| АгатА | Дата: Понедельник, 22.08.2011, 09:01 | Сообщение # 2 |
 Окрыленная пегасом
Магистр
Награды: 9
Репутация: 52
Статус: Нет на месте
| В глубоком кресле у почти потухшего камина сидела девушка. Еще несколько недель назад она была жизнерадостной и красивой, милой и очень доброй. Несмотря на то, что кругом царила смерть и страх, она старалась быть лучиком света для своих друзей, родителей, а главное, для любимого человека. Ей едва исполнилось пятнадцать, но сейчас, в старой, изъеденной молью шали, с пучком растрепанных волос на голове, она походила на уставшую от жизненных треволнений старуху.
Огонек в серых глазах давно потух. Лицо осунулось и побледнело, руки казались еще более тонкими и слабыми, чем обычно, а нервные пальцы отрешенно перебирали складки на юбке.
Девушка сосредоточено и настойчиво несколько часов к ряду смотрела на пустую раму, висящую над камином. Строго говоря, рама не была совсем пуста. На картине был изображен интерьер этой самой комнаты, в которой сидела наблюдательница: старинный серый камин и кресло с зеленой обивкой, бронзовые подсвечники на стенах и тяжелые бархатные шторы. Только одного не хватало на холсте – того самого человека, ради которого она еще недавно продолжала жить. Девушка ждала, когда же он, наконец, появиться. Темноволосый, с большими зелеными глазами и наглой, но такой родной, улыбкой. «Регулус Блэк» – было выбито золотыми буквами на металлической табличке под картиной имя бывшего хозяина дома на площади Гримо.
Дверь скрипнула, но девушка не обернулась. Кто еще кроме Сириуса мог зайти к ней? Родители погибли несколько дней назад, Регулус – двумя неделями раньше. А больше у нее никого не осталось.
– Верба…
Она промолчала.
– Послушай, Верба, я понимаю, что потерять всех, кого ты любила, это трудно. Но нужно жить дальше и не гробить себя в этой пыльной комнате, – молодой человек, который был несколько старше девушки, подошел к креслу и присел на корточки, пытаясь заглянуть в серые глаза.
– Я не хочу никого видеть, – устало произнесла Вербера Бланд. – Мне никто не нужен. Я должна дождаться Регулуса. Мне нужно с ним поговорить.
– Он не придет, малышка. Послушай меня, его брата, прожившего рядом столько лет. Этот упрямец никогда не появится в своем портрете. Это выше его достоинства. Понимаешь?
– Нет, он придет, он знает, что я буду ждать его! – продолжала настаивать Бланд.
– Верба, дорогая, сходи хотя бы поешь, а то ты скоро станешь похожа на приведение, и если мой братишка все же явится сюда – не узнает свою девушку.
– Узнает, он всегда узнавал меня. Даже когда мы в Хогвартсе играли в бутылочку с завязанными глазами, – спокойно ответила та.
На лице Сириуса вдруг появилась улыбка, совершенно не соответствующая ситуации. В их годы такого не было. Интересно, как же они вслепую угадывают с кем целоваться? Но, посмотрев на каменное лицо гостьи, парень сразу посерьезнел.
– Я знаю, как вы были близки, но… – у Сириуса не находилось слов. Он никогда не умел успокаивать людей. Этим всегда занимался Лунатик. У Люпина как-то получалось найти нужные слова, чтобы затравленный слизеринцами Питер вновь улыбнулся, раздавленный очередным выговором родителей Блэк махнул на семейные конфликты и снова подмигнул какой-то симпатичной девушке. Да и Джеймса с Лили помирить мог только Ремус, ведь это сумасшедшая парочка каждый раз ссорилась раз и навсегда. Но потом приходил он, выводил за шкирку Сохатого, после чего тихо о чем-то шушукался с Эванс, и все становилось на свои места.
Но сейчас Ремуса рядом нет, а нужные слова не идут на ум. Вообще-то, он давно собирался уйти из этого дома, но пару дней назад стук в дверь возвестил о прибытии нежданной гостьи.
– Верба? Что случилось? – настороженно спросил он, не понимая, что она забыла у него дома. Но вместо ответа светловолосая девушка в форме пуффендуя кинулась к нему на грудь и разрыдалась.
– Мне больше некуда идти, Сириус! Родителей убили. Они же были чистокровными, за что? Я не понимаю! – бессвязно бормотала мокрая от дождя и слез девушка, захлёбываясь в рыданиях. И лишь когда молодой человек отвел ее на кухню и дал воды, продолжила уже более спокойно. – Отец всегда говорил, что нашей семье ничего не угрожает. А теперь! Что теперь?! Я приехала на выходные домой, а там… Там все перевернуто вверх дном и родители на полу. Я вызвала авроров, но потом поняла, что, скорее всего, попаду в приют, у меня же нет больше никого. Не хочу туда! Спрячь меня, Сириус, прошу тебя!
– Как? Куда? – Блэк не питал особой нежности к девушке своего покойного брата, но чувствовал, что помочь действительно нужно. Все планы рушились в один миг. Джеймс и Лили с его маленьким крестником прячутся сейчас в Годриковой впадине. С ними должен быть Петигрю, но если верить последнему письму от четы Поттеров, он до сих пор там не появился. Сириусу это категорически не нравилось. Он слабо верил в то, что Хвост попал в руки Пожирателям. Слишком мелкой пешкой в этой большой шахматной партии он был. Скорее всего, испугался ответственности и спрятался где-то. У Лунатика сейчас трудный период и он неотлучно сидит в штабе Ордена, пьет зелья и координирует работу партизанских отрядов, там от него больше пользы. А вот то, что Поттеры остались без подстраховки – плохо. Лили еще не совсем окрепла, а Джеймсу не выстоять одному, если в их дом заявятся псы Темного Лорда. Блэк почти уладил все дела с неожиданно свалившимся после гибели родителей наследством и уже в конце этой недели собирался отправиться к молодой семье на подмогу. А тут…
– Не знаю, может… Я поживу тут? – с надежной посмотрела на него Бланд.
– Да, конечно, – обреченно сказал новый хозяин дома и отвел ее в гостевую комнату.
Как Верба обнаружила портрет, парень понятия не имел. Он вообще впервые видел эту картину. Когда это его матушка успела подсуетиться? Может быть, где-то на чердаке старого дома ждет своего часа и его портрет?
Сириус откровенно сомневался в том, что его брат появиться на холсте. Уж очень своенравным и непредсказуемым типом он был при жизни. Но вот чего Рег точно не любил – так это пафоса и показухи. Он ненавидел посмертные нравоучения многочисленной родни, с портретов в гостиной. «Это всего лишь картинки! Они ничего не знают о жизни и уж тем более не имеют права управлять нашими судьбами, давая советы или ставя запреты!» – любил говорить Блэк-младший. Но вчера Сириус заметил его, хотя, это могло оказаться миражом или бредом, вызванным долгим недосыпанием. Регулус всего на минуту выглянул из-за рамы, осмотрел комнату, взглянул на спящую Вербу, ревниво зыркнул на брата, укрывавшего девушку пледом, и снова скрылся, не говоря ни слова.
– Зря я тогда сказал тебе, что Рег появлялся в картине, – тяжело вздохнул молодой человек, вставая.
– Нет, не зря! – воскликнула Бланд. – Теперь я точно его дождусь. Мне нужно попросить у него прощения, понимаешь?
– Не понимаю, Верба. В чем ты перед ним виновата? Да еще настолько, чтобы второй день не отходить от его портрета?
– Во всем! Я виновата в его смерти. В том, что он решил пойти против Темного Лорда.
– Не говори глупости, – скривился Сириус. Признаться, он до сих пор мало верил в то, что его брат отрекся Волдеморта. Вся эта возня казалась молодому человеку очередной уловкой.
– Это не глупости, – по бледной щеке скатилась большая слеза.
– Мне нужно уехать, я и так сильно задержался. Хочешь, можешь отправиться со мной, но я сомневаюсь, что тебе там понравится. Может, вернешься в Школу. До конца учебного года еще много времени…
– Нет, Сириус, только не это!!!
Он и не думал, что Верба еще сильнее может побледнеть. Но ее будто превратили в черно-белую колдографию.
– Послушай, я же уезжаю не прямо сейчас, а завтра на рассвете. У тебя есть время подумать. А сейчас, отправляйся на кухню. Кикимер приготовил что-то и, кажется, это даже можно есть.
Девушка отчаянно замотала головой.
– Я хочу остаться тут.
Сириус не понял, к чему это больше относиться: к сиюминутному желанию не вставать с кресла или к обширному – остаться жить на площади Гримо совсем. Он попытался пошутить, но получилось как-то жестоко:
– Если ты к завтрашнему утру умрешь с голоду, тебя некому будет хоронить. Пойми, у меня очень важные дела. Мои друзья в опасности, и я должен им помочь.
Девушка молча встала и послушно пошла в сторону кухни, напоследок бросив на пустой портрет полный грусти и тоски взгляд. Сириус глубоко вздохнул и устало опустился в кресло.
Сегодня Джеймс не ответил на письмо, и посланный к Поттерам патронус не вернулся. Это обеспокоило Бродягу, и он понял, что тянуть нет смысла. Да, что там, это было очень опасно.
– Возьми ее с собой, – спокойный и такой знакомый голос вывел Сириуса из задумчивости.
– Зачем? Ты думаешь, ей будет познавательно побывать на передовой? Это не самая лучшая экскурсия для молодой барышни, Регулус.
Юноша на картине усмехнулся и сел напротив брата в ту же позу, в то же кресло. Бродягу передернуло от такой симметрии. Они с братом были очень похожи, Сириусу казалось, что он смотрит в зеркало, которое молодит на несколько лет.
– С тобой она будет в безопасности.
– Не уверен.
На холсте младшему Блэку было около пятнадцати, значит, портрет писали года два назад, но в глазах было что-то неуловимо взрослое, от этого становилось еще больше не по себе.
– Ты до сих пор ненавидишь меня? – удивленно произнес портрет.
– Я ненавижу всех Блэков.
– Странно, ведь ты тоже носишь эту фамилию.
– Очень жалею об этом.
– Знаешь, я всегда удивлялся тебе. Почему ты попал в Гриффиндор? Ты никогда не хотел ничего исправить, просто бежал от проблем, постоянно влипал в неприятности и не избегал их в дальнейшем. Натыкался на стену и готов был обходить ее сотни километров, или перебираться сверху, вместо того, чтобы найти дверь.
– После смерти ты стал философом.
– Да, теперь у меня есть время подумать.
– И что же ты надумал, братец?
– Верба сделала то, что когда-то мог сделать ты…
– Не понимаю, о чем ты…
– Ты мог спасти меня намного раньше, Сириус, тогда она бы не была сейчас так несчастна, а мы не разговаривали как враги.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Знаешь, а ведь мы никогда не были настоящими врагами. Даже больше тебе скажу. Я всегда восхищался тобой. Не смотри на меня так удивленно. Да, я был любимчиком у родителей. Потому что слушал их и вторил каждому слову, потому что поступил на слизерин, в отличие от нерадивого старшего брата. Но с чего ты взял, что мне это все нравилось? Я должен был проводить праздники дома и выслушивать, какой Сириус отвратительный и своевольный, какой он непослушный и неправильный. А я восхищался твоей свободой, твоим непослушанием и силой, твоим характером, которые даны тебе, чтобы противостоять родителям. Тогда мне казалось, что это достоинство!
– Сейчас ты так не думаешь?
– Я не знаю. Просто, ты мог бы сделать намного больше, чем сделал. Ты упустил кучу шансов, которые давала тебе судьба. Хотя, ты очень смелый и самоуверенный тип! Несмотря на все, что тебе грозило тогда – лишение наследства, отречение от семьи, ты все равно шел к своей цели. А я боялся их всю жизнь, тихо плача по ночам, но все равно делал так, как хотели мать с отцом.
Помнишь, когда ты приехал первый раз из Хогвартса на Рождественские каникулы? Как рассказывал про замок и учителей, как показывал колдографии, как летал на метле? А я смотрел и слушал, открыв рот. Мне было девять, но уже тогда я понимал, что Сириус Блэк – это не один из многих чистокровных волшебников. Он особенный! Я помню, как кричала мама, узнав, что ты попал на Гриффиндор. А ты сидел и спокойно слушал ее, с аппетитом наворачивая гречневую кашу, которой тебя пытались наказать. Мол, раз не пошел по стопам семьи, ешь всякую дрянь, как какой-нибудь сквиб. А сидя под Распределяющей шляпой, я разрывался между двумя желаниями: быть достойными сыном того самого Ориона Блэка или быть братом и другом того самого Сириуса Блэка. И Шляпа выбрала первое. Страх оказался сильнее желания… Но, учась в Хогвартсе даже на разных с тобой факультетах, я все равно не упускал тебя из вида. Слушал рассказы однокурсников и учителей, какую очередную шутку сыграли Мародеры со Снейпом, как убежали посреди ночи куда-то и вернулись под утро пьяные и веселые. И мне так хотелось в этот момент бежать в гриффиндорскую башню, кричать, что я все знаю, что я горжусь, что я хочу к вам! Но великому проказнику Сириусу Блэку не нужен был малолетний груз, даже если это его собственный брат. А когда ты перестал приезжать домой на каникулы, я целую неделю провалялся в этой самой комнате и затыкал уши, чтобы только не слышать проклятий, которыми сыпала мать. И я никак не мог понять, ведь мы очень похожи. Все говорят, что я твоя копия. Правда? Мы почти близнецы, только с разницей в три года. Так странно… и даже дико. Ты никогда об этом не думал. Я знаю, потому что меня не существовало для такого замечательного, чистого и благородного гриффиндорца...
Сириус слушал сначала недоверчиво и надменно. Он действительно никогда не воспринимал брата серьезно. Потом недоверие переросло в удивление, после в неподдельное внимание. Во время школьных будней ему не было дела до Регулуса. Для Сириуса он был жалкой копией отца, пресмыкающимся и скользким типом, как и все слизеринцы. Ему было откровенно плевать на то, как учиться, с кем общается и какие чувства хранит в душе его младший брат.
Регулус усмехнулся, будто читая мысли собеседника. Как же они оба изменились с тех школьных лет, когда Блэк-младший старался обратить на себя внимание Сириуса. А тот чаще всего отмахивался и обзывал его слизеринским червяком. Рег не помнил, кто и когда рассказал ему о Пожирателях. Может быть, это были однокурсники, а может, он услышал разговор родителей. Но идея чистоты крови, уникальности каждого и единении всех, что пропагандировал Лорд, ему очень понравилась. Регулус, наконец, понял, что только так сможет доказать себе, окружающим, а главное – Сириусу, что он чего-то стоит.
Поначалу молодой Пожиратель трепетал перед каждым собранием, проникновенно и внимательно слушал речи Повелителя и повторял их про себя, будто молитвы. Он свято верил, что Темный Лорд хочет только блага для магического народа. Регулус с восторгом и неистовым счастьем принял метку на рождественских каникулах сразу после своего шестнадцатого дня рождения. Сириус к тому времени уже не учился в школе и никак не поддерживал отношения с семьей и, как слышал Рег, был в стане противников.
– Это к лучшему, – убеждал себя Блэк-младший. – Я встречусь с ним на поле боя, возьму в плен, великодушно дарую жизнь и объясню все так, что он сразу поймет, что правы Пожиратели, что Лорд достоин стоять во главе магического сообщества, а грязная кровь магглов не должна смешиваться со священными родами.
Весна того года наступила как-то неожиданно и быстро. Молодых приспешников Лорда не вызывали на вылазки – позволяли доучиться последний год. Регулусу, как и любому мальчишке, который не понимал еще всей серьезности ситуации, хотелось скорее взяться за палочку и выйти в бой. Метки им велели прятать – это тоже несколько удручало. Но однажды молодой человек не выдержал.
Верба даже не была его девушкой. Они просто проводили много времени вместе – гуляли по Хогсмиту и сидели в библиотеке, обсуждали и спорили на те темы, которые были интересны волшебникам их возраста. Она была на год младше Рега, часто брала его старые сочинения и конспекты, чтобы сильно не напрягаться в учебе. Как и все Пуффендуйцы Бланд не отличалась храбростью или умом, но была настолько добра и обаятельна, что все недостатки как-то терялись.
Под большим секретом в темном коридоре, подсветив себе палочкой, Регулус показал подруге метку. Первой реакцией было глупое хихиканье:
– Как настоящая! Как ты ее сделал, я тоже хочу!
– Она и есть настоящая, – обиделся парень.
– Как настоящая? – Верба испуганно отклонилась, а потом поднесла его руку ближе к своим глазам. Кроме всего прочего, девушка была чрезвычайно любопытна и иногда задавала вопросы не к месту. – Больно было?
– Не очень, – гордо откинул он длинную темную челку с глаз. – Хотя Гойл минут пять после посвящения нянчил свою руку, как маленького ребенка!
– Надо же… – она замолчала. – Я не знала, что ты Пожиратель. Вас вообще много?
Они сели на пол, положив на него снятую мантию Рега, и долго разговаривали. Парень проникновенно объяснял всю философию и приоритеты Лорда, слово в слово повторяя речи Повелителя. Верба скептически хмыкала и угукала.
– Что тебе вообще не нравиться? – вскипел, наконец, Регулус.
– Я не считаю все, что ты сказал правильным, – просто пожала плечами девушка. – Ты знаешь Портмана, того, что учится на Пуффендуе? Он бывший маггл, зато лучший загонщик за последние полвека, ему пророчат головокружительную спортивную карьеру. Билли Лом из Когтеврана, тот, что выиграл международную олимпиаду по трансфигурации в прошлом месяце тоже не потомственный маг. Но он умнее нас с тобой вместе взятых и помноженных на пятнадцать! Ты никогда не задумывался, как им сложно ужиться в этом мире. Ведь почти все они до одиннадцати лет даже не подозревали о существовании волшебства, им приходиться учить самое легкие заклинания с нуля, хотя, мы их знаем чуть ли не с рождения. Мы растрачиваем магию на всякие глупости – прически, чистку одежды, завязывание шнурков и левитирование пачки чипсов, когда лень вставать с дивана. Они же ценят ее как самый дорогой и необыкновенный дар! Я иногда им так завидуют! Магглорожденные столько всего получают, когда попадают в Хогвартс… Столько нового: эмоции, ощущения, возможности. Я вот не помню, когда в первый раз села на метлу, каким было первое мое заклинание или зелье. Но очень бы хотела ощутить трепет первого полета, восторг первого получившегося превращения. Ты знаешь, что на сегодня подавляющее большинство анимагов – магглорожденные! У них хватает терпения и сил, чтобы научиться этому, они хотят получить от этого мира все, что он может им дать. А мне очень часто встречаются чистокровные маги, которые помнят от силы две дюжины заклинаний, облегчающих им жизнь – а остальное им не интересно! Ну и кто теперь должен качать права?
После этого разговора Регулус впервые задумался о том, прав ли Лорд, прав ли он сам, что поддался на красивые слова и теории.
– А потом начались боевые действия, Волдеморт стал неестественно жесток, с каждым денем моя уверенность в его правоте таяла и рассыпалась. А Верба говорила и говорила, приводила примеры. И даже не пыталась меня в чем-то переубедить, просто выстраивала логичные цепочки, отстаивала свою точку зрения. Однажды в конце лета мы встретились с ней на одном из светских раутов. Она была так красива, так мила, что я окончательно сдался и признался себе, что уже давно наплевал на планы Пожирателей и готов отдать все что угодно, лишь бы быть рядом с ней всю оставшуюся жизнь.
Просто так перебежчика Орден врят ли бы принял, поэтому я стал продумывать пути отступления. Как раз в этот момент Лорду понадобилось спрятать очередной крестраж. И я понял, что это мой шанс! Когда мы отправились на остров вместе с Кикемером, было совсем не страшно. У меня была цель. По возращении я хотел отправиться к тебе и все рассказать… Все, что знал, но… Не помню, как поскользнулась нога, не помню руки инферналов, которые тянули меня на дно… Последнее, что я помню, как давал домовику указание уничтожить медальон. Я знал, что мне не суждено увидеть конец этой войны, просто хотелось напоследок стать для Вербы героем, мне нужно было, чтобы она гордилась мной…
– Что там за шум? – встрепенулся вдруг Сириус. Он искренне увлекся рассказом брата и проникся, если не любовью, то хотя бы уважением. Ему хотелось еще о многом расспросить его. Не только о крестражах, о которых ни разу еще не слышал, о том, где брат умудрился найти инферналов и зачем брал с собой домовика, но внизу была Бланд, и в одиночку наделать такого шума она не могла. – Кажется, это на кухне. Подожди, Рег.
Через минуту в фоторамке, стоящей на столе, изображавшей летний пейзаж и красивую девушку в песочного цвета платье с длинными светлыми волосами, произошло что-то странное. Счастливое выражение лица Вербы изменилось, и она, будто опомнившись, с нежностью и усталостью посмотрела со своего места на портрет Регулуса. Затем зашла за раму и почти сразу появилась на холсте рядом с любимым.
– Что? – молодой человек отшатнулся, будто увидел приведение. – Что случилось?
Он прекрасно знал, что способность переходить из рамы в раму изображение волшебника получает только после смерти. – Там какая-то заварушка, если честно, я не совсем поняла, – вздохнула Бланд и с трепетом прижалась всем телом к Блэку.
– Подожди! – Регулус отстранил нее и взглянул в глаза. – Объясни толком. Мне нужно еще многое рассказать брату, иначе, эта война может затянуться, и моя жертва будет напрасной…
- Я выходила из кухни, – начала было девушка, но сморщила носик, будто, с трудом вспоминала, что было дальше. – Потом стук в дверь, я не стала открывать, а только посмотрела в глазок. Кажется, это авроры… Они кричали что-то о Поттерах, предательстве… и Сириусе? Кажется, да… Я хотела позвать его, но они вышибли дверь заклинанием, и меня отшвырнуло к стене. Последнее, что я помню – это то, как они схватили твоего брата. Но это совсем не важно! Главное, что мы, наконец, вместе. Я так ждала этого момента. Теперь навсегда, слышишь, мы навсегда вместе...
..::Чтобы влезть одной пяткой в историю, нужно быть всего навсего дурочкой::..
|
| |
| |
