***

Вот и война закончилась. Свежие, яркие, еще не подернутые поволокой времени, воспоминания шлейфом тянутся после ее окончания. В памяти постоянно всплывают то счастливые, то, наоборот, очень печальные и болезненные моменты. А запомнилось все: и сладкий вкус такой долгожданной и так дорого доставшейся победы, довольные лица выживших и пустые, остекленевшие навеке, глаза погибших. Запомнились и слезы, и горе, и ликование, и слова благодарности, объятья и бесконечные рукопожатия. Одним словом: все.
А так хотелось бы опередить время, перешагнуть невидимую грань и стереть, сжечь и развеять пепел этих самых воспоминаний, боль от которых стягивает и без того уставшее и измученное тело тугими жгутами, сдавливает до неприятных алых кровоподтеков, до ужасных, жгучих синяков. Но нельзя… Это просто невозможно. И это, действительно, угнетает, заставляет сжиматься под тяжестью то и дело всплывающих ярких картинок воспоминаний.

Я стою сейчас у дверей полуразрушенного, но от этого не менее прекрасного и любимого замка, моего родного дома – школы чародейства и волшебства Хогвартс. Заходящее солнце последними красноватыми лучами освещает до боли знакомые места: небольшой зеленый дворик, теперь весь изрытый заклинаниями, опушку запретного леса, где деревья-великаны отбрасывают свои могучие тени, домик Хагрида, где кусочки стекла, чудом оставшиеся в окнах, игриво отражают яркие лучики, разноцветными бликами проецируя их на бренную землю. Вокруг все тихо, а, может, мне это только кажется.
А ведь совсем недавно здесь проходило жестокое и кровавое сражение. Сотни людей и нетолько, вышли в защиту векового замка от самого темного волшебника всех времен – Лорда Вольдеморта, бились не на жизнь, а на смерть, и не было различий между учителями и учениками, детьми и родителями, Армией Дамблдора и Орденом Феникса, людьми и домовыми эльфами. Мы победили, но эта победа досталась нам слишком дорого, слишком много волшебников пало в той беспощадной битве, слишком много слез выплакали выжившее, слишком много горя принесла эта война, оставив на сердцах ее участников глубокие раны, которые сможет залечить, наверное, только время. Зато теперь сотни, а может и сотни тысяч людей смогут спокойно засыпать и просыпаться, ходить по улицам, не боясь быть убитыми, без страха отпускать детей в школу или на прогулку. Теперь все изменится.

***

Передо мной сейчас стоят Рон и Гермиона. Наконец-то они вместе! Рон бережно обнимает девушку за плечи и что-то шепчет ей на ухо, отчего слезы на ее глазах постепенно высыхают, а на потрескавшихся губах проскальзывает легкая тень улыбки, пусть даже немного печальной, но все же. Я понимаю, сейчас всем нелегко, да и Джинни тоже. Она стоит рядом, маленькая рыжеволосая бестия с игривым огоньком в глазах, и держит меня за руку. Ее теплая ладошка немного влажная от волнения, ведь мы помирились всего пару часов назад. Семье Уизли сейчас особенно тяжело, ведь они лишились одновременно брата, друга, сына, кормильца, а Джордж… даже не представляю, как он находит в себе силы быть здесь, ведь потерять брата-близнеца, все равно, что умереть самому. Но они держаться изо всех сил, которые только остались у уставших морально и физически людей, ведь они так ждали этого дня, так верили в меня, так помогали и поддерживали, и я только сейчас понимаю, что если бы не они, наверное, я бы не смог сделать того, что сделал, не смог пройти весь этот путь до конца, не смог бы подарить этим людям сладкий вкус победы.
И Рон, Гермиона… они всегда были рядом, плохо ли мне было или хорошо – не важно. Всегда подбадривали, сочувствовали, вместе ошибались, но находили в себе силы не сдаваться, помогали, как могли и даже больше. Настоящие друзья познаются в беде, и они не оставили меня даже в самые трудные и опасные моменты моей жизни. Наверное, я никогда не смогу отблагодарить их за все, что они сделали, просто не хватит слов.

Все вокруг что-то говорят, но я их не слушаю, лишь ощущаю, как Джинни легонько дергает меня за руку и куда-то показывает. Пристально слежу взглядом в указанном направлении – мне навстречу, нетвердой походкой идет ни кто иной, как Северус Снейп, а следом за ним бежит мадам Помфри, уговаривая вернуться в лазарет. Да, профессора уже не изменить! Все та же черная мантия, пронизывающие насквозь черные глаза, губы, сжатые в тонкую полоску. Даже сюртук надел, правда, оставив незастегнутыми пару верхних пуговиц – должно быть, сияющая белизной многослойная повязка на его шее не позволила этого сделать.
И вот опять… воспоминания…
До сих пор перед глазами стоит эта ужасающая картина: всегда подобранный и гордый Северус Снейп, лежит на грязном деревянном полу, в луже собственной крови. На фоне алой жидкости его кожа кажется еще бледнее, а круги под глазами ярче. Он тщетно пытается зажать зияющую рану на шее непослушными трясущимися пальцами… Б-р-р! Нет! Не хочу помнить это! Не хочу видеть такого сильного человека беспомощным! Хватит!..
Виденье послушно исчезло, оставив на губах тяжелый металлический привкус.

Не знаю, из каких побуждений, но Гермиона вернулась после битвы в Воющую Хижину, будучи абсолютно уверена в том, что профессор непременно жив. Она как-то еще умудрилась доставить его в лазарет к мадам Помфри, а та уже оказала ему соответствующую помощь. И благодаря ее стараниям, сейчас он выглядит намного лучше: посвежел, кожа хоть и бледная, но уже не настолько, правда, шагает он немного неуверенно, слегка пошатываясь.

Вот профессор уже подошел ко мне. Думаю, что этого человека все же стоит послушать.
- Мистер Поттер, - голос его тихий и хриплый, но, как и всегда, уверенный и какой-то грозный, - поздравляю вас, признаюсь, не думал, что вы справитесь, - он протянул мне свою руку, которую я охотно и со счастливой улыбкой на лице, пожал. Да, этот человек полон сюрпризов! Не думал, что это именно он помогал мне весь последний год в борьбе с Вольдемортом.
- Спасибо вам, профессор Снейп! Спасибо за помощь и простите за все наши подозрения, - о, Мерлин! Снейп улыбнулся, но, так и не сказав более ни слова, развернулся к Гермионе, и устало прохрипел: - Не стоило меня спасать, мисс Грейнжер… но все же, спасибо, - девушка, казалось, потеряла дар речи и сейчас, глядя на ее глупое выражение лица, нельзя было и подумать, что перед тобой лучшая ученица за много-много лет в школе чародейства и волшебства Хогвартс, а Снейп тем временем коротко кивнул на прощанье и позволил, наконец, мадам Помфри увести себя. А Рон, широко улыбаясь, игриво ткнул в бок Гермиону, отчего та тихонько вскрикнула и рассеянно пробубнила, что-то типа: «Хоть спасибо сказал, и то радует».

Джинни продолжала держать меня за руку, о чем-то негромко переговариваясь с Гермионой. А я стоял и любовался ею и своими друзьями, радовался, что мы живы, что сохранили любовь и дружбу, что остались прежними, даже пройдя все испытания, которые нам любезно предоставила жизнь.

***

Да, воспоминания еще слишком свежи, они блещут своей яркостью и красками. И все это будет выражено сегодня на празднике победы: и слезы, и радость, и раскаяние, и боль, и любовь, и все то, что нас объединило в этом мире.
Но это будет лишь сегодня…
А завтра… завтра будет новый день – начало другой жизни – без войны, без смертей, без страха… Лишь потускневшие расплывчатые воспоминания периодически будет подсовывать нам подсознание, напоминая цену нашего безоблачного существования на этой планете. Но это произойдет еще нескоро - ни через год, ни через два, а много-много лет спустя.
А завтра все будет по-другому…