ней. Женщина как овеществлённое стихийное проявление магии. М-м-м, надо помедитировать на досуге.
Как только циклон из летающих предметов перестал подпитываться энергией раздражения, осадки в виде перьев отнюдь не под воздействием магической, а вовсе даже обычной силы гравитации, выпали на голову успокоившейся гриффиндорки.
«Зла на этих мужланов не хватает! Буквально».
Если на всех злиться, милочка, то мировой запас израсходуется, и Волдеморт умрёт сам, потому как нечем будет свою душеньку питать или что там у него вместо души? Вот и умничка, бери таблицы Вардисса, садись за расчёты. Они тебя порадуют, я уже постарался.
Через два часа, а что такое для вечности два часа, Гермиона поняла: её смутное подозрение насчёт того, что все мужики - козлы, разделяется Вселенной в полном объёме. И так и эдак по предварительным расчётам выходило, что, кто бы битву ни выиграл, Орден ли, Пожиратели, магической Британии с жителями придётся дорого заплатить. Нет, ну поначалу прилив энтузиазма от окончания битвы, обсуждение новостей, поздравление победителей, мстя недовольным и отлов проигравших, ну а потом что? Застой магии и болото обыденности, сдобренные ядовитыми испарениями слухов, что битва-де точно последняя, потому как пленных не берут. Дальше будет резня и давильня по подворотням. Одну за одной прикроют лавочки тех, кто поддерживал не ту команду. Потом Победители почиют на лаврах, и их сожрут холестерин, гипертония и маразм.
- С кем поделиться? С кем обсудить? Расчёты могут оказаться полной ерундой, я не все погрешности учла, потом корреляцию надо провести по месту битвы, а это Хогвартс. И обычные формулы напряжения магического поля не годятся, оно там нестабильно. Нужны многолетние наблюдения, а где их взять? Это ж просто интуитивное понимание должно быть… А у меня с интуицией, как у Молли со стилем, а у Рона с чувством юмора. Ржёт, как лошадь… даже сейчас. КАК лошадь! Точно, Флоренц! Успею я за ночь? Успею. Так, что мне с собой взять? Портал сюда. Мало ли кто, мало ли с кем. Чем кентавра приманить? Вином? Э-э-э, не рискну. Кентавр, хоть и наполовину человек, но всё же мужского пола, а я с пьяным мужиком не справлюсь. С пьяным конём тем более. Они всеядны, как люди… Шоколад? А почему нет? Все мужчины сладкоежки, ну кроме того, что они ещё все козлы! Путеводная нить в клубке номер двадцать, Кентавр не Минотавр, вот только Запретный лес страшнее Лабиринта. Беру. Волосы в хвост, колющие-режущие предметы убираем, а розовых кофточек у меня отродясь в гардеробе не водилось.
Да, милая, всё так и есть. И не надо думать, что Орден Феникса проявит исключительную гуманность. Гуманность, в данном случае – это Авада на месте. Потому что никто Фениксов до власти не допустит. Медальки повесят, пару синекурых, а человеческое общество похоже на отстойник: самые крупные куски поднимаются наверх. Я на людей во всех видах и ракурсах насмотрелся. Пожиратели тоже наивные, вот сейчас они построят мир всеобщей справедливости и неограниченных магических возможностей. От неограниченных возможностей плохо дети рождаются. И вообще, цензура – двигатель прогресса. Пока всё разрешено, никому и нафиг ничего не надо, а как только появляется запрет, тут же изобретаются тысячи способов этот запрет на пьяном драконе объехать. Почему на пьяном? А вы к трезвому попробуйте подойти! Почему объехать? Драконы по пьянке не летают. У них тоже инстинкт самосохранения. Чисто звериный. И куда ты теперь?
***
Нет, все, я так больше не могу. Это же что-то совершенно немыслимое, за кого они меня принимают? Я придаю смысл их жалкому существованию, я умираю на этой почве по сто раз на дню, и за это мне вот такое вот спасибо? Вы что ж, господа хорошие, думаете, Темная магия – это сплошная Авада Кедавра?
Ах, это еще и Сектумсемпра…
Ну, знаете…
Мной помыкают! Пользуются моей доверчивостью! Прикрывают свои капризы, интриги, мелкие делишки!
Это положительно невыносимо… такое обращение… Ну что? Ну вот чем их помыслы заняты? «Кто-то стучит»! Скажите, какая неожиданность! Раньше нельзя было догадаться…
- Ну и кто же?
Браво, Северус! Двадцать баллов Слизерину за оч-чень новый вопрос!
- Ну, тебе лучше знать…
Ага, давай, бровь наверх, гонор – вниз, и палочку в рукав поглубже-ка…
- Люциус, это намек?
- Северус, это вопрос.
И что, ты поверишь?
- Не бывает просто вопросов.
Не разочаровывай меня, мой дорогой. Ты в этом аристократическом серпентарии моя единственная отрада, хоть и полукровка. Уж ты-то понимаешь: я не служу. Я милостиво помогаю. А большинство свято уверены, что я сижу в палочке и на каждое ее мановение козыряю и кричу: «Есть! Разрешите метнуться!» Как бы не так. В древности те, кто был способен к учености, знали мельчайшие и тончайшие вещи. Но другим их глубина неведома. Как и то, что Темная магия если кому-то и служит – то одной лишь жизни. Парадокс? Ничуть.
- На воре шапка горит?
Ой, я вас умоляю! Ты-то куда лезешь, Нотт? Ты учти, обормот, я к тебе давно приглядываюсь. Если не перестанешь авадить направо и налево, через пару дней не сможешь банального «Люмоса» вякнуть. Темная магия устроит тебе «темную», вот когда попляшешь веселее, чем под Круцио.
- Следи за словами. Где гарантия, что стучишь не ты?
Так ему. Молодец. Вы смотрите-ка, глазками хлопает, губенками шлепает – ну и чем он сейчас от домового эльфа отличается? Нет, определенно, в роду Ноттов достойных больше нет. Я подумаю об этом… завтра.
- Северус, а сам ты можешь дать такую гарантию?
Вот за что люблю Малфоев – за исключительную демагогию. Что ему ни говори, он все вывернет так, что сам виноват и окажешься. Но тебя, Северус, все равно больше люблю. Потому что Малфой – он, конечно, хитрец. Но не умен, не умен. Иначе понимал бы, что у тебя гарантии железные, а самое безупречное алиби у кого бывает? Правильно, у преступника.
- Люциус, уж не хочешь ли ты сказать, что отыщешь в моей голове что-то, чего не смог увидеть Лорд?
Ааааах! Снейп, не зря я тебя облагодетельствовала, не зря!
- А в твоей голове есть что-то, что стоило бы скрыть от Лорда?
Ой, я прошу, заткните кто-нибудь эту визглятину! Беллочка, деточка, если ты не перестанешь мнить себя Темной леди, я тебе такую белочку покажу – дементор архангелом покажется.
- Понимаю, ты хотела бы, чтобы так и оказалось. Жаль, что ты не владеешь легиллименцией, Беллс, а то могла бы сама посмотреть.
Определенно, Северус, с тобой стоит работать. Так, давай-ка ты сворачивай эти милые посиделки. О нет, до тебя они не дотянутся – слабоваты. Как магически (я постаралась!), так и умственно. Рассекретить тебя – кишка тонка, пардон за непарламентское выражение. Но ты же понимаешь, что это ни к чему не приведет. Пусть собачатся, тебе ведь этого и надо, в конечном счете? А что я? Я не могу проиграть по определению, ты ведь знаешь. Сила существует независимо от ее носителей, а у меня всегда будут адепты. Например, ты сам.
- Действительно, Северус… у тебя ведь наверняка есть соображения на этот счет?
- Все мои соображения изложены Повелителю. Если очень интересно, спросите у него сами. А мне разрешите откланяться.
Да-да, теперь эффектный разворот – и понеслись на крыльях люб… экскьюзе муа, на крыльях мантии в родимый Хогвартс.
Хотя я бы тебе рекомендовала в другие места податься. Нет, не в бордель! Вот это единственное, что мне в тебе не нравится: взялся работать с высокими материями – будь любезен, соблюдай аскезу. Какие шутки! У тебя, извини, энергии не пуды, чтоб вот так за здорово живешь ее куда ни попадя разбрасывать! Думаешь, брак во имя морали сочинили? Да мораль туда потом приплели, когда магию терять стали! Брак, если ты не знал, первейшей целью имеет даже не продолжение рода. Суть у брака магическая, смысл его – завершенность и совершенство, знак «инь-ян» помнишь? Так вот, магия на Светлую и Темную делится не по арифметическому вектору плюса или минуса, а по природе своей: женская и мужская. Да знаю я, что ты знаешь. Повторенье – мать ученья.
Ну вот, опять я все в пустоту говорю. О чем ты думаешь, вообще? О том, что победа ни одной, ни другой стороны не принесет ни покоя, ни порядка? Только сейчас понял? Я была лучшего мнения о твоих умственных способностях. Не заставляй меня усомниться в своем выборе.
Ты совершенно прав, победы не будет. Вернее, какая бы она ни была, она не будет победой. Выигрышем в войне – да. В мире, где существуют две Силы, побеждает только равновесие.
Да не буду я доказывать это Волдеморту! Он считает, что постиг суть Темной магии, а раз он так считает, он клинический идиот. Ну, у меня с ним свои отношения, и тебя они не касаются.
О чем это я… ах, да. Прими добрый совет: спроси совета. У кого? А ты подумай. Что ж я, тебя везде за ручку водить буду? Давай-давай, взрослый мальчик, соображай чуть-чуть. К кентавру? А, ну можно и к кентавру… я о другом думала, но кентавр тоже сгодится.
Единорога увидеть тебе уже не светит.
***
Тихо в лесу... только кентавры не спят в такое время. А впрочем, в какое время они спят? Сон кентавра - это мечта инквизитора: только на боку, потому что на спину никак, на живот никак, а про встать-лечь - это вообще отдельный вопрос. Так что кентавры спят два часа в сутки, а в остальное время едят и гуляют. Лошадиная половина требует движения, а человеческая - пищи для мозга. Так что кому романтика и звёзды, а кому необходимость. И торопиться порядочному кентавру абсолютно некуда. Ходи и созерцай. Потому кентавры славятся не только мудростью, но и ленью.
Как бы то ни было, Флоренц не спал. Он созерцал, а проще говоря - инспектировал. Запретный лес - хозяйство хлопотное, особливо ночью. Обязательно под каким-нибудь кустом кого-нибудь едят, а под другим кустом уже доели и сыто хрюкают, где-то в вышине акромантулы ползают, повышают прядильную квалификацию... словом, глаз да глаз, чтоб кого не того не съели.
И не поймите его превратно, по чужим объедкам кентавр не побирался. Кентавры всеядны, но они не хищники. Иногда Флоренц об этом жалел, потому что лошадиная часть организма просила травы, а человеческая требовала разнообразия вкусовых ощущений. Так что в эту ночь кентавр встал с мыслью, чего бы такого съесть, чтобы не получить несварение человеческого желудка и расстройство лошадиного кишечника.
Мысль и противоречивая физиология требовали срочного решения проблемы.
Вот так он, цокая копытами, шествовал по каменистой тропке к хижине Хагрида, дабы произвести инспекцию грядок. Можно, конечно, просто попросить, но для кентавра просить у полувеликана - это против всякого этикета. Может, хозяин грядок сам догадается и что-нибудь предложит, так зачем утруждать себя плетением словесных кружев. Всё равно Хагрид и половины эпитетов не поймёт, а выражать свои мысли, не пользуясь всем богатством языковых средств, недостойно потомков мудрейших наставников богов и героев.
Насколько достойно потомку богов и героев шариться в чужом огороде, Флоренц подумать не успел, поскольку в его, в общем-то, весьма гармоничное даже в такой момент мироощущение закралось что-то постороннее. Если точнее - запах. Если еще точнее - запах человека. А если совсем конкретно - запах человеческого шоколада.
Флоренц остановился, озадаченно попинал копытом близстоящий пенек, снова попытался подумать о достоинстве потомков, но в этот момент желудок истерически заурчал, потом закряхтел, и разразился наконец такой витиеватой руладой, что Флоренц презрел всяческие размышления и скорым аллюром направился в ту сторону, откуда сказочно веяло молочным шоколадом с фундуком и изюмом.
Гермионе меж тем съеденное значительно подняло настроение, лес уже не казался таким мрачным, а звёзды обещали в этот раз сжалиться, и ожидание кентавра казалось чем-то вполне естественным.
- Человеческая дочка.
- Здравствуй, Флоренц. Я тебя искала.
- Ты не искала. Ты ждала
- Пусть так. Шоколадку хочешь?
Кентавр подошёл поближе и с достоинством протянул руку за угощением. На следующие пару минут повисла пауза.
- Спасибо, вкусно. Ты раздаешь шоколад по ночам просто потому, что тебе нравится смотреть на звёзды?
- Шоколад - это философия, - серьезно ответила Гермиона. - А философия человеческой жизни такова, что смотреть на звезды можно и из грязи, лишь бы было с кем в этой грязи сидеть.
Гермиона очень надеялась, что кентавр ее понял. Разговаривать с этими полуконями обычным порядком, без иносказаний, вполне может сойти за дурной тон. Но кто знает, что творится в кентаврячьей голове? Вдруг не поймет, что девушке нужен тот, с кем можно посоветоваться? И не о звездах, а о самых что ни на есть насущных, низменных материях: Вольдеморт там, война, прочие человеческие глупости...
Для существ, которые не утруждают себя использованием столовых приборов, кентавры были крайне избирательны в выборе тем для беседы.
- Грязь, в известной степени, естественная среда обитания человека, если ты понимаешь, о чём я.
- Понимаю, но разве одно волшебство уже не преобразовало эту грязь в нечто совсем иное? А вот теперь я думаю, что грязь остаётся грязью, сколько волшебства в неё ни вбухивай и с каким знаком это волшебство ни сопрягай. Результат один, выражаясь словами пятикурсника-хаффлпафффца на гербологии - мы по уши в дерьме.
- Звезды падают, - задумчиво изрек кентавр. - И падают, как правило, в грязь.
- Холодает.
- Может, тогда разведём костёр?
- В Запретном лесу? Приходите, кушать подано?
- Те, для кого ты пища, боятся огня, что я могу развести, а у меня есть, что сжечь в этом костре.
- Ну, тогда разводи. Я не умею.
- Не здесь. Пойдём, я провожу тебя... У Запретного леса много тайн, одна из них - кентавр и девушка у костра.
***
Равновесие! Хорошо говорить о равновесии, попивая чаёк с лимонными дольками. Объём тела одного не самого глупого мага оказался непропорционален объёму свалившегося счастья в виде магического передоза. Чтобы привести эти две составляющие хоть к какому-то подобию мирного сосуществования, требовалось применить законы физики. Выровнять, как жидкость в сообщающихся сосудах - естественным путём! Кстати о сосудах. Пить или не пить? Для зельевара не вопрос... Но, как назло, то, что можно было пить, закончилось. Истина в данном случае в зелье, а не в зелёном змие, но зелье само по себе не сварится. Ингредиенты - вечная проблема алхимика. Ночка звёздная настала, и слегка нетвёрдой походкой некто в чёрном отправился в лес по грибы и ягоды...
А как мне проехать туда?
Притомился мой конь.
Скажите, пожалуйста,
как мне проехать туда?
- На ясный огонь, моя радость,
на ясный огонь,
Езжай на огонь, моя радость,
найдешь без труда.
Огонь нашелся без труда. Да и попробуй не заметь костер в Запретном лесу, где если что и горит - так только глаза Арагога.
Костер был высокий, жаркий, ослепительный. От него веяло слабым запахом дурмана, горячий подрагивающий воздух вокруг огня буквально пропитался им. Костер горел ровно и беззвучно - ни характерного пощелкивания дров, ни еле слышного гудения раскаленного воздуха.
Северус на негнущихся ногах подошел к бушующему пламени. Излишки Темной, сочной, влажной Силы требовали сухости и света.
Мокрый, чавкающий бесчисленными челюстями непонятных тварей лес, казалось, отступал перед вечным сиянием чистого пламени. Гермиона чувствовала себя на границе двух миров. В спину влагой дышали ели, в лицо жаром полыхал костёр. Вся она разделилась в его свете надвое, весь мир внутри неё раскололся, и половинки его расходились всё дальше одна от другой. А мысль металась между ними и рвалась на части, не в силах выбрать. А если не выбирать? Если зло как раз и состоит в выборе?
Учитель говорил, что в мире встречается столь кривое, испрямить каковое можно, только наложив на него прямое и отрезав все, что торчит.
Еще не ощущение - предчувствие ощущения полноты и завершенности подтолкнуло Снейпа к костру. Как ключ подбирается к замку, как вщелкиваются в пазы частицы мозаики, мелькнуло в голове что-то, определенно смахивающее на истину, и потонуло в танцующем мареве огня. Как определить, являешься ли ты частью или основанием? Ты сам кривая ветка, или все дерево криво растет?
Словно подталкиваемый в спину, Северус медленно приближался к костру, завороженный неистовой игрой пламенных языков.
На что человек может смотреть бесконечно? На то, как горит огонь. Танцующие, завораживающие, искрящиеся, словно маленькие саламандры, языки пламени звали присоединиться к ним в экстазе сгорания и постижения вечности. Пламя манило своей чистотой и ясностью. Огонь требовал, подталкивал, звал… Каким-то шестым чувством Гермиона поняла, что это пламя не опалит, но очистит, и шагнула в костёр.
Пламя взревело, воздух зазвенел тонко и пронзительно, в призрачных всполохах огня руки обняли руки, пальцы переплелись с пальцами, и тихий слитный вздох заглушил бешеную какофонию звуков: вечное начало Силы, незыблемая гармония и основа мироздания.
***
Утро зазвенело кухонным спором. Не в первый раз.
- Мы воюем, как во времена Основателей. За тысячу лет никакого прогресса. Чистокровные давно отказались от магически заговоренного оружия, а ты, Грюм, предлагаешь нам с дубиной на Аваду!
- Против Авады нет щита. А они будут ею швыряться, не раздумывая. Половина Ордена не сможет…- спокойный голос Кингсли. Глас вопиющего в пустыне.
- Именно, половина нашего Ордена всё ещё считает, что можно заставить Пожирателей одуматься, научить их сажать цветочки и любить природу. А они помешанные, все! Бешеных собак надо уничтожать, а не лечить. Волчонок кашу не кушает, а дай волю человеколюбцам всяким, они поставят и провалят грандиозный эксперимент по превращению Сивого в вегетарианца!
Вот это Грюм зря сказал. Билл и Люпин сейчас покажут зубы, в прямом смысле.
- Дамблдор говорил…- последняя попытка сдержаться.
- Где теперь Дамблдор? И что бы он ни говорил, так понимать Тёмную магию можно, только кое-что попробовав самому. Это вы, детки, пока не чувствуете, а я точно знаю, какой след она оставляет. Дамблдор удержался, но поверь, он жалел… очень жалел. А вот о чём, я тебе не скажу. У нас сейчас не борьба Добра против Зла, у нас всё просто: тотальное уничтожение всех несогласных, и поверь, родословная – это последнее, на что они обратят внимание, прежде чем скормить тебя дементорам. Им нравится убивать, просто нравится, а поводов для убийства за всю историю человечества напридумано столько, что им самим уже не надо ничего изобретать.
- Тебе, хочешь сказать, непрощёнка с трудом даётся.
- Именно, с трудом, через силу, и в этом наше единственное отличие. Мне почти все Пожиратели - родня, близкая, по волшебным меркам, не дальше третьего колена. И всем им я свернул бы шею по-простому, руками, потому что иметь в родичах палачей и садистов – не самая большая радость.
- Мы защищаем магглорождённых, убивая чистокровок. Это похоже на извращение или самоуничтожение.
- У Пожирателей этого поколения в семьях по одному ребёнку, максимум - двое, простая математика доказывает, что они вымрут сами, как мамонты.
- Ничто не помешает молодняку дать многочисленное потомство. У нас вообще все так увлеклись войной, что забыли, как детей делают, так что одной семье Уизли демографическую проблему не решить. А если Пожиратели поставят метод крестражей на поток, никакого размножения им просто не потребуется. Эй, кто хочет жить вечно!
- Это против природы. Не думаю, что у такого метода не может быть отсроченных последствий.
- А никто не знает об этом, и отталкивающая внешность предводителя их не останавливает. Сам он наверняка не будет публиковать научную статью в «Проблемах трансфигурации». Идею чистой крови надо выкорчёвывать вместе с её носителями.
Разбежались. Корчеватели, блин. Дамблдор, конечно, раздавал в своё время авансы моей Любящей, но они не сошлись характерами. Суть Света такова, что полностью отдавшийся и доверившийся ему просто не может применить ни одно тёмное заклинание, да ему и не надо. Представьте себе упругую стену. Вы слегка её толкнули - вас слегка толкнуло в ответ, вы разбежались и врезались в неё со всей дури… Нет, не расплющило, а выбросило обратно. Так и с магией. Щит сам по себе непробиваем, но крепость его зависит от веры и, извините, от чистоты помыслов. А когда хочется не подставить щеку, а дать в ответ в глаз, тут-то и начинаются проблемы, у всех… Я разочаровался в воинах-мужчинах. Вообще в идее войны как таковой. Они хотят победы, а я хочу мира, гармонии, и вообще мне секс нравится, в человеческом исполнении. На этот раз моя Любящая выбрала в хранители мужчину - я выбираю девушку. У них должен быть шанс.
***
Так, и что у нас на этот раз? Дожила, стихами заговорила…
А ты молодец, грамотно послал их к… кхм, к Лорду. Теперь они о своих подозрениях насчет тебя долго не заикнутся. Но обрати внимание, как упорно они ищут смысл там, где его нет. Чувствуют, что идея чистокровности и избранности умирает естественной смертью – как любая идея, противоречащая смыслу земли.
- Ибо люди не равны, так говорит справедливость!
Кто ж спорит. Но даже теперь еще слишком рано для пророка, который это сказал. Помнишь, был один такой… особо одаренный. Жалкий сквиб, возомнивший себя сверхчеловеком. Если бы он хоть в малой степени понимал, что в человеке есть мост, а что – цель, и в чем смысл великого неравенства людского, он убил бы сам себя, ибо был опасно близок к последнему человеку.
- И в чем же, по-твоему, суть неравенства, Люциус?
Вот зря ты это сказал. Сейчас сподобишься выслушать получасовую лекцию о чистой крови, чистой магии и обоснованиях вседозволенности.
- Мне удивительно слышать от тебя подобные вопросы. Ты хоть и полукровка, но достаточно сведущ, чтобы понимать такие вещи. Чистая древняя кровь – необходимое и достаточное условие полноты владения магией, и…
Ты слышишь, о чем они говорят? У них есть нечто, чем гордятся они. Они называют это аристократическим происхождением, чистой кровью, она отличает их от магглов. Знаешь, кто на свете самый больший идиот? Ну, поделюсь по секрету. Самый больший идиот – тот, кто считает себя мудрецом.
- И кто, как не мы, имеем полное право на использование Непростительных заклятий? Я тебе больше скажу – для нас эти заклятия давно стали простительными. Это, если хочешь, тоже наша привилегия. Что непростительно для других, нам – позволено.
Нет, у Малфоя определенно мания величия шкалит. Ишь, Непростительное ему – привилегия! Накажу… Вот Северус, любуйся, до чего доводит природных магов неуместная гордыня и самовозвеличивание. Кажется, я скоро одарю своей милостью не только избранных полукровок, но и магглорожденных. Вы достигаете познания трудом и усердием, и цените его как дар, а не как нечто, положенное вам по праву.
- Уж не хочешь ли ты сказать, Люциус, что, к примеру, Круцио – этакая легкая забава для избранных? Не знаю, когда ты в последний раз кого-то пытал, – ты же у нас чистоплюй, – но можешь поинтересоваться у дражайшей Беллс, как выглядит и пахнет жертва после десяти секунд Пыточного проклятия. Сомнительная эстетика, не находишь?
- Вопросы эстетики, мой друг, самые щекотливые вопросы на земле.
Ах, держите меня, я в обмороке! Эстет! Малфой – эстет! Может, и Белла тогда эстетка? Эта визгливая полоумная маньячка у меня уже допрыгалась: кролики от ее Круцио пока дохнут, а вот люди уже нет. Я очень долго надеялась, что мои «избранные» наконец дойдут своими аристократическими мозгами: Круцио – не пыточное проклятие. Использовать Круцио для истязаний – все равно что из чаши Хаффлпафф самогон хлебать.
- Именно поэтому ты предпочитаешь Аваду.
Конечно, он предпочтет Аваду. Для того, кто не ведает сокровенного смысла Темных заклинаний, что Авада, что твоя Сектумсемпра – одно Империо.
Кстати, об Империо. Вот Мальсибер в уголку что-то затих. У меня к нему много вопросов накопилось. И об Империо вопрос есть тоже.
- Еще чего не хватало – эстетику для мугродья! Жирно будет!
Ах ты… ах ты… Северус, ну скажи ему что-нибудь в защиту слабой женщины! У меня сегодня нервы…
- Для мугродья, может, и нет. А о личной эстетике ты никогда не думал, Рабастан? Или тебя тоже приводит в экстаз вид крови, соплей и дерьма из вывернутых наружу кишок? Чем ты тогда лучше магглов?
Правильно, мой дорогой. Давай, взбеси его! Сила выплескивается вместе с эмоциями, и ты эту силу аккуратненько собери… Молодец!
- Кто еще из нас чистоплюй… Северус, ты в который раз заставляешь усомниться в твоей лояльности.
- Ну, если для тебя, Люциус, лояльность заключается в как можно большем количестве как можно более извращенных убийств, мне тебя жаль.
Ну! Собирай, собирай, чуешь ведь!
- И да, я чистоплюй. Не собираюсь пачкать руки, если можно решить все простой элегантной Авадой. Ну, яд еще признаю. Вон и флакончики стоят, кстати… И да, я не поклонник бессмысленных убийств, как и вообще бессмысленных действий. Каждый бессмысленный поступок не приближает нас к цели, а отдаляет от нее, заставляя расходовать силы и время на ерунду.
Так, все, стоп. Хватит, Северус, говорю же! Ты ж на ногах едва держишься! Подожди, освойся с чужой силой, пусть и она к тебе привыкнет. Помни, ты сейчас – как идейный алкоголик, пьешь не чтобы напиться, а чтобы искоренить.
Не спрашивай, почему я так благоволю именно к тебе. Беда моих нынешних адептов в том, что они погрязли в своей гордыне, окостенели в своем невежестве, извратили смысл Темного волшебства. Они – самые презренные люди, потому что не могут больше презирать самих себя. Ты еще можешь судить себя, и еще стремишься к постижению истин.
Ну как? Получше? Правильно, сейчас лучше уйти под шумок. Малейшее движение палочкой – и от Малфой-мэнора останутся дымящиеся развалины. Впрочем, тебе сейчас и палочка не нужна, достаточно бровью шевельнуть… Не шевели!!!
Во имя всего сущего, я в который раз убеждаюсь, что вы, мужики, идиоты… отец-вседержитель, у меня мигрень… Не приставай, Снейп, не до тебя сейчас. Хотя мне чрезвычайно интересно, как ты собираешься восстанавливать левое крыло замка, которое только что разнес. Никак? Тоже правильно… ах, как же мне плохо! Я женщина слабая, беззащитная, от всех обиду терплю и ни от кого доброго слова не слышу…
Что-что? Тянет тебя? А ты, видимо, хотел, чтобы не тянуло? Передоз у тебя, мой дорогой, уравновеситься Сила хочет. Иди уже, иди, куда тянет. Только от меня отстань. Я беззащитная, слабая… замучилась до смерти. И с этими убогими разбирайся, и тебя тут обихаживай, и по хозяйству бегай… на вид, может, я и крепкая, а ежели разобрать, во мне ни одной жилочки нет здоровой. А все они, упыри эти, Пожиратели – вот обозвались же, смех и грех! – жилы тянут…
Ну, с Мерлином, с Салазаром и прочими. Топай.
Да, и прими добрый совет: если идешь к женщине, не забудь плетку.
Сначала Северус шел. И потом шел. И снова шел - долго и упорно, как верблюд в пустыне. Он не знал, что ведет его, ноги ступали словно сами по себе, и кажется, самый воздух толкал его в спину, побуждая двигаться вперед. Мысли спутались, смешались, сплелись в тугой клубок, а из всех чувств осталось только легкое недоумение и... еще что-то.
Странное и привычное одновременно.
Очень знакомое, и в то же время новое.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес Мой дневник
|
| |
| |
| julia-sp | Дата: Среда, 27.07.2011, 01:26 | Сообщение # 3 |
|
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
| ***
После того необычного сна Гермиона не находила себе места, в буквальном смысле. Она переходила из комнаты в кухню, из кухни в сад, бралась за чтение и бросала книгу, не в силах сосредоточиться на перипетиях даже простейшего сюжета. Нет, в голове не звучали чужие голоса, но ладони жгло, словно девушка прикоснулась к чему-то запретному. Точнее всего ее состояние можно было определить старой шуткой: чего-то я хочу, не пойму, с кем. Снующие туда-сюда орденцы отвлекали и зудели, как комары, раздражающе и неумолимо. Ей вдруг захотелось оказаться среди чужих и незнакомых людей, разглядеть, узнать среди них мелькнувшее на миг в пламени лицо, которое сейчас, словно дразнясь, ускользало...
***
Отдавшись на волю Силы, задающей направление, Северус попробовал сосредоточиться на непонятном чувстве. Оно зародилось где-то под ребрами, растеклось по жилам тягуче, сладко, неумолимо, наполнило все тело томлением - симптомы, схожие с первыми признаками отравления Амортенцией.
Амортенцией!
Но Северус совершенно точно знал, что любовным зельем накачаться ему было негде: он ничего не ел и не пил во время короткого пребывания в Малфой-мэноре.
Медленно он приходил к осознанию: это Сила, избыточная, излишняя, шутит с ним дурные шутки. Организм, не привыкший к такой внутренней мощи и не знающий, что с ней делать, реагировал своеобразно. Он трансформировал неведомые ему ощущения в самый сильный из известных ему инстинктов: в физическое желание.
***
Гермиона аппарировала прямиком в Хемпстед Хит. Огромное пространство зарослей в лабиринте тропинок как нельзя лучше подходило и для маскировки внезапного появления, и для прогулок, и для размышлений. От купален доносились плеск воды и детский смех, но она, вопреки первоначальному стремлению побыть в толпе, туда не пошла. Вересковая пустошь перегоняла лиловые, разных оттенков волны, и обдавала терпким запахом уходящего лета. Полной грудью девушка вдыхала пряный горький аромат:
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
Голова закружилась, тело налилось истомой, в шёпоте вереска Гермионе слышался призыв, и ноги сами понесли ее. Казалось, стоит помедлить лишь секунду, и она не успеет, пропустит что-то важное, чудо встречи с неведомым минует, не дождавшись её прихода. За спиной оставалось детство с чёрно-белым определением добра и зла - впереди было лиловое море оттенков… чего? Она не знала… Страсть?
***
Страсть. Вот что это было. Уже не просто желание, не просто физиология - страсть, настоящая, очень человеческая, ослепительно-холодная и обжигающая, как лед. Он шел, не зная пути, и с трудом опознал вересковую пустошь Хемпстед Хит. Чуял всем существом, понимал, слышал ответную дрожь вожделения - где-то здесь, где-то рядом, средоточие темной, теплой, нежной силы взаимного желания. То, чего ему нужно достичь любой ценой. То, без чего он умрет. То, чего жаждет его Сила и его тело.
***
Красный воздушный змей плескался в небе подобием феникса, Гермиона сосредоточилась на его метании. Кровь шумела в ушах, тело требовало полёта, всё быстрее и быстрее несло её по вересковой пустоши, она ощущала свою цель, как мог бы магнит ощущать притяжение. Её ждали, нет, её жаждали, и не приходило в голову избежать встречи, отказать в утолении чужой жажды. Она вдруг ощутила себя полным до краёв сосудом, поверхностное натяжение плещущегося в ней чего-то сладкого… не кровь, не слёзы, не вино - вересковый мёд, готовый прорвать тонкую плёнку. Но нельзя пролить не капли мимо, потому что ждёт, ждёт её чья-то жажда, она должна донести себя жаждущему.
***
Упругие ветки хлестнули по рукам. Северус ломился вперед, уже мало что соображая и почти ничего не видя. Только обострившееся до боли ощущение близости цели вело его, только невыносимое, сводящее с ума желание. Словно подернулось инеем все внутри, сухой мороз вышибал воздух из легких, и так нужно было тепло, так нужен был горячий сладкий мед ответной страсти и ответной готовности...
***
Холм резко оборвался, и девушка не удержалась на ногах. Почти скатившись по крутому склону в мелькании красных и лиловых всполохов, она оказалась пойманной в ловушку чьих-то крепких рук... Человек, как некстати... Горячо, Мерлин, как горячо... Нашла... Воздушный змей сорвался с лески и, подхваченный порывом ветра, стремительно исчезал в лазури, растворялся в солнечном свете, а ей казалось, что вся она, как тот змей, уносится в небывалом, незнакомом ощущении. И лишь нежданное объятие удерживало её, будто якорь, в бушующем море удовольствия.
***
Вот! Вот оно! Нашел! Горячая волна ударила в грудь, Северус захлебнулся в сметающем остатки разума вихре темного наслаждения, забился мучительно-сладкой судорогой, и только крепче сжимал руки, чтобы ненароком не отпустить, не потерять, не вынырнуть из такого упоительного, такого вожделенного водоворота. Он чувствовал кожей, слышал каждым оголенным нервом, как пульсирует, трепещет в его объятиях та, другая Сила, жаждущая его столь же яростно, как он - ее...
***
Взгляд сфокусировался, и в поле зрения первым делом попали пуговицы. Много пуговиц. Много очень знакомых пуговиц. Дрожь возбуждения и наслаждения сменилась дрожью иного порядка… Мамочки, вот упала, так упала... Поднимать голову и искать подтверждения своим догадкам не хотелось. Гриффиндор Гермиона сейчас с радостью поменяла бы на Райвенкло, и продолжала бы в традициях сего славного факультета анализировать качественнный состав галантерейных изделий и психоаналитический смысл их количества на одном отдельно взятом субъекте.
Жаркое топкое марево исчезло, будто схлопнулось. Северус услышал тихий всхлип и испуганный вздох. Опустил глаза. Сено. Откуда тут сено? Поморгал. Нет, не сено. Волосы. Встрепанные волосы, очень похожие на сено. Два и два в его мозгу мучительно пытались сложиться в четыре, и когда это, наконец, удалось, Снейп осознал, что держит в объятиях Гермиону Грейнджер.
***
Надо что-то сказать? Авада, конечно просилась, но как-то чисто теоретически, скорее по ассоциации, очень уж часто обладателя самой чёрной мантии в Хогвартсе вспоминали именно в связи с Авадой в адрес директора. В кои-то веки Всезнайка предпочла помалкивать и не лезть поперёк русалки к кальмару. Что-то ей подсказывало тихим шёпотом, что раз она до сих пор жива, значит, всё обойдётся, особенно если выдержать паузу.
***
Молчание - золото. Но не все золото, что блестит. О том, что он минуту назад позорнейшим образом кончил, едва прикоснувшись к самой невыносимой всезнайке магического мира и окрестностей, Северус предпочел бы вообще забыть. Но не Авадой же ее теперь. Вон как уютно устроилась, вроде и не боится даже. А губки припухли, щеки пламенеют, дышит тяжело, как будто сама... Тааак! А вот это уже интересно! Ну-ка...
- Мисс Грейнджер.
- Профессор...
- Мэри, ты куришь?
- Что-что?
Северус нервно хохотнул: он вспомнил старый похабный анекдот про папу и дочку в лифте и процитировал его неожиданно для самого себя.
- Мисс Грейнджер, если я спрошу, какая нечистая вас сюда привела, что вы ответите?
- Чистому - всё чисто, - буркнула Всезнайка; признаться себе в отнюдь не девственно-чистых ощущениях минутной давности можно и потом, а желательно - никогда. - Я просто гуляла... Лондон большой, профессор, а Британия ещё больше, Вас сюда тоже не феникс принёс.
- Ну, тогда можете считать, что я тоже гулял. Мисс Грейнджер, дуру из себя не стройте. Мы с вами совершенно определенным образом прогулялись, и прогулка эта от нас с вами не зависела. Так что прекратите сопеть, как кентавриха перед случкой, и говорите: как вы получили Силу. И, главное, от кого.
- Стукнула кулаком по столу в Норе и призвала всех заткнуться. В очередной раз. И не строю я из себя дуру, это для вас в привычку гулять определённым образом, а у меня хоть и превосходно по Уходу за магическими существами, но как ведут себя кентаврихи перед случкой - понятия не имею, не любопытно было, знаете ли. Впрочем, положусь в этот раз на ваш опыт и наблюдения, с-э-эр.
- Сколько слов! Полегче на поворотах, мисс. А по вам сейчас не скажешь, что для вас такие прогулки в новинку. Уж это мой опыт и наблюдения говорят мне совершенно точно. Кентавра вы, видимо, тоже навещали в чисто исследовательских целях?
- Может и не в новинку, я совершеннолетняя, хожу, где вздумается, и гуляю сама по себе. Отпустите меня, наконец... А то как бы… Ой!
- Что, хорошо?
- Да я ногу подвернула, похоже... Сила, говорите… Вот что это такое было... Буду считать, что объелась шоколадом - спасибо Флоренцу.
- Спасибо Флоренцу я еще скажу. Припомню ему тот костерок, мало не покажется. Поднимайтесь, чего расселись. Ассоциации с шоколадом - это, конечно, весьма забавно, но от передозировки шоколада можно умереть. Вы хоть приблизительно представляете себе, во что мы влипли?
- Смотря когда влипли. Некоторые вот в Пожиратели влипли, а некоторые - в Гриффиндор... И не надо на меня так смотреть. Я к Флоренцу за советом ходила, а он вместо дельной мысли меня чуть не спалил.
От такого беззастенчивого хамства Северус осекся, не договорив Очищающее.
- Мисс Грейнджер, придержите язык, иначе кто-нибудь вам его оторвет - так, совет на будущее. Вы что, действительно не понимаете, что с вами... с нами происходит? Тогда вы и впрямь редкостная тупица. Мне, как всегда, везет...
- Я... не знаю, честно. Простите, профессор, я что-то… как будто пьяная. Это недавно началось, я за расчёты села нумерологические, а там такое вылезло! Я всё понять не могу, неужели никто и никогда не пытался математически просчитать модель магического мира после победы тех или иных сил? Пророчества дурацкие всякие, ещё бы Трелони попросили на картах погадать! Да, там много коэффициентов, сложнейшая матрица, но... я могла что-то пропустить, важное. Это будет Пиррова победа.
- Вы только теперь поняли? - усмехнулся Снейп. - Мне это стало ясно на другой день после возвращения Лорда. Почему Светлая Сила выбрала именно вас? Уж это-то вы знаете?
- Я мирила весь факультет, горячие гриффиндорские парни не оставляли меня как старосту без работы... У меня нет предпочтений внутри Ордена, все одинаковы, все хороши... И потом... несмотря на весь ужас происходящего, я всё ещё верю в чудо, которое позволит нам избежать тотального уничтожения друг друга. Волшебный мир... иногда я думаю, что чистокровные не понимают разницы между чудом и волшебством. Для них всё одинаково обычно. Такое ощущение, что им мамы в детстве сказок не читали.
- Надо же... а из вас может выйти толк. Чистокровным в детстве не сказки читают, а генеалогические выкладки и фамильные кодексы. Так стоит ли удивляться, что смысл и суть волшебства скоро будут утеряны. Возможно, безвозвратно. Вы знаете, в чем суть магии, мисс? Магия вечна - потому, что существует не для себя. И есть еще один момент, который вы упустили из виду, несмотря на ваши таблицы и матрицы. Сила Света, в определенном смысле, мужское начало. И поэтому выбирает хранителем женщину. Помедитируйте на эту тему на досуге.
- Мерлин... Я дождалась от вас похвалы, не прошло и десяти лет, дайте календарь - помечу красным. Пойти помедитировать на тему мужского начала чистой силы и вычёркивания всех прочих мужских начал из своей жизни? Ни скандалов, ни ревности, ни измен, ни потерянных носков... Мелочь, а приятно. Коврик для медитации не одолжите? Я так понимаю, что Тёмная магия тоже выбирает себе хранителя по полярному принципу, и вы на эту тему уже медитировали… последние лет двадцать.
- Мерлин? Грейнджер, да вам в полете последние мозги отшибло! Вычеркивайте что хотите, хоть мужские начала, хоть концы. Дойдите же вы своим скудным умишком наконец: мы с вами связаны теперь, свя-за-ны! Могу по буквам повторить! Чем больше силы мы с вами забираем, тем меньше ее остается у других. Тьма и Свет не могут существовать друг без друга, вы согласны взять на себя эту ответственность?!
- Если есть Тьма - должен быть Свет. А нас никто и не спрашивал, профессор, готовы мы - не готовы… У меня, по крайней мере, никто, а у вас?
- А я не отказывался. Но если мы хотим закончить эту войну... нам дали шанс.
- Развести детишек из песочницы, пока они окончательно не разгромили её? А что потом?
- Потом будет потом. Детишки заигрались в войнушку. У нас должно хватить Силы, чтобы отшлепать их и разогнать по домам. Если мы действительно это сумеем, у нас будет возможность скроить свое "потом". Но берегитесь, мисс Грейнджер. Мы отныне ничего не стоим поодиночке.
- Ой, не могу… простите, представила себя шлёпающей Люциуса Малфоя. Мы ... Это, что... я не знаю, как сказать, притяжение, наверное? С этим можно что-то сделать?
- Нет, мисс Грейнджер. Взаимное притяжение - суть мировой гармонии. Вспомните символ "инь-ян". Это - основа мироздания.
- О Мерлин, я говорю о том, можно ли мне спать спокойно, не опасаясь того, что в один прекрасный момент меня опять понесёт «на прогулку»! Всё-таки вы гуляете в тех местах, куда приличной девушке лучше не соваться, а с мировой гармонией я потом как-нибудь договорюсь.
- Я передам это мировой гармонии при случае. Спите, если сможете. Чем больше вы черпнете Силы - тем труднее будет сопротивляться притяжению. Не удивлюсь, если в скором времени изменится даже ваше восприятие окружающей реальности.
- До сих пор я на сон не жаловалась, чистая совесть - залог крепкого сна, если вы не в курсе.
- Единственное, что может сделать сон по-настоящему спокойным – отсутствие совести.
- И спать, видимо, придётся одетой. Во избежание...
- Ну, вот сегодня вы одеты. И как, избежали?
***
Сырое куриное яйцо шмякнулось о стену, неаппетитной слизью стекая на пол. Люпин ловко увернулся, но последовавшие за яйцом луковица и сырая картофелина просвистели в опасной близости от его головы. По-волчьи оскалившись, он рыкнул и скрылся за дверью кухни.
- Тонкс, ради Мерлина, прекрати! – Молли всплеснула руками.
- Совсем сдурела, - злобно бросил затаившийся Люпин. – Как обычно в такие дни.
- На себя посмотри! – взвизгнула Нимфадора. – У самого ежемесячные срывы!
- Вы оба спятили, - заключила миссис Уизли. – Перестаньте крушить мой дом! Вчера Аластор с Мундугусом что-то не поделили, сегодня – вы. Предупреждаю: любой, устраивающий потасовку на кухне, снимается с довольствия.
- Неужто и детишек своих обездолишь? – презрительно улыбнулась Тонкс, взвешивая на руке перепачканный землей клубень.
- Не твое дело! – помрачнела Молли. – Своих заведи, тогда и поговорим. Хотя, с твоим характером и склонностью к идиотским метаморфозам…
Договорить миссис Уизли не успела – картофелина больно ударила ее в плечо и оставила грязный след на вязаной кофточке.
- Гермиона!!! Ты мои носки не видела? Доброе утро, кстати.
- Это моя спальня, Рональд, а не квиддичная раздевалка, и если ты не перестанешь разбрасывать свои вещи, никаких шансов найти свои носки поблизости от моей кровати у тебя не будет. НИКОГДА!
- Поздравляю, Рон. Тебя только что бортанули.
- Если мы что-то понимаем, а мы понимаем, да, Фред?
- Понимаем, Джордж. У тебя, Ронни, уже нет никаких шансов.
- Да, носки убивают любовь. Такова проза жизни.
- Вы мимо проходили, вот и проходите… Герм, ну прости.
- Закрой дверь с той стороны.
***
Этот обед весь Орден запомнил надолго. Началось всё с тапок. Были у Артура Уизли тапки, кожаные, такие, знаете, удобные, с задниками. И вот тапки эти пропали. Акцио не помогло. Ну кому нужны чужие тапки? Это ж просто хулиганство какое-то… Артур вышел к обеду в носках. Не злой, но несколько обиженный.
Минерва МакГоннагал в это время сосредоточенно изучала содержимое своей кружки. Время обеда, можно и пропустить по стаканчику. Нервы ни чёрту, ну не валерьянку же пить, в самом деле. В кружке, где пять минут назад плескалось виски, теперь белело молоко. Прокисшее.
- Рон нашёл носки, но потерял Гермиону, - с такой новостью две рыжие вихрастые головы просунулись в дверь кухни.
Толчок, и вот уже на полу кучамала. Отряхнувшись и придав своему лицу выражение скучающего безразличия, Рональд произнёс ту фразу, которую так любят слышать девушки от своих кавалеров:
- Да кому она нужна, кроме меня. Я вообще единственный, кто видит в ней девушку, а не ходячую энциклопедию. Вам обоим от неё столько пользы, потому вы нас и ссорите, думаете, если у Гермионы ничего, кроме работы, не будет, она в вашей лаборатории дневать и ночевать останется. Только по секрету, ребята, от ночёвок в лаборатории вам ничего не обломится. Гермиона интересуется только ингредиентами и цифрами.
- Так, Рональд. Спасибо за доверие. Будем считать, что ты мне польстил. Или нет? Никогда не думала, что ты от своей девушки ожидаешь интереса и экспериментов в иных областях, кроме академических.
- Я…
- Нет, теперь ты меня послушай. Мне надоело смотреть, как ты пялишься на всё, что условно можно отнести к женскому полу, если ты считаешь, что мое единственное достоинство заключается в том, что на меня никто кроме тебя не польститься, то я тебя сильно разочарую.
- Ой, ну и кто же? Да все наши от твоего занудства стонут, хуже твоих моралей только выступления Снейпа про дисциплину и технику безопасности на зельеварении.
- А что, он про технику безопасности неправ был? То, что это всуе упоминал Снейп, не перестаёт быть правдой.
- Ты его всегда защищала, и что? А мы тебе сколько раз с Гарри говорили, что он - мерзавец? Даже твой хвалёный ум, Гермиона, дал осечку, а будь у тебя хоть капля женской интуиции, ты бы сделала другие выводы.
- Иными словами, Рональд, ты хочешь сказать, что я дура?
- Бабы дуры не потому, что дуры, а потому что бабы.
- Ты меня ещё и бабой назвал.
- Ну, извини, не знал, что ты это скрываешь.
Женщин обижать не рекомендуется. Репаро - хорошее заклинание, но не всесильное. Запомни это, Рональд, прежде чем нести всякий бред, подслушанный у пьяных посетителей «Дырявого котла». Уважение к даме сердца - первейшая заповедь рыцаря, а раз ты в Ордене, мог бы и рыцарский кодекс зачесть, ну хоть какой-нибудь. Ох уж эти пробелы в магическом обязательном образовании. И что я от них хочу? Если львиную долю времени на Истории Магии изучать войны гоблинов и троллей, поневоле проникаешься их стилистикой и философией. А там женщины даже имён собственных не имеют.
Кружка в руках оголтелого шовиниста лопнула и разлетелась мелкими осколками по кухне. Гермиона стояла и смотрела. Зла не было, просто какое-то безразличие.
- И это ничтожество я почти любила, - сказала девушка и развернулась к выходу из кухни, удаляясь от ошалевших парней походкой королевы.
- Ну и иди, хоть к Снейпу.
***
Сил моих больше нет!
Злые вы, уйду я от вас!
Что ж вы, несчастные, со мной делаете!
- Снейп, ты не хочешь объяснить мне, что ты делал в спальне моей жены? Только не говори, что двери перепутал! Это отмазка Лестрейнджа! И твоя комната в другом крыле!
- Если помнишь, оно вчера рухнуло.
- И поэтому ты решил перебраться в спальню Нарциссы?
Я же предупреждала! Предупреждала я тебя! Нет, тебе непременно надо было найти ту книгу. Пороть тебя некому, вот что. Попросил бы ты по-джентльменски, Нарси бы сама тебе книженцию отдала. И честь свою женскую впридачу. Нет, мы крадемся в темных закоулках, плащом закрывшись до бровей. Оправдывайся теперь, как умеешь, а я умываю руки.
- Люциус, а ты не думаешь, что, если бы мне нужны были ласки твоей жены, я бы лежал на кровати в обнимку с ней, а не под кроватью в объятиях Нагайны?
- Я всегда подозревал, что ты извращенец и зоофил.
- Некропедотаксидермист.
Ой, я не могу! Малфой щит поставил! Он что, думал, это новое заклинание? А ты не щелкай клювом, собирай все, что чуешь. Страх, ненависть, злость, обиду… чистая эмоция, как и чистая Сила, не имеет вектора.
- А кто тогда в кровати лежал?!!
- Спроси об этом свояка.
- Моего?
- Ну не моего же.
Северус, нельзя же так, прямо в лоб! Ты посмотри на бедного Рудольфуса – тот прямо съежился весь. И совсем не Малфоя боится, а милую свою Беллочку. Пусть спасибо скажет, что я ее в правах… то есть в силе как следует ограничила. И-и-и… дааа… если бы я не озаботилась, от Лестрейнджа сейчас осталась бы только фамилия, и та – в некрологе.
- Ты трахал эту бледную моль?!! Я, как айсберг в океане, жду тебя в супружеской постели, а ТЫ! ТРАХАЛ! БЛЕДНУЮ! МОЛЬ!
Обрати внимание, Северус: как загнанная в угол крыса превращается в страшного зверя. Ну, в данном случае Рудольфус для Беллы страшнее Лорда. Угадай, почему?
- Я знаю, моя дорогая, еще одну бледную моль, которая наверняка скрасила тебе ожидание в супружеской постели!
Смотри, Малфой попятился. Знает нюхлер, чье золото стащил.
Кстати, а ты не заметил, кого на самом деле ублажала Нарцисса? Ну, спроси Нагайну, кто ей хвост отдавил. Она в мягкую постельку погреться-понежиться заползла, а прелюбодеи наши в порыве страсти ее не заметили. Так что ты не злись на животную, вам там под кроватью обоим очень обидно было. Ну подумаешь, чуть не придушила. Чуть-чуть не считается.
Правильно на Нотта поглядываешь. А вот мне интересно, ты сам нарциссиными прелестями брезгуешь по идейным соображениям или как? Да ладно, не оправдывайся. Знаю, что разборчив и в ингредиентах для зелий, и в постельных связях. Давай-ка лучше, пока Малфой в Нотта круциатусами швыряется, я тебе еще подарочек подкину. Осилишь?
О, а за стенкой кошачий концерт разгорается. Это Беллс пошла Нарси волосы драть и глаза царапать. Эту бы энергию да в мирных целях… Не лучше ли попасть в руки убийцы, чем в мечты похотливой женщины? И посмотри на этих мужчин: если правды нет в ногах, откуда она между ног возьмется?
Для чего жаждут они могущества и Силы? Чтобы жрать больше и вкуснее, пить пьянее и совокупляться без разбору. «Что такое любовь? Что такое творение? Познание?» - вопрошают они и хохочут. Затем ли я расточаю им свои дары, чтобы они, как обезьяны, бриллиантами разбивали орехи? И эти презренные люди называют себя ревнителями древнего благочестия! О, если бы они были похожи по крайней мере на зверей! Зверям принадлежит чистота.
Слушай меня, Северус, слушай. Я не приказываю тебе убивать свои чувства, я советую тебе чистоту чувств. Темная магия – как любовь женщины, бездонна, страшна и необходима. Постигать суть Темной Силы все равно что любить женщину, для этого нужна истинная храбрость: когда женщина любит, она приносит любую жертву, и ничто другое не имеет для нее цены. Пусть любовь твоя станет храбростью.
Уходи отсюда, Северус, беги от них, как бегут от стаи ядовитых насекомых, жужжащих над куском гнилого мяса. Все, чего хотят они от любви – близости чужой кожи и чужой крови. Не твое назначение быть махалкой от мух.
Им неведома сущность любви, для них любовь – постель и бесчестие.
Честь любви в том, чтобы всегда больше любить, чем быть любимым, и никогда не быть вторым. Пусть в любви твоей будет твоя честь.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес Мой дневник
|
| |
| |
| julia-sp | Дата: Среда, 27.07.2011, 01:28 | Сообщение # 4 |
|
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
| ***
Это был даже не бой - так, мелкая, даже незначительная стычка в проходном дворе возле склада "Флориш и Блоттс". Столкнувшись в темном проулке с Грейнджер и Грюмом, Малфой поначалу даже не сообразил, кто перед ним. Снейп же ощущал присутствие Гермионы, чувствовал, как Темная Сила рванулась ей навстречу - и он не стал препятствовать Малфою в его дурацкой затее обчистить сейф магазина, хранящий несколько древних черномагических манускриптов.
Библиотека Блэков предоставила массу поводов для медитации насчёт равновесия и гармонии мужского и женского начала, порой излишне подробных поводов. ОТ красноречия иных откровений Гермиону бросало то в жар, то в холод.. а ещё движущиеся картинки... Нельзя сказать, что это ососбо настроило её на игривый лад, но как девушка, знающая силу образования, она решила, что знания и в этом случае лишними не бывают. Грюм вызвался сопровождатьь её в дом Блэков, прихватив для отвода глаз пару книг по расчётам и предсказаниям они покинули мрачное обиталище и апппарировали в хорошо знакомую обоим подворотню за книжным магазином. Грюм, по правде говоря, рассчитывал пропустить стаканчик и послушать последние сплетни, а девчонка могла справиться с дальнейшими передвижениями сама. Внезапно возникшие из ниоткуда люди спугнули уличную кошку и она, зашипев на всякий случай, - не испугаются, так хотя бы извинятся, - шмыгнула за угол дома. Гермиона и Грюм последовали к чёрной двери магазинчика.
Их там не ждали.
И не обрадовались их появлению.
От неожиданного подарка в лице взломщиков-любителей экстра-класса, да ещё разыскиваемых за прегрешения, список которых был длиной с василиска, Грюм чуть слюной не захлебнулся. Подумать о том, что их, конечно, двое против двух, но в данном случае арифметика неуместна, не позволил аврорский азарт.
- Нет, я умираю с этих аристократов… банальная кража, можете не отпираться, гражданин Малфой, ваши намерения я чую за милю. Нет, я против, конечно, частной собственности на магию, но почему бы вам по-хорошему не предложить что-нибудь взамен? И не говорите, что нечего - жаба задушила, большая такая чистокровная жаба.
Кидаться всякими заклятиями, предварительно не поругавшись всласть, было не в духе чистокровной аристократии. Рыцарский кодекс вовсе не запрещал поливать противника ругательствами, даже предписывал проявлять остроумие и хладнокровие. Но вот беда, Малфой так ненавидел Грюма, что на ум не приходило ничего, кроме плебейского «трындец». А оно застряло и булькало в аристократической глотке и не позволяло протолкнуть вслед за ним что-нибудь убийственно пожирательское.
- Смотри, Гермиона, ему и сказать-то нечего. Как жалок тот, в ком совесть нечиста.
- Отойди, девочка! – рявкнул, наконец, Малфой. - Я сейчас эту одноглазую ищейку на куски кромсать буду. Дёрнешься, и тебя вместе с ним пошинкую.
- Девочки остались в песочнице, - вспоминая снейповы эпитеты, буркнула Гермиона, выставляя щит.
- Малфой, аккуратнее, она и ответить может. Если мы в её щит сейчас даже Экспеллиармусом стрельнем, от этого места останется горстка пепла... А Лорду мы нужны все, - жарко зашептал на ухо посеревшему от ярости Люциусу Снейп.
- Что, селекционеру жаль породу портить, так долго выводили?
Аврорская выучка Грюма не дала их противникам ни единого шанса. Аластор швырнул Гермиону к себе за спину и наугад запустил в противника Инкарцеро. Северусу даже в голову не пришло вступить в бой. Умом он понимал, что Гермиона достаточно сильна теперь, чтобы стереть в порошок десяток таких вот Малфоев одним движением пальца. Но клокочущая внутри Сила твердила, что нужно защитить, уберечь, не позволить!
Малфой, недолго думая, контратаковал Грюма первым, что попалось под палочку - а именно, Авадой, тоже, впрочем, не достигшей цели. Собственно, на этом все и закончилось, потому что в следующий миг по всей подворотне захлопало, и внушительная подмога обеим сторонам заполонила все свободное пространство.
Изящный движением танцора Снейп вывернулся из разгорающейся свары, где кулаки и тумаки играли большую роль, чем заклинания, и поймал взгляд Грейнджер. Очень голодный и очень растерянный взгляд.
Знакомое тягучее марево заволокло улицу, и всё происходящее поплыло, как в замедленной съёмке, постепенно ускоряясь. Страха не было. Сила, которую она теперь явственно ощущала, добавляла не то, что уверенности, но представляла всё в непривычном свете детской ссоры "Отшлёпать и разогнать по домам". Малфой! Как кстати. Она бы его не то что отшлёпала, она бы его пришлёпнула, но сейчас не расправа с бледнолицым аристократом занимала её мысли, а нечто другое. Гермиона просто хотела оказаться далеко отсюда и не одна, абсолютно точно не одна.
"Прибывающей подмоге негде будет палочками развернуться. Не стоит переживать. У меня сейчас другая задача. Практическое занятие по основам теоретической гармонии. Нет войне - даёшь любовь! Ну, или что там у нас в итоге получится".
Потасовка переросла в безобразную свалку, и только Малфой, на миг вырвавшись из плотной толпы дерущихся, увидел, как аппарировал Снейп. Он мог бы поклясться, что со стороны Ордена тоже кто-то отбыл, но внушительный Ступефай припечатал его к стене и заставил на время забыть о дезертирах. А потом чья-то беспардонная лапа сграбастала его за воротник и втащила обратно в драку, и тогда Малфою вообще стало ни до чего.
Грюм, как битый-перебитый и аваженный-недоаваженный, чувствовал, что дело дрянь. Желание разбрасываться проклятиями куда-то пропало, и он, вспомнив всё, что знал о драках с применением физической силы, ухватил воротник чьей-то шикарной мантии и со звучным шмяком впечатал кулак в белобрысую физиономию. Он бы предпочёл чернявую, но та смылась с поля боя, и смылась не одна. "Подумаем об этом позже, в конце концов, девчонке и вправду в мужской драке делать нечего."
***
Ей было неведомо, в какое место её унесла стихийная аппарация. Она знала только, что происходящее было самым правильным и естественным в данной ситуации.
Время и место не имели значения. Что-то тихо хрустело под ногами – может, песок, или щебенка, или битое стекло… откуда-то лился свет, мутный и скудный, словно запыленный… это было неважно, неважно, ничто не имеет значения. Только судорожные объятия мужчины и женщины, только лихорадочные, короткие и совсем не ласковые ласки, кажущиеся сейчас даже лишними, пустой формальностью, протокольной обязанностью.
Единственный поцелуй – небрежный, жесткий, сухой.
Это неважно.
Тяжелые и грубые мужские руки стискивают слабые женские плечи до синяков. Ей не больно, ей мало, ей хочется еще тяжелее, еще грубее – только так можно утолить жажду, свою и его.
Синяки – неважно.
Он понимает. Объятие становится чугунным, хриплое дыхание клокочет в его горле, когда он вжимает ее в стену, в исступлении рвет ворот ее рубашки – ткань не поддается, как не поддаются поначалу пуговицы его сюртука.
Но это неважно.
Она льнет, тянется, цепляется за плечи, кусает в шею, ей хочется ближе, настолько ближе, что даже одинаково влажная и горячая кожа их тел кажется ей досадной преградой. Когда она выпутывается наконец из ненужной шелухи одежды, стена царапает спину, оставляя занозы.
Неважно!
Он знает, как мучительно ноет ее грудь в ожидании его губ. Он чует запах вожделения и сходит с ума от собственного желания. Он понимает: она готова для него, она ждет его, жаждет, изнывает, нуждается в нем…
Сквозь грохот своего сердца она слышит его стон, и больше не ждет ласки – не время для ласк. Но слишком заманчиво почувствовать его вкус на языке, и она принимается, словно самка хищного зверя, вылизывать его шею.
Стон перешел в рык, и терпеть дольше стало совершенно невозможно. Перед глазами помутилось, и на миг ему показалось, что все в этом непонятном помещении зашевелилось и пришло в движение. На глаза упала мутная душная пелена, мир сузился до ощущения покорного трепещущего тела в руках, до осязания требовательных ладошек, уверенно пробирающихся по животу вниз, до осознания того, что непременно умрет, если прямо сейчас не возьмет ту, что принадлежит только ему по праву Силы…
Он погрузился в нее одним резким толчком и едва не кончил в ту же секунду. Ее крик вспорол воздух, тот самый ликующий, восторженный вопль священной боли, с которой начинается жизнь. Этот крик немного отрезвил его, но спустя мгновение она нетерпеливо изогнулась, стараясь сделать проникновение еще глубже, и выдохнула единственное слово:
- Северус…
Тьма в нем взорвалась ослепительным торжественным светом, и уже ничто не могло заставить его остановиться.
И холодная пустота Света в ней заполнилась нежной топью тьмы, и она благодарно принимала его, отзываясь тем единственным сочетанием звуков, которые, складываясь в имя, утверждали ее право на него:
- Северус… Северус…
А потом не осталось даже имени, только белое крутящееся пламя и обессиливающее наслаждение, которым вознаграждается любая боль.
Тяжелое дыхание и тихий стон, неверный призрачный свет пробивается сквозь щели крыши. Останки лодочных остовов, старые доски, поломанные весла, обрывки сетей на мгновение зависают в воздухе – и с треском обрушиваются на пол.
Северус по-прежнему прижимает Гермиону к стене, закрывая собой от взбесившейся рухляди, и морщится, когда полусгнившие деревяшки колотят его по хребту.
- Где это мы?
- Хогвартс. Сарай для лодок.
Гермиона утыкается ему в плечо и негромко смеется.
Северус приглаживает ее волосы, борясь с легким, как будто пьяным головокружением и всерьез опасается, что однажды наступит похмелье.
- Поздравляю, Любящая. Кажется, в этот раз мы нашли достойных.
- Поздравляю, Воин. Мы дадим им срок и недолгий союз, чтобы видеть, годятся ли они для долгого союза.
- Ты права, Любящая. Великое дело – быть всегда вдвоем.
***
На пороге Норы куры подбирали крошки. На кухне Молли устроила генеральную уборку. Из окон торчали выставленные на просушку одеяла. Магия магией, но солнечное тепло надёжнее.
- Гермиона, деточка, что с тобой случилось? Аластор послал Орден на твои поиски, они были здесь двенадцать минут назад. Ты же у меня на часах стрелкой обозначена, я им сказала, что никакой опасности нет…
- Миссис Уизли, а как там стычка, всё обошлось?
- Ой, пришли все в синяках, в кровище, со свёрнутыми носами, расцарапанные, будто все в яму с выводком течных нюхлеров угодили. С полными карманами галлеонов. Но все целы, никого не убили. Говорят, там был Снейп, и ты кинулась по его аппарационному следу? Я им сказала, что ты не самоубийца.
- Миссис Уизли, а вы верите в то, что профессор Снейп все это время был предателем? Вы же его знаете с детства, он всё время был таким?
- О чём это ты, деточка?
- Он там был, но ни одного заклятия не выпустил, даже пытался Малфоя от стычки отговорить, ну мне показалось так… А потом и вовсе исчез.
- Кто ж этих полукровок разберёт. Я тебе вот что скажу. У Северуса одна любовь на все времена была - магия. Поговаривали в своё время что-то про него и маму Гарри, они вроде рядом жили, и на первых курсах я их частенько вместе видела, потом уже мы с Артуром школу закончили, и не знаю, что там и как… Но когда он вернулся от Пожирателей, та ещё тёмная история, с ним никто не хотел связываться, и боялись его многие не меньше, чем Лорда. Так ты видела Снейпа?
- Да, мельком…
- И где ты была всё это время?
- Я скажу тебе, Молли, где она была, - прорычал внезапно возникший в проёме двери Грюм. - Как ты могла, девочка?
- Я не понимаю, о чём вы? - и если бы не предательская дрожь в голосе, и если бы не вспыхнувшее до корней волос лицо, и если бы истома всё ещё не разливалась по телу, её вопрос прозвучал бы невинно и хладнокровно.
- Она не понимает, Молли, ты слышала?
- Аластор, я тоже не понимаю, и незачем так орать!
- Она со Снейпом была! Видимо, нумерологией занимались, дополнительно! Так увлеклись, что даже книжки позабыла забрать. Так, девочка? – Гермиона поняла, что это – провал. Про книги она и не вспомнила.
- Сэр, я… мне очень жаль… книги, наверное, остались у магазина, я тогда споткнулась, и они выпали.
- Где Снейп? Если ты мне скажешь, где эта мерзкая летучая мышь, я, так и быть, тебя не трону. Не понимаю, что ты в нём нашла, и как это вообще могло случиться, но сейчас нам это на руку. Ты скажешь, как его найти, и я просто запру тебя в Мунго до конца войны. Никто не будет тебя искать, все поверят в проклятие и твое помешательство на почве насилия. Я уж постараюсь. Магического мира тебе больше не видать как своих ушей, но ты заслужила.
- Да с чего вы вообще взяли, что я его видела?
- Я говорил тебе, девочка, что Тёмная магия оставляет следы? Так вот, ты вся в этих следах, с ног до головы. А Снейп не промах, и, видимо, знает толк не только в магии.
«А пошли они все лесом, а? Давай-ка отсюда сваливать уже. Хотя нет, подожди… Просто сбежать воин не может. Надо тут напоследок фейерверк устроить, так, показательное выступление».
- Я без магического мира проживу, а вот вы - точно нет, и рассказывать я ничего не буду. Вы всё равно не поймёте, а когда поймёте, будет поздно. Надеюсь, не слишком. Не знаю, какие следы вы там разглядели и в чём должен знать толк Снейп, я знаю только одно: ваша ли победа, победа ли Пожирателей, но магия вам этой свары не простит. Не простит того, что вы её допустили. Когда Лорд отправился в вынужденный албанский отпуск, у вас было тринадцать лет, чтобы пристроить магглорождённых в этом мире. Придумать им экологическую нишу, отличную от места у кормушки. Пять тысяч лет магглы мучаются проблемами ассимиляции, напридумывали кучу рецептов, вам было лень и влом их изучать. Вы презираете немагический мир, вам его просто жалко, а сказки о добре, равенстве и справедливости идите читать в Хаффлпафф. До встречи, профессор. Вот кстати, почитайте на досуге, - она бросила в него листки с расчетами, которые всё это время носила в кармане. А я пойду спасать то, что ещё можно спасти, с тем, кто может спасти.
***
- …и наконец, я обвиняю Северуса Снейпа в трусости перед лицом врага.
Спокойно, Северус, спокойно. Этот неуклюжий фарс не представляет для тебя никакой опасности. Пусть Малфой мелет, что хочет. Никто из них не догадался, куда, а точнее, к кому утекает их Сила, а остальное неважно.
- Подобного с-случая у нас-с еще не бывало. В прежние времена, когда наши Братья представали перед моим с-судом, вместе с ними приходило множес-ство с-свидетелей их дел. Обвиняемому предос-ставлялась возможность объяс-снить причины тех или иных поступков, но никто не с-сомневался в том, что эти пос-ступки были с-совершены. А здесь? Единственный способ, которым С-снейп может отвести обвинения Люциуса, это…
- Это заявить нам, что Люциус лжет. Но это немыслимо, Повелитель!
Северус, Белла меня достала. Нет, молчи. Я сама.
- Я в сос-стоянии определить, что мыс-слимо, а что нет, без твоей помощи, Беллатрикс-с.
- Простите, Повелитель…
- Или, быть может, кто-то с-сомневается в моей с-справедливости?
Молчи, Северус, молчи и слушай. Что есть справедливость? Они не знают ее так же, как не знают, что есть любовь и творение. Они не ведают, что истинная справедливость оправдывает всякого, кроме того, кто судит. И месть слишком часто выступает под флагом справедливости. Твоя гордость без слов всегда противоречит их вкусу. Перед тобой они чувствуют себя маленькими, и их низость тлеет и разгорается против тебя в невидимое мщение. Да, мой друг, укором являешься ты для них: они недостойны тебя. И они ненавидят тебя.
- Нет, Повелитель, но…
- Круцио!
Северус, ну ты бы хоть вид сделал, что тебе больно. Я понимаю, что для тебя сейчас это Круцио не мучительнее ожога от крапивы, но еще слишком рано раскрывать карты. Да уже не кривись, поздно.
- С-слышал ли ты выдвинутые против тебя обвинения, С-снейп?
- Слышал, Повелитель.
- Понял ли ты, С-снейп, выдвинутые против тебя обвинения? Ос-сознаешь ли ты, что тяжесть этих обвинений может побудить меня признать тебя недос-стойным находиться в наших рядах?
- Понял и осознаю.
- С-судя по тому, что ты исполнил свой долг и убил Дамблдора, твоя верность моему делу неос-спорима…
- Я этого не отрицал, Повелитель!
Ну и куда Малфой лезет, наперед Поттера к василиску?
- Ты смеешь перебивать меня? Круцио!
Посмотри, Северус, как тупое закосневшее быдло превращает в отвратительную мерзость то, что является свидетельством жизни – боль.
Боль пронизывает человеческое существование от начала и до конца. В тяжких муках появляется человек на свет, и первый его крик – это крик боли. И крик женщины, впервые отдающей себя мужчине – боль, в которой зарождается новая жизнь. Боль душевная, боль физическая суть часть человека, боль идет рядом с вами на протяжении всего пути. И человек умирает не в тот момент, когда перестает биться его сердце, а когда он перестает чувствовать боль.
Боль – верная спутница жизни, и уже потому боль священна. Может, для кого-то жизнь и похожа на пытку, но для того, чтобы пытать болью, надо быть по меньшей мере богом.
Эти – не боги. И уже потому они святотатствуют.
- Ты обвиняешь Северуса Снейпа в трусости перед лицом врага. Ты сказал, что, когда на вас напали шавки Дамблдора, он отказался выполнить твой приказ и не вступил в бой.
- Повелитель, мы судим не Люциуса!
- Беллатрикс…
Ну хоть не Круцио на этот раз. Хотя Силенцио тоже не добавляет приятных ощущений.
- Так значит, С-северус С-снейп, ты утверждаешь, что обвинения, выдвинутые против тебя Братом Малфоем, ложны?
- Повелитель, - правильно, правильно, в меру сухо, в меру почтительно. – Я не обвиняю Брата во лжи. Я говорю лишь о том, что он неправильно истолковывает мои поступки.
- И в чем же, по-твоему, сос-стоит неправильность его толкования? Ты отказалс-ся вступить в бой с-с-с врагом – что тут может быть неоднозначного?
- Мой Повелитель, исход этой схватки был очевиден. Чтобы ее выиграть, моего вмешательства не требовалось. Часто бывает больше храбрости в том, чтобы удержаться и пройти мимо – и этим сохранить себя для более достойного врага.
Хорошо. Очень хорошо. Хотя Люциус вряд ли додумается, что ты почти обвинил в трусости его самого.
Но хватит. Пора прекращать этот балаган. Ваши детские мелочные ссоры так утомительны…
- Можешь ли ты сказать еще что-либо в свое оправдание?
- Мне не в чем оправдываться, мой Повелитель.
- Тогда я приказываю тебе удалиться, пока мы не завершим совещание.
Удаляйся-удаляйся. Гордо. Ну и пусть под конвоем Малфоя. Все соратники – или те, кто считают себя таковыми – рано или поздно становятся конвоирами друг для друга. Радуйся, что не стал ты ни для кого конвоиром.
Я больше не стану помогать вашему Лорду. Он мне неинтересен. Что такое этот человек? Клубок диких змей, которые редко вместе бывают спокойны – и вот они расползаются и ищут добычу в мире. Помни, Северус, истинное познание то, которое не хочет для себя ничего. Ваш Лорд мелок и слаб, его устремления не простираются дальше власти – но спросил ли он себя хоть раз, для чего ему эта власть? Он уже уничтожил человека в себе, но так и не взрастил ничего, что было бы выше человека. Пустота в его душе теперь занята ядовитым тарантулом, да и тот издыхает от голода. И пожалуй, из всех последних людей ваш Лорд – самый последний человек. Он не понял ни слова из того, чему я его учила. Все, что осталось ему в этом мире – глупость и грязь и жалкое довольство собою. Пусть он танцует свою тарантеллу в одиночестве.
В человеке важно то, что он мост, а не цель. Словно тонкий канат, натянутый над пропастью между убогостью и совершенством. Ты теперь канатный плясун, Северус. Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и остановка. Но я люблю тебя, как любят великих ненавистников, ибо идут они по мосту, и они есть величайшие почитатели. Ступай смело и не бойся ничего: на этом канате мертвый никогда не перепрыгнет через живого.
Ну и что стоим? Медитируем? Аппарируй уже, ты слишком много времени потратил на это стадо слепоглухонемых невежд. Какие антиаппарационные чары? Тебе уже никакие чары не помеха, дуралей ты все-таки.
Иди. Тебя ждут.
***
- Ты что, шутишь?
- Когда я на твоей памяти в последний раз шутил?
Гермиона потрясенно помотала головой и снова уткнулась в книгу.
- Где ты ее раздобыл?
- Профессиональная тайна.
Северус ни за что бы не признался, что этот ценный фолиант достался ему ценой нескольких часов, проведенных под кроватью в обнимку с очень сердитой Нагайной, в то время как на этой кровати Нарцисса Малфой предавалась любовным утехам отнюдь не с мужем.
- Ты хочешь сказать, что…
- Все, что я хотел сказать, я сказал. Лучшего выхода у нас нет, а это – шанс.
- Почему ты так считаешь?
- Я не считаю, я чувствую. Магия – это тебе не квадратные уравнения с матрицами.
- Не трожь квадратные уравнения, объясни толком.
- Объясняю. В чем суть этой войны? Одни спутали чистоту крови с чистотой магии, и уничтожают тех, кто не соответствует установленным ими критериям. Другие – те, не соответствующие – стремятся выжить и уничтожают тех, кто уничтожает их. Я внятно излагаю?
- Не очень, но я пока понимаю. Камни преткновения – магия и кровь.
- Нет, магия. Кровь вторична. Вывод: если не будет магии…
- …не будет смысла в борьбе. Селекция путем низведения? Не магглы становятся магами, а маги – магглами?
- Сквибами, но это терминология. Непослушных детей наказывают.
Гермиона поерзала, прижалась теснее к мужчине: в заброшенном доме в Тупике Прядильщиков было прохладно, а камин не топился, потому что обвалилась труба. Впрочем, это было неважно.
- Чтобы наказывать, надо иметь на это право.
- У нас оно есть. Право Силы.
- Ну хорошо. А что потом? Будем строить идеальное государство? Утопию-Атлантиду-Город Солнца? Счастья всем и бесплатно?
Северус еле слышно усмехнулся:
- Не передергивай. Зачем нам что-то строить? Сами справятся. А мы будем внимательно следить, чтобы опять не передрались и не развалили песочницу. И к тому же, придется поначалу им сильно помогать: представь себе Малфоев в маггловском мире? Это было бы смешно, если б не было так жалко…
- Будем играть руководящую и направляющую роль?
- Вот именно.
- Ладно, ты меня почти убедил. Но вот вопрос: а как мы Силу дособерем? Мне к Ордену больше нет хода. Тебе к Лорду, я так понимаю, тоже.
Северус постучал пальцем по кожаной обложке книги:
- Ты там все прочитала или как? У нас больше нет необходимости тянуть Силу по чуть-чуть. Можно собрать всех вместе и хапнуть все сразу.
- Ты думаешь…
- Да. Последнее сражение обязательно состоится. И если мы успеем до того, как первый из них махнет палочкой, у нас все получится.
Гермиона вздохнула с притворным расстройством.
- Что такое?
- Да вот, теперь придется штудировать «Государя», а я терпеть не могу Макиавелли. И так, между прочим – может, все-таки починить трубу?
***
«История магии», курс 6, стр. 236. Издание 2…г.
«Пришла весть к Грозному Глазу Грюму, что Волдеморт с приспешниками своими, со ордой великанской и с полчищами оборотневыми выдвинулся строем великим к Чёрному озеру. Хоть и скрытно пробирались они, хоть и таили силы в лесу Запретном, но нет ничего тайного, что бы не стало явным, и кликнул клич Грозный Глаз, и пришли ему на помощь Аврорат со товарищи. И поднялся на битву весь Орден Феникса, забыли они былые свои размолвки и нестроения, потому как беда великая нависла над отечеством Британским, словно туча грозная, готовая пролиться дождём заклятий неслыханных. Неслыханных да невиданных.
И пришли великаны и начали кидать камни, но сила великанская с каждым броском на убыль шла, и не получилось у них камнепада разящего, только брызгами всех окатило премерзостно. И стали сушить одежды воины Ордена и рать Волдемортова, и пошёл над озером пар и ругань страшная, потому что не исчезала вода с одежд их, а испарялась с шипением и ожогами. А тем временем злые и мокрые оборотни вдруг обратно в людей обернулися и луна - их проклятье звериное, не имела больше власти над телами человеческими. Только души, кровью людскою отравленные, всё ещё той кровушки жаждали. Между тем и у Ордена не к победе всё складывалось, все растения разномагические, что к нападению были припрятаны, отказались биться себя не жалеючи и кадки оставили, шелестя невнятное что-то листьями. Покидала всех сила светлая, оставалось только на кулаки надеяться. И пошли бы ратиться в Чёрно озеро, только свет столбом пролился нездешний, а за светом тем вонь пошла, да такая, что зажали носы все, кто драться хотел, и попадали на землю холодную, а с земли той встали не магами да волшебниками, а простыми людьми, всякой силы лишёнными».
***
Все, кто участвовал в том Стоянии на Черном озере, с превеликим удовольствием приговорили бы составителя этой летописи к пожизненному Круцио без права на Аваду. Беда была в том, что больше ни один человек на земле не способен уже был не то что на Круцио, но даже на обычный Люмос. Сила волшебства покинула людей, и все, что осталось тем, кто некогда гордо именовали себя волшебниками – бесполезные знания и лютая тоска по былому могуществу.
Как это случилось? Никто не смог объяснить. Ни тогда, ни теперь. Участники несостоявшейся Битвы предпочитали не вспоминать, с каким ужасом глазели они на свои палочки, вмиг ставшие бессмысленными деревяшками. С какой невыносимой болью покидала их Сила, какая гудящая пустота воцарилась в душе каждого. Как задрожал и взвихрился воздух, наполнившись потоками освободившейся магии, и как крошечные смерчи слились в одну гигантскую свистящую воронку.
Ураган пронесся над озером, истошно взвыли оборотни, великаны медленно осели на землю. И тогда на Хогвартсском холме, словно соткавшись из невидимых струй ветра, появились две фигуры: одна высокая и непроницаемо темная, другая – почти крошечная на фоне первой, и ослепительно светлая.
Воцарилась гнетущая тишина, которую не нарушал даже плеск озерной воды.
Силуэты на холме источали первозданную мощь, перед которой склонились даже деревья Запретного леса. Один за другим все, кто были на берегу, опускались на колени: огромная грозная сила почти осязаемо ложилась на их плечи, заставляя пасть ниц и дрожать в благоговейном страхе и почтении.
Никто не мог сказать, сколько продлился этот кошмар. Но внезапно все закончилось, словно с мира сдернули тяжкую свинцовую пелену. Обессиленные бывшие маги продолжали лежать на земле до тех пор, пока фигуры на холме не исчезли.
Первым с колен поднялся Люциус Малфой. Он обвел поле небывшего сражения пустыми глазами, безразлично посмотрел на горстку пепла, оставшуюся от Темного Лорда, на оборотней, вновь и навсегда принявших человеческий облик. А затем, пошатываясь, побрел прочь.
Один за другим следом потянулись Пожиратели, и Орденцы тоже поднимались и уходили, не отряхнув землю с колен и ладоней. Тогда еще ни один из них не понял, что теперь все они отныне и навсегда – сквибы.
***
- Ты снова ошиблась, Любящая.
- Ты снова прогадал, Воин.
- Прощай, Северус. Я люблю тебя, но слишком много в тебе еще от последнего человека, чтобы смог пройти ты по канату. Может быть, однажды ты изменишься, и тогда я вернусь к тебе, но вернусь уже другой.
- Прощай, Гермиона. Ты не из тех женщин, что способны любить двоих мужчин, ты для этого слишком верная, и твоя верность принадлежит не мне. Ты ведь не бросишь его такого, без Силы, без Магии? Ты будешь любить его с тем, что осталось? Вы оба слишком цените в друг друге человеческое, а магия не терпит соперников. Быть со мной означает перестать быть человеком. Но не печалься, любовь - самое великое волшебство. Тебе ещё предстоит это понять.
***
Гермиона вошла в дом, изо всех сил стараясь не шуметь, чтобы не разбудить мужа и сына. В последнее время она все чаще возвращалась поздно – маггловская жизнь не тяготила ее так, как Северуса, но требовала от обоих огромных усилий, чтобы не оказаться выброшенными на ее задворки. Вот и сегодня Гермиона заработалась.
Дом встретил ее теплом и темнотой – только из приоткрытой кухонной двери брезжил еле заметный свет. Но, когда Гермиона разулась, он тоже успел погаснуть.
Северус полуночничает? Ждет ее с работы? Ну сколько можно говорить, чтоб не ждал, чтоб ложился спать – ведь все равно подскочит ни свет ни заря и оккупирует компьютер: контракт с престижным издательством требовал от него не менее пяти книг в год, и муж работал, как одержимый, чтобы выполнить эти драконовские условия. Но ведь все равно будет ждать ее, клевать носом на кухне, или засыпать, уткнувшись лбом в клавиатуру…
Северус не спал. И не клевал носом. Он выскочил навстречу Гермионе и, прежде чем она успела что-нибудь сказать, приложил палец к ее губам:
- Тише. Я тебе сейчас кое-что покажу.
Гермиона приподняла брови в насмешливом вопросе: предыдущее «кое-что покажу» закончилось рождением Саймона.
Северус усадил жену в кресло, отошел на пару шагов, бросил на нее какой-то полубезумный взгляд и еле слышно, одними губами произнес:
- Люмос!
И стал Свет.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес Мой дневник
|
| |
| |
|
