Главная | "Невеста для отца" - Форум | Регистрация | Вход Приветствую Вас Гость | RSS
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: Hasta, Irkina, julia-sp, АгатА  
Форум » Библиотечная секция "Гет" » Снейджер » "Невеста для отца" (Автор: Contesina , R, СС/ГГ, романс, миди, закончен)
"Невеста для отца"
julia-spДата: Воскресенье, 28.08.2011, 12:22 | Сообщение # 1
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
Название: Невеста для отца
Автор: Contesina
Рейтинг: R
Пейринг: СС/ГГ, Северитус
Жанр: Romance
Дисклеймер: права – английской тете Ролинг, а я так, вокруг бегаю
Саммари: как Снейп нашел сына, а тот втихую нашел ему невесту
Размер: миди
Статус: закончен
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Воскресенье, 28.08.2011, 12:24 | Сообщение # 2
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Глава 1.
      Да… сейчас сижу и думаю: и как меня в это занесло? А все сыночек, не иначе! Удружил, называется. Мало мне потрясений на старости лет (хотя какие мои годы…), так тут еще это любовное затмение, прости Господи. И как у меня язык повернулся такое выговорить? Ну, хоть легче стало.
      А все он, сын новообретенный. И что я думал, и где была моя слизеринская голова и многострадальный шпионский опыт? Двадцать лет водил за нос самого могущественного волшебника (темного! повторить три раза), пока его не прихлопнул мой сын – молодец, умница, весь в меня! – повторяю, двадцать лет за нос водил, и тут собственный сын, без году неделя, и так меня подставил. А Дамблдор только похихикал и не нашел ничего лучшего, как подсунуть мне свои лимонные дольки – утешься, мол, Северус, молодое поколение обогнало своих отцов по уму и сообразительности. Я только фыркнул. У тебя-то, Альбус, уж извини, период сексуальной активности подернулся легкой дымкой и исчез за туманным горизонтом, а мне… да. Нет, слишком эмоционально.
      Но как он все подстроил! Можно гордиться. Даже если бы в конце шестого курса мы не провели обряд признания крови, и я не убедился окончательно, что Гарри – мой сын, и то сразу становилось бы ясно, кто он. Не отпрыск этого бестолкового Поттера, и пусть простит меня покойная Лили. А я еще удивлялся – как ему с первого курса удается выпутываться из постоянных передряг? Сейчас знаю. Горжусь этим. «Пап, а ты не лопни», - обычно в таких случаях говорит мне этот малолетний паршивец. «Но-но, - отвечаю ему я, - ты как с отцом разговариваешь? Сейчас отправишься у меня котлы мыть без всякой магии! А я даже в твою сторону и не взгляну». Только что-то неубедительно, судя по его физиономии, выходит. И командирский голос не слишком получается. Отцовство действует. Неожиданное.
      Хотя и не чересчур неожиданное. Черт меня дернул пять лет назад разобрать свои старые записи по зельям. Тогда Дамблдор, в приступе любви к детишкам, приволок во… Ремуса в Хогвартс. На мою, естественно, голову. Мало того, что этот привет из детства постоянно маячил перед глазами и пытался помириться, так во избежание неприятностей с вышеупомянутыми детишками (а вот пусть бы Люпин парочку слопал, и дисциплина наладилась) директор попросил меня готовить Антиликантропное зелье. «Северус, пришла пора показать, что вы взрослые мужчины, а не обидчивые подростки… Северус, ты же сам зелье разрабатывал… Северус, ты же лучший…» Ха! Конечно, лучший. Я один в Европе могу приготовить такое зелье – не ту бурду, что делают в Стокгольме два полупьяных викинга, а настоящее эффективное зелье. С минимумом побочных последствий. Это зелье было моим первым изобретением. Оно подарило мне уверенность в себе. Оно подарило мне Лили. Это ведь она упросила меня заняться именно Антиликантропным зельем. А я, засунув свою хваленую слизеринскую спесь в карман, согласился. И что? Семнадцать лет спустя кормить с ложечки этого… преподавателя?! Северус, засунь спесь себе в карман. Или куда подальше.
      Я стиснул зубы и полез в записи. Я могу быть сколько угодно великим и ужасным слизеринским змеем (читай: гадом), но даже для оборотня лекарство приготовлю только на высшем уровне. Перфекционист чертов. Тьфу. Быстро же я маггловских слов набрался.
      Рылся в бумагах… И нашел старую тетрадку Лили. У нее все тетради были одинаковыми – зеленые с какими-то птицами. С первого курса и до последнего дня. Жизни.
      Только это была не ее тетрадка по зельям, которую она часто забывала у меня на седьмом курсе («Северус, через пять минут завтрак! Где мои тетради? – Давай бегом вниз, пока слизеринцы не сползлись. Я их соберу и принесу в библиотеку». Довольный поцелуй). Я снял охранные заклинания – уж я-то знал, какие она налагает – и прочитал. Это были ее заметки после школы. Почти со дня нашего разрыва и до лета, когда родился Гарри. Где-то за месяц до его рождения Лили была у меня. Честно говоря, тогда я так и не понял причины ее визита.
      И заметки Лили были странные. Смесь магических формул, расчет рецептуры зелий, изменяющих состав крови, старые именные заклинания… ими уже лет сто никто не пользуется, это высшая магия. Руны. Рунами она писала мое имя.
      Я просидел полночи – сначала просто листая страницы, любуясь ее почерком, вспоминая ее. Потом расшифровал записи. Все, что поддавались расшифровке. И подумал - лучше бы меня убили сразу.
      Лили изобретала заклинание, которое бы изменило мою кровь на кровь Джеймса. Именное заклинание. Длительного действия. Применяемое по отношению к ребенку. И могущее быть снятым только наложившей его волшебницей либо настоящим отцом ребенка.
      Я сидел над этой трухлявой тетрадкой и боялся дышать. А вернее, просто не мог. Минут двадцать сидел. Ау, профессор Снейп, вас случайно не оглушил кто? Или с василиском недобитым встретились в коридорчике? Бред.
      Потом встал и вытащил из шкафчика бутылку настойки. Водка на двадцати семи травах. Милый подарок из Риги от Розье. «Я не собираюсь тебя травить, Северус». Размечтался!
      Выпил стаканчик. Разложил на столе самый головоломный карточный пасьянс и попытался мыслить трезво. 45 градусов об.
      Она собиралась скрыть от меня, что Гарри мой сын. Выдать его за сына Джеймса. А мог ли Гарри быть моим сыном? Еще как мог. Я не настолько высокоморальный, чтобы устоять перед любимой женщиной – пусть даже бросившей меня, вышедшей за другого (и кого? Поттера) и просто вычеркнувшей из своей жизни. Когда она пришла тогда, осенью, моим первым желанием было выставить ее за дверь. А вторым – схватить в охапку, затащить в дом и не отпускать никогда. Угадайте, что я выбрал? То-то же. Потом Лили плакала и говорила, что все должно быть не так, и она уйдет от Джеймса, но мне слабо в это верилось. Долг превыше всего. Жаль только, что слизеринцы и гриффиндорцы понимают его по-разному.
      Она приходила еще несколько раз. А потом это стало слишком опасно. Я вытолкал ее взашей, а она только прокричала что-то вроде «Вот рожу ребенка Джеймсу и никуда от него не уйду!» На здоровье, подумал я, только живи.
      Мы с ней виделись еще однажды. Тогда, наверное, она и оставила свою тетрадку. Зачем? Предчувствовала? Или просто забыла? Как же! Лили не забывала просто так вещей у людей, которых ненавидела. Мне кажется. И что теперь?
      Родился Гарри. Лили и Поттер отдали за него жизнь. Я передал пророчество Лорду. Потом пытался отравиться – не вышло. А тут Дамблдор со своими утешениями и увещеваниями. «Ты можешь исправить то, что случилось… Ты не виноват, мальчик мой… Главное, что ты понял, на чьей стороне правда…» Тьфу. Аж тошно. Поздновато понял. В общем, вряд ли бы я стал шпионом, если бы не профессор Флитвик. Никогда не ожидал. Он просто треснул меня по башке парой заклинаний, выматерил на чем свет стоит своим писклявым голосом и прямо и откровенно заявил:
      - Твою мать, Северус! Натворил – исправляй! Нечего валяться и изображать жертву. Марш обратно в Высший круг! - Потом вздохнул и добавил: - Лили нет, но есть ее сын. Если она пожертвовала собой ради него, значит, он чего-то да стоит. И когда-нибудь ты перестанешь всех ненавидеть, себя в том числе.
      Я старался не думать об этом мальчишке. Одиннадцать лет у меня почти получалось. Да и думать особо было некогда и опасно. Окклюменцией я владел в совершенстве, но маги, оставшиеся после исчезновения Темного Лорда – тоже не дураки. И кроме того – Лили кричала, что родит сына Джеймсу? Вот и родила. Мне бы не родила.
      А потом Гарри поступил в Хогвартс. Альбус с Минервой еще до его приезда всем раскричали, что глаза у него – мамины («зеленые такие, как изумруды!». А то я не знаю), а характер – похоже, что в отца. Прекрасно, подумал я. Дайте мне этого Поттера-младшего, и я его в порошок сотру. Тем более что талантов Лили к зельеварению он не унаследовал, вы только загляните в его котел. Зато на метле летал со скоростью бешеного воробья. Я, в принципе, тоже когда-то летал… Но не так по-идиотски!
      И опять Альбус: «Северус, мальчик мой, нужно опекать Гарри… Он всего лишь ребенок… А пророчество – это серьезно…» Господи, Мерлин и святой Мунго! В курсе я, в курсе! Одиннадцать лет Лорда не было, но его круг остался. Чем, по-вашему, я там занимался? Чаи распивал? Они тоже осведомлены, что Поттер – не обыкновенный ребенок. Да только без Лорда боятся что-то предпринимать.
      В общем, Северус, твоя служба и опасна и трудна, и на первый взгляд как будто не видна, поэтому вот тебе спецзадание – охраняй Гарри. Это тебе сверх обязанностей преподавателя, декана и шпиона. В свободное от основной работы время, так сказать. В гробу я видал такое спецзадание.
      Ну и конечно, он вляпался! На квиддичном матче. Магия была темной, очень темной. Кто бы это ни делал, я не мог так просто позволить мальчишке умереть. Это в лучшем случае. А в худшем… давайте не будем.
      Я применил заклинания из высшей, самой светлой магии. Шептал даже те, которые в моем исполнении не подействовали бы – я-то ведь далеко не добренький светлый волшебник. А они подействовали. Сам ходил пару дней, удивлялся. Спросил Флитвика. Тот почесал за ухом, воспарил к моему носу и пропищал:
      - А я что говорил? Время идет.
      Объяснил, называется.
      И в конце первого года Поттер умудрился попасть в переделку, и в конце второго. Неприятности он притягивал легко и непринужденно. Симпатий к нему это не прибавляло.
      И вот сижу я над тетрадкой Лили и понимаю, что это ходячее несчастье с зелеными глазами и дурацким шрамом на лбу – мой сын?? К которому я отношусь не слишком тепло, и который платит мне тем же.
      Сначала я хотел сорваться и побежать к Дамблдору. Потом к Флитвику. А под конец решил никуда не бежать. Может, Лили разрабатывала это заклинание на всякий случай. Может, сама была не уверена и решила подстраховаться. А может, и подстраховываться не пришлось.
      Я приготовил зелье. Поил им нашего, прости меня Боже, преподавателя по защите от темных сил и присматривался к Гарри. На Лили он был похож несомненно. А на меня? А на Джеймса?
      Почему я побежал в Хижину? Трое детей, волк и этот… Блэк, которому в Азкабане дементоры выпотрошили все имеющиеся мозги. Хотя потрошить там особо нечего. Мне это надо? Мне это надо, думал я, со всех ног летя к Хижине, чтобы Сириус втянул Гарри и его дружков в очередную авантюру, которая закончится очередным околоминистерским скандалом и разбирательством, куда, тут и к гадалке не ходи, обязательно приплетут меня? «Бывший Упивающийся Смертью никогда не станет благонадежным!» Заткнулись бы уже. Мне надо, чтобы Люпин превратился в оборотня и покусал всех без разбору? И предполагаемого сына в том числе.
      Я боялся оборотней. Боялся в детстве, боялся и сейчас, закрывая собой этих несносных гриффиндорцев. Мне действительно было страшно. Но напасть на детей я ему не дал.
      Когда Поттера и его свиту мадам Помфри срочно запихнула в лазарет, я не выдержал. Рыжеволосый кошмар из семейства Уизли и зазнайка Грейнджер куда-то ненадолго сбежали, а я взял у Гарри кровь на анализ. Пары капелек хватило.
      Конечно, я знал, что это незаконно. И что кровь, взятая на проверку без разрешения ее обладателя, может не показать мне действительный результат. Или показать только с большей или меньшей степенью вероятности. При условии, что Лили не применила еще какие-то охранные чары. Но я рискнул.
      Кровь не дала точный ответ. Она всего лишь утверждала, что, скорее всего, я – отец Гарри. В восьми из десяти случаев. А в двух – нет. Тра-ля-ля. И живи с этим, Северус.
      После проверки я проклял не вовремя подвернувшуюся мне под ноги миссис Норрис. Назначил кучу отработок гриффиндорцам. Поснимал чертово количество баллов с этого ненормального факультета, и остановил меня только конец учебного года. Если бы не это, я бы еще устроил… что-нибудь.
      Лето провел, закопавшись в книги. Пытался добиться полной гарантии. Эта неизвестность – два и восемь, восемь и два – добивала. А еще я задавал себе вопрос: а что изменится, если он вправду мой сын?
      Но я почему-то хотел этого. Хотел, чтобы Лили родила сына мне, а не своему драгоценному муженьку. А что я с ним буду делать? А что я три года подряд делал? Шипеть ужом и хватать этого балбеса за патлы, вытаскивая из очередного происшествия. Только теперь с возросшей потерей нервных клеток.
      А на четвертом курсе он меня удивил. Идиотизму, пусть даже известного факультета, есть пределы, и в то, что он сам сунулся участвовать в турнире, я не поверил. Гарри безрассудный, но не дурак. Его намеренно завлекли на соревнования. И я, сжав кулаки, согласился с его участием. Только стал следить за Каркаровым с удвоенным вниманием. И за Муди. И за мадам Максим. Короче говоря, я подозревал всех. И еще этого министерского крючкотвора Крауча. Он тоже не оставался в долгу – грызла профессиональная совесть. Не удалось посадить меня в Азкабан тринадцать лет назад. Уж теперь точно не обольщайся!
      И еще метка. Она оживала. У меня, у Каркарова. У Малфоя, который при первых признаках беды примчался ко мне. «Что это, Северус?» И глаза распахнутые такие, страх там плещется, переливается – буль-буль. Что-что, по-твоему? А то, что если ничего не поменялось, то скоро нам придется оторвать свои задницы, тебе – от стула с фамильным гербом, мне – от учительского кресла в Хогвартсе, и предстать пред ясные очи повелителя, чтоб он сдох, как я и желал все эти годы.
      А он не сдох. Возродился, да еще с блеском. С треском. Всех призвал. Рука словно горела. Я скрючился на полу, как червяк, когда он в первый раз меня призвал. И понял, что идти – надо. Следить, вынюхивать, присутствовать. Не изображать из себя жертву. Снова впрягаться по полной.
      Я видел, как Гарри смог вырваться. После того, как его кровь (и моя тоже!) помогла возродиться Волдеморту. На Лили я не осмелился поднять глаза. Она его защитила. Я буду защищать дальше.
      Да только как? Идея Дамблдора с окклюменцией казалась мне провальной с самого начала. Гарри ко мне любовью не воспылает ни при каких условиях. Я, что бы там ни выходило, не собираюсь превращаться во всепрощающего папочку. Научить попытаюсь, сдерживаться постараюсь, но если он что-нибудь мне заявит… Держитесь, Поттер, и проявите свои таланты во всей красе. Бездарности я никому не спущу. Тем более собственному сыну.
      Таланты оказались зарыты глубоко. Да так, что я замучился их выкапывать на первом же занятии. Последующие уроки превратились в череду пикировок на различные темы – от окклюменции до поттеровских маггловских родственников. Странно, но мне иногда казалось, что Гарри получает от этой ругани какое-то удовольствие. Потом, задним числом, он признался, что я был единственным человеком, который не носился с ним, как с обложенной ватой куклой, и не твердил о силе любви три раза на день. Я только похмыкал тогда. От такого и впрямь взвоешь. Узнаю стиль Дамблдора. Капля камень точит, пока коса не получится.
      Мальчишка оказался сообразительным. Порой даже слишком. Чересчур уставшим. Иногда саркастичным (моя кровь сказывается?). Вот только способностей к окклюменции у него не было ни-ка-ких! Жаба Невилла Лонгботтома и та бы с легкостью его прочитала. Не то, что наш змееподобный Темный Лорд, на которого я снова стал работать, больше памятуя матерщину Флитвика, чем наставления Альбуса. Хорошего настроения это не прибавляло. С каждой встречи Упивающихся я приползал почти на четвереньках. Меня мутило от того, что я видел на этих встречах, от пыток, которым меня подвергал Волдеморт, от этой грязи, которую и они, и мы прикрываем романтическим налетом борьбы за справедливость. Однажды я аппарировал возле Дракучей Ивы - практически на руки Поттеру. Который в плаще-невидимке шлялся после комендантского часа за пределами Хогвартса, сам, один, не поставив никого в известность, с очередной бредовой идеей самопожертвования, отречения во имя высших идеалов, прихода мира в наш волшебный мир, твою мать!
      Я орал на него так, как никогда ни на кого в жизни не орал. Чуть голос не сорвал. Высказал все, что думаю по поводу его избранности и этого переходящего всякое постижение разгильдяйства. Орал так, что руки тряслись от бешенства. Пусть скажет спасибо, что матом не крыл.
      Поттер сначала смотрел на меня своими зеленущими глазами и задыхался от удивления. Или от ярости. А потом заорал в ответ:
      - Да как вы смеете? Кто вам дал такое право? Я сам решу, что мне делать с моей жизнью! Вы, вы всегда меня ненавидели!
      И я тоже не выдержал.
      - Да как ты с отцом разговариваешь? – закричал, и мне было плевать, как он это воспримет. – Думаешь, твоя мать просто так за тебя жизнь отдала? Ты и меня хочешь в могилу свести? Своей смертью?
      Кажется, я потерял сознание. Очнулся уже в госпитале, где надо мной кудахтала мадам Помфри. Только что крыльями не размахивала. А над душой стояли Альбус с Флитвиком. Дамблдор, как всегда, задумчиво и не то что бы совсем изумленно смотрел на меня, жуя свою лимонную гадость, а Флитвик сидел на высоком стульчике, и прищур у него был о-очень нехороший. Что-то мне эта сцена напоминала. Из событий моей глупой молодости.
      - Ну? – спросил Флитвик, когда молчание затянулось. – Северус, что ты такое там наговорил Гарри, что у него нервный срыв? Это правда?
      Я молча выбрался из кровати. Оделся, отодвинул в сторону мадам Помфри («Я за тебя не отвечаю при таком безответственном поведении!»). Держась за стены, доковылял до подземелий, нашел бумаги и вернулся в лазарет. Бросил все на колени Флитвику. Тетрадку Лили, мои расшифровки, результаты анализа крови. Флитвик уткнулся в них носом незамедлительно. Дамблдор поглядывал из-за плеча, и ситуация его забавляла. Он, видимо, уже давно что-то подозревал. Он ведь знал о нас с Лили. И о нашей связи после замужества.
      Флитвик досмотрел до конца и как-то очень устало сказал:
      - А ты, Северус, похоже, прав… ты действительно его отец. Лили когда-то интересовалась именными заклятиями.
      - И что теперь? – весело спросил Дамблдор. Очки у него прыгали от неожиданного развлечения. Романтик! – Думаю, этот факт обнародовать мы пока не станем. И обряд признания крови проводить не будем.
      Я кивнул. Быстро сообразил. Или уже давно придумал? Если хоть одна живая душа, за исключением нас, узнает, что я – его отец, то долго я не проживу. Это оптимистический прогноз. А на практике наш будущий герой магического мира тоже и недели не протянет. Кровь – страшная вещь в умелых руках. Заявляю как зельевар.
      - А Гарри нужно все объяснить, - мягко, даже чересчур мягко добавил Дамблдор. И в бороду ухмыльнулся. Да, Альбус, я сам поговорю. Уж тебя просить не буду, потому что отец здесь – я.
      Разговор получился тяжелым. Гарри сначала не хотел ничего слышать. Пару раз запустил в меня проклятием. Я увернулся. Выбил из его руки палочку, наложил на двери заглушающее и запирающее заклятия и самым угрожающим профессорским тоном заявил, что он отсюда и шагу не ступит, пока я не закончу. Он притих. А я рассказывал. Первый раз в жизни слова давались с трудом. Я старался говорить сухо, без эмоций. Сомневаюсь, что полностью получилось. Рассказывал о нашем с Лили школьном романе, разрыве, встречах после ее замужества, пророчестве, переданном Лорду. Я не каялся. Увольте. Сын – не исповедник. Я излагал факты.
      Отдал ему записи Лили, анализ крови. Он вцепился в них, как в последнее сокровище в своей жизни. Потом поднял глаза на меня. В них был ужас, боль… еще что-то. Не знаю, как это вынес. Видимо, ремесло шпиона огрубляет чувства.
      Когда я снял заклинания, он выскочил из кабинета, не проронив ни слова. Неделю шарахался от меня, как от зачумленного. На уроках сидел тише воды ниже травы. На занятия по окклюменции не являлся («Северус, мальчик мой, Гарри нужно время, чтобы осознать такие перемены в жизни!»). Я это терпел. Отрывался на других студентах, первый раз в жизни снял баллы со Слизерина. Сам не знал, чего я жду. Что он придет, повалится в ноги и воскликнет: «Папа!»? Или пошлет меня к такой далекой матери, что лучше об этом забыть сразу и навсегда? Я уже говорил, что ненавижу неопределенность?
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Воскресенье, 28.08.2011, 12:24 | Сообщение # 3
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Наконец он явился на пятничный урок окклюменции. Стал впритык к двери, уставился на свои ботинки и тихим голосом сообщил, что не знает, как к этому относиться.
      - … вы меня всегда ненавидели, сэр, и у меня тоже нет причин для любви к вам. У меня восемь шансов оказаться вашим сыном, а два – Джеймса Поттера. – Закусил губу. Помолчал. – Но мама у меня одна – Лили. Я ее очень люблю. – Только не хватало ему разреветься у меня в кабинете! – Поэтому я ничего не знаю. Но директор попросил меня продолжить занятия, сэр. И сказал, что обряд признания крови мы сможем провести только после смерти Волдеморта.
      - Это дает вам дополнительную причину, чтобы победить? – съязвил я. Поттер сверкнул глазами – ух, сколько в этом было от Лили – и запальчиво ответил:
      - А хоть бы и так!
      Так начался период, который впоследствии я назвал военным перемирием. Гарри приходил на занятия. Я честно старался не думать о своем отцовстве. Неловкость словно висела в воздухе. Я срывался и говорил что-то ехидное, он тоже не оставался в долгу, в общем, перебранки по средам и пятницам возобновились с удвоенной силой. Только теперь иногда мне чудился надрыв в голосе Поттера, а сам я быстро уставал от этих бесполезных ссор и не менее бесполезных занятий.
      - Поттер, у вас нет и капли таланта к окклюменции, - на одном из таких занятий отчеканил я.
      - А вы и рады? – этот несносный мальчишка дерзил мне каждый раз все больше и больше. Я ткнул ему пальцем в нос и зашипел в лучших традициях Салазара Слизерина:
      - Мои чувства не имеют к этому никакого отношения. А вот когда ты будешь стоять лицом к лицу с Темным Лордом, умение закрывать свои мысли – может – спасти – тебе – жизнь. – И добавил: - Проверено на практике.
      Минут на пять подействовало. Он переваривал информацию, что-то там шептал одними губами. Я начал раздражаться снова, когда предполагаемый сыночек выпалил:
      - А если сварить зелье, усиливающее врожденные способности?
      - При условии, что они вообще у тебя есть, Поттер, в чем я сильно сомневаюсь, - пробурчал я и осекся. Откуда он вообще знает о существовании такого зелья?
      Он покраснел под моим взглядом («Профессор Снейп приглашает совершить самоубийство, высунувшись не с тем ответом!») и пробормотал что-то вроде «Гермиона посоветовала». Ну надо же, он еще и к советам прислушивается. К тому же неплохим.
      - Отрадно видеть, - процедил я, - как вы внимаете голосу разума, пусть и в лице вашей ненаглядной подруги Грейнджер.
      Он вопросительно поднял бровь. Радости от этого я не испытал. Меня передразнивает?
      Естественно, с первого раза я отказался. Естественно, Поттер помчался к директору. Понятно, тот немедленно пригласил меня на чай. С леденцами! Иногда я спрашивал себя – это одна из разновидностей пыток?
      Победила, как всегда, мудрость. Дамблдор, поглаживая бороду, настоял, чтобы в приготовлении зелья участвовал Гарри. Бред о возможном сближении и снисхождении, могущем придти во время совместной работы над столь сложным зельем, я пропустил мимо ушей. У нас была окклюменция. Чем зелье лучше? А вот помощник мне действительно был необходим. Я не Арагог из Запретного Леса и не имею лишних рук, чтобы одновременно готовить ингредиенты и помешивать жидкость в котле. Только перспектива иметь в ассистентах Поттера совсем меня не прельщала. Зачем? Чтобы он перепортил мне ингредиенты? Или взорвал котел, а я потом бы его лечил и сходил с ума по непостижимой и для меня причине?
      В лаборатории Поттер прыгал вокруг меня, как кузнечик. Не знаю, что там ему втолковала его бесценная Гермиона, но вопросы сыпались из него градом. Даже голова под конец разболелась. «Что это? А что это?» «А это, мистер Поттер, шкура бумсланга, которую вы так бесцеремонно стащили у меня на втором курсе!» «А какая разница, помешивать по часовой стрелке или против?» (сказано с раздражением на третий час приготовления зелья). Я чуть не застонал. «А такая, Поттер, что вы или останетесь целы и невредимы, или взорветесь вместе с котлом и половиной Хогвартса!» .
      Зелье готовилось две недели. Пару раз он попытался приволочь своих дружков в качестве поддержки, но от одного рыжего цвета меня мутило, и я постарался максимально доходчиво это до него донести.
      Мы не упоминали о нашем родстве. Обходили эту тему молчанием. Тогда я думал – от гордости. Сейчас я назвал бы это общим генетическим ослиным упрямством.
      Зелье, несмотря на все попытки Гарри его взорвать, получилось. Нет, вру. Под конец второй недели он почти перестал задавать дурацкие вопросы и лезть куда не следует. Не бил пробирки. Научился резать коренья, заодно самым безбожным образом изрезав и себе пальцы. Коренья пришлось выкинуть на помойку, потому что с кровью они никуда не годились, а я еще минут десять мазал ему пальцы лечебным составом, хмуро думая о чем-то непонятном. Как он собирается победить Волдеморта, если нож в руках держать как следует не умеет? А палочку?
      В последний вечер я застал его с учебником по зельеварению в руках. Стоял над котлом и сосредоточенно читал. Решили взяться за ум, мистер Поттер? Лучше поздно, чем никогда. Потому что в твоем случае любое поздно может быть никогда, Гарри.
      Выпил он это зелье. Даже не спросил, не собираюсь ли я его отравить. Не могу утверждать, что эффект был налицо немедленно, но его таланты по окклюменции из никаких стали мизерными. От слова «зерно». Которое очень долго и нудно следовало искать. Чем мы и занимались оставшуюся часть учебного года. Где-то в мае он уже мог отражать одну атаку из трех. Директор называл это проблеском гения. Я называл это упорным трудом. Моим и его.
      Я прочитал почти все его воспоминания за эти уроки. Жизнь у маггловских родственников, которым мне быстро возжелалось сотворить что-нибудь исключительно отвратительное и списать на нападение Упивающихся Смертью. Кажется, я даже буркнул при этом «удавил бы твоих дядю с тетей за такое обращение», отчего у Гарри глаза на лоб полезли. Постоянные нападки слизеринцев – сразу в голове завертелись ассоциации двадцатилетней давности с одной гриффиндорской компанией. Страх, испытываемый перед Волдемортом – я тоже раньше это чувствовал. Когда был помоложе, поглупее и понаивнее.
      Я спросил директора после экзаменов, обязательно ли ему возвращаться к Дурслям на лето. Альбус ответил, что Гарри задавал ему такой же вопрос. И пустился в рассуждения о силе любви и родственной крови. Понял я, Альбус. Охранное заклятие еще действует. До совершеннолетия. «Ты будешь скучать без него, Северус?». Я фыркнул. Вы думаете, будет время? Как в воду глядел.
      Волдеморт подозревал всех и вся. Строил планы один за другим. Догадывался об Ордене Феникса. Не догадаешься тут, если фамильные портреты Блэков вовсю ходили в гости к малфоевским. Я наложил на них сильнейшие заклятия, если уж сам Блэк оказался неспособен унять своих усопших родичей, но слухи продолжали просачиваться. Черт бы побрал все на свете. Если бы не мое знание окклюменции, валялся бы уже где-нибудь в канаве с зеленым отблеском проклятия в глазах. Иногда и сам хотел поваляться. У меня никогда не было иллюзий о возвышенном ремесле шпиона. Это только грязь. И единственное, что ты можешь сделать – это не тонуть в ней до конца. Тогда можно выплыть в далеком будущем. Если увидишь берег.
      Перед началом нового учебного года я всласть належался в лазарете. Волдеморту не понравилась пара фраз в моем докладе. Слишком мало информации ты нам поставляешь в последнее время, мой верный слуга. Два раза Круцио, разок режущее заклятие… дальше помню смутно. Аппарировал, дополз… в цепкие ручки мадам Помфри.
      Меня латали втроем: она, Флитвик и Дамблдор. Кости срослись, я перестал изображать из себя тепличный бешеный огурец и просыпаться ночью от кошмаров. Проверил логичность мышления – обставил Флитвика в карты на бутылку красного вина. Тот подпрыгнул до потолка и сказал, что с мозгами у меня давно все в порядке. Вот если бы еще с настроением… Обойдетесь и без моего настроения, зло думал я, сидя на этом балагане, который директор устраивал каждый год в честь новых учеников – очередной толпы безмозглых тупиц, которых мне предстоит учить. Гарри сидел за гриффиндорским столом. Очень тихо сидел, надо сказать. Вытянулся за лето. В глазах выражение какое-то тоскливое. Родственнички издевались?
      После наставительной беседы с директором Поттера опять отдали мне в распоряжение – мучить окклюменции. Так он выразился на первом занятии. Я фыркнул на это замечание, но баллы не снял. Он отражал каждую вторую мою атаку. И смотрел прямо в глаза.
      - Поттер, вы что, летом занимались? – не удержался я. – Очищали сознание?
      - Я брал книги по окклюменции у мадам Пинс, - неохотно пояснил он. – На лето. И читал. Делать-то больше все равно было нечего.
      Я удивленно взглянул на него. Нечего? В одну из следующих атак я увидел его воспоминания о лете – тусклую, холодную каморку и окрики Дурслей.
      - Поттер, а вы не пробовали наложить на своих родственников Империо? – раздраженно рявкнул я. – Волшебник, как-никак!
      - Никак! – огрызнулся сыночек. – Я несовершеннолетний. Меня Фадж и так считает сумасшедшим, несмотря на заступничество директора. Если я хоть раз взмахну палочкой на каникулах, меня в Мунго упекут!
      - Без палочки надо уметь обходиться, - крикнул я. – Не маленький уже.
      Не нравился мне этот разговор. Я не мог его контролировать.
      - А кто меня научит? – он сказал это чуть ли не с горечью.
      - Директора попросите.
      - Он считает, что я должен сам придти к тому, как убить Волдеморта.
      Я заскрипел зубами. Альбус, то ли вы гений, которого поймут лет через двести, то ли слепы и глухи, как… не буду.
      - Научите меня.
      Я подумал, что ослышался.
      - Научите меня, - повторил мой сын. – Я хочу быть готовым.
      И я растерялся. Мальчишка терпеть меня не может, и просит?
      - Если вы улучшите свои результаты в окклюменции, - проворчал я после долгого молчания. – И это должно остаться между нами.
      Он только закивал, как ненормальный. За несколько дней отражал практически все мои атаки. Конечно, он ставил мысленные блоки по-своему, но дела это не меняло. Он наконец-то понял суть. А то, как он ставил блоки – по нескольким фразам я заключил, что Грейнджер раскопала в библиотеке один старый трактат по окклюменции. Из России, а они там все творят левой ногой через правое ухо.
      Мы начали заниматься беспалочковой магией к началу ноября, позже, чем планировали. Меня опять приложили на наших милых посиделках. От помощи мадам Помфри я отказался на повышенных тонах. Надоела она хуже горькой редьки со своим госпиталем и белым цветом во всем. Отлежался на выходных. Наколотил себе небольшой коктейльчик из лечебных зелий и выполз в люди – на уроки. Жаль только, что стоять долго не мог – просидел за столом гриффиндорско-слизеринскую пару, собрался отыграться на Лонгботтоме – тот опять вздумал устроить небольшую заварушку. Котел угрожающе забурлил, забуйствовал фонтанчиками, я услышал знакомый запах драконьей росы…
      «Эванеско» мы с Поттером прокричали одновременно. Он оттолкнул Гермиону, я рявкнул «Все вон из класса!» и рванулся к нему. Учеников как ветром сдуло. Гарри сидел на полу, тяжело дыша, рядом с ним полулежала Грейнджер.
      - Цел? – спросил я не очень твердым голосом.
      - Ага, - кивнул он. – Гер… Гермиона, она слишком близко была…
      Подсказывала, как всегда, подумал я, но озвучивать не стал. Проверил пульс. Бился, но слабо.
      - Отнеси ее в госпиталь, - сказал я. – Жить будет, вряд ли она отравилась серьезно. Пусть мадам Помфри проверит легкие. И тебе тоже.
      Гарри сгреб Грейнджер в охапку (она уже приходила в сознание) и поволок ее к выходу. Я рухнул за ближайшую парту. Скоро поседею. Но реакция какова! Пожалуй, стоит заняться ему и беспалочковой магией.
      Сколько я так сидел, не знаю. Очнулся, когда меня с порога окликнули:
      - П-профессор Снейп!
      Поднял голову. В дверях класса переминался с ноги на ногу Поттер.
      - Отнесли?
      - Угу. С ней все в порядке. Полежит два дня, и мадам Помфри ее выпишет, - отрапортовал Гарри.
      - А вы, Поттер?
      Он скорчил рожу, по которой можно было ясно понять, как он относится к медицинским процедурам.
      - Угу. Нормально.
      - Тогда не стойте как столб в дверях. Марш на уроки, или что там у вас. – Физиономия у него стала еще кислее. – Да, и спасибо. Вы очень своевременно вмешались.
      Выражение лица у него стало странное. Недоверчивое, удивленное и еще какое-то радостное? Галлюцинации у меня. От ран.
      - А вы, сэр?
      - Что я? – огрызнулся быстрее, чем успел подумать.
      - Хорошо себя чувствуете?
      - Не ваше дело, - отрезал я и попытался подняться. Зря. Что-то резко рвануло в плече, а потом вниз побежали теплые струйки. Я засунул руку под воротник сюртука. Черт. Кровь. Рана открылась.
      - Сэр? – Поттер подскочил ко мне. – У вас кровь!
      - Вижу, не слепой.
      - Что мне делать?
      «Ты-то тут при чем?» - хотел гаркнуть я, но вместо этого попросил:
      - В лаборатории на столе пузырек с фиолетовой жидкостью. Принеси.
      Он метнулся в лабораторию. Я вздохнул и приготовился услышать звон бьющегося стекла. Вынул палочку и пробормотал кровеостанавливающее и очищающее заклятия. Звона не было. Гарри выскочил из лаборатории с нужным пузырьком в руках.
      - Вот, сэр.
      - Откройте.
      Я вытащил из кармана платок, смочил в зелье и приложил в ране, чтобы затянулась. Поттер тут же влез с вопросом:
      - Откуда это, сэр?
      Я метнул в него фирменный уничтожающий взгляд. Не сработало.
      - Оттуда, Поттер, догадайтесь с первого раза.
      Он понял. Проняло. Помолчал, не стал выражать соболезнование. И на том спасибо.
      - И давно?
      - Дольше, чем вы себе представляете. Не лезьте в это, Поттер, - устало посоветовал я. – Вам своих проблем мало? На среду занятия отменяются, и на пятницу, видимо, тоже. А на следующей неделе перейдем к беспалочковой магии. Не забудьте закрыть дверь в класс, когда будете уходить.
      Доковылял до кровати, отдышался. Я уже не мальчик, не мальчик я… Зачем мне все это? Нервы, переживания, тревоги. Спать. Спать, спать, спать.
      Продрых до утра. На завтрак пришел исключительно благодаря привычке. Ноги не очень переставлялись. Да, потрепали меня основательнее, чем я предполагал. Только бы хоть пару дней Волдеморт не призывал, а то сдохну прямо перед его злейшеством. А у меня работа, ученики, Орден Феникса, сын… Заткнись.
      Поттер на завтраке мне взглядом чуть дырку в голове не прожег. Что ему надо?
      На обратном пути снял десять баллов с Уизли, который заехал в челюсть Забини. Разбираться не стал. Полегчало чуть-чуть.
      Повезло – Темный Лорд не призвал. Я таки показался пред ясные очи Поппи («Северус, мальчик мой, такое небрежение собственным здоровьем переходит всякие мыслимые границы! – А вы забудьте о границах, Поппи. Авось, не так страшно покажется»), отоспался, восстановил присутствие духа парой отработок – Томасу и Финнегану приспичило поджечь гардину возле двери – и к занятиям был готов.
      Поттер явился минута в минуту. Я закрыл за ним дверь, выбил заклинанием палочку и пришпилил его к шкафу.
      - Что вы делаете? – голос Гарри хрипел от ненависти.
      Я отпустил его.
      - А как вы думаете, Поттер, Темный Лорд будет ждать, пока вы аккуратно отложите палочку в сторону и скажете: «Иди сюда, подеремся на кулаках»? Я просто демонстрирую вам, сколько у вас есть времени между тем, как он вас обезоружит и применит Аваду Кедавру.
      - Вот эти две секунды, - пробормотал он и подобрал палочку. – Я должен быть готов.
      Я мрачно посмотрел на него.
      - Рад, что вы это осознаете. Приступим.
      - А…
      - Махать ничем не надо, - перебил я, - просто представьте, что палочка – ваша рука. Только не дергайте пальцами, как бешеный. Не вытягивайте руку вперед. Просто легкое, незаметное движение пальцами. Можете даже спрятать их под мантию. Вы в детстве на пианино не играли? Жаль. Сосредоточьтесь. Запустите в меня Экспеллиармусом. Ну? Я вам баллы не сниму и пока дергаться не стану. Ну?
      Где-то через час взмыленный Поттер перестал тянуться в рукав за палочкой и истерически тыкать пальцами и смог выдавить из себя приличное заклинание. Я парировал его нападки с легкостью.
      Еще через час он двигался уже точно и уверенно, как будто забыл о палочке. А у парня вот к этому талант, мелькнуло у меня. Заниматься бы с ним с первого курса… Скорость придет с тренировкой, но это я ему обеспечу. И желательно изобрести какой-то общий финт.
      И вдруг он сменил руку и ударил заклинанием с левой. Не быстро, но от неожиданности я не успел увернуться и отлетел к шкафу с ингредиентами.
      - Профессор??
      Я встал, отплевываясь.
      - Вы живы??
      - Не дождетесь, Поттер, - ответил я, потирая плечо, - и не такие угробить пытались.
      Он фыркнул, в глазах заплясали чертики.
      - А вы уже понадеялись, что одним махом избавились от учителя зелий? – вряд мне удалось добавить в голос достаточно сарказма.
      - Да живите, сэр, - парировал Гарри с улыбкой, и я подавил смешок. Откуда у него эта склонность к иронии?
      Я гонял его еще часа два, пока мы оба не стали валиться от усталости. Поттер под конец взмолился:
      - Может, хватит, сэр?
      - Хватит, Поттер, - согласился я. – Жду вас завтра на окклюменцию, - он застонал, - ее никто не отменял. А в субботу – снова попробуем. И не смейте улизнуть в Хогсмид!
      Я услышал еще один стон, но проигнорировал его.
      - И чем скорее вы научитесь забывать, что у вас вообще есть палочка, тем лучше. Марш отсюда!
      Устал как собака. Упал в кресло возле камина, налил себе той настойки, выпил. Рассентиментальничался. Уткнулся взглядом в кипу эссе пятого курса, лежавших на столе. Нет, завтра проверю. Главное, чтобы Дамблдор не узнал. У вас свои интриги, Альбус, а у меня свои. Не верю я в этот любовный бред. Победить, говорите? Незамутненной любовью – может быть, но покажите мне, что это такое. А среди нашей крови и грязи цветочек вырастить желаете, мать вашу? Сами чем Гриндевальда победили? Я не хочу, чтобы от этой любви его рвало и выворачивало наизнанку перед Темным Лордом, как меня. Нет, я не учу его нападать, я учу его защищаться. Добро в нашей жизни должно иметь крепкие кулаки.
      Я гонял его до седьмого пота. Окклюменция, беспалочковая магия… Он что-то врал своим друзьям, в очередной раз отправляясь не в Хогсмид, а ко мне в подземелья, но приходил и, сцепив зубы, отражал мои мысленные атаки и пытался попасть в меня заклятием без палочки. К этому мы прибавили еще невербальные заклинания. На втором же уроке он отдал мне свою палочку.
      - Чтобы не было соблазна, - пояснил, отведя глаза.
      Я вернул палочку через три занятия, сказав:
      - А теперь вернемся к тому, с чего начали. Я выбью из ваших рук палочку. Одновременно наложите на меня заклятие. Обезоружьте, в конце концов. Только без палочки. И невербально.
      - А непростительные можно? – иронично спросил он.
      - Побойтесь Мерлина, Поттер, оставьте меня в живых. Я, к вашему сведению, еще и единственный шпион, не дайте Ордену Феникса зачахнуть в мое отсутствие. Шарахните чем-нибудь более законным.
      Он задумался, потом кивнул. Я выждал несколько минут и выбил палочку. Реакцию Гарри можно было сравнить с почти молниеносной. Его палочка еще не оказалась в моих руках, как он послал в меня заклинание. Сектусемпра! Изобрел на свою голову.
      - Это была ваша творческая идея, Поттер, пустить заклинание по касательной? – спросил я, чиня палочкой разодранную мантию.
      - Не хотел вас убить, профессор, - растерявшись от собственного успеха, пробормотал Гарри.
      - Это радует, - фыркнул я. – Но вы выполнили мое задание.
      - Вы меня похвалили? – не удержался этот мальчишка.
      - Распустились вы, Поттер, как я погляжу, - проворчал я. – Ну? Что вы тут расселись? Поднялись и все сначала!
      Я вытягивал из него эти таланты, по крупице, по зернышку. Я не питал иллюзий. Если это долбаное пророчество окажется правдой, что ж… Я не хочу увидеть моего сына убитым. Я могу не успеть в нужный момент. И тогда ему придется действовать самому.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Воскресенье, 28.08.2011, 12:25 | Сообщение # 4
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Мы тренировались еще несколько месяцев. На одну из тренировок, как раз перед Рождеством, Гарри приволок Живоглота – мерзкое рыжее создание, прикидывающееся котом мисс Грейнджер, и вместо занятий на мне пытался попасть в шныряющего по моей лаборатории кота. Этот четырехлапый паршивец переколотил здесь несметное количество мензурок и банок, пока Гарри за ним гонялся, а я сидел на столе в углу и, прищурившись, наблюдал за этим бардаком. Никогда не представлял себя в такой ситуации. Знала бы мисс Грейнджер, что над ее котом так издеваются! Пусть и в высших целях. Признаюсь, эта мысль меня порадовала.
      Пожалуй, это был единственный момент за долгие годы, когда я отдыхал. Чем не подарок на Рождество?
      Наконец Гарри попал в Живоглота оглушающим заклятием и полез за ним под кресло. Вытащил оттуда растопырившегося кота, сам взъерошенный и со съехавшими с носа очками. Глаза у него горели.
      - Радуетесь, Поттер, что устроили мне настоящий переполох в лаборатории? – хмыкнул я, старательно изображая из себя вредного учителя.
      - Убрать, профессор? – спросил он, улыбаясь во весь рот. – Без палочки?
      - Желательно бы еще и без магии, - сказал я, - но Мерлин с вами, в честь Рождества просто без палочки. Только уберите подальше это мяукающее безобразие, пока я не оглох.
      Гари оживил кота, выпустил его за двери и навел порядок в разгромленной лаборатории. Хорошо, что все опасные ингредиенты и зелья я держу запертыми в шкафах.
      Убрал, выжидательно посмотрел на меня. Та-ак. Дисциплине научился.
      - Ну, чего стоите? – пробурчал я. – У вас на лбу написано – в Хогсмид хочу. Брысь отсюда, только будьте осторожны. Не лезьте на рожон. Нагеройствуетесь еще.
      - Да, сэр! – Он вылетел из лаборатории. Я вздохнул. Внезапно дверь открылась, и это чудо просунуло в щель голову.
      - Ну что еще? – недовольно осведомился я.
      - Э-э… С Рождеством вас, сэр! – выпалил он на одном дыхании и уставился на меня.
      - С Рождеством… Гарри. – Я запнулся. Он покраснел и захлопнул дверь.
      Мне с каждым разом становилось все труднее закрывать свои воспоминания от Лорда. Слишком многие из них оказывались связанными с Поттером. Но я держался.
      В марте стало ясно, что Волдеморт готовится к решающей битве. Иногда его вызовы задерживали меня на несколько дней – он требовал, чтобы я готовил зелья, равные непростительным заклятиям. Возвращаясь, я готовил антидоты. Напряжение было почти осязаемым. Занятия с Гарри стали нерегулярными. Я научил его всему, что сам знал. За исключением зелий, естественно. Однажды он пришел, когда я готовил антидот и был очень занят.
      - Тренировки сегодня не будет, Поттер, - бросил я, нарезая ингредиенты. – Вы уже многому научились, сегодня лучше позанимайтесь сами.
      - А что вы делаете, профессор?
      - Зелье, Поттер, не видите разве. – Он помрачнел, и я добавил: - антидот против сильнейших убийственных зелий. Это очень опасная работа.
      Он постоял еще.
      - Я… я могу помочь вам, сэр?
      Я поднял брови. Гарри смешался.
      - Я понимаю, что ничего не понимаю в зельях, но резать я умею. В смысле уже научился.
      На его лице я прочитал только искреннее желание. Помочь, быть причастным?
      - Там, - я махнул рукой, - корень буквицы и листья шафрана. Мелко, не смешивая. И не отвлекаясь.
      Мы работали молча около часа. Добавили все, что нужно, в котел. Помешал пять раз по часовой стрелке, один против. Вытер пот со лба.
      - Все, теперь нужно ждать два часа, пока цвет не станет ярко-желтым. Занятия окклюменцией или беспалочковой магией не предлагаю, это может сказаться на зелье.
      - А когда? – он вопросительно посмотрел на меня.
      - Боюсь, Поттер, наши с вами частные уроки придется прекратить вообще, - сказал я, и его лицо вытянулось. – Я научил вас всему. И это решающее сражение, черт его побери, состоится со дня на день. Не хочу вас пугать, но так скорее всего обстоят дела. Волдеморт собирает своих сторонников. Мне приходится больше времени проводить там, чем в Хогвартсе. Ваше пребывание рядом со мной становится слишком опасным.
      Он сидел, сжав кулаки. Потом глухо спросил:
      - Дамблдор знает?
      - Да.
      - Значит, скоро… мне придется… - его голос стал едва слышным. – Я не хочу убивать! Не хочу, не хочу, не хочу!
      Он словно съежился, обхватил руки коленями, в глазах блестели слезы. Гос-споди, подумал я, да какой из него убийца? Какой из него герой? Обычный шестнадцатилетний мальчишка, ему бы сейчас за девицами бегать да с друзьями в квиддич играть, а не быть орудием уничтожения. Это грязное пророчество, этот треклятый Дамблдор с его лимонной мудростью, этот идиот я, его отец, мы все свалили ответственность ему на плечи, не спросив разрешения у мальчика, который сейчас сидит у меня в лаборатории и, размазывая слезы по щекам, выпрашивает неизвестно у кого нормальной жизни. Что я мог ему сказать? Я не умею обращаться с детьми, даже с собственными, даже с моим и Лили.
      - Не буду говорить вам о силе любви, Поттер, уверен, директор вам объяснил по этому поводу, - тяжело сказал я, сев на стул рядом. – Темный Лорд тоже человек… в какой-то степени. О хоркруксах знаете? Прекрасно. Нагини я беру на себя. Вам придется заняться Темным Лордом, если не будет другого выхода. Сыграйте на его любви к торжественности. Разозлите. Выведите из равновесия. Обязательно закройтесь. Придумайте что-нибудь необычное. Попробуйте воздействовать на его сознание – вдруг получится. Вот, - я поднялся и вытащил из шкафчика несколько пузырьков, - возьмите. Это антидоты к некоторым темным заклятиям, которые он использует. Не ко всем, к сожалению. Я волшебник, но не чудотворец. Вот, - я показал на пузырек с золотистой жидкостью, - знаете, что это?
      - Зелье Удачи, - ответил он.
      - Правильно. Воспользуйтесь им, – он взял и засунул в карман мантии, - только экономно. Это последнее, что у меня осталось. Еще приготовить вряд ли успею.
      - А вы, сэр? – произнесено еле слышно.
      - Успокойтесь, - усмехнулся я. – Я двадцать лет выживаю. Мне что с зельем, что без него – разницы практически никакой.
      - Хорошо, профессор Снейп. – Он вытер глаза кулаком. – Я пойду тогда? – он словно хотел что-то добавить, но не решился.
      - Да. Иди, Гарри, - ответил я и не удержался. Протянул руку и погладил его по голове, по растрепанным, как всегда, волосам.
      Он всхлипнул и выскочил за дверь. Больше до решающего сражения я его не видел.
      Я разбил руку до крови.
     
     
      Тем же вечером Метка вспыхнула, вызывая меня к Лорду. И я был твердо уверен, что больше не вернусь в Хогвартс. И я слабо верил в то, что выживу. Каким бы там искушенным и многоопытным шпионом не пытался казаться перед Гарри.
      Когда я стоял рядом с Лордом, выжидая момента, чтобы убить Нагини, я вдруг понял, что мне все равно, перевесят ли те два шанса Джеймса над моими восемью или нет. Я просто хотел, чтобы для моего сына кончился этот кошмар и началась обычная жизнь. А тот подонок, перед которым я пресмыкался двадцать лет, изображая верно слугу, провалился в небытие и освободил нас всех. Я не рассчитывал остаться в живых, но мне повезло.
      Мне ОЧЕНЬ повезло. Я уже давно изучил охранные заклинания, которыми Волдеморт окружил свою любимую змею. Их было невероятно много. Снять все сразу невозможно. Я смог снять несколько внешних, послабее, в одну из предыдущих встреч – так, что Лорд и змея не почувствовали. Чего мне это стоило, лучше не вспоминать. Я тогда напился двумя стопками настойки. И вот сейчас у меня был шанс снять остальные заклятия и выпустить свое, специально разработанное для Нагини. Короче говоря, я превратил очень сильное разрушающее зелье в заклятие. Тоже занятие не из приятных. И не из светлых. Если я буду действовать быстро, то успею до того, как меня жахнут Авадой.
      Но мне по-настоящему повезло. Недаром я учил Гарри окклюменции и чарам, влияющим на сознание. Когда я увидел, как зашипел Волдеморт, схватившись за голову, то понял – Гарри обратил против своего врага его же оружие и попытался воздействовать на его мозг. Попытки были короткими, но частыми и очень сильными. И Волдеморт совершил ошибку – решил расправиться с Гарри раньше, чем планировал, и аппарировал прямо на место битвы.
      В ту же секунду я снял охранные заклинания с Нагини и метнул свое. Я увидел, как начала разрушаться змея, краем глаза успел заметить перекошенное лицо Малфоя и стрелу темного проклятия, посланную Эйвери, и из последних сил аппарировал к Хогвартсу – на поле битвы.
      Эйвери таки в меня попал. А я вывалился прямиком в рубку. Завертел головой, пытаясь отыскать Гарри или Волдеморта, но их не было видно. Впрочем, времени на раздумья тоже не оставалось. Я создал щит, другой рукой швырнув под него Минерву, на которую нацелились сразу двое Упивающихся. Отступил назад. Поскользнулся в чьей-то луже крови и узнал одну из учениц… Эббот, кажется. Отбил оглушающее заклятие. Дал в зубы какому-то оборотню – по-простому, коленом. На меня вынесло Джастина Флетчли, и мы вместе откатились, пальнув уже в спину Упивающемуся. Стряхнул Флетчли с себя, убедился, что тот жив, и продолжил поиски.
      Сколько это продолжалось, сказать трудно. Я двигался вперед, прокладывая дорогу среди посылающих друг в друга заклятия и нападающих волшебников (куда – вперед?), отражал, уклонялся… один раз из-под режущего заклятия, направленного прямо в грудь, меня оттолкнул Лонгботтом – заклятие задело только руку.
      - Спасибо, Лонгботтом, - прохрипел я, когда мы, встав на ноги, заняли круговую оборону. - Где Гарри?
      - А? – Невилл дернулся, чуть не пропустив Круциатус. – Нет… сэр. Он еще в начале куда-то пропал.
      Мы дрались, нападая, защищаясь… До последнего. Чем бы это ни кончилось, но сдаваться не собирались. Лучше умереть здесь, чем мучиться дальше.
      Из гущи сражения я выхватывал отдельные фрагменты. Вот профессор Флитвик со съехавшим на ухо колпаком подлетает в воздух, бормоча заклятия и матерясь что есть силы – ха, я вижу это по его губам… Вот Финнеган огрел какого-то оборотня метлой – на черта он ее приволок сюда? Вот Люпин… прикрывает Тонкс, пока та ищет выбитую из рук палочку…
      И вдруг все стихло. Остановилось. Тишина казалась удивительно неестественной. А мы увидели, как где-то над Запретным лесом в воздух поднялся черный столб. Чудовищный выброс темной энергии. На несколько секунд он застыл. Потом растворился. Темный Лорд был уничтожен.
      Это поняли и наши противники. Только немногие сопротивлялись дальше. Большинство предпочло сдаться аврорам, не дожидаясь, пока их убьют. Я прижал Нотта, который напоследок решил отомстить мне, связал ему руки заклинанием и сдал неизвестно откуда появившемуся Муди.
      - Жив таки? – прорычал он, вращая своим отвратительным глазом.
      - Я не нарочно, - огрызнулся я. – Наоборот, думал тебя больше никогда не лицезреть. Поттер где?
      - Сам хотел бы знать! – рявкнул он. - Исчез еще в начале. Сейчас команду пошлю на поиски.
      - Северус! – навстречу мне бежала Минерва. Простоволосая, с выбившимися прядями, сейчас она напоминала свою прародительницу – шотландскую ведьму, сожженную на костре. – Все закончилось. Ты жив, слава Мерлину!
      - Спасибо, Минерва. Гарри где?
      Ее лицо помрачнело.
      - Я не видела его с самого начала. Ты думаешь, он…
      - Такой выброс магии. Его не могло не зацепить. Я тоже отправлюсь на поиски.
      Я обыскал пол-Запретного леса. Там, где был виден выброс. Ничего. Ни следов Волдеморта, ни следов Гарри. Вывороченные с корнем деревья, мертвые птицы, редкие растенья порваны в клочья. И ничего.
      Я возвращался из леса, не видя, что творится вокруг. Кажется, всех раненых унесли в школу. Я механически отмечал пятна крови на земле, и все. Моих сил хватало только на то, чтобы вот так бездумно брести. Где-то в глубине души я еще надеялся на чудо, но умом отказывал себе в этом. И жалел, что не остался там, возле Нагини, и не принял на себя заклятие смерти.
      Я брел, глядя себе под ноги, и не мог выдавить даже слез – разучился я плакать за эти годы. А может, никогда и не умел. Незачем теперь проверять. Ни к чему. Нет смысла. Нет сына.
      Я брел, не обращая внимания на крики. И только когда крики стали громче, и я услышал еще и топот ног, медленно поднял голову. И схватился за дерево, чтобы не упасть.
      Ко мне, что-то неразборчиво крича, несся Гарри. В разодранной в клочья мантии, волосы стоят торчком, очки разбиты, лицо и правая рука перемазаны кровью. Живой. Он бежал ко мне, спотыкаясь и размахивая руками. Я стоял, не в силах пошевелиться, боясь спугнуть это чудо, боясь поверить, что он – не галлюцинация. И только когда он был уже совсем близко, я шагнул навстречу, и Гарри чуть не упал на меня, вцепился что есть силы в мою мантию, стиснул так, что стало больно, захлебываясь, прокричал «ты живой!» и заревел, как трехлетний. Он не мог остановиться, ревел, уткнувшись лицом мне в сюртук, а я не мог придумать ничего умнее, как только гладить его по волосам и бормотать:
      - Ну, живой. Ну куда я денусь. Ну я же говорил. А ты не верил. И ты тоже живой. Я же говорил…
      - Они сказали, что ты живой, - пропищал Гарри, не прекращая всхлипывать. – А я не верил. Тебя нигде не было! Где ты бы-ыл? Где ты был?
      Он поднял заплаканное лицо.
      - Тебя я искал, - ответил я, глядя в его зеленые мамины глаза.- Тебя искал! Господи, а ты где был? – До меня наконец-то дошло, что он здесь, живой, здоровый, и я крепко прижал его к себе, чтобы знать, что он больше никуда не убежит. – Ты, вредный мальчишка, ты знаешь, что я из-за тебя чуть не поседел?
      Он засмеялся и зашмыгал носом. Потом оторвался от меня и безумно уставшим, но радостным голосом сказал:
      - Зна-аю.
     
     
      Я отвел его в лазарет. У него было только несколько порезов на руке и щеках, но я опасался темных заклятий. Мадам Помфри налетела на него, как разъяренная наседка:
      - Гарри, тебе нужно лечь! Гарри, тебе нужно обследоваться! Гарри, тебе… Где можно пропадать? И к тебе тоже, Северус, это относится!
      - Поппи, - прервал я ее причитания, - я привел вам Гарри, хватит упреков. Кажется, сегодня могли бы его и похвалить.
      Поппи сверкнула глазами, ухватила Гарри за рукав и была такова. Гарри ушел, оглядываясь на меня с извиняющимся видом, я улыбнулся ему в ответ. Кругом сновали целители, постоянно бегали ученики. Я прислонился к стенке и заснул прямо посреди этой кутерьмы. Во сне мне вдруг стало холодно, очень холодно. И я вспомнил, что Эйвери все же в меня попал.
      Очнулся я оттого, что кто-то осторожно трогал меня за плечо.
      - П-профессор!
      Я не хотел просыпаться. Я чувствовал себя невероятно уставшим. Какого черта?
      - Профессор! – потом этот кто-то откашлялся и, запинаясь, произнес:
      - О… отец! Ты спишь?
      И тут я узнал этот голос. Гарри! Я вспомнил, что случилось, и вздохнул с облегчением. Потом понял, как он меня назвал, и открыл глаза.
      Он сидел на соседней кровати, в полуметре от меня. Разорванную мантию заменила чистая рубашка, но волосы остались такими же взъерошенными, а очки – сломанными. Увидев, что я открыл глаза, он несмело улыбнулся.
      - Тренируешься меня отцом называть? – я с трудом приподнялся на локте и обнаружил, что тоже лежу на кровати. – Получается?
      - А… ага, - кивнул он и втянул голову в плечи. – Можно?
      Это прозвучало так жалобно, что я не удержался от смеха. Слабенького такого.
      - Ну что я сказал? – мгновенно надулся он. Я протянул руку и дотронулся до его пальцев.
      - Можно, Гарри. Прости. Просто не ожидал.
      Он повеселел.
      - Как ты себя чувствуешь?
      - Устал. А ты?
      - Нормально.
      - Нормально. Шрам где?
      Он провел рукой по лбу и растерялся.
      - Исчез…
      - Поздравляю, - прошептал я. – Это ты его вызвал?
      Он снова закивал.
      - Я подумал… он будет злиться, и у меня будет преимущество.
      - А почему Запретный лес? – мне было тяжело говорить, но я хотел это знать.
      - Ну, я кое-что придумал, в последний момент. С единорогами.
      - И они согласились?
      Он хмыкнул.
      - Ну я же выпил Зелье Удачи. Они помогли. Они создали такой… круг.
      - Светлый круг, - поправил я. – Ты где это вычитал?
      Он покраснел.
      - Помнишь, ты мне давал ту редкую книжку? О беспалочковой магии? Там говорилось, что единороги лучше воспринимают…
      - …прямой поток магии. И там давались ссылки на книги из Запретной Секции.
      - Я туда пошел вчера.
      Я поднял бровь. Он только фыркнул, слез с кровати, придвинул стул прямо к моей, сел, положил голову мне на подушку и зашептал прямо в ухо.
      - Безумие, - сказал я, когда он закончил. – Но в твоем исполнении это должно было сработать.
      - Ты одобряешь?
      - Ругать во всяком случае не буду. Тяжело?
      Он помолчал, потом вздохнул.
      - Не было другого выхода. Но я хотел, чтобы он перестал существовать. – Его передернуло. – Знаешь, я себя таким взрослым чувствую.
      Он опустил глаза и поджал губы. Сейчас заплачет. Нет, не умею я обращаться с детьми.
      - Взрослым, - как можно ироничнее произнес я. – Как же! Волдеморта одной левой, а очки починить не может, победитель!
      Он улыбнулся. Снял очки, сказал «Репаро».
      - Палочка где? – строго спросил я.
      - Не знаю, - пожал плечами Гарри. – В мантии осталась, наверное, я ее так и не вытащил.
      Мне захотелось засмеяться. Взрослым он себя считает. Ха!
      - Ну чего?
      - Взрослым он себя считает, - проговорил я, - а палочку черт знает где оставил, волшебник малолетний! Ну погоди, я с тобой разберусь!
      - Серьезно? – кажется, начинает передразнивать.
      - Серьезно! Марш в кровать, ночь на дворе! Спи, ребенок!
      Он хихикнул и послушно забрался на свою кровать. Я закрыл глаза и улыбнулся. Не знаю, к чему это приведет, но у меня есть сын. И я свободен.
     
     
      Утром к нам потянулись посетители. Первым появился Дамблдор. Я с подозрением покосился на его бороду, из которой, и это было видно невооруженным глазом, был выдран внушительный клок. Сдается мне, в Запретном лесу с нашей стороны присутствовали не только Гарри и единороги. И слава Мерлину, Альбус, иначе не знаю, что я бы с вами сделал, несмотря на все мое искреннее к вам уважение!
      Директор с удовольствием обозрел нас, сидящих на кроватях, потянулся в карман за очередной сладостью и изрек:
      - Прекрасно, Северус! Рад тебя видеть, мой мальчик! Гарри тебя вчера обыскался, всех на ноги поднял!
      Я бы предпочел, чтобы перед сыном он не разговаривал со мной в таком тоне, но директора не переспоришь, себе дороже.
      - Это я его обыскался, - буркнул я.
      - Наши друзья из Запретного леса были так любезны, что вынесли его кружным путем, - пояснил Альбус, придерживая рукой бороду, - поэтому мы все немного… запутались.
      - Ценю ваше чувство юмора, Альбус. Впрочем, буду ценить его еще больше, как только выберусь отсюда.
      - Ни за что! – выкрикнула Поппи из-за спины Дамблдора. – Ни ты, ни вы, молодой человек, - к Гарри, - до вечера так точно! Упрямые оба, как ослы! Родственники вы, что ли? – и унеслась. Мы переглянулись. Директор кашлянул и сказал:
      - Да, так о чем еще я хотел сообщить? Думаю, теперь можно провести обряд признания крови. Если никто не возражает.
      - Кто бы возражал, - хмуро сказал я.
      - Я тоже не возражаю, - помедлив, ответил Гарри.
      - Чудно, - резюмировал директор. – Отдыхайте, отсыпайтесь, набирайтесь сил. – И убежал, подлец.
      Я посмотрел на сына. Он лег, подложив под голову руки, и, глядя в потолок, произнес:
      - Знаешь, я согласен на обряд. Но если честно, мне все равно, что он покажет – я уже считаю себя твоим сыном. Если ты не против.
      - Если кто и против, то только не я, - проворчал я, отвернувшись, чтобы он не увидел, как я глупо улыбаюсь. – Но мне все-таки хотелось бы знать, что ты и еще мой сын по крови. Хотя это действительно неважно. Уже.
      Я повернулся, когда услышал грохот. Оказывается, от неожиданности этот победитель свалился с кровати. И теперь отфыркивался, сидя на полу.
      - Опять очки сломал, - сказал он, глядя на меня странными, сияющими глазами.
      - Дай сюда, - я отнял очки и починил. С помощью палочки. – Держи. И не забывай, что у тебя еще палочка есть. И с пола встань, а то мадам Помфри тебе задаст.
     
     
      Следом за Дамблдором практически на одной ноге прискакала Минерва. Видимо, победа над Волдемортом привела ее во временное помешательство, так как она прибежала в своем лучшем тартане и с букетиком тепличных ромашек, который поставила на тумбочке у кровати Гарри. «Какая-то девочка с четвертого курса просила передать тебе, Гарри, я не посмела отказать, а что касается тебя, Северус, то я не уверена, какие ты любишь». Увольте, я так, без цветов. Не на могиле, в конце концов. Потом к Гарри весь день прибегали однокурсники, Хагрид, потом дружной толпой ввалились Лонгботтом, Грейнджер и двое младших Уизли (я терпеливо притворялся спящим и пытался не слушать их болтовню). Поппи сказала, что ломился еще и министр, но она его не пустила, за что я был искренне ей благодарен. Под конец дня в подземелья хотелось нестерпимо. Гарри тоже устал от этих посещений. Но Поппи была неумолима. Эту ночь мы проведем в ее заведении, чтобы она окончательно убедилась в нашем добром самочувствии. Попрепиравшись с Поппи полчаса, я сдался и уступил.
      - Единственная женщина, которую я не могу переспорить, - обращаясь в потолок, прокомментировал я. – Что ты на меня так подозрительно смотришь?
      - Ничего, - ответил Гарри. – Ты в шахматы играешь?
      - Какие еще шахматы?
      - Обыкновенные. В смысле, волшебные. – Он вытащил из-под одеяла коробку. – Пока ты к стенке отворачивался, мне их Рон сунул.
      - Ты как с отцом разговариваешь?
      - Гы-гы. – Быстро же он освоился. Ничего, выйду из лазарета, героизм я ему быстро пообломаю! – Мадам Помфри считает, что шахматы – слишком большая нагрузка для неокрепшего организма.
      Ну все, не дождется у меня Поппи какого-нибудь зелья для страждущих.
      - Так ты в шахматы играешь?
      - Да, - сказал я. – И еще в карты.
      - Какие карты?
      Вот черт дернул ляпнуть!
      - В покер. В бридж.
      - И если ты, Северус, притворщик чертов, станешь учить его своим шулерским штучкам, то я тебя еще раз тресну! – заявил профессор Флитвик, впрыгивая в больничное крыло. – Меня обставил, твою мать!
      - Не ругайся в присутствии ученика, Филеус. Какой пример ты ему подаешь?
      - Да он уже сам всем все подал, - с потрясающей откровенностью отрезал Флитвик. Посмотрел на остолбеневшего от такого Гарри (два декана, слизеринский и Рэвенкло, ругаются перед учеником Гриффиндора из-за карт) и почесал нос. – Я так понимаю, этот молодой человек вчера победил Волдеморта.
      - А карты ему еще рано…
      - На бутылку играть не будем, - решительно сказал Флитвик. – Просто так, в учебных целях.
      - Я не умею, - отмер Гарри.
      Флитвик поправил съехавший колпак.
      - Научим. Полагаю, Северус тебя уже выдрессировал? С его-то генами – в карты раз плюнуть.
      Если коротко описать события, происходившие тем вечером, можно лишь сказать, что два преподавателя, презрев все школьные запреты, в абсолютно непедагогичной манере обучили студента дисциплине, не входящей в школьную программу. Наутро Флитвик появился в Большом Зале слегка обалдевшим и ужасно невыспавшимся. Я там уже сидел. Сбежал из царства Поппи, переоделся в привычную черную мантию и теперь с удовлетворением наблюдал за потугами коллеги поддерживать подходящее выражение лица. Не воображайте, Филеус, что я подобрею. Даже от признания сына и победы над Волдемортом. Не дождетесь!
      Мы провели этот обряд. Я помню, как сжимал кулаки, пытаясь унять волнение, и как нервно кусал губы Гарри, пока наши капли крови медленно растворялись в прозрачном зелье. И мои восемь шансов перевесили.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Воскресенье, 28.08.2011, 12:26 | Сообщение # 5
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Глава 2.
      До конца учебного года мы договорились не заявлять о своем родстве. Нет, я не заразился человеколюбием и решил не травмировать студентов сообщением о том, что Гарри Поттер – сын вредного слизеринского декана, я просто не хотел лишнего внимания к нашим особам. Мало того, что эта наглая газетенка «Ежедневный пророк» прислала свою крашеную блондинку-журналистку, и она надоела всему Хогвартсу вообще и Гарри в частности, так она еще посмела припереться на мой урок. С целью, как она выразилась, посмотреть, как бывший бесстрашный шпион и Упивающийся смертью передает свои бесценные знания следующему поколению. Тьфу. Как передавал, так и передаю. Ты-то, небось, раньше и заходить сюда боялась. Правильно делала. Я избавился от нее легко и непринужденно – подвел к котлу Лонгботтома, который как раз поганил зелье Прозрения корнем мандрагоры. Выглядело оно убийственно и пахло отвратительно.
      - А что это у вас тут готовится? – прощебетала эта ворона, когда я со всей доступной мне галантностью взял ее под локоток и повел по классу, не обращая внимания на изумленные взгляды учеников.
      - А это мистер Лонгботтом готовит зелье Прозрения, - самым шелковым своим голосом ответил я. – По всем правилам. – И подвинул ее поближе к котлу, давая насладиться стойким запахом.
      Журналистка втянула в себя аромат, поперхнулась и вымелась вон из класса. Очевидно, намерение написать статью умерло в ней мгновенно, поскольку никаких публикаций на эту тему в ее газетенке я не видел. Поэтому переживать нашествие еще раз, да при этом по поводу отцовства, я не хотел. Тем более что Гарри во всем, что касается журналистов, был со мной согласен. Он прятался от них в моей лаборатории.
      Конечно, круг посвященных пришлось расширить. Первой осведомленной о грядущих переменах оказалась Минерва. Как декана факультета, ее нужно было поставить в известность.
      Минерву возмутил не столько факт нашего родства, столько то, что мы его скрывали.
      - Обязательно было хранить это в тайне от меня, Северус? – зашипела она, поймав меня на дежурстве в коридоре. Ночью. У окна. Под луной. Ау-у.
      - Завидно, Минерва? – ухмыльнулся я. – Все вопросы к Дамблдору. Он у нас стратег и тактик.
      - Но ты бы мог сказать, - уже спокойнее закончила она. – Я любила Лили, она была одной из моих лучших учениц.
      - Гриффиндорская непоследовательность! – хмыкнул я. – Насколько я помню, Том Риддл тоже был одним из лучших учеников… правда, не вашим, и что из этого вышло?
      - Но ты рад? – проигнорировав мои нападки на любимого директора, с изумительной женской логикой спросила она.
      - Рад, Минерва, - честно ответил я. – Но не надейтесь, что я подобрею по отношению к Гриффиндору.
      Она совершенно по-кошачьи провела своей лапкой… тьфу, рукой по волосам.
      - Не смею на это надеяться, Северус. Но зато теперь я могу спать спокойно, не переживая за Гарри. И больше не бояться увидеть тебя вползающим в двери Хогвартса среди ночи в крови.
      - Своя кровь, Минерва, не купленная, - скривился я.
      - Тебе так нравилось ее проливать? – практично спросила она.
      Я пожал плечами.
      - Работа у меня такая. Была. Ну ее к черту. Пойду-ка я в Астрономическую башню. Только из уважения к вам сегодня я туда пойду не напрямую. У вас есть пять минут, чтобы предупредить своих гормонально неуравновешенных подопечных.
      - Боюсь, половина из застуканных в таком случае будет из твоего факультета, - отпарировала она.
      - Что еще не является доказательством нежной дружбы между нашими домами. Предпочитаете разогнать их в моей компании? Тогда я отзываю свое любезное предложение.
     
     
      Конечно, Гарри сказал Уизли и Грейнджер. Затащил их в Выручай-комнату и сообщил потрясающую новость. Как я и ожидал, Уизли потрясся, повозмущался и долго не мог придти в себя. Реакция мисс Грейнджер, судя по всему, оказалась более сдержанной. Гарри, пряча глаза, признался, что она спросила, не будет ли теперь дружба с ними препятствием для отношений с отцом. Со мной, то есть. Я глубоко вздохнул и объяснил:
      - Гарри, с моей стороны было бы глупо запрещать тебе общаться с друзьями, которых ты знаешь с первого курса и с которыми ты учишься на одном факультете. Да и ты не послушался бы, вздумай я тебе запретить. Не могу сказать, что я испытываю глубокое удовольствие, сталкиваясь с Уизли или знающей мисс Грейнджер, но если они не будут путаться под ногами непосредственно у меня в комнатах, я не вижу препятствий. Да и ты уже не маленький. Ну почти. И все решать за тебя я не буду. Голова на плечах есть? Используй.
      На самом деле я кривил душой. Меня интересовало все, связанное с ним. Было ли это стремлением наверстать упущенные годы или приступ временных отцовских чувств, не знаю. Но я действительно хотел освободить его от той ответственности, с которой он жил эти годы. Пусть бегает. Играет в квиддич. Шастает в Хогсмид - предупредив меня. Встречается с девицами – поставив меня в известность, хотя где он в наших палестинах найдет себе достаточно умную и понимающую? Так, хватит. Обычно после такого разгула отеческой любви я принимался за какое-нибудь сложное исследование, выползая из лаборатории к ночи. А Гарри все равно прибегал и терпеливо дожидался, когда я закончу свои исследования. Это вошло у него в привычку – приходить каждый вечер хоть на несколько минут и рассказывать какие-то свои мелочи, которые для меня стали вдруг необыкновенно важными. Порой из-за мелочей вспыхивали ссоры. Однажды я, нависая над ним всей мощью своего отцовского и учительского авторитета, потребовал отдать мантию-невидимку, чтобы контролировать его прогулки по ночному Хогвартсу. Гарри насупился и резко ответил, что ни в жизнь не отдаст, я вскипел, бросил что-то язвительное, он не остался в долгу. Мы наговорили друг другу обидных слов, вспомнив взаимные претензии, начиная с первого курса, и Гарри вылетел вон, громко хлопнув дверью. Полночи я провел, матерясь на медленно готовящееся зелье, и на следующее утро пришел на уроки в прескверном настроении. Два дня мы не разговаривали. Гарри ходил, задрав нос и гордо посверкивая глазами, я тоже решил выдержать характер (двадцать лет шпионской деятельности!) и не показывал виду, что на душе скребли кошки. Знала бы Макгонагал!
      В итоге Гарри заявился в мои комнаты вечером и промычал что-то вроде «я тут свой учебник по трансфигурации забыл, меня Гермиона второй день долбает». Я молча отдал ему учебник и прижал к себе. Глупо. Пусть бегает Хогвартсом. Я ведь буду рядом.
      Наконец занятия закончились. И экзамены закончились. На зельях Гарри получил «выше ожидаемого» (поставить «превосходно» у меня все-таки рука не поднялась), а на чарах – высшую оценку. Флитвик по достоинству оценил его таланты в беспалочковой магии, только попросил все же иногда вынимать палочку из рукава.
      Отгремел бал, который Дамблдор устроил в честь победы и победивших, и на который он завлек меня под тем предлогом, что и мне, и Гарри будут вручать от Министерства ордена Мерлина первой степени. Я прямо и откровенно указал Альбусу, куда он может засунуть орден, предназначенный лично для меня, но старый интриган только мерзко захихикал и предложил полюбоваться, как будут чествовать моего сына. Я пришел, постоял под стеночкой, с отвращением слушая торжественную речь Фаджа. Знал бы ты, что ему пришлось пережить. Что всем нам пришлось пережить. А ты даже носа из своего министерства не высунул. А теперь отдариваешься позолоченным блюдцем на ленточке.
      Настроение мне подняла разве что Минерва. Естественно, вытащив перед этим на танец деканов факультетов. Давненько я не танцевал… Разве что с Лили. За год до ее свадьбы. Наверное, я сказал об этом вслух, потому что Минерва заметила:
      - Не переживай, Северус. Ты прекрасно танцуешь и прекрасно выглядишь.
      Я постарался закатить глаза.
      - Не хочу показаться грубым, но март уже давно прошел. Вы взяли надо мной опеку?
      Она покачала головой. Хитрая, умная улыбка на губах.
      - Спасибо, у меня уже есть подопечный. Ты помолодел за эти месяцы, вот что я хотела сказать.
      - С чего бы это? – проворчал я, поворачивая ее в такт музыке. – Вы знаете, сколько седых волос он мне стоит?
      - Не верю, - снова улыбнулась она. – Ты помолодел.
      - Если вам будет угодно.
      - Может, тебе жениться?
      - Не переходите границ, Минерва, - предупредил я. – Побойтесь Бога.
      Она засмеялась.
      - Тебе решать, Северус. Но теперь не надо бояться за своих близких.
      - Будь я постарше, я бы на вас женился, но боюсь, психика Гарри этого не выдержит.
      Она еще раз засмеялась.
      - Боюсь, не выдержит не только психика Гарри. Хорошо. Оставим эту тему. У меня есть более приятные новости. Фадж поручил передать тебе, что официальные документы на признание Гарри твоим сыном уже готовы. Остается только подписать.
      - Быстро, - хмыкнул я, - даже странно. Я думал, он будет упираться до последнего, чтобы не делать героя войны сыном бывшего Упивающегося смертью. Как вы на него надавили, Минерва? Неужто мяукали всю ночь под окном? Или трансфигурировали его любимую сову в лимонную дольку?
      - Нет, все было не столь мрачно. Начальник отдела опеки и усыновления – моя давняя подруга. Она помогла мне год назад, когда я взяла опеку над Гермионой.
      Год назад родителей мисс Грейнджер убили. В отместку за то, что их дочь – ведьма. Я помнил, как металась Минерва, чтобы опеку отдали ей. Кажется, живых маггловских родственников у мисс Грейнджер не было.
      - Она очень повзрослела с того времени, - заметила Макгонагал и оглянулась в сторону, где стояла неразлучная троица. Гарри уже снял орден и сунул его в карман.
      - Не хочу показаться чудовищем, Минерва, но я обошел этот факт стороной, - признался я. – Ей лучше?
      Она пожала плечами.
      - В какой-то степени. Стала учиться усерднее, чем раньше.
      Куда уж усерднее.
      - Время лечит.
      - Хотелось бы надеяться.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Воскресенье, 28.08.2011, 12:27 | Сообщение # 6
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Глава 3.
      Я забрал его на лето в дом на Спиннерс Энд. Пережив упреки Молли Уизли, которая претендовала на звание приемной матери Гарри. Уж извините, Молли, у вас семеро, у меня один. Ваших не прошу, своего отдайте.
      Я не посещал свой дом несколько лет, и сейчас там стоял полный разгром. Сад был не слишком запущенным, так как там я выращивал нужные мне травы, а в дом не заходил. Я взял на себя восстановление лаборатории, позволив Гарри делать с остальными комнатами все, что ему в голову взбредет – в разумных пределах, конечно (без цветов Гриффиндора и плакатов по квиддичу на стенах). Следом за Гарри из Хогвартса увязался его домовой эльф со своими тридцатью разноцветными шапками. Вместе они наводили порядок, пока я разбирался с завалами в лаборатории. Получилось вполне сносно, к моему удивлению. Эльф, Добби, шнырял и кланялся, пока у меня не появилось стойкое желание отфутболить его ногой, но Гарри, захлебываясь от смеха, пояснил, что это бесполезно – с ним не справилась даже Гермиона, когда-то решившая перевоспитывать домовиков.
      Никогда не думал, что так трудно быть отцом. И вообще не думал им быть. Жизнь казалась непривычной. Будничной – в этом я находил удовольствие. Необязательной. Наполненной новыми событиями, без привкуса крови и горечи во рту. Конечно, я знал, что со смертью Волдеморта наши проблемы не закончатся одним махом. Оставались на свободе многие из Упивающихся. Оставался Фенрир Сивый со своими оборотнями. Тупое Министерство с твердолобым Фаджем. Толпа учеников-бездарей, которых нужно учить. Но я предпочел не думать о них этим летом. Всего два месяца. За двадцать лет, переполненных грязью. Два месяца спокойной жизни, вдумчивого сидения над пробирками и размышления над рецептами зелий, два месяца общения с сыном. И ничего серьезнее криков «Где моя метла?» и «Не летай над чайными розами, а то метлу разломаю к чертовой бабушке!». Нет, я не забыл об опасности. Поставил самые мощные охранные заклинания на дом и сад. По старой памяти, некоторые из черной магии. Чтобы предупредить о серьезности намерений. Два месяца нормальной жизни, а потом я был согласен возвратиться в Хогвартс, заняться Орденом Феникса, переругиваться с Дамблдором… Пожалуйста.
      Гарри летал на своей метле. Воевал с садовыми гномами, в чем я его поддержал. Писал письма к друзьям. Тренировался в беспалочковой магии на Добби. Несколько раз его забирала Молли – в гости к сыну. Хотела забрать сразу на неделю, но я настоял, чтобы на ночь он возвращался домой. Так и сказал: «домой». Гарри поднял брови, то ли копируя меня, то ли просто от громадного удивления, и принялся возражать, но я настоял. Домой! Я за тебя отвечаю? Ты с ума сошел, поинтересовался Гарри каким-то шипящим слизеринским тоном. Да как ты с отцом разговариваешь, спросил я, прищурив глаза. Баллы с Гриффиндора сниму! А метлу, ехидно спросил он, в чулан спрячешь? А как же, ответствовал я, чтобы не летал где попало. Маленький ты еще. Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл. Маленький.
      - Хорошо, - сказал он. – Вернусь вечером. И в лабораторию зайду. И ты послушаешь, как мы с Роном играли в квиддич!
      Хитрец.
      Ссорились. Мирились. Он взорвал по неосторожности мое экспериментальное зелье. Я случайно отдавил лапу его сове. Он ворчал, что я его использую в качестве дешевой рабочей силы, когда я заставил его пропалывать розы. Физический труд, поучительно замечал я, обрывая рядом куст шиповника, лучший отдых для студента.
      Один раз мое терпение подверглось серьезному испытанию. По каминной сети с нами связалась Минерва.
      - Мне нужно уехать во Францию, - сообщила она, - на процесс к племяннице. Гермиона уже давно хотела увидеться с Гарри.
      Я не дрогнул.
      - В школе увидится.
      - Это слишком долго. Я думаю, ты сможешь перетерпеть один день ее присутствия. К тому же, - усмехнулась она, - у тебя появится шанс доказать лучшей ученице Хогвартса, что ты не такое чудовище, каким кажешься.
      - И моя тщательно завоеванная репутация полетит к черту.
      - Твоя репутация, Северус, останется с тобой, даже если подтвердится, что ты не умеешь превращаться в летучую мышь.
      - Напомните мне напугать ваших первокурсников до полусмерти на первом же уроке.
      - Я передам мисс Грейнджер, что она может аппарировать к вам после завтрака.
      - Вы невероятно любезны, Минерва. Да, и кстати: я не превращаюсь в летучую мышь!
     
     
      Грейнджер появилась после завтрака, вызвав бурю восторга у Гарри и Добби. Я сухо бросил «Располагайтесь» и ушел в лабораторию. Просидел там полдня и вышел только часам к четырем, чтобы сорвать листья смородины для зелья. Гарри что-то горячо доказывал своей подруге, сидя под яблоней. Мисс Грейнджер слушала серьезно и очень внимательно. Пожалуй, даже чересчур внимательно.
      Я вернулся в лабораторию. Когда через полчаса мне пришлось выйти на кухню, они все еще сидели под деревом. Через окно я мог видеть, как Гарри размахивает руками и улыбается; потом он вскочил и полез в заросли крыжовника – наверняка чтобы вытащить очередного садового гнома и показать ей. Мисс Грейнджер осталась сидеть, сложив руки на коленях. Для семнадцатилетней девушки она казалась слишком уставшей. Я бы сказал, безжизненной. Я знал это выражение лица. Когда-то такое было у меня. Когда умерла Лили.
      Гарри за руку приволок свою Гермиону на ужин. Усадил и внимательно следил, чтобы она ела. Он пытался ее разговорить, но та отвечала односложными фразами и немного оживилась, только когда Гарри пожаловался, что не понимает, зачем вообще нужна История магии и призрачный профессор Биннс.
      Я позволил себе улыбку. За семь лет учебы и почти двадцать преподавания я и сам не понял, зачем нам нужен этот почивший маразматик… пардон, покойный, но уважаемый профессор.
      - Гарри! Как ты можешь так говорить? История магии – очень интересная дисциплина! Впрочем, откуда тебе знать, ты ведь даже «Истории Хогвартса» не читал!
      - Не читал, - покладисто согласился Гарри.
      - А надо бы!
      - Гермиона-а…
      - Что Гермиона?
      - Я же тебя не долбаю, что ты на метле не летаешь!
      - Да зачем мне метла, когда я аппарировать могу!
      - А зачем мне «История Хогвартса», когда я эту историю на своей шкуре прочувствовал!
      - Зачем ты так… - она начала задыхаться, на глазах выступили слезы. – Ты…
      - Мисс Грейнджер, вы прибыли сюда, чтобы уличать моего сына в неуспеваемости? – перебил я. – Вынужден вас огорчить – я сам с этим неплохо справляюсь.
      Она удивленно моргнула и, сглотнув, ответила:
      - Да, сэр.
      - Прекрасно. Тогда, может быть, вы скажете, чем собираетесь заниматься после окончания школы? Профессор Макгонагал чрезвычайно обеспокоена вашим будущим. – Я сделал страшные глаза Гарри. Тот передумал вмешиваться.
      Она задумалась.
      - Я не решила точно, сэр. Думаю, это будет связано с чарами и зельями.
      Я удивился.
      - Не ваша любимая трансфигурация? Мечты профессора Макгонагал будут разбиты.
      Она покраснела.
      - Н-нет, сэр. Но мне кажется, что чары и зелья смогут принести большую пользу в будущем… и он-ни могут быть взаимосвязаны… и мне нравится.
      - Очень исчерпывающе, мисс Грейнджер. Что ж, по части зелий не скажу, а что касается чар, то Гарри мог бы поделиться с вами некоторыми чрезвычайными умениями в этой области. Всего хорошего, - я еще раз многозначительно посмотрел на Гарри и поднялся из-за стола, - надеюсь увидеть вас в Хогвартсе.
      Было уже за полночь, когда я закончил эксперимент и вышел из лаборатории. Устал неимоверно. Практически с закрытыми глазами дошел до гостиной, упал в кресло возле камина. Расстегнул сюртук на пару пуговиц. Коньяку выпить, что ли, за успешное завершение исследования?..
      - Пап? – с дивана в дальнем углу послышался голос. Я повернул голову и увидел Гарри, зевающего во весь рот. Волосы, конечно, торчали в разные стороны.
      - Ты почему не спишь? – устало спросил я. – Поздно уже.
      - Я хотел тебя дождаться, - пробормотал он, потирая глаза. Подошел и сел прямо на ковер. Нужно было скривиться и сказать что-то нравоучительное по этому поводу, но особого желания это делать не было. Ладно уж…
      - Отправил Гермиону?
      - Ага. – Он снова зевнул. - Обязательно было с ней так жестко?
      - А обязательно было ей о войне напоминать?
      - Ну-у… - протянул он. – Хоть разозлилась. А то она этот год, после смерти родителей, тихая как мышь.
      - Тихая, говоришь? Что-то я не заметил. На уроках первая руку тянет.
      - Так это ж на уроках. А после уроков из нее слова не вытянешь. В Хогсмид не ходит, из библиотеки не вытащишь. В принципе, ее и раньше из библиотеки нельзя было вытащить, а сейчас так совсем.
      - Уверен, мистер Уизли может ее развеселить.
      - Она от Рона шарахается, как от прокаженного. Он к ней приставать пытался в библиотеке, так Гермиона послала его подальше и сказала, что в следующий раз просто пристукнет.
      Сижу ночью и выслушиваю факультетские сплетни. Да…
      - Пристукнула?
      - Нет пока. Рон второй раз боится к ней подходить. Пап, но это пройдет? – он посмотрел на меня с надеждой.
      - Пройдет, - ответил я. – Только когда?
      - А у тебя прошло?
      - Ну и сколько лет на это понадобилось? Надеюсь, мисс Грейнджер возвратится к прежней жизни быстрее. У нее есть друзья, есть ваша ненаглядная профессор Макгонагал.
      - Слушай, - спросил этот ребенок с блеском в глазах, - а между вами ничего не было?
      Я не нашел в себе сил, чтобы возмутиться.
      - Ты как с отцом разговариваешь? С чего ты это взял?
      - Ну… Вы всегда так увлекательно царапаетесь…
      - А ты думал, что деканам враждующих факультетов уже и поговорить нельзя? И откуда такие мысли? Мисс Уизли подала тебе надежду, и ты решил осчастливить всех вокруг?
      Он опустил глаза.
      - Да я вообще думаю: может, тебе жениться?
      Я вздохнул.
      - И от кого я выслушиваю такие речи? От собственного сына. За что?
      - Да так, - хихикнул он. – Интересно, как могла бы выглядеть моя потенциальная мачеха?
      - Пошел вон, Гарри. Еще одно упоминание о мачехах – и ты у меня весь сад перекопаешь, ясно?
     
     
      На вечере в честь начала учебного года Дамблдор, как всегда, преподнес нам сюрприз – нового учителя по защите от темных сил. Сюрприз, правда, оказался поношенным – директор не придумал ничего лучше, как назначить на эту должность Люпина. Зал взорвался аплодисментами. Альбус многозначительно скосил глаза на меня. Я сделал вид, что не замечаю намека. Очередная попытка восстановить дружбу и солидарность? Только при условии, что он никого не перекусает. Я подумаю, Альбус, сказал же – подумаю. Нечего мои мысли читать, легилименция – не ваша епархия.
      Неразлучная троица сидел за гриффиндорским столом. Гарри с Уизли о чем-то оживленно разговаривали, мисс Грейнджер напряженно смотрела в свою тарелку. Я перевел взгляд на Минерву – она тоже смотрела на свою ученицу, хмуря брови.
      Смена фамилии Гарри с Поттера на Снейп стала новостью номер один на весь сентябрь. Студенты таращились то на него, то на меня с изумлением, достойным лучшего применения. Пика это изумление обычно достигало на уроках зелий. Я справился с этим довольно быстро, сняв по десять баллов со всех любопытных за невнимательное отношение к уроку. Затем привычно снял по столько же с Гарри (перепутал листья смородины с крыжовником) и Грейнджер (подсказка Лонгботтому), назначил Уизли отработку у Филча – и рассуждения о предвзятом отношении к некоторым студентам испарились без следа. Кто-то в коридоре снова прошипел «летучая мышь» (Криви, минус пятнадцать баллов), и ход событий восстановился.
      Орден Феникса никуда не делся за лето. Фадж тоже. Упивающиеся смертью тоже. Было несколько нападений. Последнее произошло в конце августа, и жертвами нападения стали чистокровные волшебники, когда-то отказавшиеся поддержать Волдеморта. Они были живы, но лучше бы умерли. Примененные заклятия не позволяли надеяться, что когда-нибудь к ним возвратится рассудок. Узнаю почерк нашей милой Беллатрисы. Она еще в Хогвартсе крыс мучила. Кроме нее, на свободе разгуливали Эйвери, Розье, еще с десяток рангом пониже – из тех, кого я знал. Поэтому нападения продолжатся, я был в этом уверен. В школе снова появились авроры с Муди во главе. Мы с ним мило рявкнули друг на друга вместо приветствия и с тех пор не общались.
      Мы отбили еще одну атаку этой крашеной вороны-журналистки, явившейся расспросить Гарри о том, как он себя чувствует в роли сына слизеринского декана. Гарри доверчиво поведал, что он теперь знает множество черномагических заклятий. Я равнодушно добавил, что, к сожалению, ему сейчас не на ком тренироваться, но он бы с удовольствием… Ворона вылетела со скоростью своего самопишущего пера, а я заслужил ехидное замечание Гарри:
      - Отец, тебе явно не нравится такой тип женщин.
      Я отвесил ему подзатыльник. Видимо, после примирения с мисс Уизли гормоны забили в нем с удвоенной силой.
      Спокойствие нарушилось в конце октября. Я выбрался на Диагонн-Аллею за ингредиентами. Зашел в один из тех полулегальных магазинчиков, где только и можно было купить что-либо путное. На выходе в меня попали заклятьем.
      Поппи, конечно, поахала. Напоила меня моей же гадостью и попыталась уложить в больничное крыло. Я отверг ее предложение, ссылаясь на то, что заклятие попало мне не в ноги и даже не в мозги, а только в левое плечо. Стандартное заклятие со смертельным исходом через два часа, если нет нужного зелья. Нужное зелье было – не зря я напичкал хранилище Поппи всеми возможными антидотами еще в прошлом году. Поэтому целилась в меня какая-то мелкая сошка, а не Беллатриса – та уж не стала бы действовать так топорно.
      Потом возобновились нападения – на маглов, на магов. Часто на родителей нечистокровных учеников. Иногда нападения можно было считать пустяковыми – поджог дома и сломанные ребра, а иногда все заканчивалось куда как паршиво – потерей рассудка под пытками или смертью. Второе, на мой взгляд, было предпочтительнее.
      Дамблдор рассказывал мне подробно о каждом нападении. Однажды он совершенно будничным тоном спросил, имел ли я когда-нибудь дело с темным заклятием, наиболее часто применявшимся во время этих нападений. Я покачал головой:
      - Спасибо за столь галантную формулировку вопроса, Альбус, но я никогда не имел несчастья применять что-либо подобное. Это из арсенала дорогой Беллатрисы, не сомневаюсь. Родольфус в свое время имел превосходную библиотеку, а его жена не упускала случая приобрести новые умения.
      - Но ты смог бы идентифицировать заклятие?
      - И приготовить антидот к нему? – мрачно спросил я. – Кем вы меня считаете? Мерлином? Или его придурковатой зельелюбивой сестричкой?
      - Министр не будет вмешиваться в твои исследования.
      - Вы знаете, что я не могу гарантировать результата.
      - Больше двадцати лет назад ты тоже говорил это.
      Я говорил это Лили. А не тебе.
      - Вы просите невозможного. Начать с нуля, не зная ничего.
      - Я всегда прошу невозможного.
      - И я это делаю?
      Директор добродушно рассмеялся.
      - У тебя талант к зельям, Северус.
      - Спасибо, что признали.
      - Ты получишь доступ в больницу Св. Мунго. И Отдел Тайн в министерстве, если будет нужно.
      - Засуньте ваш Отдел Тайн сами знаете куда, Альбус. Я не зайду туда даже под пытками.
      - Так я могу надеяться, что ты подумаешь?
      - Надейтесь, Альбус.
      Уже на полпути в Большой Зал я понял, что буду этим заниматься. Директор умеет выкручивать руки. Но меня прельщала возможность насолить Фаджу. Крепко же их прижали. И еще - это действительно была серьезная задача. Найти лекарство для неизвестного заклятия. Да, нужно начать со Св. Мунго. Но мне необходим помощник. Мне нужен ассистент. Да только где его взять в Англии? Гарри, что ли?
      Она вылетела из-за угла. Через секунду я уже потирал плечо, а она держалась за лоб, другой рукой пытаясь не упустить стопку книг.
      - Десять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер, - процедил я, - за невнимательность. Вы хоть иногда смотрите не в книгу, а перед собой?
      Она выронила книги и сморщила лицо, пытаясь не расплакаться.
      - Гермиона! – к ней подлетел Гарри. – Ты в порядке?
      Он бросил на меня недовольный взгляд.
      - Да, Гарри, - запинаясь, произнесла она. – Все нормально. Простите, сэр. Я сейчас подниму книги.
      - Не трудитесь, мисс Грейнджер, - я взмахнул палочкой, и книги взлетели ей в руки, - и впредь не берите так много книг.
      Вечером Гарри возмущенно кричал:
      - Как ты с ней обращаешься? Она осталась одна! Она до сих пор не может опомниться!
      - Что ты предлагаешь? – возражал я. – Играть роль заботливой няньки и гладить ее по голове за каждый отблеск таланта, проявленный на уроке? Вот вы с Уизли этим и займитесь!
      - Ты не понимаешь, - тихо сказал он. – Мне кажется, Гермиона после смерти родителей потеряла желание жить. Ей незачем жить.
      Я сел с ним рядом и обнял за плечи.
      - Я понимаю, Гарри. Поверь мне, она найдет, зачем жить. Со временем. А пока рядом должны быть вы. Я же, со своей стороны, обещаю больше не снимать с нее баллы, даже если она собьет меня с ног в коридоре.
      - А если она подскажет Невиллу?
      - Не дождетесь! Я с тебя за такое баллы снимаю.
      Я присмотрелся к ней на одном из следующих уроков. Судя по отсутствующему выражению лица, она явно не думала о готовящемся зелье. Но руки быстро и умело измельчали ингредиенты. У нее были красивые руки. С тонкими, изящными, даже нежными пальцами. Их не портили даже чернильные пятна. Ее руки двигались легко и непринужденно, зная, что сделать в следующий момент, не останавливаясь в неуверенности. Она вздрогнула, почувствовав мой взгляд на ее руках, и подняла голову. Потом быстро отвернулась. Гарри перехватил мой взгляд и сделал удивленное лицо. Я скроил выражение «занимайся своим делом» и вернулся к проверке контрольных.
      Я побывал в Св. Мунго и проверил состояние тех, кто попал под заклятие. Пятеро были не совсем безнадежны. Я мог получить от них необходимые сведения и попытаться определить заклятие. Это будет чертовски трудно. Но возможно.
      Но мне нужен ассистент. Для очистки совести я попытался завлечь в это Гарри, но он замахал руками, схватился за метлу и закричал, что он не по этому вопросу и я сам прекрасно знаю. Знаю я. Мне нужен кто-то, способный улавливать связь между заклинаниями и зельями. Выдерживать нападки Министерства и приставания Дамблдора, а также держать язык за зубами, потому что не все методы, которыми я собираюсь пользоваться, считаются законными. Я уже подумывал попросить Флитвика, но тут он сам напросился.
      - Северус, - сказал он, когда мы возвращались с ужина в Большом Зале, - я слышал от директора, что тебе навесили очередное задание. Опять мир спасать?
      Я поморщился.
      - Увольте. Всего лишь найти противоядие к неидентифицированному заклятию, почти равному Аваде. Вы меня выматерите?
      - Если хочешь, могу директора. Но не в этом речь, - он подпрыгнул до моего плеча, - я слышал от Гарри, тебе нужен помощник. Я бы и сам рад, но сейчас никак не могу. А если я тебе кое-кого порекомендую?
      - У вас есть талантливые внуки? – хмыкнул я.
      - У меня есть одна талантливая ученица. Мисс Грейнджер. После школы она собирается заниматься чарами и зельями. Ее способности к зельеварению ты сам можешь оценить, а по чарам она одна из моих лучших учениц. Работает она усердно.
      Флитвик еще пораспространялся о достоинствах мисс Грейнджер пару минут, потом почесал пером за ухом, поправил очки и спросил:
      - Ну так как?
      - Интересная мысль, - осторожно ответил я, - правда, мисс Грейнджер в последнее время витает мыслями очень далеко от учебы.
      - Работа приземлит, - отчеканил Флитвик. – Нам с тобой это прекрасно известно.
      Его предложение имело смысл. Она умна и талантлива. Редкое исключение из той толпы безмозглых недоумков, которых я имею сомнительную честь учить. Она так же, как и я, не слишком-то любит Фаджа, и к Министерству не имеет никакого отношения. Она всегда будет под рукой и, как студентка, должна будет выполнять любые мои задания, какими бы сложными они не были. Конечно, болтливость мисс Грейнджер на уроках сильно действовала мне на нервы, но, по уверениям Гарри, вне их она тиха как мышь. А, ну да, еще отвлечется от грустных воспоминаний. Нет уж, если она согласится работать со мной, то не просто от них отвлечется, а начисто забудет, потому что расслабиться я ей не дам.
      В конце следующего урока по зельям я попросил мисс Грейнджер задержаться в классе. Она послушно вернула сумку с книгами на парту и сказала, что слушает.
      - Мисс Грейнджер, - сказал я без обиняков, - профессор Флитвик рекомендовал вас как одну из лучших учениц по чарам. В данный момент я провожу серьезные исследования и нуждаюсь в ассистенте. Сразу предупреждаю, работы буде много. Если исследования завершатся успешно, вы получите мою рекомендацию на соответствующую кафедру любого магического университета, что почти равнозначно поступлению. Что вы думаете по этому поводу?
      - Что это за исследования, сэр, я могу узнать? – она спросила это вяло.
      - Обнаружения заклятия, наложенного Упивающимися смертью в последние нападения, и создание зельевого антидота.
      В ее глазах появилось странное выражение интереса, смешанного с недоверием.
      - Я читала, сэр, что волшебники, ставшие жертвами нападений, находятся в бессознательном состоянии, и их положение безнадежно.
      - Безнадежно, - согласился я, - но не всех. Некоторых можно попытаться спасти. И возможно, предупредить смерти других.
      Она возразила:
      - Сэр, но за такое, наверное, еще никогда никто не брался.
      - Верно подмечено, мисс Грейнджер, - фыркнул я, - но вы должны были привыкнуть решать неразрешимые задачи за годы дружбы с моим сыном. Не воображайте, что мы спасем мир, найдя это зелье, но некоторые жизни мы сохраним.
      Она отвела глаза. Помолчала немного и ответила, прикусив губу:
      - Хорошо, сэр. Я согласна.
      - Прекрасно. Жду вас в восемь в моем кабинете.
      В восемь в моем кабинете оказалась не только Грейнджер, но и Гарри.
      - Я тут свое перо забыл, - жизнерадостно пояснил он. – Прыгучее, зараза! Пойду, поищу.
      - Не разгроми мне комнаты, - буркнул я. Гарри кивнул и исчез в лаборатории. Я повернулся к мисс Грейнджер.
      - Вот список книг, которые вам нужно просмотреть в библиотеке. Все они находятся в Запретной Секции, вот вам разрешение для мадам Пинс. Вы будете искать и определять все заклятия, последствия которых совпадают с симптомами жертв – список прилагаю. Уверен, скорее всего вы там ничего подходящего не найдете, поскольку это высшая черная магия, но для начала проверим доступные варианты. Если нет, придется обратиться в библиотеку Министерства магии.
      - Они пустят меня, сэр? – кажется, эта новость привела ее в состояние легкого шока.
      - Они пустят меня. Со скрипом. А вместе со мной пустят и вас. Но это после. Особое внимание уделяйте заклятиям, направленным на душу жертвы, а не на ее тело. Завтра после обеда мы аппарируем в госпиталь Св. Мунго, чтобы осмотреть пострадавших. Я хотел бы, чтобы к тому времени вы подготовили предварительный список возможных заклятий. Да, мисс Грейнджер, - в ответ на вопрос, - библиотека работает для вас круглосуточно, но постарайтесь не заснуть сегодня на столе в Запретной Секции. Завтра мне понадобится ваша светлая голова.
      - А как… - но тут нашу беседу прервал Гарри, ворвавшийся в кабинет с воплем:
      - Ну, погоди! Я тебя сейчас поймаю!
      Прыгучее перо ядовитого желтого оттенка скакало по комнате, увертываясь от покушений Гарри на его свободу. Когда мне надоело смотреть на этот цирк, я обездвижил перо палочкой и угрожающе сказал:
      - Гарри, еще один такой фокус в присутствии посторонних, и я…
      - Разломаю твою метлу к чертовой бабушке! – радостно закончил он. – Гермиона не посторонняя, она моя лучшая подруга!
      Я прищурил глаза. Гарри убрал перо в карман, подмигнул своей подруге и выскочил из кабинета, на ходу показав мне язык. Повернувшись к Гермионе, я обнаружил, что та несмело улыбается.
      - Ну, мисс Грейнджер? Что за вопрос так и вертится у вас на языке? Задавайте, и закончим с этой… милой интермедией.
      - При чем здесь метла, сэр? – спросила она, покраснев.
      - Это единственная угроза, способная хоть как-то утихомирить вашего друга. Полагаю, вы окажетесь более прилежны, и вашу метлу я ломать не стану. Вы можете выполнять назначенное вам задание.
      Сам я провел вечер, освежая в памяти знания в одной редко практикуемой области легилименции. Я не использовал это умение уже довольно давно, а отточенность навыков здесь играла важнейшую роль. Моя идея была проста: я хотел проникнуть в сознание жертв Упивающихся… если это еще представлялось возможным. По некоторым признакам я заключил, что их сознание угасло не до конца, и я смог бы просмотреть их воспоминания о нападениях. В теории. На практике все будет намного сложнее. Если вообще будет.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Воскресенье, 28.08.2011, 12:27 | Сообщение # 7
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      На следующий день я провел четыре урока зелий, где очередные старания заляпать класс неустановленными жидкостями привели меня в привычное состояние боевого раздражения, снял с Уизли десять баллов за попытку травмировать миссис Норрис трансфигурирующим заклинанием и подошел к воротам Хогвартса с твердым решением не давать спуску Грейнджер, целителям в Св. Мунго и аврорам, если такие попадутся мне под ноги в госпитале.
      Она ждала возле ворот со свитком пергамента в руках. Поздоровалась и протянула пергамент.
      - Это все, что мне удалось найти, профессор.
      Я взял пергамент, мельком отметив темные круги под ее глазами и упрямо поджатые губы.
      - Негусто. Как вы полагаете, мисс Грейнджер, хотя бы одно из них может служить предметом наших исследований?
      - Вряд ли, сэр, - ответила она. – К большинству существуют антидоты, остальные приводят к смертельному исходу через несколько часов. В крайнем случае, через сутки, и никаких средств продлить граничное состояние между жизнью и смертью от таких заклятий не существует.
      Я хмыкнул. Стиль изложения сделал бы честь университетскому профессору.
      - Рад, что ваши выводы совпадают с моими. А теперь возьмите меня за руку, и мы аппарируем.
      Она вложила свою маленькую ладонь в мою руку, я крепко сжал ее, и мы аппарировали.
      В больнице мне пришлось долго переругиваться с руководством, пока нас пустили в палаты. Пожилая целительница, в ведении которой находились эти больные, провела нас с видом, словно мы собирались отравить здесь всех поголовно. Тебя в первую очередь, безмозглая курица.
      Приступая к обследованию первого больного, я распорядился:
      - Мисс Грейнджер, фиксируйте все изменения, происходящие с этим… как его? – я заглянул в карту. – Эндрю Теннантом. Я обследую его сознание, используя легилименцию.
      Она кивнула, вытаскивая перо.
      Проникать в сознание человека, находящегося в коме – вещь малоприятная, даже при первом прикосновении, которым я намеревался сегодня ограничиться. Это глубокая стена – в лучшем случае. В худшем – тебя просто вышвыривают полумертвого, корчащегося от боли и безумия. В последний раз я это делал больше двадцати лет назад, по приказу Волдеморта. Я помню чувство удовольствия, затопившее меня тогда от сознания своей власти над бесчувственным телом – почти осязаемого, до покалывания в подушечках пальцев. Это затягивало, словно в воронку, хотелось еще и еще, и я попался. Тогда меня выбросило с невероятной силой – я плакал и корчился на полу от бессилия, от лишения этой власти и физического отвращения, захватившего все тело. Это было одно из моих худших воспоминаний за все годы войны – воспоминание об унижении. И вот сейчас я добровольно собирался подвергнуть себя риску унизиться снова. И перед кем? Перед девчонкой. На ее глазах. Идиот. А ведь мне понадобится ее помощь на следующем этапе. Иначе никто не даст гарантии, что я возвращусь.
      Вздохнул. Провел рукой по лицу. И ушел. Все звуки, запахи, образы растворились, словно их и не было. Я вошел в его сознание, на самый край, и пытался нащупать путь вглубь. Это давалось с трудом. Я блуждал в потемках, чувствуя, как скоро перестану выдерживать эту темноту и безысходность. Но я увидел. Я нашел маленькую лазейку в его память. И вынырнул сразу же, чувствуя, как сердце выскакивает из груди, а дыхание дается с трудом.
      - Этот подойдет, - сказал я хрипло. – Мисс Грейнджер?
      Она смотрела на меня расширившимися глазами.
      - Вы все записали?
      Она опомнилась.
      - Да. Вот.
      Я пробежался глазами по тексту и кивнул:
      - Как я и предполагал. Пойдемте, нужно обследовать еще трех.
      - Но сэр! – она воскликнула почти с обидой. – Что это было? Как я могу записывать и наблюдать то, что не совсем понимаю?
      - Мисс Грейнджер, - сказал я уже твердо, - сперва закончим здесь. Вы вольны будете просить у меня объяснений вечером, в Хогвартсе. Не отвлекайте меня на разговоры. Не сейчас!
      Я проверил еще трех. Двое, пожилой продавец палочек и молодая женщина-аврор, еще сохраняли воспоминания, к которым можно было пробиться. С трудом. Ну что ж, поздравляю тебя, Северус, ты нашел большую проблему себе на голову на ближайшее обозримое будущее. И сам не отступишься.
      Назад мы аппарировали под вечер, практически в темноте. Мисс Грейнджер, державшая в руках кипу бумаг, умудрилась чуть не упасть носом в землю, когда мы оказались у ворот Хогвартса. Я надеялся, что усталость от долгой работы заставит ее отложить объяснения до завтра, но глубоко ошибся. Как только за нами закрылись двери, она напомнила:
      - Сэр, вы обещали рассказать, каким образом вы используете легилименцию на больных и как вы собираетесь действовать дальше.
      Я поморщился:
      - Мисс Грейнджер, ваша тяга к знаниям исключительно похвальна, но ваша болтливость затмевает ее на корню. Добрый вечер, Минерва, - Макгонагал, вылетевшей из-за угла, - может быть, вам воспользоваться метлой, если вы уж так мчитесь?
      - Пивз опять выпустил корнуэльских пикси в гриффиндорской гостиной, - на бегу ответила она. – Добрый вечер, Северус. Вы скоро его отравите? Ведите себя хорошо с мисс Грейнджер.
      - Только намекните, Минерва, - ухмыльнулся я. – Обещаю вернуть вашу ученицу целой и невредимой. В общем.
      Минерва исчезла за углом.
      - Итак, мисс Грейнджер, вы желаете разъяснений немедленно?
      - Хотелось бы, сэр, - произнесено не слишком уверенно.
      - Прекрасно. – Я провел ее через класс зельеварения в кабинет. – Садитесь и слушайте. Не перебивайте.
      Я рассказывал недолго. Краткий план того, чем мы будем заниматься («это только общие наметки, мисс Грейнджер»), как ей следует вести себя, если нашей работой заинтересуется Министерство («в таких случаях молчание будет лучшим выходом, постарайтесь проявить в себе это качество»), и какова ее роль в исследованиях с легилименцией. На последнем она перебила:
      - Вы сказали, сэр, что мы будем работать вместе с сознанием больных, но я… - она покраснела и выдавила, - не очень хорошо владею легилименцией.
      Я усмехнулся.
      - Вы ею совершенно не владеете, мисс Грейнджер, так как прочтение пары книг по этой теме и ознакомление с теорией в данной области не означают практически ничего. Но я неточно выразился, видимо, мы не будем работать вместе. Вы станете мне помогать, если хотите, подстраховывать, в чужом сознании.
      - Но как?
      - Я дам вам зелье, которое позволит вам на час проникнуть в мое сознание и стать его частью, без чтения мыслей, естественно. Когда я, в свою очередь, начну работать с сознанием больного, вы сможете видеть этот процесс и чувствовать его. Иначе говоря, нас будет двое в его мозгу, но я буду вести непосредственную работу, а вы – наблюдать со стороны. Зрелище не из приятных, но именно поэтому вы мне нужны. В сознании человека бесчувственного легко оступиться и потерять дорогу назад, в реальность. Одно неверное движение – и я могу остаться заключенным в чужом теле навсегда. Ваша задача – не допустить этого, вытолкнуть вовремя назад, если я сам окажусь не в состоянии сделать это.
      Она сидела, размышляя.
      - То есть мне придется спасать вас?
      - Если вы так горите использовать это героическое определение – то да, мисс Грейнджер. Поразмыслите над этим в гриффиндорской гостиной, надеюсь, пикси оттуда уже выдворены вашим доблестным деканом.
      Она ушла. Я плотно прикрыл дверь и уселся в кресло возле камина. Интересный выдался денек… эта девочка быстро соображает. Вот только слово «спасать» мне не нравится. Сколько ей лет? Семнадцать, восемнадцать? Возраст бестолкового героизма.
      Притворенная с таким тщанием дверь открылась, и в комнату ворвался Гарри.
      - Можнояутебятутпобуду? – на одном дыхании выпалил он.
      - Что опять стряслось? – осведомился я. – Ты с кем-то подрался?
      - Нет, - замотал он головой и, по своей странной привычке, уселся прямо на ковер, спиной к камину. – У меня с Пивзом проблемы.
      - Ты пытался заморозить его? – спросил я. – Или?
      - Или. – Он фыркнул чуть слышно, потом погромче и наконец рассмеялся. – Представляешь… Ха! Сейчас. Ой, не могу. – Он собрался, перестал хихикать и пояснил: - Я его пытался заморозить. Честно! Но я заклинания перепутал! Замораживающее с любовным! Я не нарочно!
      - И он теперь…
      - И он теперь носится по всему замку с жутким влюбленным выражением лица. За мной! Беее!
      - О чем ты думал? – в притворном гневе спросил я, для порядка прищурив глаза и нахмурив брови. – Тебе мисс Уизли мало?
      Он поднял на меня смеющиеся глаза.
      - Можно я здесь переночую? Заклинание только утром закончится.
      - Гарри Джеймс Снейп!
      - Я, - смирно сказал он. – Ты мою метлу завтра переломаешь.
      - К чертовой бабушке, - подтвердил я. – Кушетку в кровать трансфигурировать сможешь?
      Он кивнул:
      - Я постараюсь.
      Через полчаса, когда я вернулся в кабинет, там вместо кушетки красовалась относительно прямоугольная кровать, на которой, поджав ноги, сидел Гарри и пил тыквенный сок, принесенный верным Добби. Для порядка следовало бы проворчать «это кабинет, а не столовая», но, глядя на него, делать этого совершенно не хотелось. Старею, спокойно подумал я. Добрым становлюсь по отношению к некоторым.
      - Отец, - спросил Гарри, допив сок, - а вы уже с Гермионой занимаетесь? Ну, исследованиями?
      - Да, - кратко ответил я. – Она уже жаловалась на мою бессердечность?
      - Нет еще, - не моргнув глазом, ответил мой сын, - она вчера вечером притащила в гостиную кучу книг, обложилась ими со всех сторон и бормотала себе что-то под нос все время. Первый раз вижу ее такой увлеченной после, ну, ты сам понимаешь. Это что, так серьезно?
      - Серьезно, - ответил я, - как думаешь, мисс Грейнджер выдержит до конца?
      Гарри посоображал, уставившись в потолок, и уверенно сказал:
      - Куда она от тебя денется! Выдержит. Спасать жизни – чем не цель? Хорошо, что ты ее взял в ассистенты. Ей теперь будет к чему стремиться. Только ты не нагружай ее чересчур, ладно? Она такая хрупкая…
      - Мне рассказать мисс Уизли, как ты восхищенно отзываешься о своей подруге?
      - Понял, сплю, - отозвался Гарри, накрыв голову подушкой, - ты будешь строгим и непреклонным.
      - Угадал. Я буду грозным и ужасным, - ответил я, и мы одновременно улыбнулись. – Спи, а я еще немного поработаю.
      Свел заметки мисс Грейнджер в один текст, посидел, подумал. Что это Гарри о своей Гермионе так заботится? Они друзья с начала учебы, напомнил внутренний голос. Да, аукнулась мне эта дружба на первом курсе испорченной парадной мантией. Правда, с тех пор мисс Грейнджер изменилась. Повзрослела, смею надеяться. Хотя после убийства родителей кто угодно повзрослеет.
      Гарри спал, мирно посапывая. Волосы, как всегда, были растрепаны сверх меры. Я снял с его носа очки и тихо вышел. На всякий случай запечатал дверь в комнаты отпугивающим заклятием – если Пивз, поглупевший от любовного угара, все-таки вознамерится добраться до Гарри.
     
     
      Наши с мисс Грейнджер исследования продвигались медленно. Один день мы потратили на ругань с аврорами и министерским чиновником, которого по жалобе директора госпиталя прислали проверить наши занятия на предмет законности. Я мысленно проклял все Министерство, начиная с Фаджа и до последнего сторожа, и послал всех интересующихся к Дамблдору. Чиновник попытался воззвать к совести мисс Грейнджер («я слышал, что вы самая выдающаяся ученица Хогвартса, как вы можете потакать столь непроверенным действиям!»), но та поджала губы и молча уставилась в пол. Наконец этому крючкотвору надоело обращаться к безмолвной статуе и бывшему Упивающемуся смертью, и он убрался восвояси. Но день мы потеряли.
     
     
      - Сэр, а это легальное зелье? – казалось, она сама не рада, что задала этот вопрос.
      Быстро соображаете, мисс Грейнджер.
      - Конечно, нет. Когда-то я изобрел его специально для таких случаев.
      - Почему вы его не зарегистрировали?
      Молчание. Догадалась. Покраснела. Снова молчит.
      - Спасибо, мисс Грейнджер. Думаю, мы можем приступать.
      - Еще один вопрос. Как оно будет действовать?
      - Вы выпьете это зелье и с помощью заклинания Ave consciencia сможете следовать ходу моих мыслей. Это немного напоминает легилименцию, но на более примитивном уровне. Затем я войду в сознание пациента. Дальнейшее я вам уже объяснял. Готовы?
      Она кивнула. Взяла пузырек и быстро выпила зелье.
      «Мисс Грейнджер, вы меня слышите?» - мысленно спросил я ее через минуту. Она смотрела на меня, не отрывая глаз, потом медленно опустила голову.
      «Да, сэр».
      «Прекрасно. Возьмите меня за руку».
      Она подала мне ладонь, полускрытую рукавом мантии.
      «Начинаем».
      Я склонился над Эндрю Теннантом и вошел в его сознание.
      Там была непроглядная темнота. Только в этой темноте я был не один. Я чувствовал легкое, почти неуловимое присутствие Гермионы за спиной.
      «Мисс Грейнджер, вы здесь».
      «Да».
      «Наблюдайте, идите за мной следом, ни во что не вмешивайтесь»,
      Я начал искать тот маленький туннель, который увидел в прошлый раз. Я продвигался медленно, почти наощупь. Я знал, что находиться здесь очень опасно, я чувствовал отвращение, медленно поднимавшееся во мне с каждым шагом, даже страх, но успокаивался, слыша мягкое дыхание у себя за спиной. Она шла, ступая по моим следам, не нарушая тишины, и я был благодарен ей за это.
      Я смог найти тот туннель и пройти его до конца. Добрался до воспоминаний и начал торопливо пролистывать их. Обрывки образов мелькали перед глазами – детские впечатления, Сортирующая шляпа в Хогвартсе… дальше… свадьба, разговор с братом, быстрее… вот, дом в Дартмуре, где на него напали. Он идет к темному, полуразрушенному дому по узкой аллее, обсаженной тисами. Вечер, он спешит, сбоку появляются несколько фигур в черном, одна из них поднимает палочку, и вылетает темно-оранжевая стрела проклятия, он падает, фигура приближается – медленно, осторожно – наклоняется над ним, откидывает капюшон. Милый Эйвери, кто бы еще? Научился невербальным проклятиям? Я не слышал, чтобы он произнес хоть слово. Эйвери поднимается и аппарирует. Вон отсюда!
      Я разорвал связь и вернулся.
      - Мисс Грейнджер?
      Она всхлипнула.
      - С вами все в порядке?
      Она не ответила. Я разомкнул пальцы, не желавшие отпускать мою руку, и освободился.
      - С вами все в порядке?
      Она всхлипнула еще раз.
      - Почти, сэр. Я…я сейчас, на минутку.
      Она сделал шаг к двери и упала мне на руки.
      В ней почти не было веса. Так, перо средней тяжести. Я усадил ее в кресло, придерживая рукой за талию. Опущенная голова болталась из стороны в сторону, словно привязанная на нитке.
      - Мисс Грейнджер, вы меня слышите?
      Я влепил ей звонкую пощечину. Голова дернулась вверх, она открыла глаза – замутненные, подернутые дымкой.
      - Что это было? – она произнесла это одними губами, но я расслышал.
      - Небольшой побочный эффект от первого принятия зелья. Сейчас пройдет, - с облегчением ответил я.
      - Нет, - заплетающимся языком возразила она, - это оранжевое?
      Я оперся на подлокотник кресла, присев рядом на корточки, так, что мое лицо оказалось чуть ниже ее. Приходит в себя.
      - То, что мы искали, мисс Грейнджер. Только на этот раз его осуществили невербально.
      - Нам немного не повезло, да? – серьезно спросила она. Губы двигались с трудом, складывая слова и произнося их осторожно, словно опасаясь, что они окажутся слишком тяжелыми. Губы были бледными, почти бескровными. На нижней я заметил темную каплю. О чем ты думаешь, Северус?
      - Откуда у вас кровь? – жестко поинтересовался я.
      - Где?
      - У вас на губах.
      Она поднесла руку ко рту.
      - Я… я прикусила, наверное… когда мы были там. Это очень непривычно, сэр, первый раз.
      - Это пройдет, мисс Грейнджер. Вы сможете аппарировать?
      Она шевельнулась, пытаясь встать.
      - Я попробую, - и упала обратно в кресло.
      Такой реакции следовало ожидать. Вытащил из кармана восстанавливающее зелье, заставил выпить. Поднял за плечи из кресла, вывел из госпиталя, и мы аппарировали к воротам Хогвартса.
      На входе нас ждала Минерва. Дежурит, что ли, с неудовольствием подумал я. Она сразу же обратила внимание на бледное лицо и нетвердую походку своей ученицы и бросилась к ней:
      - Гермиона? Что с тобой, девочка?
      - Небольшое переутомление, Минерва, - ответил я за мисс Грейнджер, - мы сегодня проводили довольно сложный эксперимент. И не испепеляйте меня взглядом – с ней ничего страшного не случилось. Я уже дал ей восстанавливающее зелье, через час она вам вальс станцует.
      Минерва бросила на меня еще один свой шотландский воинственный взгляд и увела мисс Грейнджер, обняв за плечи. А я пошел в свои подземелья, сняв по дороге десять баллов с третьекурсника-хаффлпаффца за то, что он попался мне под ноги. Настроение было препаршивое, и я сам не мог сказать, отчего.
      Ночью мне первый раз за последние несколько лет приснился сон. Эйвери, склонившийся над лежащей без сознания мисс Грейнджер, Минерва, осуждающе глядящая на меня, Беллатриса с губами, заляпанными чем-то красным. Тьфу. Милая Белла любила мучить не только крыс… после Хогвартса. С наслаждением свернул бы тебе шею, дорогая, и не только от своего имени.
      От второго пациента, торговца палочками, мы не добились ничего. Нападение произошло ночью, в одном из убогих районов Лондона, и все воспоминания, если такие и были, у него постарались изъять. Кто там у нас был такой предусмотрительный? И не припомню.
      А с последней, Эммелиной Эндрюс, нам повезло. На нее напала Белла собственной персоной. И не прячась, выпрямившись во весь рост, выкрикнув проклятие с удовольствием. Она наблюдала, как аврор падала, со слишком знакомой мне ухмылочкой на лице. Она светилась от радости. Я слышал, как участилось дыхание Гермионы за моей спиной. Смотрел на Беллатрису и не мог оторваться. И понял, что попался, на секунду позже.
      Меня вытащила Гермиона. Она среагировала мгновенно, когда из последних сил я прошептал «уходим». Она тянула меня обратно, что-то кричала звонким, высоким голосом, и я очнулся возле больничной кровати – на полу. Меня трясли за плечи.
      - Профессор! Профессор Снейп!
      Я открыл глаза и простонал:
      - Да не трясите меня, мисс Грейнджер, я здесь.
      Получилось плохо и жалобно. Но ей этого хватило. Со вздохом облегчения мисс Грейнджер отпустила меня и опустилась на пол, прижавшись лбом к моему плечу.
      - Слава Мерлину, вы живы!
      - Вы так этому рады? – Я повернул голову набок и теперь мог видеть копну каштановых волос, лежащих у меня на плече. Чувствовал я себя хуже некуда. Ужасно знобило, и только там, где я ощущал ее прикосновение сквозь ткань, покалывало теплом.
      Она рассмеялась глухо, прямо мне в мантию. Приподнялась на локте, утерла кулаком несуществующие слезы и совсем по-детски спросила:
      - И как я вас с пола подниму? Вы тяжелый.
      Мысли ворочались в голове неохотно. Она что, поднимать меня собирается? Я сейчас сам встану и пойду. Нет, не встану.
      - Мисс Грейнджер… поройтесь у меня в карманах.
      - Что??
      - Успокойтесь… - скорее бы поняла, я говорить толком не могу. – Я вам … не предлагаю ничего непристойного («Браво, Северус!»). там должно быть восстанавливающее зелье… концентрированное. Как для вас.
      Она не двинулась.
      - Может, лучше позвать целителей?
      Этого еще не хватало. Чудесная идея.
      - Мисс Грейнджер, - прошептал я, сцепив зубы, - черт вас побери… выполняйте, что вам велят!
      Она вздрогнула и начала осторожно шарить по моим карманам. Почему их так много в мантии? И еще в сюртуке, внутренний… там, кажется, я ничего не ношу. Когда-то Лили спрашивала, зачем он вообще нужен – чтобы она приставала?
      Мне приподняли голову и прижали что-то прохладное к губам.
      - Пейте, п-профессор!
      Я послушно проглотил. Открыл глаза и наткнулся на ее встревоженный взгляд. Она часто моргала ресницами, в уголках глаз собирались слезы.
      - Сейчас, сейчас, сэр, вам станет лучше, - бормотала она. – Сейчас.
      Зелье подействовало. Я смог сесть и проворчать профессорским тоном, стараясь скрыть растерянность:
      - Спасибо, мисс Грейнджер. Вчера я вас пытался вытаскивать, а сегодня вы успешно справились с подобной задачей. Мы квиты.
      Поднялся, отряхнулся. Слегка пошатывало, но туман, застилавший сознание, прошел. Она все еще сидела на полу, поджав ноги.
      - Вставайте, мисс Грейнджер. – Я подал ей руку.
      Она встала, поправляя волосы.
      - Спасибо, - повторил я, чувствуя себя не в своей тарелке. Первый раз оказался в такой ситуации, да еще перед кем? Перед студенткой, ладно, последнего курса, ладно, моей ассистенткой, ладно, очень одаренной, но студенткой!
      - Вы действительно хорошо себя чувствуете, сэр? – перебила она мои самобичевания. Внимательно смотрела на меня своими карими глазами. Слишком пристально и слишком близко. Голова начала кружиться. Зелье-то концентрированное.
      - Отлично, - поспешно ответил я. – Почти прошло. («очень красноречиво, Северус!»). вы тоже видели нападение, не так ли? И слышали проклятие?
      Она кивнула, не отрывая глаз.
      - Dispartitio. Что это значит, профессор?
      - Проклятие Отторжения. Малоприятная вещь, я слышал о нем очень давно. Тело и душа разделяются и погружаются в состояние, которое ваши маггловские врачи назвали бы летаргическим сном.
      - Но существуют зелья, выводящие из летаргии!
      - Выводящие тело из летаргии, мисс Грейнджер. А с заснувшей душой что делать прикажете? Мы возвращаемся в Хогвартс. Я скажу Дамблдору, что нам необходим допуск в министерскую библиотеку.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Воскресенье, 28.08.2011, 12:28 | Сообщение # 8
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Глава 4.
      Я перерыл все свои записи, но ничего не нашел. Очень давно, еще до смерти Лили, я слышал название этого проклятия от Родольфуса, но никогда не видел, как оно действует. Если и в министерстве окажется пусто – а там может оказаться пусто, потому что наш корректный идиот Фадж страшится всего, связанного с черной магией, книг в том числе, - то придется искать библиотеку Лестранжей. Их фамильное имение конфисковано аврорами, но там столько охранных заклятий наложено, что все предпочли плюнуть и бросить дом на произвол судьбы. Очень логично, нечего сказать.
      Что-то еще не давало мне покоя, что-то, связанное с нами и мисс Грейнджер. Какая-то посторонняя мысль, ускользавшая на край, странная и непривычная. Промучившись вечер, я решил выбросить эту неизвестную мысль из головы, тем более что было не до того. Это случилось в среду, а на субботу назначили квиддичный матч Гриффиндор – Слизерин.
      Гарри летал на метле с утра до вечера. Летал бы и с вечера до утра, я подозреваю, но мадам Хуч (после оживленной перепалки со мной за завтраком) лично сгоняла Гарри с его летающего веника после заката. Мне уже была рассказана стратегия игры во всех подробностях; когда Гарри в третий раз принялся совершенствовать тактику передачи бладжеров вслух у меня в кабинете, я скрестил руки на груди и насмешливо поинтересовался:
      - А ты не боишься, что я сдам твои планы своим слизеринцам?
      - Па-ап, - укоризненно сказал мой сын, остановившись на секунду, - ну, приехали! Ты-то сам понял, что сказал? Ты меня и под пытками не сдашь.
      - Спасибо за доверие, - усмехнулся я, и Гарри продолжил беготню по ковру перед камином. За ним нога в ногу прыгал Живоглот с выражением надменного превосходства на наглой рыжей морде. Видно, мисс Грейнджер сегодня отдыхает от своего домашнего кошмара. Интересно, как она воспримет перспективу пуститься на поиски библиотеки Беллатрисы? Минерва мне голову захочет оторвать, если узнает, что я собираюсь затащить ее любимую ученицу в столь страшную авантюру. Впрочем, я и сам не горю желанием подвергать Гермиону опасности. Та-ак… Сейчас я выкину эту истошно вопящую муфту через камин прямо в кабинет Дамблдору!
      Школа стояла на ушах до самого начала матча. Даже на моих уроках ученики обсуждали шансы команд на победу, пока я не выдержал и не назначил паре самых активных рэвенкловцев отработки у Филча на время матча. После этого тишина на уроках воцарилась гробовая, а я заслужил новое прозвище «змей траншейный». Минус пятьдесят баллов Рэвенкло за непочтительное обращение к учителю.
      На матче визг стоял невообразимый. Больше всего мне хотелось заткнуть уши и спуститься в подземелья.
      - Я вижу, квиддич как форма магического спорта не вызывает у тебя восторга, Северус, - заметила Минерва, усаживаясь рядом. На голове у нее красовалась темно-зеленая охотничья шляпка с пером.
      Я закатил глаза.
      - Боюсь, Минерва, мой затуманенный испарениями зелий ум неспособен постичь смысл бестолковых гонялок за шариком, пусть и золотым. Да еще на метле!
      - Но, как образцовый декан, ты пришел поддержать команду факультета?
      Я хмыкнул.
      - Или, как примерный отец, решил поболеть за сына?
      Я сделал ей страшные глаза и гордо промолчал. Сам еще не определился.
      Минерва хихикнула и сказала куда-то поверх моего плеча:
      - Да, моя милая, теперь, когда мы обменялись любезностями, ты можешь спокойно садиться.
      И усадила между нами мисс Грейнджер.
      На мгновение я онемел. Затем справился с собой и ехидно спросил:
      - Мисс Грейнджер, обзор отсюда представляется вам более удобным?
      Она посмотрела на меня и с неожиданной смелостью сказала:
      - Да, сэр. А кроме того, на гриффиндорских скамьях ужасно пихаются локтями!
      Я поднял бровь и в упор уставился на нахалку. Она даже не моргнула. В карих глазах блестели задорные искорки, а губы сложились в легкую улыбку.
      - Сэр?
      Она вскинула подбородок, и я опомнился.
      - Что ж, надеюсь, мы оправдаем ваши ожидания и покажем себя более воспитанными.
      Я послал, смею надеяться, яростный взгляд Минерве поверх головы мисс Грейнджер и отвернулся, услышав за спиной плохо сдерживаемое фырканье.
      Гарри, как всегда, летал с ужасающей скоростью. За ним, словно приклеенный, метался Маклагген. Не знаю, где они там надеялись высмотреть этот бешеный снитч с дурацкими крылышками, но я по крайней мере первую половину игры его не видел абсолютно. Счет был уже семьдесят – сорок в пользу моего факультета, и я всерьез раздумывал, не порадоваться ли за своих слизеринцев, когда кто-то наступил мне на ногу. Ну конечно же, это была мисс Грейнджер.
      Я скосил глаза. Похоже, она даже не сообразила, что у нее под туфелькой оказался не дощатый настил, а мой ботинок. Руки сжаты так, что костяшки побелели, волосы ветер трепает почти мне в лицо, щеки залиты лихорадочным румянцем… ей идет, кстати. За кого она там переживает? За мистера Уизли? Нечего переживать, сейчас его Крэбб или Гойл быстро бладжером сшибут. Нашла на кого время тратить, как на матче, так и вне его. Или за Гарри? Интересно, а это укладывается в чувства лучшей подруги?
      Обнаружив, что совершенно перестал следить за перемещениями на поле, я незаметно вынул свою ногу из-под ее туфли и выматерил себя последними словами. Куда тебя занесло, Северус? Расслабился ты после падения Волдеморта, вот что. Тем более тебе еще с мисс Грейнджер работать. Послушался Флитвика на свою голову.
      Гарри поймал снитч. Кто бы сомневался, подумал я, нацепив на лицо самое строгое выражение, чтобы не улыбнуться. Под громкие крики Гарри сделал хвастливый круг почета по полю с шариком, зажатым в руке, и только потом спустился вниз. Минерва крепко схватила меня за рукав и, склонившись за спиной Гермионы, с плохо скрываемым удовольствием сказала:
      - Сознайся, Северус.
      - Не дождетесь, Минерва, - сладко ответил я, - даже под принуждением. Мисс Грейнджер, вы хлопаете так, что у меня в ушах звенит.
      - В левом или в правом, сэр? – невинно осведомилась она. Ее губы двигались в сантиметре от моего лица.
      - Какая гриффиндорская муха сегодня укусила вашу подопечную, Минерва? – быстро спросил я, поднимаясь на ноги. – Или это ваше присутствие так ободряюще действует на учеников?
      Мисс Грейнджер с Минервой синхронно открыли рты, чтобы ответить, но тут вмешался Дамблдор.
      - Мои поздравления, Минерва, - весело заявил он, посверкивая очками, - и тебе тоже, Северус.
      - Спасибо, - сдержанно поблагодарил я.
      - Гарри прекрасный ловец, - продолжал вещать директор, - да вот и он! Гарри, мой мальчик, блестяще! Поздравляю!
      Гарри как раз протолкался к нам сквозь толпу преподавателей. Поправил сползающие с носа очки и скромненько сказал:
      - Спасибо, сэр. Я старался.
      - Поздравляю, Гарри! – это мисс Грейнджер бросилась ему на шею.
      - Спасибо, Гермиона, - прохрипел Гарри сдавленным голосом. Осторожно снял ее руки с шеи, покраснел и переместился поближе ко мне, справедливо полагая, что здесь уж к нему никто просто так не полезет.
      - Вот и славно, - провозгласил директор, увлекая Минерву за собой. – Всех ждет праздничный ужин в Большом Зале!
      Мисс Грейнджер бросила гордый взгляд в нашу с Гарри сторону и поскакала следом. Флитвик отсалютовал трубкой и тоже попрыгал вниз.
      - Что, достали? – понимающе спросил меня непочтительный сын.
      - Ты даже не представляешь, как, - шепотом ответил я и пригладил его взъерошенные волосы. – Нечего летать таким выдающимся образом!
      - Хи-хи, - весело сказал Гарри. – Ты улыбайся, улыбайся, пока нас никто не видит.
      - Сейчас баллы сниму, - пообещал я. – Кстати, твоя подруга мисс Грейнджер сегодня дерзила мне на каждом шагу. Я надеюсь, это временное помешательство? Мне с ней еще работать.
      Мы спустились вниз и теперь шли к замку.
      Гарри помолчал с минуту и сказал, осторожно улыбаясь:
      - Ну, не знаю. Она сегодня утром говорила с Муди о какой-то библиотеке, а потом куда-то убежала и при этом светилась от радости, как фонарик. А что? Я думал, она по твоему поручению с ним разговаривала.
      - Очень даже может быть, - пробормотал я. – Передай, пожалуйста, своей ненаглядной подруге, что я жду ее сегодня в семь в кабинете. Поблагодарить хочу.
      - Обязательно, - откликнулся Гарри и побежал вперед, волоча за собой метлу.
      Так-так-так, мисс Грейнджер. Веселимся, значит. Быстро же она догадалась! Конечно, увидев Беллатрису в воспоминании, мисс Грейнджер не преминула полюбопытствовать, известно ли что-нибудь о ней или ее местонахождении. А так как конфискованное имущество Упивающихся находится под охраной аврората, а слухи об исключительности библиотеки Лестранжей ходили уже давно, то умненькая мисс решила сделать ход конем и не тратить времени на министерство. Учитывая, что с Муди она ладит лучше, чем я. Логика мышления мисс Грейнджер, конечно, безупречна, но вот то, что я в этой схеме не учитываюсь, - очень большая ошибка. Сейчас мы ее исправим.
      В итоге, когда к семи она явилась в мой кабинет, я уже находился в боевом расположении духа и с порога прошипел ей:
      - Мисс Грейнджер, не напомните мне, что входит в ваши обязанности ассистентки?
      Она быстро скрыла удивление и начала перечислять:
      - Вести записи, фиксировать этапы исследования, выполнять ваши поручения…
      - Прекрасно. А теперь просветите меня, когда я давал вам поручение говорить с Муди о библиотеке Лестранжей?
      - А разве это была плохая идея? – видимо, дерзостное настроение продолжалось.
      - Изумительная, - ухмыльнулся я. – Вот только через мою голову этого делать я вам не рекомендую, если не желаете стать источником вычитания баллов вашему факультету. Пока что минус пятьдесят за нарушение субординации, и считайте, что вы легко отделались.
      - Но я хотела как лучше, - пробормотала она, уставившись в пол и подозрительно пошмыгивая носом.
      - Ценю вашу заботу, - уже спокойно сказал я, - но прошу впредь согласовывать ее со мной. Кстати, вы вообще планировали мне сказать о том, что собираетесь в имение Беллатрисы?
      Она покраснела и помотала головой. Час от часу не легче!
      - Мисс Грейнджер! – ошеломленно воскликнул я. – Вы совсем с ума сошли? А я считал вас самой умной ученицей в классе!
      - Это комплимент, сэр? – спросила она, не поднимая головы, но в ее голосе мне почудился намек на насмешку.
      - Считайте, что я сегодня откровенен как никогда, - буркнул я. – И все же: вы собирались отправиться туда одна?
      - Нет, сэр. С Муди. Я сказала ему, что это входит в наше исследование.
      - Он был счастлив помочь вам, не сомневаюсь.
      - Он был счастлив, что ему не придется сопровождать вас туда, сэр.
      - Туше, мисс Грейнджер. Присаживайтесь. – Я указал на кресло, а сам уселся за стол.
      Она забралась в кресло, подперев кулаком щеку, и задумчиво посмотрела на меня.
      - Профессор, но ведь это же может нам помочь. Я… была не очень права, что затеяла это у вас за спиной, но в самом деле, это было бы полезно – найти библиотеку Лестранжей. А вы тем временем искали бы в министерстве.
      Странно, но я больше на нее не сердился. Минуту назад со мной в дверях пререкалась вспыльчивая девчонка, а сейчас я слышал слова взрослой, хотя и увлекающейся, девушки. Когда она успела? Что-то я устал.
      - Мисс Грейнджер, - сдержанно сказал я, - извинения принимаются. Я не ставлю под сомнение разумность вашей идеи. Да, поместье Лестранжей вполне может оказаться тем местом, где мы найдем ответы на наши вопросы, но скажите на милость, как вы собирались пройти дальше ворот? Муди сообщил вам, что там существует целая система охранных заклятий?
      - Да, сэр.
      - И как вы планировали их обойти?
      Она закусила губу.
      - Я знакома с большинством заклятий такого рода, которые использовали Упивающиеся.
      - А вас не смутил тот факт, что авроры, не менее вашего с этими заклятиями знакомые, до сих пор в дом забраться не могут?
      - А попытаться? – она не сдавалась. – Профессор?
      - Я уже семнадцать лет как профессор, - проворчал я. – Мисс Грейнджер? Вы заразили своим сумасшествием Муди?
      - Профессор, но… вы могли бы пойти с нами.
      - Поздравляю, вот с этого нужно было начинать. Только не с вами, а вместо вас.
      - Но…
      - Мисс Грейнджер!
      Она вскочила на ноги и подбежала к столу.
      - Профессор, я ваша ассистентка, я должна там быть! Я не смогу спокойно работать, - молитвенно сложив руки, - если буду просто сидеть и ждать вас!
      Издевается. Я так ей и сказал.
      - Да, - подтвердила она.
      - Вы так любите книги, что готовы рисковать ради них своей жизнью?
      - Я так люблю жизнь, - серьезно сказала она, - что готова рискнуть, чтобы ее спасти.
      Бестолковый героизм.
      - Мисс Грейнджер, бестолковый героизм еще никого до добра не доводил.
      - вы забыли прибавить «гриффиндорский», сэр.
      - Не доводите до греха, мисс Грейнджер.
      Она ударила кулаком по столу, снова превратившись в неуверенную, заплутавшуюся девочку.
      - Я хочу помочь!
      Я схватил ее руку и прижал к столу.
      - Не стучите. Если вы вправду хотите помочь, давайте думать логически.
      Она обмякла и ссутулилась. Помотала головой, отгоняя набежавшие на глаза слезы. Я обошел стол и подвинул ей кресло.
      - Садитесь.
      Она не двинулась. Я положил ей руку на плечо и заставил сесть. Она всхлипнула:
      - Вы прогоните меня?
      Я вздохнул:
      - С чего бы, мисс Грейнджер? Посмотрите на меня. – я взял ее за подбородок двумя пальцами и слегка поднял. При неярком освещении ее глаза казались золотистыми, словно в них переместился огонь свечи. – Вы умная и одаренная ведьма. Вы помогли мне найти проклятие. Я не вправе требовать от вас вселенской мудрости в семнадцать лет. Но я полагаю, что имею право требовать от вас взрослой ответственности за свои поступки. Ну пошли бы вы с Муди в поместье Лестранжей. Допускаю, даже пробрались бы внутрь, а дальше? Родольфус не просто собирал книги по черной магии – он поддерживал их силу, а это очень темные ритуалы. Поверьте мне, мисс Грейнджер, я здесь представляю черную магию. Я прошел через многое, о чем вам и знать не следует во избежание ночных кошмаров. Мне плевать на Муди, если он настолько самоуверен, но я не желаю видеть ваш труп и утешать весь Хогвартс с моим сыном и Минервой во главе. Поэтому обещайте мне, что впредь вы не предпримете никаких шагов в рамках нашего исследования без моего разрешения.
      У нее был очень тревожный взгляд. Она отвела мою руку от лица.
      - Но вы возьмете меня с собой?
      - Торгуетесь?
      - Я не хочу оставаться в стороне. Я… - она судорожно сглотнула, - обещаю не делать глупостей… без вашего разрешения, э-э, то есть…
      Я рассмеялся.
      - Спасибо, мисс Грейнджер, это именно то, что я хотел от вас услышать. Теперь я совершенно спокоен и могу не опасаться, что профессор Макгонагал выдерет мне волосы за подвергание вас опасности.
      Она улыбнулась:
      - Это шутка, профессор?
      - Только если вы получите от нее благословение ни это мероприятие. Иначе я пойду один.
      На деле все оказалось намного хуже. Я пошел не один и даже не с Муди, а еще с мисс Грейнджер и Гарри. Последний, узнав о намечавшемся походе (от драгоценной Гермионы, естественно), вцепился в меня клещом и не давал проходу, пока я не сдался. Я кричал, что не собираюсь волноваться еще и за него, Гарри возражал, что Волдеморта он уже победил, а все остальное не так страшно. Мы разругались на два дня. Потом Гарри явился, держа в одной руке метлу, а в другой – Гермиону, и сказал, что он со мной пойдет – и точка. Я буркнул:
      - С чего бы это? – уже мысленно соглашаясь, потому что два дня ссоры дались мне тяжело.
      Гарри стукнул метлой о пол и заявил:
      - Буду изживать в себе бестолковый гриффиндорский героизм!
      Гермиона хихикнула, заслужив от меня пару комментариев по этому поводу, и дело оказалось улаженным. Кляня себя за то, что потакаю опасным детским забавам, в следующую субботу вместе с этой парочкой несовершеннолетних героев я аппарировал к воротам поместья Беллы, где нас уже поджидал Муди. Припорошенный безостановочно падающим снегом, сейчас он больше всего напоминал сугроб.
      - Снейп, - рявкнул Муди, вращая своим искусственным глазом.
      - Прибереги свое красноречие для рапортов, Муди, - отрезал я. – Как далеко мы можем зайти?
      Муди критически оглядел меня с головы до ног, покосился на Гарри с Гермионой и неохотно ответил:
      - До сторожки, не дальше.
      - А потом авроры начинают падать в обморок?
      - Снейп, еще одно такое замечание, и по тебе Азкабан заплачет, - прорычал он.
      - Пострадаю за правду, - ухмыльнулся я, схватив Гарри за мантию. – Я тут, знаешь ли, не сам. И не собираюсь лезть черт побери куда просто так, да еще и детей тащить. Что там?
      - Мы не можем проникнуть, - проворчал Муди после недолгого молчания. – Эти охранные заклятия действуют наподобие Круцио. Мы наложили дополнительные чары, чтобы Лестранжи не могли проникнуть в дом, но сами попасть туда тоже не в состоянии. Ну?
      - Сними свои чары, а я разберусь с остальными.
      - Ты себя переоцениваешь, Снейп.
      - Сам сказал, что по мне Азкабан скучает. Мисс Грейнджер, не будете ли вы столь любезны напомнить, на чем держатся заклятия, подобные описанным мистером Муди?
      Гермиона перестала дуть на озябшие руки и отчеканила:
      - Черномагические заклятия такого типа держатся на крови, сэр!
      - Пять баллов Гриффиндору, - сказал я и получил от Гарри одобрительный тык в бок. – В соответствии с чем мы и поступим.
      Муди помахал палочкой, снял заклятия, и мы дружно прошли по заметенной снегом аллее к сторожке. Отсюда за деревьями виднелся дом.
      Я произнес заклинание и указал на тонкую черную линию, появившуюся на снегу:
      - Это граница заклятия. Переступить ее можно, лишь пожертвовав своей кровью, и то ненадолго. Ты готов, Муди?
      Тот кивнул.
      - Наша кровь тоже нужна? – спросил Гарри.
      - Думаю, пока нет, достаточно будет моей и его. – Я вынул из кармана нож и протянул Муди. – Подашь нам пример?
      Тот полоснул по запястью и окропил кровью линию. Я сделал то же самое. Постепенно линия начала исчезать. По моим прикидкам, нашей крови должно хватить часа на три. Не густо, но и на том спасибо. Тем более что это только цветочки.
      - Снейп, - прохрипел Муди, когда мы шли по аллее, - ты предполагаешь носиться по дому толпой? Нам не хватит времени. Нужно разделиться.
      - Я тоже об этом думал. Предлагаю взять с собой одного из моих подопечных, чтобы…
      - Я могу пойти с вами, мистер Муди? – перебил Гарри. – Гермиона нужна профессору, а мне интересно походить по дому.
      Походить по дому. Как будто это увеселительная прогулка. Хотя я тоже собирался именно это предложить. Гарри умеет постоять за себя, а Гер… мисс Грейнджер, с ее некстати пробивающейся импульсивностью, нуждается в надзоре.
      - Ладно, - нехотя согласился я, - только будь осторожнее. И палочку не забывай.
      Следующий барьер проходил под засохшими деревьями, метров через пятьдесят. Заклятие было таким мощным, что даже Муди попятился.
      - Я такого раньше не встречал, - угрюмо сказал он. – Отталкивающее?
      Я кивнул.
      - И не только.
      - Обычно в комбинации с отталкивающими заклятиями используются оглушающие, - вмешалась мисс Грейнджер. – Очень сильные.
      - Как тролль? – поинтересовался Гарри, вытаскивая палочку.
      - Хуже, - кратко ответил я, размышляя. Очень сомневаюсь, что Белла ограничилась оглушающими. Что там она любила?
      - Мисс Грейнджер, - попросил я, - вон там камень лежит, видите? Трансфигурируйте его во что-нибудь живое, м-м… в кролика, например. И не отпускайте его.
      Гермиона удивилась, но превратила булыжник в белого кролика и заставила его замереть движением палочки.
      - А теперь проведите его через магический барьер.
      Кролик упал замертво, едва успев пересечь черту. Мисс Грейнджер охнула, прикрыв рот рукой.
      - А мы бы тоже как кролики? – спросил Гарри нетвердо.
      - Вряд ли, но место в Св. Мунго нам было бы обеспечено. Это одна из шуток Беллатрисы. Мисс Грейнджер, еще раз проведите трансфигурацию.
      Третий кролик остался жив. Гермиона превратила его обратно в камень.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Воскресенье, 28.08.2011, 12:29 | Сообщение # 9
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Мы прошли всю аллею и поднялись по каменным ступеням к массивным дверям. Муди постучал палочкой по ручке дверей, выполненной в форме львиной головы. Белла говорила, что так она издевается над Годриком Гриффиндором, превратив его символ в дверную шавку.
      - Здесь Связующие чары, - сообщил Муди, недовольно выругавшись под нос, - и еще какая-то чертовщина. Ты имеешь понятие, что это?
      Я кивнул.
      - Фамильные заклятия, Родольфус питал к ним слабость. Легче всего снять их родственной кровью, но вряд ли ты, Муди, доводишься братцем Лестранжам, а мы - тем более.
      - Но другого способа нет, - заметила мисс Грейнджер, изучая узоры на двери.
      - Есть, мисс Грейнджер, - ответил я, тоже рассматривая литые медальоны, - правда, он довольно рискованный. Но, учитывая, что я с Беллой когда-то был связан Меткой, может пройти. Снимите Связующие чары, а я попробую.
      - Готовы? – скомандовал Муди. – Начинаем.
      Они втроем соединили палочки и прочертили замысловатую фигуру по периметру двери. Раздался шипящий звук, потом Муди вполголоса произнес заклинание, и на двери проступили серебряные нити. Гарри и Гермиона одновременно проговорили «Finite Actum», и нити разлетелись в стороны, полопавшись. Большинство из медальонов на двери исчезли. Те, что остались, навели меня на мысль.
      - Профессор, вы сказали, что есть еще один способ, - поинтересовалась мисс Грейнджер, опустив палочку. – Откуда?
      - Оттуда, мисс Грейнджер, - невежливо ответил я. – От черной магии.
      Муди крякнул у меня за спиной.
      - А как оно действует? Тоже на крови?
      - Непременно. Но необходим посредник, который сделает мою кровь приемлемой для ритуала. Посредник выбирается налагающим заклятие, но при соблюдении ряда условий – в частности, чистокровности рода и всех традиций, существовавших в этом роду. Нам с вами, к примеру, мисс Грейнджер, никогда в жизни не удалось бы создать фамильное охранное заклятие такого уровня, потому что с чистокровностью и традициями мы подкачали.
      - Где мы найдем посредника? – это уже Гарри.
      Чувствуя себя преподавателем на уроке Защиты от темных искусств, я объяснил, игнорируя скептическое выражение лица Муди:
      - Посредником может быть существо, связанное с родом – фамильное привидение, какой-нибудь старый доверенный портрет – вроде матушки Сириуса Блэка, животное, которое из поколения в поколение выбирают в домашние любимцы…
      - Домовой эльф?
      - Тоже возможно, но редко. И, кажется, я знаю, кто стал посредником Лестранжей.
      Я еще раз осмотрел оставшиеся на двери медальоны. Да, я почти уверен. Постучал палочкой по одному из них. Вылитая из бронзы ворона шевельнулась, расправила крылья и, каркнув, вылетела из рамки. Я притянул ее к себе заклинанием, заставив сесть на запястье левой руки. Проговорил формулу. Ворона потопталась лапами по руке, потом примерилась и клюнула в вену.
      Черт, я уже и подзабыл, как это может быть больно. Гермиона морщилась, отведя глаза. Нет, мисс Грейнджер, темные искусства вас не привлекают, и это радует.
      Наконец ворона напилась крови и оставила меня в покое. Задумчиво поводила клювом из стороны в сторону, вспорхнула и влетела в окно на втором этаже.
      - Гарри, закрой мне рану, - попросил я.
      - Давайте я, профессор, - встрепенулась Гермиона.
      Не то, чтобы я был против. Но…
      - Сожалею, мисс Грейнджер, но раны такого происхождения могут залечиваться только кровными родственниками. Гарри?
      - С палочкой, - пробормотал мой сын. – Ладно.
      Он произнес заживляющее заклинание, рана затянулась.
      - Что теперь? – спросил Муди.
      - Попробуй открыть дверь.
      Он прикоснулся палочкой к львиной голове. Дверь медленно распахнулась с ужасающим скрипом. Муди недоверчиво обозрел меня своим кошмарным глазом, в котором явственно читалось «засадил бы я тебя, Снейп, в Азкабан». Я тоже не пылаю к тебе любовью, взаимно.
      - Тогда как договорились, - сказал он. – Я с Гарри, а ты, Снейп, с мисс Грейнджер.
      - Без тебя помню. Советую осмотреть второй этаж, там были жилые комнаты. А мы поищем библиотеку на первом этаже, там, где она находилась раньше.
      Муди выслушал это с отвращением, подхватил Гарри под руку и погремел вверх по широкой мраморной лестнице.
      - Мисс Грейнджер, держитесь меня. – Я тоже взял ее за руку. – Ничего не трогать, далеко не отходить. Поменьше магии. Здесь вполне может оказаться навалом неприятных сюрпризов. Ясно?
      Она кивнула и шепотом спросила:
      - А как вы догадались, что посредник – именно ворон?
      - Ворон был во всех неоплывших медальонах на двери, - так же шепотом ответил я. – И ворон нарисован на гербе Лестранжей.
      - Вас ничем не отравила птица, пока клевала?
      Вот так и до восхищения недалеко. Ни один из ее сверстников даже не догадался бы задать этот вопрос. А она спрашивала, не сомневаясь в ответе.
      - Отравила, мисс Грейнджер. Я приму антидот, когда мы вернемся в Хогвартс. А сейчас будьте поосторожнее.
      Мы медленно переходили из комнаты в комнату, каждую тщательно осматривая. В маленькой гостиной обнаружились несколько изуродованных портретов и один боггарт. На всех вещах лежал густой слой пыли. Это позволяло надеяться, что библиотека еще находится в доме, где-то спрятанная. У Беллы была еще одна странная, но полезная для нас привычка…
      - Профессор, что это? – спросила Гермиона, когда мы вышли в большой пустой зал. Она указывала на похожие на елочные игрушки предметы, лежавшие на пианино. – Портключи? Или зачарованные на присутствие…?
      - Проверьте.
      Я медленно обошел зал, используя заклинание поиска. Пока ничего.
      - В основном портключи, но уже использованные. И две игрушки, зачарованные на Империо, - сообщила мисс Грейнджер. – Но я их обезвредила.
      - Отлично. Накройте чем-нибудь и оставьте для Муди. Пойдемте.
      Мы вышли в коридор. Когда-то он освещался особыми факелами, а сейчас даже Люмос с наших палочек не срабатывал.
      - Здесь не работает магия? – в сплошной темноте я услышал голос мисс Грейнджер совсем близко от плеча.
      - Нет, только освещающие заклинания. Держитесь за меня и не касайтесь стен.
      Она вцепилась мне в локоть так, что я чуть не застонал. Мысленно костеря гриффиндорскую любознательность и свою уступчивость, я быстро протащил ее через коридор прямо к двери, ведущей в библиотеку. Если она там еще была.
      В библиотеке царил полнейший беспорядок. На первый взгляд. На полках осталась едва ли половина книг, и те были разодраны на части. Пол устилали страницы. Мисс Грейнджер, выглянув из-за моей спины, остолбенела, увидев такое издевательство. Я невежливо пропихнул ее в дверь, заметив:
      - Мисс Грейнджер, скорби будете предаваться потом. Давайте определим, какие книги здесь есть – в любом виде. Попробуйте рассортировать страницы. Вы знаете заклинание?
      - Да, - сказала она, слабо улыбнувшись, - мадам Пинс меня научила.
      Я занялся книгами на полках. Через минуту мисс Грейнджер не утерпела.
      - Скажите, профессор, а эта библиотека действительно была такой исключительной, как о ней говорили?
      - Да, мисс Грейнджер, - она зашелестела страницами, - у Родольфуса и Беллы была выдающаяся библиотека, пожалуй, только малфоевская ей не уступала. У Родольфуса это было что-то вроде навязчивой идеи – собирание старинных, редких книг, в особенности по черной магии. Многие достались ему по наследству, а в годы первого пришествия Волдеморта Родольфус получил неограниченный доступ ко многим хранилищам в магическом мире. Я сам часто пользовался этой библиотекой… раньше.
      Хотя с Беллой по этому поводу у нас часто возникали разногласия.
      - А Беллатриса тоже собирала книги?
      - Нет, она скорее только пользовалась знаниями, содержащимися в них. У нее была страсть к темной стороне магии. Очень нездоровая страсть, мисс Грейнджер, одержимость.
      - Как у сумасшедших?
      Я скривился.
      - Нет, мисс Грейнджер, кем-кем, а сумасшедшей она не была. Дьявольски хитрой, расчетливой, целеустремленной, жестокой, но не сумасшедшей. Она всегда знала, что делает. И я подозревая, что этот беспорядок – тоже преднамеренный. Что вы обнаружили?
      - Страницы в основном из книг о зельях, кое-что по трансфигурации… вот это о темных заклинаниях, кажется… «Волхвование всех презлейшее», она есть в Хогвартсе в Запретной Секции, но это самое серьезное.
      - Детские сказки для Беллы.
      - Вы думаете, самые ценные книги они спрятали?
      - Похоже на то. У Беллатрисы была одна странная привычка…
      - Ах… - возглас прозвучал неожиданно. Я выглянул из-за стеллажа и увидел, что мисс Грейнджер сидит на корточках, прижав пальцы ко рту.
      - Мисс Грейнджер? – я подошел к ней.
      Она повернула руку и показала мне. На пальцах выступила кровь.
      - Чем?
      Она отвернула лежавшие на полу страницы, и я увидел небольшой серебряный кинжал. Вытащил платок, обернул рукоятку кинжала и осторожно его поднял. Лезвие было покрыто темной пленкой.
      - Это опасно? – спросила Гермиона. Ее голос дрожал больше от любопытства, чем от страха, не сомневаюсь.
      Запах был знакомый. Слабые ноты афрозидиака, одурманивающее и еще что-то из этого ряда. Та-ак… Только этого еще не хватало!
      - Это опасно? – повторила Гермиона и глупо хихикнула. Начинается.
      - Это, мисс Грейнджер, не опасно, - четко, чуть ли не по слогам, сказал я. – Если коротко – на лезвие было нанесено одурманивающее зелье, которое лишит вас способности нормально мыслить примерно на полчаса… уже лишило.
      О том, что действие афрозидиака тоже проявится, я предпочел умолчать. Концентрация незначительная, думаю, дальше глупого хохота этот компонент не заведет.
      - Вы уверены, сэр? – весело спросила Гермиона и помахала раненой рукой у меня перед носом. Я отвел руку и спросил, мало надеясь на вразумительный ответ:
      - А что вы еще нашли, мисс Грейнджер?
      Быстро трансфигурировал кинжал в чашку и отшвырнул подальше. Спасибо, Белла, удружила! Передо мной на полу в кипе бумаг сидит семнадцатилетняя девица с одурманенным зельем сознанием и не желает внимать доводам рассудка. А мы находимся в доме, напичканном неприятными неожиданностями, на одну из которых уже напоролись.
      Мой вопрос мисс Грейнджер, конечно, проигнорировала. Зато задала свой, не уступающий в оригинальности:
      - А вам не холодно?
      Я критически оглядел ее при свете от двух палочек. Волосы, понятно, рассыпаны по плечам беспорядочными кудряшками, глаза оживленно и оч-чень хитро блестят, на щеках румянец… опять, дался мне этот румянец! О ране уже забыто, пальцы теребят тесемки мантии. И голосок невинный:
      - А вам не холодно, профессор?
      - Вы бы встали с пола, мисс Грейнджер, а то сами простудитесь, - проворчал я.
      - Ну… - она потерла ладошки, - мне хорошо. Здесь не холодно, здесь интересно!
      Потрясающая логика. Делать нечего, придется терпеть. С большим удовольствием я предпочел бы скрыться из библиотеки на эти полчаса, но бросать одну ее нельзя. В таком состоянии она способна выкинуть любую глупость.
      Подтянул из угла стул, уселся рядом с мисс Грейнджер. Поднимать ее с пола не буду, пусть сидит, если ей хочется. Скрестил руки на груди и попытался размышлять о чем-нибудь серьезном. Например, Белла прихватила любимые книги с собой или не успела?..
      - Профессор, не хмурьтесь, мы не на уроке, - меня с силой дернули за рукав сюртука.
      - Мисс Грейнджер, - сквозь зубы ответил я, пытаясь вырвать рукав из ее цепких пальчиков, - это не освобождает вас от необходимости вести себя прилично.
      - Хи-хи, - наивно думать, что мои слова произвели желанный эффект. Хватка у нее, усиленная зельем, оказалась почти стальная. Строгая учительская поза долго не продержалась. Я мысленно сплюнул и наклонился к ней.
      - Мисс Грейнджер, как вы себя чувствуете?
      - Чудесно, - заверила она, расстегивая пуговицы на моем рукаве. Их там не меньше десятка, пусть это займет ее на некоторое время. И законный вопрос по этому поводу:
      - Почему у вас так много пуговиц?
      - Так задумано, мисс Грейнджер, - ответил я.
      Признаюсь, ситуации начала забавлять. Гер…мисс Грейнджер без своего обычного либо сосредоточенного, либо грустно-задумчивого вида, без единой умной мысли в своей кучерявой головке и с совершенно игривым настроением, какого я не наблюдал никогда ни на уроках, ни в ее общении с друзьями. Даже с Гарри.
      - Но они же не расстегиваются! – возмущенный возглас.
      - А это специально для вас, мисс Грейнджер, - улыбнувшись, ответил я и заслужил удар кулачком по запястью. – А если мне больно?
      - Переживете, - отмахнулась Гермиона. – Это вам такая месть.
      - За что, мисс Грейнджер?
      - За все!
      Содержательно.
      - А поточнее?
      Она подползла поближе и прислонилась плечом к сиденью стула, задрав голову.
      - За вашу вредность и добросердечие! – заплетающимся языком объявила она, уставясь на меня.
      - Вы имеете в виду, бессердечие? – уточнил я.
      - Н перебивайте! А то я забуду, что хотела сказать!
      - Умолкаю. И за что еще?
      - За эти… как их.. отработки!
      - Вот не врите, мисс Грейнджер, вам я никогда отработок не назначал. Как ни противно признавать, вы не давали повода.
      - И за снятые баллы!
      - За это – почту за честь.
      Здесь мисс Грейнджер совершила резкий поворот. Позабыв о страшной мести, она выпалила:
      - Поэтому у вас нет домашних животных!
      - Был один соплохвост, но я сдал его Хагриду. Еще претензии?
      - У вас пуговицы не расстегиваются.
      Еще осталось минут двадцать.
      - Сэр, а у воротника у вас пуговицы тоже такие тугие?
      Смеяться или злиться? Нет, последнее педагогичнее.
      - Не советую пробовать, мисс Грейнджер, - угрожающий тон на Гермиону не повлиял. Она поднялась во весь рост и, продолжая смеяться, протянула руки к верхней пуговице под горлом. Выглядела она при этом как ведьма. Очень хитрая и красивая. Нет, пора заканчивать этот цирк.
      Аккуратно перехватил ее руки, завел за спину. Мисс Грейнджер развеселилась еще больше.
      - Что вы собираетесь со мной делать? – промурлыкала она.
      - В чувство приводить, дорогая, - в тон ей ответил я. – Уж простите за неудобства.
      Единственное средство от слабых зелий подобного рода – потрясти человека как следует. В буквальном смысле слова. Я ее и потряс – за плечи, не жалея сил. Голова мисс Грейнджер моталась из стороны в сторону. Потом она обмякла и заснула. Ну наконец-то. Она будет спать, пока зелье не перестанет действовать, и больше не станет приставать ко мне со своими бессознательными фантазиями… пардон, кошмарами.
      Когда Гермиона проснулась, то ничего не вспомнила. Я рассказал, что привело ее в такое сонное состояние, и на вопрос, заданный в большом смущении: «Сэр, я ничего такого… я нормально себя вела?», кратко ответствовал:
      - Как обычно, мисс Грейнджер, ничего особенного. Нам нужно продолжить поиски.
      Мы нашли нужные нам книги. Не в библиотеке, как я и подозревал, а в подвале. У Беллы была странная привычка – работать с такими книгами в подвале, переоборудованном в кабинет. Подозрительность в свое время заставила Беллатрису перебраться в подвал, подальше от любопытных глаз. Считалось, что об этом подвале знали только она и Родольфус; но Родольфус лет шесть тому назад выболтал мне этот женушкин секрет по пьяни. Однажды я побывал там – на всякий случай. Вот случай и настал.
      Гарри с Муди, обшарив второй этаж, обнаружили множество боггартов и кипу зачарованных предметов – в основном на непростительные заклятия. Муди уволок добычу в аврорат – для отчетности, облаяв нас напоследок, а мы, пройдя защитные барьеры, аппарировали в Хогвартс, где я принял антидот и вздохнул с облегчением. Книги найдены. А эти отчаянные гриффиндорцы закончили изживать свой бестолковый героизм.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Понедельник, 17.10.2011, 06:32 | Сообщение # 10
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Глава 5.
      Кратко отчитавшись Дамблдору, я засел за книги, озадачив ими, кроме мисс Грейнджер, еще и Флитвика. Теоретически и я, и мисс Грейнджер уже через несколько дней представляли, какое зелье необходимо для пробуждения души. Конечно, его нужно было опробовать. А для этого нам требовалось заклинание, которое связало бы оба зелья на время перехода души и тела в бодрствующее состояние. Заклинание Флитвик нашел, перерыв своим тонким длинным носом добытые нами фолианты и еще парочку своих, тщательно скрываемых. Дело оставалось за нами.
      Я разработал несколько рецептур. Мисс Грейнджер, хотя ее об этом никто и не просил, придумала парочку своих. Сперва, когда она принесла свои записи, я хотел просто превратить ее в сову, но потом решил повременить. Перелистал записи. У нее были способности, это мне пришлось признать, скрепя сердце. Ее рецептуры отличались от моих только долями используемых ингредиентов, но в пределах допустимых для нашего предмета вариаций. Правда, в этих долях и заключалась вся сложность. Пока мы не опробуем, неизвестно, кто окажется прав – я или она?
      Оказалось, никто. Первые два варианта зелья не подошли. Я чертыхнулся, мисс Грейнджер закусила губу и тихонько порвала полтетрадки. Затем последовала оживленная дискуссия, периодически переходящая в перепалку.
      - Мисс Грейнджер, - сказал я на второй час обсуждения, - не принимайте столь близко к сердцу. Первая попытка и первая неудача не должна вас обескуражить. Мы можем сварить двадцать зелий, и только двадцать первое будет верным.
      Она вздохнула и согласилась:
      - Наверное. Но это так неприятно.
      Переживете, хотел съязвить я, но сдержался.
      В следующие три недели я не вылезал из лаборатории. Мисс Грейнджер торчала там же, вначале раздражая меня неимоверно. Я привык работать сам. Поэтому первые дня три или четыре я выгонял ее из лаборатории при малейшем отступлении от правил. Потом мисс Грейнджер на повышенных тонах высказала все, что она обо мне думает, потеряв при этом сто пятьдесят баллов, и добилась того, что я смирился с ее присутствием. День на пятый я обнаружил, что наша ругань незаметно переходит в научную дискуссию, а я сам доказываю ей с применением авторитетов необходимость собирать цветы папоротника не в Иванов, а в Михайлов день. При этом Гермиона не пытается возразить или перебить, а сидит смирно, сложив руки на коленях, и внимает каждому слову. Закончив лекцию, я поинтересовался:
      - Замечания? – за что был вознагражден подробным анализом всех фольклорных источников, высказывающихся по этому вопросу как за, так и против. Наше бурное обсуждение продолжилось на следующий день. И на следующий. Прерываясь только на проверку зелий, которых насчитывалось еще пять вариантов, но ни один из которых не подходил полностью под заданные условия. Мы стандартно огорчались после каждой неудачи, кто-то (иногда Гермиона, чаще я) произносил сакраментальное «это не провал, а научный процесс», и исследования вместе с дискуссиями катились дальше. Я стоически пережил предновогодние зачеты, в очередной раз поражаясь той чепухе, которую могут нагородить студенты, даже отвечая на простейший вопрос. Мисс Грейнджер написала ответы на зачете, не отрывая кончика пера от пергамента, и сварила зелье Отзеркаливания, по-моему, с полузакрытыми глазами (моя школа). Гарри, промучившись чуть дольше, выдал довольно сносные ответы и адекватное зелье (за два дня до зачета: «Я, конечно, не гений, но честь семьи обязывает, хи-хи!»). Мистер Рональд Уизли, покраснев от натуги, наколотил что-то, в чем я с трудом распознал заданное зелье. Вычтя с него пятьдесят баллов за попытку подорвать котел, я поставил ему «удовлетворительно» и выгнал вон. С глаз моих.
      Мисс Грейнджер осталась в Хогвартсе на рождественские каникулы. Вечером двадцать второго декабря мы начали готовить ингредиенты для очередного варианта и, как всегда, начали с перепалки. После краткого препирательства на тему эффективности боярышника разговор перескочил на использование в зельях крови. Потом на серебро. А потом я обнаружил, что с интересом слушаю рассказ мисс Грейнджер о том, как она пугала свою несносную чеширскую тетку байками об оборотнях, которых и серебро не берет.
      - К сожалению, в этом вы переборщили, - прокомментировал я ее повествование. – Если вы о Люпине, то серебро его берет. И кроме того, мисс Грейнджер, не тем родственников пугаете. Лучше василиском. Прелестная змея была. Уверен, ваша тетушка умерла бы от ужаса, обнаружив такую у себя в ванне.
      - Вы считаете? – притворно удивилась она. – Нет, моя тетя сама… э-э… порядочная змея. Она бы нашла в василиске родственную душу. Явилась бы с ним в Хогвартс, и мы получили бы две проблемы вместо одной.
      - Тогда, мисс Грейнджер, пришлось бы отдать вашу тетю на воспитание к Хагриду. Он всегда питал слабость к необычным существам.
      - Боюсь, сэр, моя тетя окажется для него испытанием похуже соплохвостов. Вы желаете ему скоропостижной смерти?
      - И в мыслях не имел, - запротестовал я, смеясь. – Вы разве не знаете, что я провожу эксперименты на провинившихся учениках? И результаты неудавшихся отдаю Хагриду на воспитание?
      Она тоже рассмеялась. За этим общим смехом нас и застал Гарри, ворвавшийся в лабораторию с метлой в руках.
      - А что это у вас тут? – спросил он, переводя взгляд с нее на меня и обратно. – Уже празднуете?
      - Нет, Гарри, - заверила его мисс Грейнджер, постанывая от смеха, - мы обсуждали мою чеширскую тетушку!
      Гарри бараном уставился на свою подругу. Я прекратил смеяться и просветил сына:
      - Мы говорили о Хагриде, Гарри, не обращай внимания.
      - А-а, - протянул он, - ну ладно. Хагрид – это ясно. Так я пойду, я просто, проверить зашел, как у вас дела. Я полетаю немного.
      И с непонятным выражением лица исчез за дверью.
      - Кажется, сэр, мы его не убедили, - проговорила Гермиона, провожая его взглядом.
      - Да, мисс Грейнджер, и во избежание дальнейших недоразумений предлагаю временно оставить вашу тетушку и Хагрида в покое и продолжить нашу работу.
      Она кивнула, принимаясь растирать лепестки настурции в ступке, а я вспомнил лицо Гарри и хмыкнул. Нетипичная ситуация.
      Скрепя сердце, пришлось подарить Гарри на Рождество метлу. Настоящую он разлетал так, что она больше напоминала пук ободранных перьев, чем приличное летательное снаряжение. Я, в свою очередь, возвратясь к себе после рождественского ужина, обнаружил на столе огромный том «Целительных зелий Андалусии» 1644 года выпуска. Понятно, почему Гарри так оживленно перешептывался с Гермионой за ужином. А до этого они пропадали целый день.
      Перелистывая страницы, я как-то пропустил момент, когда в кабинет зашел Гарри. Пыхтя от напряжения, он волок небольшую елку. За ним скромно семенила Гермиона, держа на руках кота. Кот имел неприлично смиренный вид.
      Я состроил страшную гримасу. Никакой реакции. Видимо, у Гарри выработался иммунитет против моих средств устрашения. Хорошо. Главное, чтобы только у него. Остальные обойдутся.
      - Пап, - сказал Гарри решительным тоном, - а другого выхода-то нет! У нас в гостиной елка, у Слизерина елка, в Большом Зале тоже, знаешь ли, ЕЛКА, так что ее только к тебе остается и поставить! Без вариантов.
      - А ты знаешь, что это звучит очень по-слизерински? – критически обозрев елку, спросил я.
      Гарри это не смутило.
      - Это у меня твои гены проявляются, - заявил он, переглянувшись с Гермионой. Та лукаво посмотрела на меня. – Ключом, можно сказать, бьют.
      - Главное, чтобы не по голове, - проворчал я для порядка. – Куда вы собираетесь ставить это зеленое безобразие?
      - А вон на стол в углу, - ответил Гарри, и они вместе с Гермионой поставили елку на стол. Гарри повертел ее, устраивая повыгоднее (на его взгляд) и шепча под нос «и не безобразие, а вполне симпатичное дерево».
      - Может, еще игрушками украсить, профессор? – осведомилась Гермиона, крепко прижимая к груди кота. Тот очнулся от своей летаргии и пытался дотянуться когтями до елки.
      - А это уже лишнее, мисс Грейнджер, - ответил я. – Пару змеек повешу, будет в самый раз.
      - Ну зачем же так мрачно, - хором сказали два моих студента, и Гермиона направила палочку на елку, произнеся «Decoratio». На ветках появились серебряные шарики. Шарики я переживу.
      - В последнее время вы нашли между собой исключительное взаимопонимание, - сказал я, выделяя слово «исключительное». – Должен ли я этому радоваться? Кстати, мисс Грейнджер, позвольте поблагодарить вас за подаренную книгу наравне с моим сыном.
      Она покраснела. Гарри с хитрой улыбкой опустил глаза. Почему мне вот уже который раз кажется, будто он что-то замышляет?
      - Не за что, сэр, это была идея Гарри.
      - Воплощенная вами. К сожалению, у меня нет подарка для вас.
      - Э-э… профессор, - смущенно сказала она, - да я как-то и не надеялась.
      - А надо бы! – воскликнул Гарри. – Она мне книгу помогла достать, так что с тебя подарок!
      - Да не надо! – запротестовала мисс Грейнджер, явно не ожидавшая такого поворота. – Вы не обязаны…
      Честно говоря, я чувствовал себя не в своей тарелке. Разговор зашел куда-то… я не мог его контролировать. Странный разговор. Волшебный разговор. И в голову не приходило ничего приличного.
      - Ну? – поторопил Гарри.
      Две метлы разломаю к чертовой бабушке, подумал я, глядя на своего непутевого отпрыска.
      - Мисс Грейнджер, - сказал я после небольшого молчания, - вы знаете, я несколько покривил душой. Вообще-то я приготовил вам подарок. Уверен, его уже доставили к вам в комнату, пока вас не было.
      Страшное и не очень складное вранье, но она поверила. И раскраснелась еще больше. До кончиков ушей. И я, противно всякому здравому смыслу, вынужден был признать, что не против быть причиной этого румянца.
      - Спасибо, сэр, - как-то очень застенчиво сказала она. – Я тогда пойду, посмотрю. – И убежала быстрее, чем мы успели отозваться. Кот полузадушенно мяукнул за закрывающейся дверью.
      - Ага, щас! – почему-то шепотом сказал Гарри. – Но ты серьезно хочешь сделать ей подарок?
      - Если ты хочешь, чтобы она его получила, зови Добби.
      - Добби! – завопил Гарри что есть мочи.
      Эльф в разноцветных рукавицах появился незамедлительно, шевеля своими острыми ушами. На вопрос Гарри «Что ты собираешься делать?» я направил палочку на елку и сделал точно такую же. Только с красно-золотыми гриффиндорскими колокольчиками. И скомандовал:
      - Добби, немедленно отнеси эту елку в комнату Гермионы.
      - Это подарок, скорее, Добби, - закричал Гарри.
      - Добби быстро! – пискнул эльф, залопотав ушами, и исчез вместе с елкой.
      - И во что ты меня втягиваешь, - заметил я сыну. – Кем я, по-твоему, здесь работаю? Северным оленем?
      Гарри покатился со смеху и устроился на ковре. Я уселся в кресло рядом и скрестил руки на груди.
      - Да нет, вроде бы профессором. Кстати, а что это ты ее Гермионой назвал?
      - От тебя набрался. Только и слышу – Гермиона то, Гермиона это. Как сие понимать?
      - Нормально сие понимать, - ответил он с широкой улыбкой. – Мы с ней дружим с первого курса. И ответственно заявляю: романтические отношения меня связывают с Джинни!
      - Должен ли я это воспринимать как намек на наше будущее родство с мисс Уизли?
      - Э-э, я просто уточняю! Можно, я тут переночую под елкой? Можешь мне даже сказку на ночь не рассказывать!
      - Размечтался, Гарри, - ответил я и потрепал его по макушке. - Да конечно можно, ответственный ты мой…
     
     
      Не знаю, как ужились в одном помещении колокольчики и кот, но после праздников мы продолжили наши опыты. И заодно возобновили научные и околонаучные дискуссии, прерывавшиеся на обсуждение достопримечательностей Диагон-аллеи, достоинств различных видов елок из Запретного леса и способностей Невилла Лонгботтома к зельеварению («Мисс Грейнджер, я удивляюсь, как он свою жабу еще в котел не забросил? – Зато в травологии он не уступает профессору Спраут!»). Гарри летал на новой метле возле больничного крыла, пугая мадам Помфри три раза на дню, и мучил сразу двух сов, Хедвиг и мою, отправляя любовные послания мисс Уизли. Раза два или три он врывался к нам в лабораторию и вытаскивал Гермиону в хогсмидовские «Три метлы» для, как он выражался, «светской жизни». Я в таких случая уходил к Флитвику, который на каникулах целыми днями попивал чай, превращал снежинки в сосновые шишки и с удовольствием резался в карты, нецензурно выражаясь в случае проигрыша. Однажды после таких посиделок (три – три, ничья) я возвращался в свои комнаты, не зажигая света. И услышал какой-то шорох.
      Шорох доносился из-за гобелена в нескольких шагах от меня. Я подошел поближе и услышал голоса, показавшиеся знакомыми. Ну конечно, это были Гарри с Гермионой.
      Гобелен снова подозрительно зашелестел.
      - Ты совсем с ума сошел?
      - А что тут такого??
      - И ты еще спрашиваешь? Как ты мог себе такое вообразить?!
      - (шур-шур-шур) если впрямь любовь? .. (шур-шур) отказываться?
      - А с чего ты взял, что я что-то чувствую? (шур-шур)… не посмела бы?
      - А если ты дашь шанс? Я… (шур-шур)… знаю!
      - Ты меня хочешь убедить?
      - Ну я тебя прошу!
      - Кгм! – громко кашлянул я, прерывая беседу. – Я могу поинтересоваться, что вы делаете за гобеленом в такой неурочный час?
      И произнес освещающее заклинание. Разозлен я был неимоверно. Хотя почему, понять и сам не мог.
      Гобелен отдернулся, и оттуда выглянули виновники. Гарри видом напоминал нашкодившего кота, а мисс Грейнджер смотрела на меня широко распахнутыми глазами, не мигая, и не в силах была произнести ни слова.
      - Мисс Грейнджер, Гарри, мне повторить вопрос?
      - Мы тут… - промямлил Гарри в смущении, чего с ним давно не случалось, - да вот… ну… от Пивза прячемся, что ли. – Последние слова были сказаны еле слышно.
      - Мисс Грейнджер?
      - А? – очнулась она. – П-простите, сэр. Мы случайно…
      - Советую вам прятаться от Пивза в гриффиндорской гостиной, - отрезал я. – Минус пять баллов с каждого, и разойтись немедленно.
      Гермиона ойкнула, вышла из ниши, не отводя от меня глаз, и убежала.
      - Ты что делаешь? – зашипел я на Гарри, когда мы остались одни.
      - Что ты слышал? – неуверенно спросил он.
      - Достаточно. Должен ли я понимать, что ты решил завести роман со своей подругой, пока твоя официальная привязанность дома? Это, естественно, не мое дело…
      - Что??
      Гарри испустил глубокий вздох и прислонился к стене.
      - Ты подумал, что я и Гермиона… Ха! Повторяю, мы с ней друзья, и по-другому на нее смотреть я не собираюсь.
      - Тогда будь любезен, объясни смысл этой сцены. Что, по-твоему, я должен думать, застав моего сына с девушкой за гобеленом ночью в пустом Хогвартсе?
      Гарри отвел глаза, почесал в затылке и после небольшой паузы выдал:
      - Ты понимаешь, тут такое дело… Гермиона, она, э-э, влюблена, короче.
      - Дальше.
      - Ну, дальше… все. Только она сама себе в этом не хочет признаваться, вот в чем дело. Ну она ж такая правильная.
      Час от часу не легче. Вопрос сорвался с языка, прежде чем я успел остановиться:
      - В кого?
      К Гарри уже возвратилось присутствие духа.
      - Пап, - строго сказал он, - ты же понимаешь, что это тайна. А друзей не выдают. Все равно он не отвечает на ее чувства, или по крайней мере ей так кажется. Ну там различия во вкусах и прочая чепуха.
      - И ты, как преданный друг, убеждал мисс Грейнджер не обращать внимания на эту чепуху?
      - Что-то в этом роде. Но она все равно думает, что это невозможно. Страдает там чуть-чуть… ты меня слышишь?
      Видимо, я пропустил часть его рассказа мимо ушей.
      - Слышу. Хорошо. Только я попросил бы тебя больше не прятаться за гобеленами.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Понедельник, 17.10.2011, 06:33 | Сообщение # 11
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Я возвратился в свои комнаты со спутанными мыслями. Часть меня, воспитанная на недоверчивости и многолетней шпионской подозрительности, не верила ни единому слову из этого объяснения. Мелкие нестыковки в рассказе и смущенное поведение Гарри говорили сами за себя. Одни его покрасневшие уши чего стоят. А другая часть поверила сразу и намертво. И я почувствовал себя обманутым. Бесповоротно и… Стоп. А с какой стати я так близко к сердцу принимаю сообщение о влюбленности мисс Грейнджер?
      Я попытался собраться с мыслями. Получилось плохо. Вернее, совсем не получилось. От этого разозлился на себя. В голове просветлело. Напиться, что ли?
      Расслабился ты, Северус, сказал я себе. Война закончилась. Сын нашелся. Интересное исследование проводишь. Елка на Рождество. Книга в подарок. Постоянное присутствие мисс Грейнджер. И ни одной женщины, кроме нее, поблизости. Миссис Норрис не в счет, Минерва тоже. Идиот.
      Достал настойки, выпил. Посмотрел на елку. Серебряные шарики. Не в шариках дело. И не в колокольчиках.
      Так… По шпионской привычке вспомнил все нехорошее. Никогда не терпел болтливости. Самоуверенности. Зазнайства. Книжной учености – предпочитаю практику. Дерзости тоже не терплю – подтвердят все курсы. А ум и готовность учиться в расчет не берем…
      Внешность тоже не выдающаяся. Никогда не числил себя среди ценителей веснушек и кудряшек. Для верности вспомнил превращение мисс Грейнджер в кошку на втором курсе. Мда, кошки… А карие глаза и красивые руки в расчет не берем…
      Что за бред я несу. Она студентка, на чем и закончим. Захотелось завести интрижку – поволочись за Розмертой. Или влюбись в мадам Хуч. Еще одна метла в семье появится. От одной мысли об этом меня передернуло. А нелюбовь к метлам в расчет не берем…
      И кроме того, что там утверждает Гарри? Она влюблена, вот и славно. При чем здесь я? Я – преподаватель Зелий, ее научный руководитель и отец ее лучшего друга. Еще вопросы?
      Обругав себя матом на всех доступных языках, я допил настойку и улегся спать. Мне нужно найти лекарство от заклятия. И неплохо бы Беллатрису поймать, пока та не перебила половину магического сообщества. А не заниматься глупостями. Может, я испарений от зелий надышался?
      Но уже засыпая, я вспомнил ощущение ее пальцев под тканью рукава и откровенные глаза, глядящие на меня. К чертовой матери!
      На следующий день я проснулся с твердым намерением выбросить мисс Грейнджер если не из своего окружения (что практически невыполнимо), то из головы. Последовав такому намерению, полдня держался с ней подчеркнуто вежливо и холодно. Никаких посторонних разговоров. Мисс Грейнджер удивлялась и возмущалась под нос. Потом на обеде вытащила Гарри из-за стола и уволокла на улицу к озеру. А после этого появилась в лаборатории как ни в чем не бывало и, не обращая внимания на мою предполагаемую угрюмость, завела разговор о Люпине, серебре и детских сказках с участием волков. Я держался часа два. Честно желая оказаться отсюда подальше или найти повод выдворить ее. Но повод не находился. И я сдался, вступив в обсуждение глупостей, творимых авроратом во имя поимки Фенрира Сивого. При этом твердо говоря себе, что от приятного собеседника, и только, меня никто не заставляет отказываться. Губительный довод, как показали следующие события.
      Каникулы закончились, и блаженная зимняя тишина взорвалась оглушительным гамом и грохотом. Ученики, словно желая отомстить за недолгие праздники, с удвоенным усердием взрывали котлы, носились сломя головы коридорами и стреляли друг в друга дразнящими пулями из магазина близнецов Уизли. Даже Пивз, соскучившийся по жертвам, притих от такой активности (после того, как его однажды нашли превращенным в желе и распятым на люстре). Начались занятия, и я стал видеться с мисс Грейнджер реже. Это пойдет мне на пользу, думал я, вышагивая между партами на уроке шестого курса. Я перестану забивать себе голову невесть откуда взявшимися идеями, а мисс Грейнджер больше не будет в красках расписывать свое отношение к Министерству… правда, целиком совпадающее с моим.
      Через неделю мы опробовали седьмой по счету состав, показавший лучшие, но все же недостаточные результаты, и взялись за восьмой. Приготовили ингредиенты. Провели первый этап. Котел забурлил, выпуская мелкие розовые фонтанчики. Прекрасно. Следующий шаг – через полчаса.
      - Знаете, - тихо сказала она, помешивая зелье по часовой стрелке, - мне кажется, и этот вариант окажется неудачным.
      - Мисс Грейнджер, мы не можем быть уверены, пока не доведем процесс до конца. Зачем сразу предрекать провал?
      Она отложила ложку и сложила руки на коленях.
      - Мы уже столько времени над этим бьемся.
      - И вы никогда не отчаивались. Что изменилось в этот раз?
      - Простите, профессор, - она потерла лоб, - это личное.
      - И все же?
      Какого черта я спрашиваю?
      - Нет, ничего, - она говорила еле слышно, - просто… просто сегодня перебирала вещи и нашла кольцо, которое родители подарили мне на последний день рождения с ними. Весь день хожу и плачу. Или говорю глупости.
      Я дотронулся до ее плеча.
      - Это не глупости, мисс Грейнджер, это вполне естественно. Вы имеете право на горе.
      - Вы уверены? Даже сейчас?
      - Вы считаете, в таких случаях существует срок давности?
      Она не ответила. Отошла к шкафу, прислонилась к нему спиной и стала мять в руках платок.
      - Вот поэтому я и спрашиваю себя: есть ли смысл? Зачем все это? А если мы не сможем?
      Восемнадцатилетние студентки не должны так говорить. Это больше пристало взрослым женщинам.
      - Если мы не будем пытаться, то никогда не узнаем, сможем или нет, - я старался говорить спокойно, а она все больше нервничала.
      - А смысл?
      - А спасти человеческую жизнь? Чем вам не смысл? – я повысил голос. – Не это ли было вашим стимулом? Спасти, изменить, улучшить? Проявить героизм?
      - К черту героизм! – выкрикнула она. Губы у нее задрожали. – К черту героизм, если он убивает, не успев спасти, не давая спокойствия, не принося утешения!
      Я сделал шаг к ней.
      - Хорошо, к черту героизм! А как же ваши идеалы? Справедливость, помощь, сочувствие?
      - Да нет у меня никаких идеалов! – всхлипнув, воскликнула она. В глазах стояли слезы. – Вот что хуже всего! Нет у меня уже идеалов! А мне только восемнадцать лет, я в них еще верить должна!
      Я ненавижу истерики. Терпеть не могу женские плачи и слезы. И тем более ненавижу видеть их у себя в лаборатории. Я должен был прекратить эту истерику. Поэтому я сделал еще два шага вперед и поцеловал ее.
      У нее были вкусные губы. Горячие и немного терпкие, успел подумать я, прежде чем перестал думать совершенно.
      Когда я отстранился через несколько секунд (или минут?..)., то понял что совершил непростительную ошибку.
      Она смотрела на меня неподвижным взглядом. Расширившиеся зрачки. Сама пристальность. Смотрела и молчала несколько мгновений. Потом сделала движение рукой, словно отгоняя надоевшую муху, оттолкнула меня и выбежала вон из лаборатории.
      А я еще постоял, пялясь в шкаф. Утешил. Истерику унял, значит, утешитель хренов. Она теперь ко мне и на пушечный выстрел не подойдет. Скажи спасибо, что сразу Авадой в лоб не залепила.
      Давненько я не целовался со студентками. Со времени, когда сам был студентом. Потом как-то мои интересы переместились к более взрослым женщинам. А эта еще маленькая. Бред. Начни сначала.
      Неважно соображаю. Не люблю я такие замутнения разума, уж лучше антипохмельное зелье выпить. Губы-то у нее впрямь вкусные. Давно я таких не целовал.
      Механически отметил, что зелье снова начало кипеть. Еще постоял, покачался на носках, проверил пуговицы на рукавах. И верхняя, под горлом, застегнута – это радует.
      К Синистре поприставать, что ли? Тьфу. К директору не бежим – засмеет, пожалеет, пригорюнится, чаю предложит с лимонными дольками, потом воспрянет духом и предложит что-нибудь эдакое – вплоть до соблазнения. С него станется, с его-то методами.
      Флитвик тоже отпадает, хотя он поймет. Что-то такое я слышал о его поведении в молодости, лет восемьдесят назад. Что, впрочем, не служит примером для подражания. Мат, конечно, отличное средство облегчить душу, но не сейчас.
      Минерва тоже не годится, хотя вот ее я бы спросил… Умная женщина. Неприятности у меня с умными женщинами!
      Перебирая вероятные кандидатуры для исповеди, немного успокоился. Сам разберусь, на то и декан и преподаватель.
      Так. Несвоевременные желания – вон. Из головы, тела и так далее. Моральность поступка не обсуждается, да я и сам не высокоморальный тип. К тому же один поцелуй еще не развращение несовершеннолетних, в уставе школы ничего об этом не сказано. Хотя «неподобающее поведение преподавателей по отношению к студентам противоположного пола», согласно тому же уставу, карается увольнением. Ха! Формулировка-то не всеобъемлющая. Знали бы отцы-основатели…
      Интересно, мисс Грейнджер побежит жаловаться? Вряд ли. Но если побежит – отпираться не буду.
      Вот только от мысли о губах отделаться не могу. А это уже опасно. Глубокий вздох – ну и картина: посреди лаборатории стоит главный хогвартский ужас и, закрыв глаза, нервно дышит. Да еще и на носках качается. Бр-р… представил это со стороны – самого напугало.
      Я строгий и даже жестокий преподаватель, студентками не увлекаюсь. Даже ассистирующими, даже если накопилось. Что там у нас со временем? Видимо, в ближайшую неделю ее пускать сюда не следует, уведомлю письмом. Что у нас сейчас на дворе? Конец января. Выпускные экзамены в июне, но это мы переживем. Черт. Почему я так расписываю. Не нравится мне это.
      Заткнись, Снейп, вон лучше зелье довари. А то угробишь лекарство к бесу из-за пустых выдумок.
      Я развернулся и занялся котлом. Хватит на сегодня фантазий.
     
     
      На следующее утро я послал мисс Грейнджер сову с сухим уведомлением о том, что вынужден приостановить исследования на неделю. В связи с чем ее услуги как ассистентки мне временно не потребуются, и она вольна располагать собой, как пожелает.
      Она получила письмо за завтраком, быстро просмотрела и кивнула мне из-за стола. Глаза у нее были покрасневшие, с припухшими веками. Это мне не понравилось. Гарри из-за спины Гермионы перехватил мой взгляд и поднял брови. Вот только хмуриться не надо.
      Восьмой состав тоже оказался неудачным. Приятности это не добавило, но огорчиться я тоже не спешил. Дамблдор походя осведомился, почему мисс Грейнджер больше не помогает мне по вечерам (узнал, старый сплетник; «Альбус, это временно, дайте мне подумать без мельтешения перед носом. – А я полагал, ты умеешь думать в любых условиях». Убью!). Я для очистки совести сам провел тестирование девятого состава. Близко, но не прицельно, думал я, наблюдая, как Гарри сидит на полу перед камином и пишет эссе по зельям на три фута.
      - А шафран в зелье Удачи нужно класть? – спросил он, не поднимая головы.
      - А если в учебнике посмотреть?
      Он послушно зашелестел страницами.
      - Что-то ты злой в последнее время, - заметил он. – Беллатриса приснилась?
      - Как ты с отцом разговариваешь?
      - Да нормально я разговариваю, - вздохнул он. – А ты на уроках и в коридорах хуже змеи шипишь.
      - Я всегда шиплю, - проворчал я, - для тебя это не новость.
      - Да нет, теперь как-то по особенному. Ты на кого-то сердишься.
      Кажется, теперь знаю, на кого.
      - На себя, - признался я нехотя.
      - А что, есть причины?
      - Возможно.
      - Снова? Я думал, ты уже перестал.
      - Снова. По другому поводу.
      - А это так серьезно?
      - Скорее глупо.
      Он хмыкнул.
      - Я уже выучил, что глупости ты не терпишь. Поэтому?
      - Разговорил. Поэтому.
      - А ты глупостей никогда не делал?
      - Я в своей жизни совершил так много глупостей, что навсегда их возненавидел.
      - Зря ты так, - он закатил глаза. – Глупости бывают разные…
      - … зеленые и красные.
      Он хихикнул.
      - Опасные и неопасные. Ты посмотри с этой стороны. Ты же мне подробностей не расскажешь?
      - Нет, - ответил я, - не расскажу. Прости, Гарри, но не могу. Глупость несусветная. Спасибо, что подсказал определение.
      - Всегда пожалуйста, - сказал он. – Но не все же мне глупости совершать!
      - А ты и радуешься. Мне сорок, а не восемнадцать!
      Он фыркнул.
      - Сорок, а не четыреста. И вполне нормальный человек.
      - Ты мне еще комплиментов наговори. Гриффиндорцы все в кому впадут.
      - Как впадут, так и выпадут. Хотя насчет комплиментов не знаю, я их и Джинни с трудом говорю. Ты моей маме комплименты говорил?
      - Почти нет. Она и так все чувствовала.
      - А потом?
      Я пожал плечами.
      - Скрытность не располагает к комплиментам. И далеко не всем их хочется говорить.
      - Ты до сих пор скрытным остался.
      - Никогда разговорчивым и не был, не идеализируй.
      Он отложил пергамент.
      - Но если что, можешь рассказать мне. Или поругаться там от души, я не в претензии.
      - Подлизываешься.
      - Самым наглым слизеринским образом. – Он подмигнул. – Ну и отец мне достался – не соскучишься. То метлы ломать грозится, то добрый со страшной силой.
      - А подзатыльник не хочешь?
     
     
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Понедельник, 17.10.2011, 06:33 | Сообщение # 12
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Глупость – вот подходящее слово, найденное Гарри. Учту.
     
     
      Ровно через неделю она постучалась ко мне в кабинет.
      - Сэр, - сказала она с упрямым видом, - неделя прошла.
      - Садитесь, - я махнул рукой на кресло, - мисс Грейнджер, не мельтешите.
      Она села как примерная школьница. Я вышел из-за стола и постарался придать себе максимально учительский вид.
      - Мисс Грейнджер, прежде чем мы возобновим нашу совместную работу, я хотел бы кое-что уточнить. В прошлый раз я вел себя неподобающим образом по отношению к вам. Я хотел бы принести свои извинения и сказать, что этого больше не повторится. Я уверен, это было вам неприятно и вы вправе жаловаться на меня декану или директору. Но я хотел бы заверить вас, что не хотел оскорбить.
      Все. Хватит унижаться.
      Она ничего не сказала, отвернулась. За волосами я не видел ее лица. А очень хотелось бы. Больше, чем я в этом себе мог признаться.
      Вздохнула, убрала с лица волосы, заколола на затылке. Кажется, спокойна. Где ваша реакция, Гермиона?
      Все-таки неестественно бледная. Я где-то ошибся?
      Мне померещилось, или у нее чуть подрагивают губы?
      - То зелье, что мы готовили, - наконец спросила она, - не подошло, профессор?
      Глуховатый голос, или он так звучит в подземельях, а я раньше не замечал?
      - Не совсем, мисс Грейнджер. На столе отчет, просмотрите, там отмечены возможные ошибки. Я сделал еще один состав сам, отчет о нем там же. И рецепт нового состава с учетом предыдущих. Ознакомьтесь. Полчаса вам хватит?
      Она еле заметно кивнула.
      - Прекрасно. Я хочу услышать ваше мнение. А потом приступим.
      Брови мисс Грейнджер дернулись вверх. Ничего не ответила. Выдерживает характер? Отлично, Гермиона.
      Она просмотрела эти отчеты, пока я проверял эссе четверокурсников. Не столько проверял, как наблюдал за ней, спрятавшись за пером – вороньим, черным. Скажите спасибо, что не крылом летучей мыши ваши безмозглые каракули черкаю.
      Она медленно переворачивала страницы, очень деликатно касаясь пальцами краешка. Поправляла выбившиеся пряди, выскакивавшие пружинками из разваливающегося узла на затылке. Сосредоточенно кусала губы, вчитываясь в строчки, кусала чуть ли не до крови – поэтому у вас губы такие терпкие? Нахмурилась, разбирая, мой почерк, потом скривилась – значит, вы нашли то сомнительное место, мисс Грейнджер, которое я для вас предназначил. Толкование вправду спорное, не сомневаюсь, у вас уже появились возражения, а я именно этого и хочу – вызвать вас на дискуссию. Потому что это каменное спокойствие вам не свойственно. Так вы себя вели, когда только пришли ко мне – с памятью о смерти родителей. И эти крики об этих идеалах оттуда, а я думал, все уже утихло. Глаза начинают сверкать – придумали блестящий аргумент? Баллы Гриффиндору, не решил, сколько. Так вы мне больше нравитесь, а безжизненные глаза вам не идут, еще и потому, что я не желаю смотреть на вас и видеть свое отражение двадцатилетней давности. Увлечься вам бы не помешало. Для меня лучше, если исследованиями, как сейчас. А не какой-то мифической любовью, по версии Гарри. В кого она влюблена, кстати? Девочка, у вас слишком четкий ум, чтобы тратить его на безответные переживания – с вашим ясным мышлением до самообмана вы не опуститесь. А руки до крови пообдираете.
      Она устроила мне грандиозный спор. На такой я даже не надеялся. Возражения сыпались градом. Это походило на изящный бой на рапирах – она нападает, я защищаюсь; еще один удар – я закрылся… не до конца. И снова. Сухой академический спор превратился в увлекательное театральное действие. Я потирал руки от удовольствия, спрятав их за спину. Моя ассистентка хорошо умела спорить. При этом облизывая губы от напряжения и жестикулируя с зажатым в ладони пером. Конечно, вскоре руки покрылись чернильными брызгами. Мы так и не начали варить зелье тем вечером. Отложили на следующий день, потому что мисс Грейнджер, увлекшись побиванием профессора Снейпа, пропустила комендантский час. Мне пришлось чуть ли не силой приостановить разговор и вытолкать ее за дверь. Имейте совесть, мисс Грейнджер, и ко мне в том числе.
     
     
      Гарри свалился с метлы на тренировке и сломал руку. Я влетел в учительскую и высказал мадам Хуч все, что о ней думаю. Потом пошел к мадам Помфри. Метла осталась цела.
      После долгих препирательств с Поппи о том, где Гарри должен остаться – в лазарете или может возвратиться в свою башню, пришлось смириться с лазаретом. Век бы сюда не заглядывал. Гримаса на лице Гарри говорила о том, что у него на это помещение тоже аллергия.
      - Смирись, - философски сказал он, - это издержки квиддича. Поиграл, упал – и в больницу.
      - Ты мне зубы не заговаривай, - ответил я, прищурив глаза. – В квиддич запретить играть не могу, но вот то зелье, что ты прячешь под одеялом, выпить заставлю. Зажал нос – и пей. Завтра отсюда уйдешь.
      Поппи готова была отрубить мне голову.
      У кровати Гарри, сменив гриффиндорскую команду (которая побывала в лазарете до моего прихода), дежурили мисс Уизли и Гермиона, превосходно ладя друг с другом. Мисс Уизли утешала, Гермиона возмущенно фыркала. Что ж, по крайней мере она не претендует на место моей потенциальной невестки. Это успокаивало.
      За время, проведенное в экспериментах, Упивающиеся нападали еще пять раз. С особой жестокостью, за которой можно было разглядеть отчаяние. Муди, который время от времени маячил в школе, проверяя своих Авроров и пугая внешним видом первокурсников (не с моим успехом, не с моим), сообщил, что в дом Беллатрисы кто-то пытался проникнуть, но защитные контрзаклятия, наложенные аврорами вместе с профессором Макгонагал, сработали чисто. Правда, когда к дому примчался отряд из Министерства, там никого уже не было. Я фыркнул. Кто-то! Либо сама дорогая Белла, либо Эйвери, Хагрид его за ногу, больше некому. Минерва ставит первоклассные контрзаклятия-ловушки. Чтобы из них вырваться, нужно большое мастерство. Я сказал об этом Минерве.
      - Не переживай, - ответила она, откинувшись в кресле и болтая ногами, - зато на них остался хороший след. Если авроры быстро возьмутся за дело, то обнаружат их по этому следу.
      Я оглядел ее бархатные туфли на низком каблуке.
      - Признавайтесь сразу, что вам подарить на окончание учебного года? Хрустальные башмачки с рубиновыми каблучками?
      - Лучше пинетки на лапы, и прямо сейчас. Холодно по снегу босиком.
     
     
      Мы нашли это зелье. Переругавшись несчетное количество раз, испробовав множество вариантов, мы нашли точное соотношение ингредиентов. Заклинание связало наше зелье с зельем для оживления тела, и мы, при помощи Дамблдора протаранив Министерство и начальство госпиталя Св. Мунго, дали его первому из наших подопечных, Эндрю Теннанту. А он очнулся.
      Флитвик ходил кувырком по больничной палате. Целители, присутствовавшие, когда мы дали Теннанту лекарство, разбежались с выпученными глазами – так им и надо. Я перевел дух и присел на первый попавшийся стул. А мисс Грейнджер сползла по стенке и разрыдалась. Флитвик прекратил свое цирковое представление и бросился ее утешать, впрочем, довольно неудачно, так как Гермиона утешаться не желала. Она всхлипывала, размазывая слезы по щекам, но глаза у нее при этом сияли.
      - Мы справились, - протянула она сквозь рыдания то ли мне, то ли Флитвику.
      - Ну-ну, конечно, моя дорогая мисс Грейнджер, - пропищал-промямлил Флитвик и оглянулся на меня. Я прикрыл глаза и изобразил что-то вроде «вы абсолютно правы, коллеги».
      Если бы она была на расстоянии вытянутой руки, я бы ее коснулся. А так не осмелился.
     
     
      Дамблдор рассыпался в любезностях у себя в кабинете.
      - Поздравляю, мой мальчик, - ворковал он, - это грандиозная удача!
      - Лучше скажите – труд, - устало отвечал я. – Альбус, вы бы сели, что ли. А то у меня в глазах рябит. От напряжения, наверное.
      - Да, - легко согласился наш неугомонный директор. – Ты прекрасно поработал.
      - Не я, а мы, - поправил я. – Флитвик разыскал заклинание. А мисс Грейнджер участвовала со мной на равных, потрудитесь это признать.
      Альбус захихикал.
      - Да, твой творческий союз с мисс Грейнджер оказался исключительно успешным.
      На такое полагалось скривиться. Я и скривился.
      - Ну-ну, - продолжал он, - у девочки талант. Ты же не станешь это отрицать?
      - Не стану. Меня больше интересует, наше зелье будет использоваться официально, или Фадж его зарежет после того, как всех вылечат и Упивающихся переловят?
      Дамблдор подергал себя за бороду. Не к добру.
      - Э-э, Северус, мальчик мой, видишь ли…
      - А короче?
      - Министерство приняло решение официально зарегистрировать зелье и процесс лечения.
      - Но?
      - Анонимно, без указания разработчиков.
      - То есть нас.
      - Ты не удивлен?
      Он серьезно? Или опять играет в прекраснодушие?
      - Вы предпочитаете, чтобы я прикинулся невинной овечкой? Да ежу ясно, что Фадж с чиновниками мое имя и близко в справочники не пустят. А чем ему мисс Грейнджер и Филеус не угодили?
      - У профессора Флитвика лет пятнадцать назад вышел оглушительный скандал с Корнелиусом.
      - Неужто выматерил его на все корки? Рад за Флитвика.
      - А мисс Грейнджер еще школьница, да к тому же подруга Гарри…
      - И магглорожденная, вы хотели добавить?
      Альбус улыбнулся в чашку с чаем.
      - Ей будет трудно это объяснить, не так ли?
      - Уверен, мисс Грейнджер укрепится в своей оппозиции к Министерству.
      - А ты?
      - А мне ничто, даже наше гребаное Министерство, не помешает зарегистрировать наше изобретение в Международной гильдии зельеваров. С полным списком участников. И Фадж может подавиться своей анонимностью.
      Разозлен я был неимоверно, хотя и старался не показывать этого. Попадись мне Фадж сейчас под руку, уж я бы оправдал свою мрачную репутацию. По стенке размажу.
      - Филеус, вам уже директор сообщил? – спросил я, выходя из-за стола в Большом зале. – Вы еще не убили Фаджа?
      - Собираюсь, - отрезал он. – Задолбал, мать его!
      - Утешьтесь, - вклинилась в разговор Минерва, - тем, что осознаете свое моральное превосходство над ограниченными бюрократами.
      - Кстати, Минерва, а вы ни за что на министра зуб не точите? – Флитвик пошевелил ухом. – Присоединяйтесь.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Понедельник, 17.10.2011, 06:34 | Сообщение # 13
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Глава 6.
      Гермиона, напротив, выразила свое отношение практически одной фразой. После того, как Гарри выдохся и перестал бегать от стола к камину в моем кабинете, она передала ему своего невесть зачем притащенного кота, скрестила руки на груди и спросила, глядя исподлобья:
      - Скажите, сэр, а выматерить его мне позволено?
      - Это – сколько угодно, мисс Грейнджер.
      - Публично.
      - С удовольствием на это посмотрю.
      - А по мне – так лучше его заклинанием шарахнуть! – прокричал Гарри с пола. – Столько корячились – и что? Вон ты, Гермиона, столько раз ночью в башню чуть не полумертвая от усталости приползала? И ты, пап, я что, не вижу? Из лаборатории носа не высунешь, сидел там, даже с Флитвиком в карты не играл!
      - Какие карты? – изумилась Гермиона.
      - Неважно! – дал задний ход Гарри. – И что? Жизнь спасли, зелье изобрели, и за это даже паршивых трех строчек в пергаменте не получите?
      - Насчет паршивых не знаю, - ответил я, улыбнувшись их горячности, - но в Международной гильдии нас признают. Мисс Грейнджер, вас устроит их сертификат?
      - Ох, черт, - пробормотала она и прикрыла рот рукой, - простите, сэр. Мне его действительно дадут?
      - Только не прыгайте от радости, мисс Грейнджер. Дадут. Я хорошо знаком с вице-президентом гильдии, и он, слава Мерлину, не разделяет идиотской предубежденности против бывших шпионов, а также студенток и магглорожденных. Что вы себе позволяете?!
      В порыве, надо полагать, неконтролируемой радости она бросилась мне на шею, крепко обхватив руками.
      – Мисс Грейнджер, - прошипел я, растерявшись, - как вы себя ведете?
      Она рассмеялась мне в ухо. Черт, ладони вспотели. Гарри наблюдал за этой сценой с живейшим одобрением.
      - Мисс Грейнджер! – прошипел я еще раз, вложив всю доступную мне степень раздражения. Маловато вышло. – Вы так и будете на мне висеть?
      Она отстранилась медленно, словно с сожалением. Меньше фантазируй.
      - Извините, сэр, я ни в коем случае не хотела вас обидеть. Но это такое достижение!
      - К вашему вящему ликованию могу добавить, что вы, скорее всего, станете самой молодой особой, получившей такой сертификат. Только не надо меня обнимать.
      Публично. Заткнись!
      - Ну все, Гермиона, - бессовестным голосом сообщил Гарри, - от вечеринки по этому поводу тебе не отвертеться.
      Кот истошно замяукал.
      - Только если вечеринка пройдет в библиотеке, - отмахнулась она. – И что теперь, сэр?
      Я пожал плечами.
      - Теперь? Необходимо следить за процессом выздоровления, это не будет занимать много времени…
      - Но я останусь вашей ассистенткой?
      - Если бы вы меня не перебили, я бы уже ответил вам утвердительно. Да, остаетесь. Но без постоянного присутствия в лаборатории, где вы, я подозреваю, уже начали обживаться (она отвела взгляд, Гарри насмешливо фыркнул). А что касается других событий, то нам остается ждать, пока не поймают хотя бы Эйвери и нашу милую подругу Беллатрису.
      Гарри уронил кота. Тот с неудовольствием приземлился на пол и выпустил когти. Гарри придержал его за хвост.
      - Я же совсем забыл сказать! Эйвери поймали!
      - Когда? – эту фразу мы произнесли хором.
      - Сегодня утром. Его выследили.
      - Это точно?
      - Мне Муди сообщил час назад. Его отправили в Азкабан до суда.
      - А Беллатриса?
      - Нет, о ней ничего неизвестно. – Гарри покачал головой.
      Скорее бы и ее обнаружили. Но и Эйвери – неплохой улов. Его счастье, что сидит в Азкабане, а то руки чешутся за прощальное проклятие рассчитаться. Может, Минерву расцеловать? Нет, лучше не рисковать – в кролика трансфигурирует.
     
     
      Муди допросил Эйвери с применением всех законных способов и парочки незаконных. Выбили из него все, что могли, но толку из этого было мало – Беллатриса успела удрать из убежища, которое он назвал. Обнаружили только какого-то проходимца, за деньги поставлявшего ей информацию из Министерства. Не сомневаюсь, Фаджу от такого открытия долго икалось, но со своего кресла он не слетел.
      Больные поправлялись быстро, и должность ассистентки мисс Грейнджер теперь занимала скорее номинально. Мы вместе сварили еще одну порцию зелья, по обыкновению, сначала разругавшись из-за того, какие листья смородины лучше класть в зелье Утешения – сухие или свежие. Затем ссора перешла в спор о зельях и чарах, и мисс Грейнджер, загадочно улыбаясь, сообщила, что собирается продолжить обучение под началом профессора Флитвика. Услышав такое, я заподозрил истину ее улыбок.
      - Вы собираетесь просто брать дополнительные уроки или заключить магический контракт на обучение у Мастера?
      - Магический контракт, сэр! – одним духом отрапортовала она.
      - Контракт такого рода должен заключаться до тридцатого марта текущего года. И это значит… мисс Грейнджер, я правильно догадываюсь?
      - Да, профессор, - она закусила нижнюю губу. – Я должна сдать все экзамены досрочно, чтобы успеть подписать контракт. Я надеюсь, вы не против принять мой экзамен по зельям?
      - Нет, мисс Грейнджер, не вижу проблемы. Если вы, конечно, от радости избавиться от меня до времени не взорвете котел.
      Она улыбнулась.
      - Не дождетесь, сэр!
      - А вы в курсе, что все-таки я еще ваш преподаватель? И могу снять с вас баллы за столь непочтительное обращение?
      - Профессор, - поддразнила она, - а вы заметили, что за время нашей совместной работы вы лишь раз сняли с меня баллы?
      - Непростительное упущение с моей стороны. Наверстать?
      - Нет, прошу вас, не надо, - она умоляюще сложила на груди руки, выглядя при этом настоящей искусительницей, а не смиренной студенткой. – Вы мне таким больше нравитесь.
      Она сама поняла, как это прозвучало?
      - Учту. – Я сменил тему. – И чем, если не секрет, вы будете заниматься с Флитвиком?
      - Я выбрала два направления – чары памяти и влияние чар на приготовление зелий.
      - Одна традиционная тема и одна – междисциплинарная, - пробормотал я. – Следовательно, я буду визировать вашу научную работу по последней теме в качестве приглашенного Мастера, если ничего не изменится.
      - Именно так, - подтвердила она.
      - А я уже работал с вами. Мисс Грейнджер, шляпа случайно не предлагала вам пойти в Слизерин?
      Она замялась.
      - Значит, было.
      - Но потом ей не понравилось мое происхождение.
      - То-то я смотрю – откуда у вас столь знакомые замашки. Итак, вы определились с выбором пути. А как же крики об отсутствии идеалов и смысла жизни?
      Она задумалась. Браво, девочка! Если бы ты с ходу полезла отвечать, то сильно упала бы в моем мнении. Осторожно, стараясь не задеть даже краем мантии, я обошел ее. И услышал за спиной:
      - А знаете, это оказалось даже полезно – потерять идеалы. Теперь все сложнее и намного легче… не знаю, как объяснить, но я так чувствую. Наверное, я просто повзрослела, профессор. Теперь всего придется добиваться упорным трудом, а не простым зазубриванием заклинаний. Скажите, это еще не рано – так думать в восемнадцать лет?
      Я остановился и повернулся к ней.
      - Мисс Грейнджер, к сожалению, мы не выбираем, когда нас заставляют так думать. Но восемнадцать лет – не одиннадцать, а вы сможете найти приемлемый для себя путь.
      - Спасибо, сэр. Простите, если я навязываюсь со своими переживаниями.
      Эта смесь взрослости и неопытности волновала меня больше, чем следовало.
      - Поздно, мисс Грейнджер. Начинать извиняться нужно было еще с чеширской тетушки.
      Она улыбнулась. Альбус сказал бы о такой улыбке – добрая. Я не сентиментален. Ей идет.
      - Да, сэр, я помню ваши слова насчет василиска.
      Она ушла перед комендантским часом. Я тихо прикрыл дверь и наложил запирающее заклятие помощнее. Потом потер шею. Черт, дышать нечем, воротник узкий. Расстегнул верхнюю пуговицу.
      А ночью мне приснился странный сон. Я увидел Лили, чего никогда не было. Много лет я хотел, чтобы она мне приснилась – пусть на секунду, на маленькое мгновение, только бы к ней прикоснуться, хоть так. А сейчас Лили разговаривала со мной голосом Гермионы, и я не знал, куда бежать. Я не разбирал слов, слышал только голос – успокаивающий и прощающий, и мне стало страшно. Я проснулся, задыхаясь. Лежал и смотрел в темноту. И ни одной приличной мысли в голове. Только тетрадка с почерком Лили. Голос Гермионы: «Вы мне таким больше нравитесь!». Ее теплые волосы у меня на плече. И губы, очень терпкие.
     
     
      Поскольку до тридцатого марта оставалось чуть больше месяца, я освободил Гермиону от обязанностей ассистентки. После этого я видел ее только в Большом Зале за едой (и то не всегда) и пару раз в коридоре, где она врезалась в меня без предупреждения, вылетая из-за угла со стопкой книг. Оба раза она с трудом узнавала, кто перед ней стоит, потом странно вздрагивала, бормотала извинения и мчалась дальше. От занятий ее освободили. Гарри, которого я спросил мимоходом, доложил, что его подруга сутками напролет обретается в библиотеке, и выманить ее оттуда нет решительно никакой возможности. После того, как мистера Уизли за чрезмерное приставание шмякнули очень зрелищным Жабьим сглазом (слова Гарри), никто не осмеливается подступиться. Я заметил Флитвику за завтраком:
      - Совсем вы ее в гроб вгоните со своим контрактом.
      - Ничего, здоровее будет, - пиратским голосом ответил Флитвик, выпивая третью чашку молока. – Сдаст экзамены – и на три месяца свободна до выпускного. А девочка работоспособная. Вот тогда и отоспится.
      Минерва неодобрительно взглянула на него из-под шляпы. Флитвик поежился. Правильно, коллега.
      - Филеус, я лично прослежу, чтобы вы не завалили ее заданиями сверх меры.
      - Минерва, - отпарировал Флитвик, слегка воспрянув духом (сейчас не будут убивать), - уж если она с Северусом выдержала, то куда мне.
      Я развел руками и спокойно заметил:
      - Сама напросилась. Но зато теперь вы покажетесь ей всепрощающим учителем. Только в карты с ней не играйте.
      - Ценное замечание, - пропела Минерва. – Я правильно помню, Филеус, или это не ты пять лет назад выиграл у директора Фоукса?
      - Ну и? Он все равно ко мне не полетел!
      - Славьте Мерлина, что не полетел, - вмешался я.- Иначе нам пришлось бы всем коллективом трансфигурировать вас обратно из чего-нибудь эдакого мерзкого.
      - Крокодила, например, - любезно подсказала Минерва.
      - Благодарю вас, коллега.
      Флитвик поперхнулся четвертой чашкой молока. Мы одновременно хихикнули.
      - Шантаж, - проворчал он. – Ну да я и не собирался. И не волнуйтесь вы так о Гермионе. Поучится и перестанет.
     
     
      Я тоже увидел Гермиону в библиотеке. Зашел взять редкое издание «Контарфектов трав чаровных» из Запретной секции. Стоял между стеллажами и заметил каштановое пятно волос на фоне окна. Ну конечно, подумал я, где еще ей сидеть, как не здесь – в этот угол редко кто заходит, а младший Уизли вряд ли о нем знает вообще. Я скосил глаза в ее сторону. Она сидела в нише окна с книгой на коленях. Волосы распущены и наполовину скрывают лицо. Руки забрызганы чернилами. Осторожно держит фолиант, но для ее коленок он все-таки не подходит – слишком огромный, того и гляди свалится. Черные туфельки на ногах.
      И, легок на помине, Уизли:
      - Гермиона! Ну сколько можно? – он выпрыгнул из-за полки. Я отодвинулся назад, скрывшись за стеллажом.
      - Рон, не мешай, - монотонно сказала она, не отрываясь от чтения. - Я занята.
      Рыжий кошмар надулся.
      - А я?
      - Убью, - спокойно пообещала Гермиона и перевернула страницу.
      - Оставь ее в покое, Рон, - посоветовал мой сын, появляясь на сцене. – Не видишь, она занята.
      - Спасибо, уже слышал, - пробурчал Уизли. – А мы? Когда мы в последний раз в «Три метлы» ходили?
      - Ты пива давно не пил?
      - Да не в пиве дело!
      - Так, спокойно, - вмешался Гарри. – Не подеритесь прямо тут.
      - Никогда в жизни, - сказала Гермиона, захлопнув книгу. – Мальчики, ну в самом деле! Вы играете в квиддич, я сижу в библиотеке.
      - И для разнообразия сообща спасаем мир, - ввернул Гарри. Вся троица согласно фыркнула.
      - Но ты могла хотя бы на уроки ходить, - примирительно пробормотал Уизли.
      - Это он тебе так пытается намекнуть, что на зельях некому подсказывать, - насмешливо пояснил Гарри.
      - Ну… и это тоже! Но тебя отсюда и привидением не вытянешь!
      - Рональд Уизли! – со стальными нотками в голосе произнесла мисс Грейнджер. – Так это ты вчера подослал сюда Пивза?
      - Говорил я тебе, это плохая идея, - вполголоса сказал Гарри.
      - И ты??
      Он потупился.
      - Мы, это, хотели как лучше, - с покаянными минами признались эти изобретатели. Я хмыкнул. Нечасто видишь родного сына таким смирным.
      Она вздохнула:
      - Мальчики, я действительно ценю вашу заботу. Но вы же видите, у меня так много дел помимо учебы в последнее время. Сначала я стала ассистенткой у профессора Снейпа…
      - И как ты с ним умом не тронулась? – перебил Уизли. – Прости, Гарри, но я честно.
      - Ты бы полегче, - сказал тот.
      Заступается?
      Она странно дернула головой и запротестовала:
      - И ничего не тронулась! Он вполне нормальный человек!
      - Ага, и поэтому ты от него ночью возвращалась!
      По всем правилам в этот момент полагалось выступить из тени и навести ужас на присутствующих. Но мне хотелось услышать ее ответ. А баллы с Уизли я потом сниму.
      - Я работала в лаборатории, Рон, - возразила она.
      - А ты ревнуешь? – насмешливо спросил Гарри и отодвинулся на несколько шагов от Уизли. Что-то его фраза подозрительно смахивала на провокацию.
      Рональд сверкнул глазами, но ничего не ответил. Ответила Гермиона:
      - Рон, мы с тобой это обсуждали. И если ты еще раз станешь ко мне приставать, то я тебя Паучьим сглазом прокляну! И тогда Лаванда на тебя целую неделю не взглянет.
      Угроза возымела действие. Уизли попятился.
      - Я не ревную! Но ты у него времени проводишь больше, чем с нами.
      - У нас была важная работа, - терпеливо, словно маленькому, объяснила она. – Мы проводили исследования, составляли зелье. Это очень сложный и кропотливый процесс. Гарри, подтверди!
      - Ага, - подтвердил Гарри, - сидел в лаборатории, варили какую-то гадость. Разговаривали о тетушках и смородине, смеялись как ненормальные.
      - Смеялись?? – Уизли выпучил глаза. – Ты с ним?
      - Да, представь себе, профессор Снейп умеет смеяться!
      - А ты не верил, - вставил Гарри.
      - И к твоему сведению, он умеет быть приятным!
      Ну хоть о елке не вспомнила, а то я бы сквозь землю провалился.
      - Приятным? Ты в него что, влюбилась?
      Она покраснела до корней волос и строго сказала:
      - Так! Выметайтесь вон отсюда, или за себя не отвечаю. И я заявляю – со мной все в порядке, я досрочно сдаю экзамены, а после этого свободна как птица, и если вы мне до этого не осточертеете своими вопросами, я помогу вам подготовиться к экзаменам тоже!
      Последнее обещание примирило Уизли с действительностью, и он, шепча что-то себе под нос, исчез. Гарри ушел вслед за ним, напряженно щурясь. Гермиона открыла книгу и вернулась к чтению. Правда, через несколько секунд она прикрыла страницы ладонями и уставилась в стену невидящими глазами.
      Я осторожно поставил книгу на полку и удалился.
     
     
      Досрочный экзамен у мисс Грейнджер я принял первым. Задал ей сварить три зелья – Утешающее, Кровевосстанавливающее и зелье Эйфории. После чего с чувством выполненного долга поставил ей «превосходно».
      - Спасибо, профессор, - проговорила Гермиона, услышав свою оценку.
      - Не за что. Вы заслужили.
      - Вполне, девочка моя, - покивал Дамблдор, присутствовавший на экзамене. – Профессор Снейп может гордиться вами.
      «А я что делаю», - хотел сказать я, но вовремя прикусил язык и ответствовал:
      - Рад видеть, что смог вас научить.
      Мисс Грейнджер приступила к сдаче других экзаменов, а мне на голову свалилась очередная неприятность.
      В начале марта ко мне в класс, приволакивая ногу, после уроков ввалился Муди.
      - Снейп, - рявкнул он вместо приветствия.
      - Ты ошибся дверью? – огрызнулся я. В тот день третьекурсники вместо Растворяющего зелья сварили какое-то вещество, взорвавшее сразу пять котлов. – Чего надо?
      - Полегче со мной, - прохрипел он в ответ. – По тебе и так в Азкабане соскучились.
      - Привет дементорам, - бросил я через плечо, расставляя пузырьки на полке. – Говори и убирайся.
      Муди уселся, кряхтя, и протянул свою костяную ногу.
      - Садиться я тебя не приглашал.
      - Сам додумался, Снейп. Дело есть.
      - Ну?
      - Это касается Беллатрисы Лестранж.
      Я развернулся.
      - Ее поймали?
      Муди завращал глазом.
      - Нет.
      - Мои сожаления. Ничем не могу помочь.
      - Как раз и можешь.
      - Только после ее поимки. Изготовлю для нее любой яд. Бесплатно.
      - Не переходи границы, Снейп. Ты можешь нам помочь.
      - Вам? Аврорату?
      - Век бы я твою поганую помощь не принял, - выплюнул Муди. – Это Фадж сбрендил.
      - Что я слышу? – удивился я.- Сам министр прислал начальника аврората умолять о помощи бывшего Упивающегося смертью? На Фаджа наслали Империо.
      - Нет, перебили ребра его любимому племяннику. Вот он хвост и поджал.
      Я скрестил на груди руки.
      - Он хочет, чтобы я стал личным врачом его племянника?
      - Снейп, - Муди сдерживался из последних сил, - я тоже не в восторге.
      - Заметил.
      - Дай закончить, а потом упражняйся в остроумии.
      - Я весь внимание.
      - Мы хотим поймать на тебя Беллатрису.
      - Как? Я не поддерживаю с ней связей, тебе это известно.
      - Мы хотим, чтобы ты ее спровоцировал. Помнишь такую вшивую лавчонку в Косом переулке, «Боггс и Танкард»? Мы установили, что к тамошнему хозяину раз в неделю наведывается человек от Лестранж. Выследить, куда он направляется, мы не можем – аппарирует со всеми выкрутасами.
      - А взять и расколоть?
      - Он фанатик, каких мало. Ставлю десять против одного, при аресте себя убьет. Ты его должен знать – Хэнтон.
      Я повспоминал.
      - Хэнтон… Из Абердина? (кивок) Мелкая сошка, видел как-то. Беллатриса его держала при себе. Мозгов у него никогда не было много, а твердолобости – хоть отбавляй. Такой может носить с собой яд.
      - Или еще какие штуки. Поэтому нужен ты.
      - Ты хочешь, чтобы он ненароком увидел меня в лавке и донес милой Белле? А та, кипя гневом, лично явилась меня прикончить?
      Муди ухмыльнулся.
      - На лету ловишь, Снейп.
      - Откуда такая уверенность, что она клюнет?
      - Не прикидывайся, я знаю, что еще до смерти Волдеморта вы были с ней на ножах.
      - Это еще мягко сказано. Была бы моя воля, голыми руками придушил.
      - А сейчас, не сомневаюсь, она тебя и подавно мечтает шлепнуть. Мало тебя в ноябре приложили? Думаешь, не по ее совету?
      - Только не говори, что ты переживал за мое здоровье.
      - Не дождешься. Ну?
      - При условии, что я смогу применить любые заклинания, если встречусь с Беллатрисой нос к носу.
      - Не хочешь быть убитым?
      - Представь себе. Поэтому я хочу гарантий, что в случае необходимости смогу использовать даже непростительные, и Фадж это проглотит.
      - А не много?
      - А Фаджу хочется победных реляций? Тогда пусть заткнет свое министерское самомнение куда подальше.
      Муди чертыхнулся. Потом полез в карман за фляжкой.
      - Говорил я Дамблдору – бросай школу на хрен.
      - Не могу с тобой согласиться, Аластор.
      Он выпил, поморщился.
      - Черт побери эту политику.
      - Ну хоть в чем-то мы с тобой сходимся.
      - Да пошел ты, - послал меня Муди.
      - Не надейся. Можешь передать мои условия Фаджу. Не нравится – его проблемы.
      Муди убрался восвояси, нецензурно матерясь. Ничего, явится. Фаджу деваться некуда. Этот старый осел, видимо, напуган нападением на племянника. Теперь наверняка думает, что он следующий на очереди. Давно пора. А Беллу я выманить взялся бы с удовольствием, да только не по тупым министерским инструкциям, согласно которым можно стать трупом быстрее, чем планируешь.
      Директор кивком подтвердил, что в курсе милостивых предложений Фаджа. Очевидно, в высших сферах разыгрались яростные баталии, так как Муди я увидел лишь через три дня.
      - Черт с тобой, Снейп, - пропыхтел он, стуча ногой, - валяй свои непростительные.
      - Фадж согласился? – на всякий случай я поднял бровь.
      - Да! – он произнес длинное непечатное ругательство. – И клятвенно самолично заверил Дамблдора, что тебя не тронут. А я тебе передаю.
      - Счастлив слышать.
      Он еще раз выругался.
      - Теперь мы с тобой работаем вместе.
      Я ухмыльнулся.
      - Только не говори, что меня еще и в авроры временно зачислят.
      - Я бы сдох на месте, - проворчал он. – Без тебя тошно.
      - Зелье дать?
      - Обойдусь. Виски у тебя есть приличное?
      Под бутылку Огденского и проклятия министерству Муди объяснил мне первоначальный план.
      Хэнтон приходит в «Боггс и Танкард» по четвергам около двух. Я должен столкнуться с ним в лавке и обозначить свое присутствие. Мотивы визита в лавку – на мое усмотрение.
      - Лавка на отшибе, сам знаешь, - сказал Муди, заглатывая виски, - сзади – пустырь. Место – подозрительнее некуда, клиентура на грани.
      - Ты мне так деликатно намекаешь, что я за своего сойду?
      - Ты там раньше бывал?
      - Бывал, с хозяином знаком. Кстати, почему вы его сразу в тюрьму не упекли после смерти Волдеморта? Хотя бы за мошенничество?
      По роже Муди можно было прочитать, что он думает по этому поводу.
      - Ясно. Тогда поправка – сначала я зайду туда во вторник. Осмотрюсь. В четверг сделаю заказ поподозрительнее и обозрею Хэнтона. Заодно обозначу время следующего визита. Где будут авроры?
      - Мы расставим отряд недалеко от лавки. На пустыре и возле соседних домов. Не бойся, прикроем.
      - Я не о том, Муди. Пусть не лезут в бой раньше времени, а то все своей пальбой испортят. Чтобы их вообще не было слышно до последнего момента.
      - Ты мне еще расскажи, как палочку держать, - гаркнул он.
      - Муди, командуй своими аврорами сам сколько душе угодно. Но если Беллатриса купится и прибудет меня убивать, то спугнуть ее нельзя. Это может быть наш единственный шанс. Она и так в Англии засиделась, исключительно из мести.
      - Мы ее из Англии не выпустим.
      - Ой ли? Что-то я такое уже слышал лет двадцать назад.
      - Снейп, меня тогда не было в аврорате.
      - Ты тут при чем?..
      - Черт побери эту политику, … ее за ногу! Плесни еще.
      Мы прикончили бутылку, и Муди нетвердым шагом удалился. Мне потом сказали, что с аппарацией он промахнулся и вместо Лондона очутился в Эдинбурге. Самопала не держу, пить меньше надо.
      Во вторник я аппарировал на Диагонн-аллею и посетил лавочку. Хозяин сначала посерел, потом позеленел, попытался спрятаться за прилавком, но в конце понял, что общения со мной не избежать, и покорился. Показав все свои гнилые зубы, что должно было обозначать улыбку, он приторным голосом поинтересовался, что мне угодно. Я процедил пару слов о нехватке ингредиентов и выразил желание посмотреть его ассортимент. Прошелся между шкафами, пощурился на всякую мерзость, купил семена кладбищенского мака. Пригодится. Снисходительно сказал, что вскоре еще загляну, закажу кое-что посерьезнее. Вероятно. Хозяин не осмелился возразить.
      В четверг я отменил пару у пятого курса Рэвенкло-Хаффлпафф, чем вызвал у них взрыв ликования, и снова навестил «Боггс и Танкард». Устроил допрос о том, насколько редкие ингредиенты он может достать, и тихо добавил, что мне нужны почки венгерской винтороги. Он вцепился пальцами в прилавок и просвистел:
      - Это запрещено!
      - А за каким чертом я тогда притащился в твою лавку? – самым зловещим шепотом ответил я. – Ну?
      - У меня будут большие неприятности, если об этом прознают, сэр! – ты еще потрясись для эффекта.
      - Значит, можешь, - констатировал я. – Сколько?
      Он еще повыкручивался. Потом назвал запредельную сумму.
      - Это включает заказ охотникам, контрабанду через таможню, ну и за риск…
      Звякнул дряхлый колокольчик у дверей.
      - Плюс гарантия, что ты мне не подсунешь подделку.
      На его лице отразился первобытный ужас.
      - Никогда, профессор Снейп!
      За спиной что-то негромко упало. Хозяин одним глазом смотрел мне через плечо. Пришел.
      - Ладно. Вот тебе задаток. – Я бросил ему мешочек со ста галеонами. – Сроки?
      Он замялся.
      - Где-то месяц.
      - Зайду через неделю. Не тороплю, но будешь докладывать о ходе охоты. Чтобы твои исполнители ничего не перепутали.
      Чуть повернулся, надменно кивнул ему. Краем глаза захватил плотную фигуру у двери. Он стоял вполоборота, уткнувшись взглядом в какое-то чучело на полке. Узнаю гвардию Беллатрисы. А мое имя он услышал. Пусть поразмыслит, если есть чем, и донесет. Я запахнул мантию и медленно вышел.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Понедельник, 17.10.2011, 06:35 | Сообщение # 14
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Итак, что мы имеем. Хэнтон обязательно спросит, зачем я приходил. Хозяин лавки не посмеет отказать и выдаст мой заказ. Хэнтон ничего, ясно, не поймет, но слово в слово передаст милой Белле. А та должна сообразить, что к чему.
      - А ты не мог заказать что-то полегальнее? – атаковал меня Муди вечером в коридоре Хогвартса. – Какого лешего тебе почки винтороги? Ты спятил?
      - Заткнись, Муди, - велел я. – Это для Беллатрисы. Ты хочешь, чтобы она пришла? Вот и надо, чтобы она очень сильно этого возжелала. А месть, знаешь ли, не всегда срабатывает.
      - А винторога при чем?
      - При том, Муди. Почки являются главным ингредиентом черномагического зелья, действующего на чистокровных волшебников наподобие Империо, если туда добавить кровь животного или птицы из герба семьи. Воронов я тебе где угодно найду, а почки запрещены, и в других зельях не применяются. Ясно тебе?
      - На каком расстоянии действует это зелье?
      - Если произнести определенные формулы вызова – практически на любом. Его даже глотать не надо, достаточно сварить и прочитать заклинание. Я один в Англии это умею делать. Если Беллатриса желает остаться на свободе, ей придется меня остановить.
      - Тьфу. Предупреждать надо, Снейп.
      - Предупреждать надо старшего Уизли, чтобы в своем заповеднике охрану усилил. А то я, к твоему сведению, уже и задаток дал.
      - Моли Бога, чтобы это не дошло до ушей наших крючкотворов.
      - Твои проблемы. Фаджу нужна Беллатриса? Пусть терпит. Спокойной ночи.
      Я зашел в класс и захлопнул дверь, оставив Муди материться в коридоре. Он желает поиграться в игрушки или захватить нашу прелестную занозу в министерской заднице?..
      В кабинете, прислонившись к кушетке, лицом к огню сидел Гарри.
      - С кем это ты ругался, что через весь класс слышно? – спросил он, жуя перо.
      - С Муди. Добрый вечер, Гарри.
      - Ты бы присел, что ли. – Он сказал это с озорным огоньком в глазах. – Рядом.
      - На пол?
      - На ковер. Добби чистил, сам видел.
      - А тебя удар не хватит от такого зрелища?
      - Обещаю, я выдержу. – Он уже откровенно веселился. – У меня должно где-то быть наследственное хладнокровие.
      Я на всякий случай заблокировал камин и, поморщившись для приличия, уселся рядом с сыном. Плевать на Беллатрису, аврорат и прочих идиотов.
      - Поищи.
      - Угу.
      - Уроки?
      - Эссе на три фута.
      - По теме?
      - Гоблинские войны… бр-р! И списать не у кого.
      Я пропустил непедагогичность этого высказывания мимо ушей.
      - Ничем не могу помочь. Сам в истории магии не слишком разбираюсь.
      Я заслужил одобрительный взгляд и хмыкнул.
      - Радуешься, что отец хоть в каком-то предмете ни в зуб ногой?
      - Ага. – И скрывать этого не собирается.
      - А если Гермиону попросить?
      - Уже попросил. Она выдала мне список из пятнадцати книг и сказала, что в них я найду исчерпывающую информацию по этому вопросу.
      - Так и сказала?
      - Да. Кстати, она к тебе заходила.
      - Когда?
      - Сегодня. Сказала, что собиралась посоветоваться с тобой насчет темы флитвиковской учебы. Хотела тебя обязательно дождаться. Сидела-сидела, пока не уснула. Мы с Добби перенесли ее в комнату старосты.
      - Думаю, она немного переусердствовала со сдачей экзаменов.
      - Это еще мягко сказано! Она вчера перед этой самой Историей Магии тряслась! Может, ты с ней поговоришь?
      - Я?
      - Ну там, чтобы она хоть по ночам спала.
      - А ты меня с профессором Макгонагал не путаешь?
      - Она сама по себе, а ты - отдельно. Вы с ней столько вместе проработали, она тебя послушает.
      - С чего ты взял?
      - Она к тебе очень хорошо относится. По-моему, ты даже ей нравишься.
      - Метлу…
      -… разломаю!
      - Вот именно.
      - А ты не отворачивайся.
      - Ты до сих пор мачеху подыскиваешь?
      Он оценивающе посмотрел на меня.
      - Да нет, я не настаиваю. Но если что, я за.
      Я закатил глаза. Надеюсь, натурально.
      - Сказал бы мне кто-нибудь, что я такие речи от сына стану выслушивать, да еще со спокойствием и смирением, сам бы не поверил.
      - То есть ты не сердишься? – уточнил он.
      - Куда уж…
      - Устал?
      - Кгм.
      - А что у вас с Муди за дела?
      - А ты всегда такой любопытный?
      - С первого курса. Это связано с Упивающимися?
      - Все-то ты угадываешь. С ними.
      - Какая-то операция?
      - Что ты выдумываешь?
      Глаза у него были серьезными.
      - Ты Муди на дух не переносишь. И просто так с ним несколько дней подряд встречаться не будешь.
      - Умный…
      - Весь в тебя вырос.
      - Льстец.
      - Беспокоюсь.
      И мордашка взволнованная.
      - А лежачих не бьют.
      - Ну хоть раз можно?..
      - Беллатрису поймать пытаемся.
      - Ну это ясно. А подробно?
      - А бестолковый гриффиндорский героизм?
      - Будет спать как убитый, обещаю.
      Я рассказал ему. Вкратце, без матерщины Муди и моих личных сомнений по этому поводу. Напряжение, державшее весь день, немного отпустило. Не железный я. Переоцениваю. Только без соплей.
      Он слушал внимательно, чуть склонив голову набок. Потом опять пожевал перо и спросил:
      - А если Беллатриса окажется быстрее?
      - Не допущу, - сказал я тверже, чем полагалось. – Думаешь, я на это пошел бы, не будучи уверенным в результате?
      - Но риск?
      - Риск есть, - признал я. Положил ему руку на плечо. – Всегда.
      - Вот это мне и не нравится, - пробурчал он моим голосом.
      - Мне тоже.
      - Ты говорил, Беллатриса знает множество черномагических заклятий.
      - Ну и я не невинная овца.
      Он шмыгнул носом.
      - Смеешься?
      - Пытаюсь. А Защитные чары?
      - Будут. Лично попрошу Минерву их наложить. Плюс Муди со своими аврорами станет дышать прямо в затылок. Я хочу покончить с этим, Гарри. Раз и навсегда. Ты наверняка еще помнишь это чувство.
      - Поэтому и не рад. Мало, что ли?
      - Куда там. И пожалуйста, без похоронных прогнозов, а то я расчувствуюсь и начну раздавать баллы Гриффиндору.
      Неуклюжая шутка. Но я не хочу видеть его таким расстроенным.
      - Все попадают в обморок, - ответил он, шкрябая пером по пергаменту.
      Я отобрал свиток и заявил:
      - Не порть ценную вещь! Исчеркал всю! Где твоя волшебная палочка?
      - Эй, а почему ты ругаешься? – кажется, немного встряхнулся.
      Я доходчиво объяснил:
      - Потому что я главный слизеринский змей и хогвартская летучая мышь, даже несмотря на то, что я твой отец.
      - Стоп, - сказал он, и я понял, что ему хочется отыграться, - если ты змей и летучая мышь, то я тогда кто? Летучий мышонок?
      - Что летучий – кто бы спорил, - буркнул я. – Все будет хорошо, Гарри. Я не собираюсь подставляться, лезть на рожон и совершать глупые поступки. У меня есть люди, ради которых стоит жить. И смерть явно в мои планы не входит.
      Коряво вышло, но ему этого хватило – просиял.
      - Легче?
      - Не представляешь, как. Но ты все равно поосторожнее.
      - Да уж.
      - И это… Гермиона не в курсе?
      - Нет. И лучше ей об этом не знать.
      - Да. А то она волноваться будет.
      А мне нужно думать не о ней.
     
     
      Я заявился в лавку в следующий четверг, имея Муди с его командой за плечами. Хозяин чуть не вжался в пол, а на мои вопросы промямлил, что заказ отправил, охотники ищут. Ищите, куда вы денетесь, в Европе один заповедник, прямо в лапы Чарли Уизли попадетесь. Хэнтон, топтавшийся в дальнем углу, одарил меня таким взглядом, что только многолетний шпионский опыт удержал меня от непростительного заклятия. Выходит, передал. И что Белла считает по этому поводу?
      Я еще бросил пару фраз о важности заказанного ингредиента, чтобы это дошло до ушей Беллы, и апарировал, оставив Муди торчать в зарослях чертополоха.
      Возвращался в Хогвартс через Хогсмид. Шел по весенней слякоти и мрачно размышлял обо всем сразу. Минерва поставила хорошие Защитные чары, против Авады, конечно, вряд ли устоят, а все остальные заклятия ослабят как минимум наполовину. Флитвик предвкушает, как в перерывах между обучением посвятит Гермиону в премудрости азартных игр. На это я пообещал лично отдавить ему ноги. Случайно, в коридоре. Гермиона сидит в библиотеке днем и ночью, без выходных… хотя нет, сейчас не сидит.
      Она шла впереди, где-то в двадцати ярдах, с какой-то подругой. Явно не мисс Уизли. Волосы в беспорядке, на шее гриффиндорский шарф, то и дело разматывающийся. Смеется. Мисс Грейнджер, ну какого беса вы мне попадаетесь в самые неподходящие моменты?
      Дошел за ними до школы, приблизился уже возле дверей в Большой Зал. Она распрощалась с подругой еще в коридоре, теперь шла одна. Вернее, бежала со скоростью, приближенной к моей. Затормозила перед входом в Зал. И, не оборачиваясь, сказала через плечо ровным голосом:
      - Добрый вечер, профессор Снейп.
      «У вас глаза на затылке, мисс Грейнджер?» - хотел съязвить я, но вместо этого просто ответил:
      - Добрый вечер, Гермиона.
      Она застыла на секунду, а затем медленно прошла к гриффиндорскому столу. Я развернулся на каблуках и улетел в подземелья.
      На уроках зелий всю следующую неделю было неспокойно. То ли я был напряжен до предела, просчитывая все возможные варианты нашей с Беллатрисой игры, то ли студенты вознамерились в очередной раз вогнать меня в гроб, но котлы взрывались с ужасающей периодичностью. Трижды мне удалось перехватить руку Финнегана над котлом, куда тот собирался всыпать то корни мандрагоры, то лепестки настурции, и таким образом предотвратить катастрофу. Я с удивлением поймал себя на мысли, что мне не хватает присутствия Гермионы в классе – хотя бы потому, что ее подсказки удержали бы парочку учеников от столь убийственных экспериментов.
      Когда в четверг я открыл дверь лавки, Хэнтона там не было – это я определил сразу. А уже четверть третьего. Такие совпадения никогда мне не нравились. Я сжал палочку покрепче. Хозяин, вынырнув из-под прилавка, смотрел с ужасом. И я скорее почувствовал, чем увидел, как из-за стеллажа слева выскользнула серая тень.
      Мы произнесли заклятия одновременно. Я прошептал свое, не используя палочку, пропустив через пальцы всю магическую энергию, на которую был способен. Я увидел, как перед лицом Беллатрисы вспыхнул белый свет, и почувствовал, как огромной силы удар пробивает мою защиту. Время остановилось. Последнее, что я смог различить – ее скрючившиеся в спазме руки и потолок, стремительно отдаляющийся от меня. Потом вспыхнули яркие звезды, совсем как в Большом Зале по вечерам, и я потерял сознание.
     
     
      У Беллатрисы были безобразные руки – скрюченные, посиневшие и сухие. А перстень с огромным черным камнем выглядел как мерзкий паук, присосавшийся к пальцу. Сама мысль о том, что эта рука прикоснется ко мне, была невыносима. Что угодно, только не это. Не надо, не надо.
      Рука легла мне на лоб, но оказалась прохладной и мягкой. Откуда у Беллатрисы такие руки? Я попытался спросить, но не смог. Я не услышал собственно голоса. Что происходит, что со мной сделали?
      - Все хорошо, тихо, не волнуйтесь, - прожурчал знакомый голос. Это не Беллатриса. Но я ее знаю. Откуда? Где я?
      Рука переместилась на волосы, погладила их, отпустила.
      - Спите. Вам сейчас это нужно.
      Я словно ждал этого совета. Провалился в сон.
     
     
      Когда я проснулся во второй раз, то захотел открыть глаза. Медленно, целую вечность, я поднимал веки и наконец увидел белый потолок. Скосил глаза вправо – занавеска. Тоже белая. Та-ак… Значит, я у Поппи, в ее медицинском царстве. И это обнадеживает.
      Слева раздался какой-то подозрительный звук. Кривясь от тупой боли, разливающейся от шеи к плечам, я повернул голову.
      Волосы опять стояли торчком, а съехавшие очки держались на честном слове и одном ухе. Обняв спинку стула, стоявшего почти вплотную к моей кровати, шмыгал носом и беспокойно спал Гарри.
      Что угодно, но я должен до него дотронуться. Должен увериться, что я больше не сплю. Пальцы дрожат. Тянулся-тянулся рукой, но не получилось – только царапнул ногтями по его запястью. Но этого хватило. Гарри мгновенно разлепил глаза и уставился на меня. Потом сорвался со стула и завопил:
      - Мадам По-омфри!
      - А полегче? – прошептал я одними губами.
      - Ой, извини, извини, я не нарочно! – горячо зашептал он в ответ и замахал руками. – Я просто рад. Жу-утко!
      - Ты что… плакать собрался?
      - Э-э… - а глазки-то блестят. Вцепился мне в плечо.
      - Северус! – к нам бежала Поппи в сбившемся на затылок чепце. – Ты очнулся, слава Мерлину!
      - А…
      - Молчи, молчи! – она засуетилась, поправляя мне подушку и одеяло. Потом отогнала Гарри и начала звенеть склянками на тумбочке. – Тебе разговаривать вредно!
      - Мне… здесь вредно…
      - Северус Снейп! – она уперла руки в бока и презрительно фыркнула. Гарри издавал булькающие звуки, выглядывая из-за ее спины. – Теперь я точно знаю, что ты выздоровеешь, потому что твой ядовитый язык остался при тебе!
      Гарри высунул свой язык.
      - А вы, мистер Снейп-младший, не перенимайте дурных привычек у своего отца!
      - Поппи…
      - Никаких Поппи! Сейчас ты выпьешь восстанавливающее зелье – двойную дозу! – прекратишь всякие разговоры и будешь спать и набираться сил! А твой сын пойдет и выспится тоже, а не станет здесь дежурить третьи сутки!
      - Третьи?..
      - Тебя ранили в четверг днем, сейчас семь часов вечера, суббота, и это последний вопрос, на который я отвечаю! Пей!
      Я проглотил зелье и откинулся обратно на подушку. Поппи удовлетворено вздохнула и сказала:
      - Гарри, пять минут, и ты уходишь. А я сообщу Альбусу, что ты очнулся, Северус.
      И убежала. Гарри воровато оглянулся и прошептал мне на ухо:
      - Они тут все на ушах стояли, когда тебя Муди привез. Профессор Макгонагал чуть себе волосы не выдрала.
      - Не выдрала?
      - Обойдется. В тебя Беллатриса чем-то сложным таким пальнула, похуже Авады.
      - А она?
      - Ты ее тоже неслабо приложил, чуть не расплющил на хрен!
      - Не выражайся… как ты с отцом разговариваешь?
      - Па-ап! – чуть не заверещал он. – Да ломай ты мою метлу, сколько хочешь! – И глаза зеленые, и носом шмыгает.
      - А… я это запомню. – На этот раз рука меня послушалась – я смог пригладить его волосы. Слегка толкнул в плечо. – Иди, а то Поппи заругает. Я обещаю… спокойно спать и не убегать никуда.
      Он порывисто обнял меня и поплелся к выходу, оглядываясь и улыбаясь. А я снова заснул.
      Так я крепко проспал всю ночь и с перерывами – следующий день. Поппи накачивала меня восстанавливающими и укрепляющими зельями, пользуясь случаем, и обещала, что на следующей неделе выпишет. Стану я ее выписки дожидаться. Когда я первый раз проснулся утром воскресенье, то увидел Альбуса и Минерву. Они явно были довольны жизнью, друг другом и мной. Директор поздравил всех нас с моим выздоравливанием и завершением операции по поимке Беллатрисы. Минерва более практично добавила, что милая Белла под стражей в Азкабане, готовится суд, а министр вне себя от счастья. Ну, это его перманентное состояние – быть вне себя.
      Потом на пару минут впрыгнул Флитвик, произнес пару ласковых слов, отчего директор покраснел вместе с бородой, и Поппи выпроводила теплую компанию чуть ли не пинками. Потом забежал Гарри; прикрыв мантией свежий выпуск «Ежедневного пророка», он конспиративным голосом прочитал хвалебный отчет о геройской поимке Беллы, в котором до небес превозносился Фадж с его государственным умом. Переврали в статейке все, что можно. Даже фамилию Муди написали с ошибкой. Этот промах привел меня в хорошее настроение. Поппи мигом вычислила причину моего веселья и выгнала Гарри вместе с газетой. Затем дала еще одну порцию укрепляющего и легкое снотворное. Поппи, еще день, и я отсюда сбегу.
      Отоспался на всю жизнь.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Понедельник, 17.10.2011, 06:35 | Сообщение # 15
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Проснулся, когда уже стемнело. Интересно, Поппи очень станет возражать, если я завтра выберусь на уроки?
      Погрузившись в раздумья по этому поводу, не сразу заметил, что кто-то стоит возле окна. Тонкий силуэт, копна волос.
      - Мисс Грейнджер, что вы здесь делаете?
      Она отошла от окна, приблизилась ко мне. Руки на груди, лицо задумчивое. Или это в лунном свете все так обманчиво?
      - Я хотела узнать, как вы, профессор.
      - Где-то я уже слышал ваш голос, - заявил я без всякой логики.
      - На уроках, видимо, - предположила она, не удивившись.
      - И вы на уроках уговариваете меня поспать?
      - А вы все это время бодрствовали?
      Разговор получается оригинальный. Она заправила волосы за ухо.
      - Когда вас сюда доставил, то выглядели вы – краше в гроб кладут.
      - Спасибо за комплимент, - съехидничал я, игнорируя всю двусмысленность положения. Она возле меня сидела? – Ради этого стоило попасть под заклинание Беллы.
      - Дурак вы, профессор!
      - Десять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер.
      - Вы улыбаетесь?
      - А вы тоже не огорчены?
      Хорошо, что я еще не полностью здоров.
      - У вас появилось свободнее время, и вы решили провести его, разглядывая бессознательного учителя?
      - Будучи без сознания, сэр, вы не кусаетесь, не царапаетесь и не огрызаетесь.
      - Я и в сознании не кусаюсь и не царапаюсь, мисс Грейнджер, у вас неверные сведения. Почему вы в школьной мантии и не в Хогсмиде?
      - Потому что уже час ночи понедельника, и все бары закрыты. А приди я в костюме Красной Шапочки, вам бы явно не понравилось.
      - Никогда не страдал подобными фантазиями.
      Мы помолчали. Она поправила подушку.
      - Мисс Грейнджер, вы так трогательно обо мне заботитесь.
      - А вам не нравится?
      - Вы это уже спрашивали.
      Не люблю разговаривать, когда на меня смотрят сверху вниз. Сел на кровати. Голова слегка кружится, а так приемлемо.
      Она наблюдала за мной, слегка раскрыв губы.
      - Вы хотите меня о чем-то спросить?
      - А вам не рано вставать?
      - Вы имеете в виду время суток или мое физическое состояние? Ответ – нет.
      У нее был изучающий взгляд.
      - Мисс Грейнджер, вы меня чересчур пристально рассматриваете.
      - Я думала, вам будет приятно, - сказала она, не отводя этого странного взгляда.
      А это уже провокация. Не надо меня переоценивать.
      Она стояла почти вплотную, опираясь рукой на край кровати.
      - Чего вы хотите, мисс Грейнджер? – прямо спросил я. Если ты этого не скажешь, я сам это озвучу. Я не высокоморальный тип. И терпения во мне не бездонный колодец.
      - Чего вы хотите?
      - Поцелуйте меня, профессор, - бесхитростно сказала она.
      - А вы в курсе, что это нарушение школьных правил?
      - И что?
      - Да ничего. Мне, в общем-то, тоже плевать…
      Я притянул ее и поцеловал. Прохладные, терпкие как вино и податливые губы, раскрывшиеся мне навстречу. Теперь я целовал ее, не оправдывая себя ее истерикой и необходимостью успокоить. А потому, что нестерпимо этого хотел. И она сама этого хотела и просила меня.
      Я отпустил ее, только когда мы оба начали задыхаться. Она облизнула губы. Лучше бы вы этого не делали.
      - Я правильно понял вашу просьбу?
      - Абсолютно, - ответила она хрипло. – Давно этого хотелось.
      - Вы откровенно меня соблазняете.
      Она покраснела так, что это стало видно даже при слабом серебряном свете. Я дотянулся до палочки и произнес «люмос».
      - Я не очень хорошо умею соблазнять, - ответила она после паузы.
      - Для меня – в самый раз.
      Она улыбнулась. Кажется, я тоже.
      - Это дело практики, я думаю.
      - И она еще говорит, что не умеет соблазнять, - пробормотал я. – Зачем вы сюда пришли среди ночи? Я тоже человек, мисс Грейнджер.
      - Хотела убедиться, что с вами все в порядке. – Она провела пальцем по губам. Взгляд был уже не такой уверенный.
      - Убедились? – я улыбнулся.
      Кивок.
      - Не жалеете?
      - Нет, - покачала головой. Волосы упали ей на лицо. Я отвел каштановые пряди и снова притянул ее за подбородок к себе. Я старался не испугать ее своим натиском. Хотя, видит Мерлин, мне это давалось с трудом. Но я не имел права ее оттолкнуть, пусть даже из чистого эгоизма.
      Еле заставил себя оторваться от ее губ.
      - Я не причинил вам боли?
      - Нет. – Она уткнулась мне в плечо. – А это не помешает вашему выздоровлению?
      Мы рассмеялись одновременно. Я поцеловал ее в горячий лоб.
      - Если бы все зелья были столь приятными, как ваши губы, мисс Грейнджер, я бы сменил свое мнение о Поппи и ее методах врачевания.
      Она крепко сжала мою руку.
      - Это комплимент?
      - За кого вы меня принимаете? Я констатирую факт.
      - Вам нужно отдохнуть.
      - И кто мне это говорит? Кто здесь нарушитель спокойствия?
      Смешок.
      - А кто здесь ведет себя совершенно не по-учительски?
      - Если мне не изменяет память, вы уже не моя ученица. Я поставил вам «превосходно» на выпускном экзамене.
      - А через неделю я вообще ничья не ученица.
      Это я слишком много об этом думаю или она понимает, о чем говорит?
      - Вам все-таки надо было пойти в Слизерин, - проворчал я. – Права была шляпа.
      - А как же гриффиндорский героизм?
      - Вы его достаточно доказали. – Она так удобно лежала головой у меня на плече. Тепло и уютно.
      - Вам нужно отдохнуть, - повторила она. – Ложитесь и спите. – Толкнула меня на подушку. Я потянул ее за собой.
      - Если вы хотите, чтобы я теперь заснул…
      - … я полежу рядом. Немножко.
      - Немножко, - согласился я. – Иначе, боюсь, Поппи не одобрит вашего вторжения.
      Она забралась с ногами на кровать. Я услышал стук падающих на пол туфелек.
      Крепко обнял ее за талию, прижал к себе. Погасил свет.
      - А вы не храпите?
      - Это дерзость или практический вопрос?
      Потеребила воротник рубашки, подышала мне в шею. Нежные пальчики.
      - Вы спите?
      Невыносимая. Баллы с Гриффиндора. Своя всезнайка.
      - Да, мисс Грейнджер, я уже и глаза закрыл.
      Она зашевелилась, и я почувствовал легкое короткое прикосновение ее губ к моим. Спокойно, дыши глубже.
      Она еле слышно хмыкнула.
      - Мне открыть глаза?
      - Не надо. Спите. – И снова улеглась.
      - Я сегодня образец терпения, - прошептал я, - но…
      Она прикрыла мне рот ладошкой.
      - Спите. Только имейте в виду, я вам не приснилась.
      - Никогда, - пробормотал я, зарываясь лицом в ее волосы. Слабый цветочный аромат. Матиола?
      Она тепло и ровно дышала. Да, матиола, решил я. И с этой мыслью заснул.
     
     
      Когда я проснулся в понедельник утром, ее уже не было. «Я вам не приснилась». Нет, даже не надейся. Я хорошо тебя чувствовал. На моих пальцах еще оставался твой запах маттиолы. Я легко подумал, что как ни парадоксально, мне везет с семикурсниками-гриффиндорцами. Та-ак… Который час? Через сорок минут у меня пара Гриффиндор-Слизерин, седьмой курс. Пожалуй, с выводами я поторопился.
      Выпил укрепляющее, которое Поппи оставила на тумбочке у кровати, встал. Нет, летать по школе сегодня не смогу, но пусть не воображают, что занятий не будет. Я не мог отказать себе в удовольствии немного устрашить студентов. Распустились они за последнее время, пока Муди втягивал меня в свои министерско-аврорские игры. Пора прекратить эти праздношатания.
      За минуту до звонка я появился за спинами студентов, топтавшихся под дверью класса. Галдеж стоял невероятный. Дебатировался только один вопрос – восстанет ли профессор Снейп из мертвых прямо сегодня или еще поваляется трупом?
      - Весьма благодарен вам за такой животрепещущий интерес к моему самочувствию, - произнес я с лучшими профессорскими интонациями, скрестив руки на груди. Галдеж прекратился. – Минус десять баллов, Финнеган, за непочтительное обращение к учителю, - тот минуту назад распространялся о «змее подколодном». – Я надеюсь, это послужит превосходным началом урока, если вы потрудитесь зайти в класс.
      Они присмирели и забежали в класс. И все пошло своим чередом. Гарри пару раз встревоженно посматривал на меня. Я незаметно кивнул ему и уселся проверять контрольные, одним глазом следя за классом. Ничего экстраординарного не произошло – Лонгботтом взорвал пустой котел.
      За обедом Минерва наступила мне на ногу под столом. Я оторвался от созерцания чашки с кофе и недовольно спросил:
      - Минерва, вы ко мне пристаете или это просто незамысловатая женская месть?
      - Хотела привлечь твое внимание, - ответила она, осматривая меня, словно больного. – Как ты себя чувствуешь?
      - Достаточно хорошо для того, чтобы не лежать в лазарете, а пугать студентов. Вы предполагаете другое?
      - Ты не услышал ни единого слова из того, что я тебе говорила об исследованиях профессора Спраут.
      - Задумался, - отчеканил я.
      Минерва состроила хитрую гримаску.
      - Вряд ли. Скорее замечтался, судя по внешнему виду.
      Я почти минуту переваривал ее сообщение. Потом ответил, старательно подбирая слова:
      - Не уверен, что определение «замечтался» подходит к мыслям о студентах, подрывающих котлы.
      - Ты думал именно о них?
      - Именно, Минерва, других у нас не водится. – Я вышел из-за стола и удрал из Большого Зала.
      Меньше надо… размышлять. У меня еще остались незаконченными документы на регистрацию антидота к проклятию Dispartitio. Нужно подать научное обоснование.
      Я завернул в библиотеку, кивнул мадам Пинс и принялся просматривать каталог в углу. Помогло мало.
      Я с разочарованием захлопнул каталог. Посидел еще, уставившись на полки. При подготовке документов мне понадобятся записи Гермионы. А у нее сейчас экзамены, еще неделю. Потом она подписывает магический контракт с Флитвиком.
      Мисс Грейнджер появилась из прохода между стеллажами, ведущего в Запретную Секцию. В руках она несла стопку книг. Меня, конечно, не заметила, пытаясь не уронить фолианты. Поставила их на стол библиотекаря.
      - Я возьму эти книги, мадам Пинс.
      - Предмет? – строго спросила она.
      - Трансфигурация и Чары.
      - Вы брали столько же на выходные, - констатировала она. – Девочка, это не слишком много?
      - Для меня достаточно, - улыбнулась она.
      - У вас круги под глазами, - добавила мадам Пинс с участием, которое я редко в ней наблюдал.
      - Я плохо спала сегодня. Поздно легла спать, - ответила Гермиона, не моргнув глазом. Я мысленно прибавил ей пять баллов непонятно за что. Послушались бы вы Шляпу, мисс Грейнджер.
      Мадам Пинс листала страницы формуляра. Гермиона терпеливо ждала, постукивая туфелькой.
      Я подошел к столу и опустил на него каталог.
      - Благодарю, мадам Пинс, - сказал я почти над ухом Гермионы, - очень мне помогли.
      - Не за что, профессор Снейп, - кивнула она, не поднимая головы. Гермиона застыла на секунду. Потом чуть повернулась и поздоровалась:
      - Добрый день, профессор Снейп.
      - Мисс Грейнджер, - я старался, чтобы это не позвучало насмешливо. Имя вам идет больше.
      Она опустила ресницы.
      - Как вы себя чувствуете?
      - Прекрасно, спасибо. Мадам Помфри превосходно разбирается в медицине, в том числе и новых методах лечения.
      Уголки губ у нее дрогнули. Старается подавить улыбку.
      - Готовитесь к последним экзаменам?
      - Да, сэр. Жаль, но я уже не могу присутствовать на занятиях по зельям в качестве студентки.
      - Вы можете приходить в качестве вольного слушателя. Возможно, ваше присутствие благотворно повлияет… на Лонгботтома, и он перестанет взрывать пустые котлы.
      Ее ладошка проскользнула в мою.
      - Я так и сделаю, профессор. Только после того, как сдам экзамены, и у меня появится свободное время.
      - Превосходное решение, мисс Грейнджер. – Я погладил ее пальцы и отпустил. - Всего доброго, мадам Помфри, - бросил я.
      Та еще сосредоточенно писала в формуляре. Я позволил себе улыбнуться Гермионе и покинул библиотеку.
     
     
      Всю неделю я сталкивался с ней – в коридоре, в Большом Зале, в садах, и старался не думать, что мы говорили друг другу тайком этими улыбками и взглядами. Она обещала мне слишком много; я не мог принять такое обещание. Хотя знал наперед, что и приму, и стану убеждать, но приму все равно. Я останавливал себя при малейшей мысли об этом. Занимался проверкой эссе, готовил документы, обыгрывал Флитвика. Старался ничего не представлять. Получалось плохо, надо признать. Это в лучшем случае. И это все – из-за восемнадцатилетней женщины?
      Я не объяснял себе это логически. Я преподаватель, чья жизнь двадцать лет подряд была подчинена строжайшему самоконтролю, и только это гарантировало мое выживание. Все чувства, выходящие за рамки, были просто непозволительной роскошью. Гарри прорвался, но он единственный, кого я не оттолкнул. И я не собирался расширять круг близких людей. Или уже?..
      Черт. Лучше всего было напиться и выбросить эти возвышенные раздумья из головы, а Гермиону – из сердца, тела, мыслей и просто моей жизни. Да что-то напиваться по этому поводу не хотелось. Я был в ярости на самого себя. Накричал на Гарри по какой-то пустяковой причине. Стало только муторнее на душе. Потом выдавил слова извинения. Гарри покосился на меня, но ничего не сказал, только похлопал по руке. Спасибо, что не стал расспрашивать.
      Накрутил себя, как последний идиот. Не люблю терять голову. Ненавижу неопределенность. Отношение к Гермионе не подпадало ни под одну из категорий, и от этого я злился еще больше. Что я мог предложить ей? Кроме своего неподходящего возраста, неподходящей репутации и упрямого характера? И что меня потянуло на высокоморальность?
      Она пришла ко мне вечером двадцать девятого марта. Постучала в дверь, ведущую в мои личные комнаты. Я чертыхнулся, услышав стук, и открыл.
      Она стояла на пороге, опираясь рукой на косяк. Никакой школьной формы. Длинное бархатное платье шоколадного цвета, волосы небрежно заколоты вверх. Несколько локонов выбились и упали на лицо. Картина в каштановых тонах.
      - Я слушаю вас, мисс Грейнджер, - сказал я, стараясь унять заколотившееся под сюртуком сердце. Идиот. Как и было сказано.
      Она внимательно посмотрела на меня своими золотисто-карими глазами.
      - Я сдала сегодня последний экзамен. Гербология, превосходно, профессор Спраут была в восторге.
      - Вы ждете моих поздравлений по этому поводу?
      Она скрестила руки на груди.
      - Нет, не жду.
      - Прекрасно. Рад, что вы можете быть такой независимой.
      Еще минута, и я возненавижу себя за этот холодный презрительный тон.
      - Я чем-то могу вам помочь?
      Она глубоко вдохнула, крылья носа затрепетали.
      - Я могу войти?
      Я предупредил е движение. Загородил вход. Расправил рукава мантии, посмотрел на нее сверху вниз. Она на голову ниже меня. Слишком хрупкая.
      - Нет, не можете.
      - Почему?
      Наклонился к ней. Я понимал, что этого нельзя делать. Я провоцирую себя и ее. И сам скоро не остановлюсь.
      - Хочу удержать вас от глупости.
      Она вздернула подбородок. Кудряшки подпрыгнули.
      - А если я жду этой глупости? Если я не считаю это глупостью?
      Она положила руку на грудь, судорожно стиснула ткань в низком вырезе платья.
      - Я старше вас, и я знаю, чем это лучше считать.
      - Вы решаете за меня.
      - В таком случае – да.
      - Вы не хотите меня? – Она смотрела прямо на меня. Не отводила взгляда. – Я вам не приснилась тогда, в госпитале.
      - Я помню, - ответил я и отдернул руку, которая сама потянулась отвести локоны, упавшие ей на плечо. – Не смейте в этом сомневаться.
      - Значит, дело не в этом, - со вздохом облегчения прошептала она. Я сжал руку в кулак, до боли, борясь с желанием разбить ее в кровь, чтобы только все это прекратилось. Девочка, что ты со мной делаешь своей откровенностью?
      - В чем тогда? Вы старше меня? Это?
      - И это тоже, - тихо проговорил я и оставил всякие попытки притворяться. Я слышал свой голос словно со стороны, и он казался мне неимоверно уставшим. – Возраст, положение, репутация – все чертовы условности, так важные в нашем мире. Я не имею права втягивать тебя во все это. Даже если ты не возражаешь.
      - Ты разбиваешь все мои надежды, ты знаешь об этом? – Она легко прикоснулась пальчиками к моему плечу.
      - Ну зачем же так патетично? Я просто удерживаю тебя от неверных шагов.
      - А если я не хочу удерживаться, черт побери? – с ее губ это прозвучало слишком притягательно. Она прикрыла глаза на секунду.
      - Если вы хотите поиграть в романтику, девочка, то пришли явно не по адресу, - усмехнулся я. – Я ничего не могу вам предложить.
      - За те семь лет, что я знакома с вами, я никогда не ожидала от вас романтических поступков, - перебила она. – И сейчас не стану требовать. Я повзрослела - после тех событий. И благодаря вам. Неужели непонятно, после того, что мы делали вместе?
      - Именно поэтому. Я видел вас, Гермиона. И вся эта дурацкая серьезность не ваша. А подростковое легкомыслие – явно не моя стихия.
      - А я видела вас! – она прислонилась к косяку двери. – Мне не нужно легкомыслие, и у вас его действительно нет. Но вы умеете смеяться. Умеете сочувствовать.
      - И этого для вас достаточно? Я больше ничего не могу вам предложить. Вам перечислить, чего у вас никогда не будет? Вы всегда любили логику.
      - Не только логику, - девчонка. Упрямая девчонка. – Но черт с вами, перечисляйте.
      Я мысленно сосчитал до трех и начал отрезать пути.
      - Я не люблю дурацкого героизма, Гермиона, и если вы соберетесь еще раз исправлять мир, защищать права домовых эльфов или спасать чью-то жизнь ценой своей собственной, не надейтесь на мою поддержку. Более того, я удержу вас от подобных идиотизмов.
      - Дальше.
      - Я не люблю женских истерик и капризов, и если вы рассчитываете, что я изменюсь от одного нежного прикосновения, то глубоко ошибаетесь. Я не умею говорить комплименты и не чувствую необходимости их говорить. Все цветы, которые могут появиться у вас в жизни – это чайные розы в моем саду, да и те я выращиваю для зелий.
      - Если вы решите быть со мной, то приготовьтесь услышать сплетни за спиной и упреки друзей. Меня вряд ли можно назвать самым уважаемым членом магического сообщества. Мне наплевать на это, но вам будет тяжело. Я не смогу оградить вас от этого, как бы ни хотел, разве что оглушать заклинаниями всех подряд.
      - У меня заслуженная репутация. Мои воспоминания – не из самых светлых, и вам придется с этим считаться. У меня есть свои кошмары, и даже вы меня от них не избавите.
      - Это все?
      - Достаточно. У вас есть возражения?
      Да возражай же, девчонка!
      Она мягко стиснула губы.
      - Я не боюсь этих ваших хваленых условностей. Вы их сами себе создали. Я не собираюсь спасать мир глупыми поступками, я слишком много уже потеряла. Я не хочу потерять вас. Я вполне могу прожить без романтики, цветов и комплиментов, которые ничего не стоят без искренности. Мне абсолютно все равно, что обо мне станут говорить – меня так часто раньше называли грязнокровкой, зазнайкой, гордячкой. Так что моя репутация хоть и не равна вашей, но в каком-то смысле стоит ее. И не улыбайтесь так снисходительно, вы сами прекрасно это знаете. Я отлично знаю вашу биографию. Я не хочу менять вас. А кошмары… вы же не пытались от них избавиться.
      - Возражения окончены?
      - Нет! – воскликнула она с яростью. – Ты дурак, Северус Снейп! И если ты меня сейчас не поцелуешь, то будешь долго жалеть об этом!
      Она сникла. Девочка, не надо изображать взрослую женщину, ты нужна мне такой, какая есть. Я сказал ей об этом на одном дыхании. И поцеловал в дрожащие губы. Она вцепилась мне в мантию и спросила, несмело улыбнувшись:
      - Сколько можно играть в благородство?
      И я сделал то, чего давно хотел больше всего на свете – схватил ее в охапку и перенес через порог.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
julia-spДата: Понедельник, 17.10.2011, 06:36 | Сообщение # 16
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
      Глава 7. Эпилог. Восемь месяцев спустя.
      - Северус?
      - М-м?..
      - Сколько можно дарить Гарри одни метлы?
      - А сколько можно их счесывать до костей? Ты же не даришь Добби цветы вместо носков.
      - А это идея…
      - Не смей. Чайные розы для зелий.
      Двойной смешок. В комнате темно. Из окна над потолком просачивается слабый лунный свет.
      - А почему ты сегодня чуть не отдавил Флитвику ногу?
      - Вы с ним в дурака играли, а он мне клялся – никаких карт до конца твоего контракта.
      - Откуда ты знаешь о картах?
      - У него за обедом из рукава туз выпал.
      - Правда?! Я ему отомщу! А он у меня так гениально выиграл…
      Хмык.
      - Он у нас гениальный. Хотя, боюсь, самую оригинальную свою идею он уже выдал в этой жизни.
      - Какую это?
      - Порекомендовал мне тебя в ассистентки.
      - Это комплимент?
      - Я сказал оригинальная идея, а не гениальная. Не смей драться. Интересно, как он до этого додумался?
      - Ну… вообще-то Гарри посоветовал. Ты же его хотел попросить, а он не одинаково разбирается в чарах и зельях.
      Очень долгая пауза.
      - Гарри попросил?
      - Да. Что-то не так?
      Еще одна пауза.
      - Гермиона, ты помнишь, как я застал тебя с Гарри за гобеленом? На зимних каникулах?
      - Помню, - неуверенно, - а зачем?
      - Одно подозрение… Гарри сказал мне тогда, что ты влюблена. В кого?
      - Кхм. Э-э… В тебя.
      - В меня, - полувопрос-полуутверждение.
      - Да. – И быстро добавляет: - А он сказал, что ты влюблен в меня.
      Выразительное молчание.
      - Я ему таки разломаю метлу, когда он вернется на Рождество из своего Кардиффа. Я тогда разозлился на него как черт за такие заявления.
      - Правда? - насмешливо.
      - Правда.
      - Ревновал?
      Неубедительный презрительный хмык.
      - Та-ак… И с Муди он подозрительно быстро удрал. И с этим подарком на Рождество… Он тебя убеждал?
      - Попросил помочь с книгой. И настаивал на елке! Ты имеешь в виду?..
      - Именно. Сводник малолетний.
      Мягкий женский смех.
      - Тебе не нравится?
      - Я не о том. - Отводит локоны с ее лица. – Еще и удивлялся – откуда у него такое хитрое выражение лица? Кажется, идея найти себе мачеху ему очень понравилась. Откуда такое?
      - Учитывая, кто его отец, удивляться нечему.
      - Слизеринская изобретательность.
      - В сочетании с гриффиндорским героизмом может дать непредсказуемые результаты.
      - Хотя и бы и сам…
      Перебирает волнистые волосы. Теплый поцелуй в плечо.
      - Кстати, о тебе самом. Когда все это началось?
      - Точно не скажу, - задумчивый ответ. – Я понял, когда уже ничего не мог с собой сделать.
      - Но все-таки? Когда ты окончательно перестал видеть во мне только студентку?
      Обнимает за плечи, притягивает к себе.
      - Пожалуй, когда ты в доме Беллатрисы начала расстегивать мне пуговицы на рукаве.
      - Северус!
      - Сама напросилась.
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
IrkinaДата: Понедельник, 17.10.2011, 16:26 | Сообщение # 17
Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
0:) помню, помню этот фик, один из любимых и первых прочитанных. Снейпа, конечно, отООСили хорошо, но чего не сделаешь ради хорощего сюжета))) с удовольствием перечитала.
Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!

 
julia-spДата: Вторник, 18.10.2011, 10:00 | Сообщение # 18
Нежный воин
Магистр
Награды: 54
Репутация: 214
Статус: Нет на месте
Irkina, я тоже перечитала с большим удовосльствием. Я вообще обожаю, когда в одно фике - и северитус, и снейджер! ))))))))
Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк.
Хуан Рамон Хименес

Мой дневник

 
ArtistДата: Суббота, 29.10.2011, 20:28 | Сообщение # 19
Гость
Летописец
Награды: 2
Репутация: 21
Статус: Нет на месте
Один из первых прочитанных мной северитусов - и один из самых любимых! Иногда перечитываю на досуге. :*
 
Форум » Библиотечная секция "Гет" » Снейджер » "Невеста для отца" (Автор: Contesina , R, СС/ГГ, романс, миди, закончен)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Copyright MyCorp © 2024