Ощущение счастья и долгожданной победы непременно наступит, думал Гарри, но в данный момент оно заглушалось невероятной усталостью и болью от потери Фреда, Люпина и Тонкс, мысли о которых отзывались уколами в сердце с каждым шагом. И все же самым сильным чувством, переполнявшим его сейчас, было огромное облегчение и почти непреодолимое желание поспать. Но сначала он должен был объясниться с Роном и Гермионой, с которыми он провел столько времени вместе, – они должны были узнать правду. Во всех подробностях он рассказал друзьям о том, что видел в думоотводе и что случилось в лесу. Его друзья даже не успели выказать свое потрясение и удивление от услышанного, когда они достигли того места, куда, с общего молчаливого согласия, шли во время всего разговора. Разговор в кабинете директора. Восхищенный взгляд Дамблдора. Рукоплещущие портреты. Друзья, которым явно не по себе от услышанной правды о Снейпе. И усталость, от которой хочется улечься прямо в коридоре и провалиться в сон без сновидений.
Он не помнил, как и где он уснул. Перед глазами стоял разговор Дамблдора и Снейпа:
- Сколько людей погибло на твоих глазах?
– В последнее время только те, кого я не сумел спасти.
Снейп спас многих. А он не смог спасти ни Фреда, ни Люпина, ни Тонкс, ни остальных, погибших в Битве. Да и самого Снейпа наверняка еще можно было спасти, если бы он не пялилися на его рану, как идиот, а попытался что-то сделать. Но он считали Снейпа предателем и...
Мысли смешались со сном, в котором мама была совсем молодой, почти девчонкой. Как на колдографиях. Она смеялась и выглядела такой же счастливой, как и Джеймс, обнимавший ее за плечи. Они кружились на ковре из опавших листьев, а сверху летели все новые – золотые и красные, как цвета Гриффиндора.
А потом Гарри увидел рушащуюся стену, под которой погиб Фред. Вспышки Авады, убившие Тонкс и Люпина. Кровь, хлещущую из раны Снейпа. Младенца, плачущего на вокзале. И все померкло.
Гарри моргнул. Он был в коридоре Хогвартса. И все было слишком реальным, чтобы быть сном. Кроме того, что этот коридор уже несколько часов как превратился в руины. А сейчас был целехонек. И Гарри был в нем не один, а стоял под Мантией-Неведимко й вместе с Луной.
Профессор Макгонагалл решительно зашагала к двери, на ходу поднимая палочку, из которой возникли три серебристых кота со знакомыми отметинами вокруг глаз. Патронусы заскользили вперед, наполняя серебристым светом винтовую лестницу, пока профессор Макгонагалл, Гарри и Луна поспешно спускались.
Они неслись по коридорам, и, один за другим, патронусы улетали прочь. Полы клетчатого халата Макгонагалл волочились по полу, а укрывшиеся под мантией Гарри с Луной бегом следовали за ней.
Гарри первым заметил чье-то присутствие. Вернее, не столько заметил, сколько предчувствовал, знал. Помнил. В тот раз он искал в мешочке Карту Мародеров, но не успел ее достать – Макгонагалл уже держала палочку наготове. Тогда Гарри едва не задохнулся от ненависти, увидев фигуру в черной мантии. А сейчас...
Северус Снейп. Живой.
Гарри зажмурился и снова открыл глаза. Не может же сон до мельчайших подробностей повторять прошлое? Или может?
Он как в тумане слушал разговор Макгонагалл со Снейпом. Слово в слово повторявший то, что Гарри уже слышал однажды. Если бы он только не дал Снейпу тогда уйти, если бы он выслушал его, если бы они поговорили...
Пламя факела превратилось в огненное кольцо и полетело в сторону Снейпа, словно лассо.
Гарри оттащил Луну в сторону, чтобы ее не задело огнем, скинул мантию и ринулся между Снейпом и Макгонагалл.
- Стойте!
- Идиот, - рявкнул Снейп, едва успев прикрыть его щитовыми чарами.
- Стойте! - повторил Гарри и добавил почти извиняющимся тоном: - Сэр, вы только не убегайте. Вы же сами знаете, нам необходимо поговорить.
Макгонагалл ошарашенно застыла. Во взгляде Снейпа явственно читалось, что он считает Гарри сошедшим с ума.
И Гарри заговорил. Сбивчиво, перескакивая с одного на другое, торопясь выплеснуть все, что казалось ему самым важным. Что он знает, что Снейп не предатель. Что он видел его воспоминания – и про Лили, и про разговоры с Дамблдором, и про патронус, и про хоркруксы, и про то, что должен был умереть, но не умер.
Макгонагалл смотрела на Гарри едва ли не с жалостью, даже не сомневаясь, что он не в себе. Но палочку так и не опустила, держала ее направленной на Снейпа.
- Профессор Макгонагалл, ну вы же сами видели, что профессор Снейп не пытался меня сейчас убить. Наоборот, закрыл щитовыми чарами. Поверьте, он не предатель. Вспомните, какие именно наказания он назначал провинившимся ученикам в этот год! Он же защищал их, как мог! Ну задумайтесь же хоть на минуту...
По коридору в наспех накинутых халатах к ним спешили профессоры Флитвик и Спраут, процессию завершала огромная фигура Слагхорна, совершенно запыхавшегося. Макгонагалл не успела и охнуть, как Снейп сразил их заклинанием.
- Очнутся минут через двадцать, - произнес Снейп поспешно.
Макгонагалл кинула на него неприязненный взгляд и подошла к неподвижным телам, по-прежнему держа палочку направленной на Снейпа. Преподаватели мирно спали. Гарри собрался было сказать ей что-то вроде „Ну вот видите!“, но Снейп одернул его:
- Поттер, не отвлекайтесь. Расскажите подробно все, что вы помните – или якобы помните – с момента моей дуэли с профессором Макгонагалл. И поторопитесь. Мне уже пора отправляться к Лорду.
Гарри старался рассказывать как можно подробнее о том, что могло бы убедить обоих профессоров. Снейп то и дело прерывал его, задавал вопросы. Прошло всего несколько минут, но Гарри они показались вечностью.
- Дуэль ты описываешь точно так же, как я бы сражалась и на самом деле. Но ты просто не мог этого знать... - покачала головой Макгонагалл.
- Если только он не говорит правду, - обрубил Снейп. Вид у него при этом был мрачнее некуда. - Эти мои воспоминания они нигде подглядеть точно не мог.
- Но тогда... неужели Альбус действительно сказал, что Гарри должен погибнуть?.. - Макгонагалл в ужасе зажала рот рукой.
- Представь себе, Минерва, - поморщился Снейп, потер запястье и сделал шаг в сторону, к окну.
Гарри тут же встал у него на пути:
- Сэр, вам нельзя к нему возвращаться! Он же убьет вас.
- Поттер, вы как были идиотом, так и остались. Весь в отца.
Гарри вспыхнул, но ничего не ответил.
- Ваши знания я никак обосновать не могу, - продолжил Снейп, - но я почти что уверен, что все эти загадки со временем и сознанием – очередные игры Лорда. В любом случае - вам крупно повезло и вы убили его. И это главное. А то, что вы, Поттер, выжили при этом сами – это был приятный бонус. Не более. И сейчас нет никаких гарантий, что вам повезет как и в первый раз.
- Но я хотел...
- Мне все равно, что вы хотели, Поттер. Единственный вариант для нас всех - постараться максимально близко повторить события первого раза и понадеяться, что вам повезет повторно.
- Но...
- Никаких „но“, Поттер! Вы слишком малы, чтобы рассуждать о таких вещах. Мы с профессором Макгонагалл сейчас постараемся сделать так, чтобы все выглядело как последствия дуэли. А мисс Лавгуд будет держать язык за зубами.
- Но сэр...
- Гарри, он прав, - Луна взяла его за руку. - Профессор Снейп прав. Как бы жутко это все ни звучало. Я знаю одну легенду, там...
Ее слова перекрыл грохот падающих доспехов – Снейп выпустил несколько заклинаний, кинулся в пустой класс и тут же оттуда раздался звон разбитого стекла. Вот и все. Снейп улетел на верную смерть. Зная, что через несколько часов его горло разорвут клыки Нагини.
Флитвик и Спраут уже приходили в себя, поднялся на ноги и грузный Слагхорн. Макгонагалл сказала им, что Снейп „сбежал к хозяину“, но те ее не слишком слушали – побег Снейпа казался им совершенно неважным по сравнению с тем, что Гарри жив и находится сейчас в Хогвартсе.
И все продолжилось так, как помнил Гарри. Только теперь ему не нужно было искать Серую Даму – он и так знал, где находится диадема Райвенкло. Но встречи с Драко сотоварищи избежать не удалось. А когда Адский огонь поглотил Крэбба, у Гарри возникло чувство, что все предрешено – знание о будущем не в силах изменить ровным счетом ничего, остается только повторять события и надеяться, что Волдеморт будет снова повержен. И от этой предрешенности смерти стольких друзей Гарри стало совсем тошно.
Но в Хогвартс уже прорвались Упивающиеся Смертью – теперь было не до рефлексий.
– Перси, ты шутишь! – прокричал Фред, когда его противник упал, сраженный тройным оглушающим заклятием. Тикнесс тоже упал, и его тело начало обрастать колючками – казалось, он превращается в морского ежа.
Сердце Гарри ёкнуло. Это же все было за пару мгновений до...
- В сторону, прочь от стены!
Он дернул в сторону Гермиону и Фреда, Рон и Перси тоже кинулись в сторону. И прозвучал взрыв.
А потом мир снова стал темным и полным боли: коридор разлетелся на куски, и обломки стен наполовину завалили Гарри. Струя холодного воздуха возвестила о том, что замок лишился одной из стен. Пораненная щека Гарри сильно кровоточила.
Мыслей не было. Был только страх. Сильнее, чем в прошлый раз – тогда он еще не знал, что через мгновенье увидит остановившиеся неживые глаза Фреда.
Гермиона с трудом выкарабкивалась из-под обломков, а трое рыжеволосых парней сидели рядом на полу – там, где только что взорвалась стена. Держа Гермиону за руку, шатаясь и спотыкаясь, Гарри вместе с ней пробирался через руины.
Перси перетягивал ногу Фреда наколдованным жгутом, чтобы остановить хлещущую кровь.
– Пригнитесь, – крикнул Гарри, когда град сверкающих в ночи проклятий усилился. Они с Роном схватили Гермиону и прижали к полу, но Перси рядом с Фредом, закрывая его от дальнейших повреждений, и только когда Гарри крикнул: – Перси, Фред, давате, надо убираться! – поднял голову.
И все снова продолжилось, как прежде. Только Фред Уизли был с ними. Живой.
Но радоваться было некогда - надо было спешить в Хижину. И по дороге рассказать Рону и Гермионе правду обо всем. Даже о том, что Снейп убеждал его, что менять ничего нельзя. А он уже изменил. И считает, что поступил правильно.
Ребята поверили ему с первых же слов – слишком многое в этот день Гарри знал заранее, такое на простую интуицию не спишешь. Поэтому в подземный проход, ведущий к Хижине, все трое спускались с тяжелым сердцем – Гермиона убедила ребят, что лучше сохранить хотя бы последовательность событий, тем более, что меча Гриффиндора у них нет и убить Нагини они не смогут. Так что остается только ждать и надеяться, что они успеют помочь Снейпу после того, как Волдеморт уйдет. В одном они были едины с самого начала – ровным счетом ничего не менять было бы глупо. Знаниями о возможном будущем нужно воспользоваться – точно так же, как они полагались на них, используя хроноворот для спасения Сириуса и Клювокрыла.
Не смея вздохнуть, Гарри подобрался вплотную к выходу из тоннеля и выглянул в маленькую щель между ящиком и стеной. Комната была освещена слабо, но он смог разглядеть Нагини, которая в безопасности парила в воздухе в своей заколдованной сверкающей сфере и то извивалась, как под водой, то сворачивалась кольцами. Еще он увидел край стола и бледную руку с длинными пальцами, вертящими палочку.
Раздался голос Снейпа, и у Гарри сжалось сердце: Снейп был в нескольких сантиметрах от того места, где он прятался.
– …мой Лорд, сопротивление слабеет…
Все повторялось точь-в-точь, как помнилось Гарри. Бездействовать, когда на твоих глазах убивают человека, который защищал тебя до последнего, было невыносимо. Но Гарри и сам понимал, что Гермиона права – выбора у них нет. И Снейп знает это лучше их троих вместе взятых. Только бы все скорее закончилось. И только бы хватило времени. Гермиона же неплохо разбирается в целительских чарах, да и он сам кое-что умеет. И если Снейп не будет тратить силы на то, чтобы передать ему воспоминания даже без палочки...
Раздался ужасный крик. Гарри увидел, что лицо Снейпа утратило оставшиеся краски, побелев, а черные глаза расширились, когда змеиные клыки впились ему в горло.
Еще несколько мгновений, и эта безносая гадина должна уйти. Но почему же Волдеморт не уходит? Почему он медлит? Или в прошлый раз все было так же медленно, просто утекающие вместе с кровью Снейпа секунды не казались ему такими долгими?
Гарри в тоннеле, вернувшись в собственный разум, открыл глаза; он до крови искусал костяшки пальцев, пытаясь не закричать. Теперь он глядел через маленькую щель между стеной и ящиком и видел только подрагивающую ногу в черном ботинке.
– Гарри! – выдохнула Гермиона позади него, но он уже направил палочку на ящик, загораживающий проход, чуть приподнял его в воздух и беззвучно отодвинул в сторону. И вылез из прохода насколько мог тихо.
Все как в прошлый раз. И лучше думать, что у них есть шанс успеть. И что припрятанный в кармане беозар поможет и против яда Нагини.
Гарри кинулся к Снейпу, который пытался зажать пальцами раны на шее.
- Ничего не говорите, сэр. Не тратьте силы на магию. Пожалуйста...
Гарри наклонился, чтобы наложить кровеостанавливающие чары, и Снейп схватил его за воротник мантии, притягивая ближе.
Из его горла вырвался жуткий хриплый, булькающий звук.
– Возьми… это… возьми… это…
Из Снейпа потоком хлынули воспоминания – как и тогда. Изо рта, из ушей, из глаз... Но зачем?! Зачем Снейп тратит последние силы на эту бессмыслицу?! Это же равносильно самоубийству. А Гарри их и так видел – они ничего не изменят!
Гермиона сунула в его дрожащие руки наколдованную из воздуха фляжку и замерла наготове. Гарри понял – она не рискует накладывать целительские чары прямо сейчас, когда Снейп пользуется такой сильной магией. Придется ждать. И смотреть, как из Снейпа почти что в прямом смысле уходит жизнь. И ведь это даже не то, что Снейп сам называл „гриффиндорским безрассудством“! Попытка перестраховаться ценой собственной жизни. Когда смерть ничего не изменит. Ни-че-го.
И Гарри ждал. И машинально собирал во фляжку серебристые нити воспоминаний.
Когда фляжка наполнилась до краев, Снейп выглядел так, будто в нем больше не осталось крови; рука, державшая мантию Гарри, разжалась.
– Взгляни… на… меня… – прошептал он.
Взгляды зеленых и черных глаз встретились; но через мгновение из глубины черных глаз что-то ушло, и они стали застывшими и пустыми. Рука, сжимавшая Гарри, упала на пол, и Снейп не шевельнулся больше.
Гарри в отчаяньи втиснул ему между зубов беозар. Только бы не оказалось, что они опоздали. Только бы...
Гермиона накладывала заклинание за заклинанием, Гарри и Рон были на подхвате, выполняя все, что она говорила. Сердце Снейпа билось вяло, словно нехотя. Но билось. И рана затянулась. И дыхание выровнялось. Но лицо его было по-прежнему иссиня-бледным. Гарри мысленно выругался – каким же он был идиотом, что не сообразил захватить с собой пару пузырьков кроветворного и восстанавливающего зелий!
Когда высокий холодный голос прорезал тишину, Гарри все так же стоял на коленях около Снейпа.
Речь Волдеморта он слушал вполуха. Итак, у Гермионы и Рона есть час, чтобы вернуться в Замок. Ему самому туда идти незачем – лучше он потратит это время на то, чтобы еще раз обновить целительские чары. И замаскировать тело Снейпа от Упивающихся. А выжили ли Тонкс и Люпин он узнает позже. Если выживет сам.
Долохова убил Перси. Около часа назад. Значит, шансов выжить у Люпина чуть больше. И больше шансов защитить Тонкс. И...
Волдеморт, наконец, замолчал. В звенящей от напряжения тишине Гарри протянул Гермионе фляжку с воспоминаниями Снейпа:
- Возвращайтесь в замок и предупредите Невилла. А мне лучше остаться здесь. И... будьте осторожнее во время последнего боя.
Они попрощались, не зная, увидятся ли снова. А когда друзья ушли, Гарри накрыло волной страха. Какая-то его частица до последнего надеялась, что Гермиона и Рон его остановят, оттащат назад, отправят домой... Но все трое понимали, что Дамблдор и Снейп правы – сейчас вся надежда на то, что Гарри выживет, как и в прошлый раз. И, наверное, друзьям было так же паршиво, как и ему самому: если он весь извелся, переживая за Снейпа, о котором узнал правду лишь недавно, то каково это – отпускать на смерть друзей. Но ведь есть шанс, что он выживет и сейчас, правда?
Есть шанс. Равно как и велика вероятность погибнуть.
Гарри обновил целительские чары, осторожно левитировал Снейпа в тоннель, как и договаривался с Роном и Гермионой. Он закрыл вход из него в Хижину – если Упивающиеся сюда еще раз наведаются, они ничего не обнаружат.
Он выбрался из Хижины и медленно побрел к опушке леса. Вот и все. И почему он думал, что во второй раз все будет не так страшно? Не так. Иначе. Страшнее.
Среди деревьев двигались дементоры, целый рой; Гарри чувствовал исходящий от них холод и не знал, сумеет ли пройти мимо. Сил на патронуса у него не оставалось, он даже не мог сдержать дрожь. Не такое уж легкое это дело – умирать... Каждая минута дыхания, запах травы, прохладный ветерок, касающийся лица, – все это было так ценно! Подумать только – другие люди будут растрачивать впустую еще годы и годы, а он должен цепляться за каждую секунду. Он не в силах был сделать и шага вперед – и в то же время знал, что обязан. Долгая игра окончена, снитч пойман, пришло время приземляться.
Гарри извлек из снитча Камень Возрождения и повторил все то, что делал с ним прежде. Только на этот раз ему навстречу шли трое – мать с отцом и Сириус. Люпина с ними не было, и это заставило сердце Гарри забиться радостнее. Люпин жив. И он тоже выживет. Но и в этот раз он попросил маму о том же – не оставлять его одного, не уходить, когда... когда все произойдет.
Тело и разум сейчас казались разлученными. Руки и ноги двигались без участия сознания, как если бы в этом теле, которое предстояло покинуть, он был всего лишь пассажиром, а не водителем. Умершие, шагавшие с ним через Лес, были гораздо реальней живых, оставшихся в замке: Рона, Гермионы, Джинни и прочих, которые были теперь словно призраки. Поскальзываясь и спотыкаясь, Гарри шел к концу своей жизни, к Волдеморту...
Все повторялось. И зеленая вспышка Авады была точно такой же.
И снова вокзал Кингз-Кросс. Чистая и теплая мантия, возникшая прямо из воздуха – стоило Гарри только подумать о том, что он хочет одеться. Голый младенец с шершавой, ободранной кожей. Ребенок, как и прежде, вызывал у него отвращение. Пожалеть его не получалось никак. Да и нужна ли ему была чья-то жалость?
– Ты не можешь помочь.
Гарри резко обернулся. К нему, расправив плечи и жизнерадостно улыбаясь, приближался Альбус Дамблдор в развевающемся темно-синем одеянии.
Разговор с ним вышел совершенно иным – ответы на многие вопросы были уже известны, но слишком много новых неотвеченных вопросов крутилось в голове Гарри.
И вновь слова Дамблдора расставляли все по местам так, что все казалось кристалльно ясным. Его голос успокаивал, умиротворял, а Гарри прислушивался к своим эмоциям. Он не мог сердиться на старика и был благодарен ему за любую помощь, но его не покидало ощущение, что он что-то упускает и на этот раз.
- Смерть Волдеморта – это колоссальный выброс магической энергии, - пояснял ему Дамблдор, - и на этот выброс наложилось ваше общее желание изменить случившееся. Желание было общим, но причины разные. Он сожалел о своем поражении, ты скорбел об умерших. У тебя же с собой были и Камень Возрождения, и Мантия. И старшая палочка в тот момент подчинялась именно тебе. Поэтому желание повернуть время вспять обрело реальность, но память о несбывшемся прошлом сохранилась лишь у тебя одного.
- Но почему время повернуло вспять не сразу? И почему я вернулся именно в тот момент времени?
- Мой мальчик, я не могу сказать тебе наверняка. Но думаю, все дело именно во времени, - Дамблдор улыбнулся и покачал головой: - Сутки всегда были самым главным магическим интервалом. Время, когда все возвращается на круги своя. Ты говоришь, что Волдеморт предъявил ультиматум защитникам Хогвартса за полчаса до полуночи. А Северус бежал из замка за час-два до этого, то есть около десяти часов вечера. И судя по твоему рассказу, Мир вернулся на сутки назад, пока ты спал - возврат случился именно в десять часов вечера.
- Но...
- Верно, Волдеморт был уничтожен под утро, но магии Даров смерти потребовалось время, чтобы соединиться с магией, исторгнутой при его смерти. И она подействовала в тот момент, когда ты окончательно расслабился во сне и смог полностью принять ее.
Гарри неуверенно кивнул.
- Но я могу и ошибаться, мой мальчик. Это просто версия...
- Думаете, я смогу победить его и во второй раз?
– Думаю, – сказал Дамблдор, – что, если ты вернешься, у тебя есть шансы победить его. Не могу тебе этого обещать – но я знаю, Гарри, что у тебя, в отличие от него, меньше поводов бояться вернуться сюда.
Гарри снова взглянул на ободранного младенца, который дрожал и задыхался в тени стоявшего в отдалении стула.
– Не жалей мертвых, Гарри. Жалей живых – а особенно тех, кто живет без любви. Благодаря твоему возвращению может быть искалечено меньше душ и разрушено меньше семей. Если это кажется тебе достойной целью – значит, мы сейчас с тобой попрощаемся.
Дамблдор говорил ему эти слова и прежде. Правильные, нужные слова. Только... Он же сам из них делает неверные выводы. В этом межмирье душа Волдеморта еще жива. И ей необходима любовь. И жалость. Чтобы Том Риддл смог, наконец-то, упокоиться с миром. Раз и навсегда.
Гарри порывисто шагнул к младенцу и взял исцарапанное тельце на руки быстрее, чем Дамблдор успел ему помешать. Младенец дернулся и затих. Уснул. Из воздуха возникло мягкое белое одеяльце, в которое Гарри неумело завернул младенца, сладко посапывавшего во сне.
И все тревоги пропали. Теперь он был уверен, что сможет довести дело до конца. Победить. Раз и навсегда. Победить, но не уничтожить. Упокоить. Дать покой той крупице души Волдеморта, что еще стремилась к любви и теплу. Даже если сам Волдеморт уже давно перестал ощущать эту свою частицу.
Гарри улыбнулся Дамблдору:
- Все происходит в моей голове. Но это вполне может быть реальностью.
Старик ласково кивнул ему, и очертания вокзала начали теряться во вновь появившемся ярком тумане.
Гарри снова лежал лицом вниз. Ноздри наполнял запах леса. Щекой он чувствовал холод твердой земли. Дужка съехавших набок при падении очков врезалась в висок. Боль наполняла каждую клеточку его тела, а место, куда попало смертельное проклятие, казалось, превратилось в сплошной кровоподтек, как от удара железным кулаком.
Как в прошлый раз. Он слушал, как Волдеморт говорит со своими слугами, слушал звуки леса и чувствовал себя совершенно опустошенным. Словно все уже закончилось, и теперь осталось только узнать, кого же он потерял в этой войне. Гарри не покидало ощущение, что теперь волна событий сама подхватит его и понесет по прежнему руслу – остается только ждать.
Но кое-что на этот раз он воспринимал уже иначе. Прежде он думал, что Нарцисса знала - попасть в Хогвартс и найти сына она может только вместе с армией завоевателей. А теперь понял, что она точно так же могла попасть в замок и с войском Волдеморта, которое сейчас было гораздо сильнее – сейчас, когда его возглавлял Волдеморт. И она могла бы ждать, что Драко уйдет из замка тем же путем, каким провел в него Упивающихся прошлым летом. Но она попыталась спасти Гарри, прекрасно понимая, чем рискует.
Дорога к замку, плачущий Хагрид, меч Гриффиндора в Сортировочной шляпе, убивающий змею Невилл.
Прошлое и настоящее то казались Гарри единым целым, то рассыпались калейдоскопом кадров. Пока он не оказался в Большом зале – напротив Волдеморта. И все встало на свои места.
В этот раз он тоже до последнего надеялся на невозможное – что Волдеморт раскается. И вдруг понял, почему интуитивно ответил на его Аваду именно Экспеллиармусом - обезоружить, отнять оружие, изгнать зло. Не уничтожить, спасти – спасти ту крупицу человеческого, что истово ждала любви и жалости, там, на призрачном вокзале межмирья. Понял, почему ему было так важно пересилить свою неприязнь к исцарапанному младенцу, пересилить себя и дать ему тепло и покой.
Тот осколок человеческой души, что еще уцелел в Волдеморте, искореженный и исковерканный, теперь упокоится с миром, не даст Волдеморту вернуться к живым, уведет его сквозь межмирье в царство мертвых. Даже если Волдеморт не раскается, Гарри сделал все, что было в его силах. Случайностей не бывает. По крайней мере, таких случайностей.
Гарри услышал, как высокий голос выкрикивает проклятие, и сам закричал в ответ, выбрасывая вперед руку, сжимающую палочку Драко:
- Авада Кедавра!
- Экспеллиармус!
Раздался оглушительный взрыв, между противниками рассыпались золотые искры, словно помечая место, где встретились заклинания. Гарри видел, как зеленый луч, выпущенный Волдемортом, столкнулся с его собственным заклинанием, как высоко взлетела Старшая палочка, темным пятном выделяясь в свете солнца. С проворством Ловца, Гарри подхватил палочку свободной рукой, а Волдеморт упал на спину, раскинув руки и закатив глаза. Земной путь Тома Реддла был окончен, его безжизненное тело сморщилось, белые руки были пустыми, змеиноподобное лицо ничего не выражало. Волдеморт, настигнутый собственным заклятием, был мертв, а Гарри, сжимая в руках обе палочки, смотрел на поверженного врага.
Над Хогвартсом поднималось солнце, и Большой Зал все больше наполнялся светом и жизнью.
* * *
Гарри проснулся от солнца, светящего в глаза. В комнате он был один.
Он проспал почти сутки? Или же время действительно возвращалось на сутки назад, позволив выжить и Фреду, и Люпину с Тонкс, и многим другим? Приснилось ли ему, как он вместе с Гермионой левитировал тело Снейпа в замок и дожидался, пока мадам Помфри приведет профессора в чувство? Приснилось ли ему, что он до поздней ночи был на ногах, потому что боялся уснуть и потерять эту реальность? Был ли наяву разговор с Макгонагалл и Кингсли, о том, что Снейп обязательно должен остаться директором Хогвартса? Видел ли он, как Люпин обнимает Тонкс, засыпающую от усталости прямо на ходу, и уговаривает ее прилечь хоть на пару часов?
Грохот. Веселая ругань. И дверь с треском распахнулась.
Гарри выхватил и направил палочку на вход в комнату, но тут же опустил руку. Фред с Джорджем. На метлах. Ну да, не на костылях же Фреду ходить, пока нога заживет. А Джордж - за компанию.
- Просыпайся, соня! Тебя уже все заждались. Макгонагалл сказала тебя не будить, но день сегодня такой замечательный... - начал фразу Джордж, но закончил ее уже Фред: - что ты сам себе не простишь, если продрыхнешь до обеда. Так что мы решили разбудить тебя к завтраку. Пока этого не сделала Джинни.
Начинался новый день.
