[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: Hasta, Irkina, julia-sp, АгатА  
Форум » Библиотечная секция "Гет" » Люмион » "Вера павших" (Автор: Sophie Cassedy, ЛМ/ГГ, ЛМ/АГ,R, ангст, макси,в работе)
"Вера павших"
Sophie_CassedyДата: Четверг, 26.08.2010, 00:22 | Сообщение # 1
Вечное Сияние Чистого Разума
Хранитель
Награды: 19
Репутация: 88
Статус: Нет на месте
“Вера павших”
Автор: Sophie Cassedy
Бета: пока не приступила к своим обязанностям)
Пейринг: ГГ/ЛМ, ГГ/РУ, АГ/ЛМ, АГ/ДМ...
Рейтинг: R
Жанр: ангст/приключения
Тип: гет
Дисклеймер: герои - Роулинг, парочка умных фраз и идей двум гениям пера Терри Гудкайнду и Джонатану Страуду, остальное всё моё.
Саммари: Философская история о поиске, надежде и вере. Странные проявления любви, неожиданные понятия о долге человека перед самим собой. Впрочем, те, кто ищет интересное чтиво на ночь, вполне сможет прочесть эту историю, как увлекательное, немного тёмное приключение любимых героев, где есть и любовь, и предательство, и потери, и разочарования, и даже доля юмора.
Размер: макси
Статус: В работе


Можете делать в этой жизни все, что угодно - живым из нее все равно не выбраться.



Сообщение отредактировал Sophie_Cassedy - Пятница, 27.08.2010, 00:20
 
Sophie_CassedyДата: Четверг, 26.08.2010, 00:24 | Сообщение # 2
Вечное Сияние Чистого Разума
Хранитель
Награды: 19
Репутация: 88
Статус: Нет на месте
Глава 1
"Сопротивление"

Уже два часа, как стемнело. Холодно. Пронизывающий ветер завывает так, что не слышно никаких звуков кроме заунывного свиста морозного воздуха. На небе не видно звёзд, даже луна затянута зловещими тучами. Пошёл дождь – монотонный, нескончаемый. Казалось, отчаяние окутало сознание точно так же, как эти чёрные тучи повисли над лесом.
Куда идти? Что делать? Почему он чувствует такую сильную боль, когда он давно умер? Его мир рухнул. Рухнул в одночасье, он даже не успел попрощаться с ним. Смерть не играет в игры, она не даёт второго шанса, она непреклонна и неотвратима. Когда она приходит, то всегда побеждает – просто забирает своё и, зачастую, тех, кто становится у неё на пути. Но почему он остался в стороне? Он так хотел бы уйти!
Он лежит на холодной, промёрзшей земле, пытаясь понять, кто он и что делает в этом мире. Раньше этот вопрос не вставал перед ним, всё решали другие – более сильные духом, более умные и активные, а он всегда прикрывал тылы своих лидеров. А что же делать теперь, когда всё потеряно? Борьба проиграна, война тоже. Тёмный Лорд победил. Победил, просто развеяв по воздуху противника, которого навязало ему пророчество. А Рон стоял и смотрел, как Гарри рассыпается на части, словно разбитые песочные часы. А затем подул ветер, и нет в мире героя. Едва ли теперь кто-то вспомнит, что Гарри Поттер пытался защитить свою подругу, бросился наперерез Пожирателям, чтобы укрыть девушку от проклятия, и был пойман в ловушку. А Рон ничего не смог сделать. Он стоял и смотрел. Гермиона кричала, яростно махала волшебной палочкой, сбила нескольких противников, но какой-то верзила в маске просто схватил её за волосы, отобрав оружие из рук, и потащил сопротивляющуюся волшебницу в темноту. А Рон ничего не мог сделать. Он стоял и смотрел. Почему? Почему, чёрт возьми, он не мог? Почему он не мог пошевелиться? Почему все проклятия летели мимо него? Почему он сейчас лежит там, где должен был остаться хотя бы пепел – свидетельство, что Гарри был в этом мире, что он был великим волшебником, его лучшим другом! Почему Рон до сих пор не бросился на поиски девушки, которую любит больше жизни, которая безумно дорога ему? Неужели он верит, что и её не стало?
Капли холодного дождя стекают по лицу, попадают за ворот, затекают под рубашку, но Рон, кажется, уже не в состоянии чувствовать. Глаза жжёт от непролитых слёз, душа поймана в клетку из терновых прутьев, пытается отыскать выход, ранит себя об острые шипы. А теперь и вовсе свернулась в один тугой комок, страдая в предсмертной агонии. А Рон ничего не может сделать. Он лежит и смотрит в непроглядную темень осеннего неба. Кажется, что он видит там лица друзей и родных. В ответ они с укоризной глядят на его бессилие.
Рон никогда не был достаточно решителен в своих действиях. И если его храброе сердце ни разу не подводило в нужный момент, то сегодня он впервые ощутил малодушие, испугался. Страх сковал парня, а ведь это не первый раз, когда он вступил в открытую схватку с Пожирателями! Как же они их отыскали? Впрочем, какое теперь это имеет значение, если всё потеряно? Если жизнь никогда больше не станет такой, как прежде. Сдаться, сдаться! Нет смысла бороться дальше, потому что некому. Единственный человек, способный противостоять Тёмному Лорду, только что нашёл путь к духам своих предков и воссоединился с ними. Ему теперь нет дела до мира живых, он обрёл покой.
Рон почувствовал, что задыхается. Невидимые руки крепко сжимают горло, парень хватает ртом воздух, но лёгкие продолжает неумолимо жечь от нехватки кислорода. Рон автоматически прижал руки к груди и почувствовал толстую цепочку, что обвила его шею. Он вцепился в свой смертельный ошейник, пытаясь пальцами разодрать его, но силы почти покинули тело и разум…
Борись!
А зачем?
Борись!
Не хочу…
БОРИСЬ!
За что? У меня больше ничего не осталось…
БОРИСЬ!!! Борись за свою жизнь! Нет ничего ценнее её!
Последний шанс. Последний отчаянный рывок схватиться за тонкую нить, связывающую его с этим миром, и Рон не упускает её. Он из последних сил тянет толстую цепь, и под волевым натиском она разжимает свои стальные объятия. Парень моментально стягивает медальон через голову, и в сознании сразу проясняется. Боль с новой силой нахлынула на него, но теперь это - горе, скорбь, злость, но не отчаяние. Рон крепко сжимает в кулаке хоркрукс, так, что на ладони остаётся овальный ожог, но сам парень ничего не чувствует. Рон сел на земле, подтянув ноги к груди. Он роняет голову на колени и плачет. Он один, никто не видит, что он позволил чувствам выйти наружу. Никто его не осудит. Он скорбит по утерянному лучшему другу и любимой девушке. Что же с ней произошло?
Рональд поднимается и начинает искать следы её существования. Он до рассвета просидел на выжженной поляне, где накануне вечером произошла битва, и с первыми лучами солнца принялся за поиски. Наткнулся на два мёртвых тела Пожирателей. Рональд не знал их. Он заклинанием набрал груду камней и прикрыл ими тела в самодельной могиле. Эти мрази не заслуживали даже такой почести, но Рон не мог смотреть на них. Ему нужно укрыться от их мёртвых глаз, лиц…
Парень продолжает осматривать каждый куст, каждое дерево, каждую канаву или рытвину. После ужасной холодной ночи Рону стало так жарко, что пот стекал по лицу, застилая глаза. В горле запершило, а в носу стало влажно - кажется, у него начался жар, но парень не решился прекратить физическую работу. Он остервенело вглядывается в дикий лесной пейзаж, продирается сквозь кусты и деревья, которые беспощадно хлещут его по лицу.
И всё же, он нашёл её. Гермиона лежит на самом краю обрыва. Она без сознания. Вокруг отчётливо видны следы борьбы – помятый мох, поломанные ветви, капли крови. Рональд, забывая о том, что нужно дышать, подскакивает к девушке и падает перед ней на колени, снова скованный страхом, не зная, что делать, за какой конец ухватиться сначала. Лишь бы она была ещё жива!
- Гермиона, - парень не узнаёт свой сиплый голос. Он берёт девушку за ледяное запястье и прикладывает её руку к щеке. – Гермиона…
Он зовёт её до хрипоты, до полной потери голоса, но дух давно покинул её тело, мёртвым нет дела до страданий живых…

***

- Рон! Рональд!
Парень резко сел на кровати, раскрыв глаза и неосмысленным взглядом уставившись в пространство. Только что его бил озноб, казалось, если он попытается заговорить, то из его горла могут раздаться неприятные хрипы, режущие слух.
- Тебе опять снился тот сон? – мягкий, приятный голос успокаивал. Парень почувствовал, как чья-то ладонь ласково поглаживает руку.
Наконец, наваждение понемногу стало затухать, реальность снова возвращалась, расставляя всё по своим местам. Темно. Через приоткрытую дверь в спальню пробивается тусклый луч лампы, зажженной на лестничной площадке. Острые черты лица Рона смягчились, когда он посмотрел на девушку, сидящую у изголовья его кровати.
- Гермиона, - прошептал он, наслаждаясь, что способность говорить не причиняет ему боли. Всё это было так давно, но раны, словно живые! Наверное, им не суждено затянуться никогда.
- Всё хорошо, я здесь, - прошептала она в ответ, и, как доказательство своего присутствия, слегка прикоснулась к его губам.
От неё пахло свежестью и чистотой, волосы приятны наощупь, мягкие и прохладные. Он любил эти непослушные кудри, и Гермиона всегда покорно терпела, когда Рон накручивал их на палец или гладил девушку по голове. Это успокаивало их обоих, помогало вспомнить, что они не одни на этом свете, что тьма пока ещё не властна над их сердцами. Самые простые ласки, улыбки, жесты – всё это дорого ценилось в столь непростые времена. А когда-то казалось, что хуже Волдеморта быть ничего не может…
- А ты почему не ложишься? – Рон, наконец, обрёл контроль над собой.
- Зелье ещё не готово, - девушка передёрнула плечами, - я обещала завтра утром отослать Костерост твоей маме.
- Отдохни…
- Успею, - отмахнулась Гермиона, - сейчас главное – помочь раненым. А ты засыпай, день был не из лёгких. Если хочешь, я принесу тебе зелье для сна без сновидений, там ещё осталось немного…
- Нет, я в порядке, - ответил Рон.
- Как хочешь, - девушка пожала плечами и поднялась. – Зелье уже на последней стадии, мне нужно спуститься в лабораторию.
- Кто-нибудь ещё в доме есть?
- Сорок минут назад вернулись Невилл и Дин. Билл и Флёр сменили их. Джинни и Тонкс спят.
Рон кивнул головой и снова откинулся на подушку. Гермиона, не дождавшись больше никакой реакции, мягкими шагами вышла из комнаты. Дом, в котором теперь располагалась штаб-квартира Ордена Феникса, когда-то принадлежал бабушке Тонкс. Правда, никто теперь не называл себя “орденовцем”, новое поколение предпочитало более скромное и более соответствующее ситуации название – Сопротивление. Немногие выжившие, которые боролись с новым режимом в стране, воцарившимся после смерти двух волшебников – Гарри Поттера и Тома Риддла.
Гермиона монотонно помешивала варево в кипящем котле, снова и снова прокручивая в голове события минувших дней. Она любила копаться в своей памяти, ведь там всё было по-старому, ничего не менялось. Был Гарри…
Его смерть оставила неисцелимый след в душе каждого волшебного существа Британии, которое боролось за мир и равноправие. Не только Рона мучили кошмары о том ужасном дне. Гермиона так же почти каждую ночь просыпалась в поту и с непролитыми слезами в глазах. Когда она плакала в последний раз? Она уже и вспомнить не могла, казалось, что уже ничего не осталось в этом мире, способного разжалобить её. Сердце в груди постепенно окаменело, стало невосприимчивым, но только к своим собственным горестям и страданиям. Девушка не позволяла им взять верх, она целенаправленно шла к поставленной цели, отвлекаясь на помощь своим друзьям или пострадавшим в битве.
Сопротивление. Это она придумала. Вместе с Роном. Ведь единственное, что оставалось делать после смерти Гарри – это сопротивляться, не позволять врагам схватить тебя и уничтожить, уж тогда бы точно всё было кончено! В какой-то момент ребята потеряли веру, осознав, что больше некому сражаться с Волдемортом. Они прекрасно помнили содержание пророчества: “ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой…” Казалось, что смерть Гарри принесла Тёмному Лорду безоговорочную победу. Волшебники смиренно стали на колени перед своим новым господином, признавая доминантное положение учения “о чистоте крови”, начиная следовать доктринам этого маразма, чтобы выжить. Но были те, кто мириться не собирался. Магглорождёным было нечего терять – либо погибнуть в бою, либо сдаться и всё равно быть убитыми или униженными. Гермионе и Рону понадобилось некоторое время, чтобы осознать самую суть этой войны.
Гарри Поттера считали Избранным. Каждый возлагал на мальчика свои надежды, уповая, что он своими недюжими способностями спасёт их жизни. Гарри являлся лучом света, олицетворением веры в лучшее будущее. Он был тем, кто не побоялся пойти против течения, кто решительно выступил со своим единоличным мнением, кто боролся за правоту и истину, несмотря на то, что пелена лжи и неверия застилала людям глаза. Все помнили его историю, считая, что частичка божественного живёт в самом обыкновенном волшебнике. Так оно и было, но Гермиона видела это в ином ракурсе: в Гарри всегда присутствовал дух борьбы за справедливость и свободу выбора. Он помогал людям, не требуя ничего взамен. Он на самом деле был исключительной личностью, добрый и честный, пускай, он не обладал теми выдающимися магическими способностями, которыми наделили его другие, но он умело использовал то, что было ему доступно, и, в первую очередь, своё сердце. Волдеморт считал таких людей опасными. Далее стало ясно, какого мира хотел Тёмный Лорд: мира, где не будет индивидуальностей, не будет понятия о свободе выбора и равноправия. Расслоение общества на чистокровных магов, волшебную шваль, магглов и грязнокровок – вот его представление о том, каким должен быть мир. И, разумеется, все они беспрекословно должны подчиняться той диктатуре, которая, как ошейник с шипами, будет удерживать основную массу людей. Самое ужасное во всём этом, что поводок держать может любой. Мало только убить поводыря, чтобы одержать победу, и в этом Гермиона уже убедилась. Волдеморт нынче мёртв, а его идеи процветают и продолжают вливаться в массы, затуманивая людское сознание.
Девушка сняла котелок с огня и, пока зелье не остыло, наполнила большую фарфоровую колбу лекарством. Молли Уизли ухаживает за ранеными и больными волшебниками в госпитале, что Сопротивление устроило на юге Уэльса. Большинство магглорожденных волшебников присоединились к борьбе за свою свободу, они не страшились идти на смерть, терять уже было нечего.
Но в последнее время дела шли всё хуже. Власти объявили грязнокровкам амнистию, предлагая им занять свою безопасную нишу в обществе. Девушка впадала в бешенство, когда думала об этом. Нечистокровным волшебникам предложено стать, своего рода, домашними эльфами. Министерство Магии разработало новую программу, которая пересматривала разделение факультетов в Хогвартсе. Вместо обычных четырёх, появится два отделения: для чистокровных волшебников и для грязнокровок. Последние будут обучаться исключительно хозяйственному волшебству, исключая всякое образование в области боевой магии. Кажется, волшебники только на таких условиях готовы смириться с существованием магглорождённых, и, что самое страшное, нашлись люди, которые по доброй воле пошли на подобное унижение. Всё меньше и меньше оставалось тех, кто верит в правое дело, кто готов сражаться за свою свободу.
Гермиона, покончив с делами, поднялась на кухню. Джинни уже стояла у плиты, готовя завтрак на огромной чугунной сковороде. Судя по количеству яиц и бекона, вернулись ещё люди с дежурств. Как в доказательство этой догадки, в двери появился Дин Томас с весьма недовольным выражением лица и стряхивая с мантии крупные капли дождя. Парень уселся на стул, с чувством швырнув свёрнутую газету на стол.
- Вот! – с ехидно-ликующим выражением сказал он. – Министр издал новый закон!
- И какой же? – Джинни выгнула бровь, отвернувшись от сковородки и выжидательно глядя на парня. Того просто трясло от негодования. Дин скривился, тыча пальцем в газету.
- А ты почитай!
Гермиона, не выражая никаких эмоций, развернула “Пророк” и села на свободный стул напротив Дина. Джинни стала за спиной девушки, глядя в газету через её плечо. На первой полосе красовалась большая колдография министра Британии. Гермионе было ненавистно его красивое лицо, с точёными аристократическими чертами. Весь его вид олицетворял все его стремления и желания. Вызов обществу. Властность. Уверенность в себе. Мощь. Все те качества, которыми должен обладать истинный вождь. Люди должны смотреть в его лицо и верить, что он сумеет защитить их, привести к процветанию и миру. Эта иллюзия так ловко действует, что волшебники стали забывать о том, кем был этот человек ранее.
Не в силах больше смотреть в холодные глаза Люциуса Малфоя, Гермиона перевернула страницу. Последнее, что он увидела на колдографии – его снисходительная улыбка, уголки плотно сжатых губ чуть приподняты вверх, словно он устал от бремени власти. Девушка сжала руку в кулак так, что ногти впились в ладонь. Усилием воли она не скомкала газету, чтобы швырнуть её в камин. Нужно узнать, какие инновации теперь ждут волшебное сообщество.
“Министр Малфой сегодня созвал экстренное заседание всех министров с целью прекратить ночные разбои, повсеместно охватили Британию. В течение четырёх часов непрерывных бесед, власти нашли единственный путь к решению проблемы.
“Так называемое Сопротивление – кучка невежественных магглов с волшебными палочками в руках, ничто иное как группа крайне опасных для общества преступников”, - заявляет Августус Руквуд, министр внутренних дел Британии, - “Министр Малфой стремится обезопасить мирных волшебников от посягательств на их частную собственность и жизни. В Аврорат уже не раз поступали заявления о нападениях и угрозах, дерзких ограблениях и шантажах. Мы стремимся пресечь подобные разбои, которые чаще всего происходят в ночное время суток. Было решено ввести комендантский час и усилить патрули. Мы будем рады любым добровольцам, лояльным властям, которые, как и мы, стремятся к мирной жизни в стране. К сожалению, мы вынуждены считаться с миром магглов, на которых наши законы пока не распространяются, потому нам придётся принять временные меры и над каждым домом волшебников установить следящие чары. Это никоим образом не скажется на обычной жизни законопослушных граждан, но поможет нам выследить злоумышленников и предотвратить новые преступления. Так же решено провести регистрацию всех волшебных палочек. Любое незарегистрированное волшебство будет пресекаться и караться по закону. Как я уже говорил, всё это ради мира и процветания. Мы просим прощения у мирных магов за временные неудобства и надеемся, что они поймут наше стремление обезопасить их семьи”.
Сам Министр остался очень доволен результатами проведённого заседания. Все его предложения были тепло приняты остальными министрами, и в скором времени нас ожидают очередные изменения, которые приведут нашу страну к стабильности. Мистер Малфой заявил, что с этого дня в Британии вводится военное положение, и любые преступления будут рассматриваться военным судом. Объявленная ранее амнистия магглорождённым остаётся в силе, но, как уже сказал мистер Руквуд, все волшебники должны непременно пройти регистрацию волшебных палочек и любых тёмных артефактов. За хранение незарегистрированных потенциально опасных волшебных предметов можно получить срок в Азкабане от пяти лет до двадцати лет. Власти просят всех волшебников серьёзно отнестись к новому закону и пройти регистрацию в ближайшем административном центре до конца текущего месяца”.

- Чёртов Малфой! – воскликнула Джинни, возвращаясь к плите.
- Вы представляете, что это всё значит? – на повышенных тонах спросил Дин.
- Очередная министерская глупость, нет причин бить тревогу, - спокойно ответила Гермиона, свернув газету в трубочку. – Дин, переоденься в сухое, не хватало ещё, чтобы ты простуду подхватил.
Волшебнику определённо не терпелось выплеснуть всю свою ярость наружу, но Гермиона пресекла все его попытки строгим взглядом. Дин нехотя поднялся с места и поплёлся в комнату.
- Джинни, наложи Рону побольше бекона, я отнесу ему завтрак в спальню, - девушка поставила на поднос тарелку с чашкой. Пока Джинни накладывала яичницу, Гермиона наливала в чашку душистый травяной чай.
- А тебе? – спросила девушка.
- Я не голодна, - Гермиона сунула газету под мышку, подхватила поднос и удалилась из кухни. Джинни некоторое время смотрела ей в след, неодобрительно качая головой. Скоро Гермиона будет похожа на ходячий скелет – кожа да кости.

***
Рон лежал на спине, закинув руки за голову. Он уже не спал, но вставать пока не торопился. Парень наблюдал за небольшим паучком на потолке, мстительно представляя, как он уничтожает насекомое заклинанием. Но пока даже этого делать не хотелось. Просто лежать и не вставать. Приятно хотя бы пятнадцать минут в сутки знать, что тебе не нужно принимать каких-то решений, за что-то отвечать и с кем-то объясняться.
Ночной кошмар уже давно прошёл, но особенно яркие моменты непрошено ворвались в сознание. Рон содрогнулся, вспомнив, как прижимал к щеке ледяную ладонь Гермионы. Это был самый большой его страх – смотреть в её лицо и знать, что никогда больше не увидит этих прекрасных карих глаз, особую улыбку, которой Гермиона одаривает его одного. Та теплота, с которой девушка смотрит на него, Рона, придавала смысл жизни, сил для продолжения борьбы. В первую очередь Рон хочет, чтобы ей было хорошо, он готов изменить этот мир ради неё одной.
В дверь тихонько постучались, а в следующий момент парень увидел ту самую улыбку, о которой только что думал. Он сам улыбнулся в ответ, чувствуя, как по всему телу расползается приятная истома. Гермиона прикрыла дверь пяткой, так как руки были заняты, и мягкими шагами, словно кошка, пересекла комнату. Девушка поставила поднос с едой на прикроватную тумбочку, и Рон сразу же почувствовал аромат бекона и сладкого чая. Тут же был кусочек его любимого тыквенного пирога.
- Гермиона, ты знаешь? Ты просто чудо!
Девушка ласково улыбнулась в ответ, её щёки при этом чуть заметно порозовели. Рон любил наблюдать за ней, ему нравилось, что каждый его комплимент Гермиона принимает с некоторой долей смущения. Казалось, что она оживает в такие моменты, становится прежней.
- Ты выспался? – девушка придвинула заклинанием большое кресло к кровати и села рядом с другом.
- Да, - тот уже удобно устроился, откинувшись на подушки и поставив поднос себе на колени. – Ты уже позавтракала?
- Я чуть позже поем, - отмахнулась девушка. Рон неодобрительно глянул на неё, но Гермиона лишь пожала плечами. – Кушай, я правда не голодна.
Девушка отстраненно наблюдала, как Рональд справляется с завтраком. Но мысли её были далеко от этой комнаты. Статья, которую Гермиона прочла в газете, не на шутку напугала её. И если девушка сумела уверить Дина и Джинни в том, что всё в порядке, лишь бы они не поднимали панику раньше времени, то самой Гермионе сделалось по-настоящему жутко.
- Что случилось? – спросил Рон.
- Что? – встрепенулась девушка, отвлекаясь от невесёлых мыслей.
- Я вижу по твоему лицу – что-то произошло.
- Произошло, - эхом отозвалась она. – Боюсь, вскоре мы будем так же беспомощны, как слепые котята.
Рон отставил пустой поднос в сторону и обратил всё внимание на Гермиону. Девушка развернула газету и протянула её другу. Тот быстро пробежался глазами по статье, и с каждым прочтённым словом его лицо становилось всё мрачнее. Парень с ненавистью отбросил “Пророк” в сторону. Гермиона скучающим взглядом проследила за газетой, отметив, что на последней странице, по традиции, красовались две большие колдографии с подписью “разыскиваются”. Они с Роном уже больше года в списке самых опасных преступников страны.
- Рано или поздно это должно было произойти, - сказала она.
- Мы ещё не готовы к решительным действиям!
- Не готовы? – брови девушки сошлись на переносице. – Как ты не понимаешь! Чем больше мы тянем, тем меньше у людей остаётся веры и надежды! Малфой всё прочнее укрепляет свои позиции на троне! Он сейчас герой, тот, кто избавил волшебников от тирании Волдеморта! Ты же знаешь, с какого ракурса люди смотрят на ситуацию в мире!
- Но что мы сейчас можем сделать, Гермиона? Даже если мы уничтожим Малфоя, кто-то из Пожирателей займёт его место! И не будет никакой разницы!
- Но мы не можем отсиживаться в стороне и бездействовать! Что, скажи, что мы реально делаем, чтобы как-то изменить ситуацию? Мы лишь назойливые комары для Малфоя! Наши люди умирают в этих бессмысленных вылазках, а Пожирателей становится только больше!
- Листовки…
- Листовки?! Рон, нам больше никто не верит! Магглорождённые волшебники теперь знают, что на них прекратили охоту, что теперь они смогут жить свободно, даже учиться в школе, рожать детей, иметь более ли менее нормальную жизнь…
- Это не нормальная жизнь, - прошипел Рон.
- Я знаю, что это ненормально! Ты знаешь! Джинни знает, Дин, Тонкс, Ремус, Симус, Билл, Джордж, Фред… нас единицы! – Гермиона тяжело дышала, чувствуя тупую боль в сердце. – Мне кажется, что мы в тупике…
Рон ободряюще сжал её руку.
- В конце этого месяца мы уже точно ничего не сможем сделать, - тихо продолжала волшебница. – Они смогут отследить нас по самому обычному Люмосу. Мы и с магией-то не особо можем противостоять им…
- Я понимаю, к чему ты клонишь, - Рон отстраненно посмотрел в сторону. – Но это очень опасно. Вспомнить только, какая там охрана…
- Рональд, если мы не сделаем этого сейчас, то все наши идеи борьбы за свободу так и останутся идеями
- Даже если нам удастся выкрасть артефакт, ты представляешь, какую опасность он представляет сам по себе?
- Это наш единственный шанс, - настаивала Гермиона, - мы воспользуемся шкатулкой лишь для того, чтобы вернуть невинным людям их свободные и безопасные жизни. Рон, я, как никто другой, знаю об этом артефакте. Я уверена, что мы сможем контролировать действие подобной магии, я знаю, как.
Парень внимательно наблюдал за подругой. Её серьёзное выражение лица свидетельствовало о железной решимости. Рон знал, что Гермиона не дрогнет, она горы свернёт за правое дело. Дело, которое начал Гарри. Девушка никогда не перестаёт винить себя в смерти друга и видит своей наиважнейшей целью добиться успеха. Этому миру больше не на кого надеяться, кроме их двоих.
- Хорошо, - сказал он, наконец. – Мы должны ещё раз всё хорошенько продумать, прежде чем ворваться в Вестминстерское Аббатство и ограбить ту чёртову гробницу.
- Это оправданный риск, - в голосе девушки прозвучал вопрос. Рон ободряюще улыбнулся ей и притянул к себе, нежно поцеловав Гермиону в висок.

Такими мгновениями, как это, девушка дорожила более всего на свете. Как бы было просто и хорошо, если бы они могли так сидеть вместе, зная, что никто и ничто не угрожает им, ощущая свободу вокруг, возможность жить так, как им самим захочется. Но их мир много лет назад превратился в одну сплошную борьбу, и Гермиона уже даже не представляла, что значит спокойная семейная жизнь. Это понятие было каким-то немыслимым, ирреальным.
- Пойдём, - нехотя произнесла девушка, - нужно обсудить это с остальными. У нас мало времени на раздумья…

***
- Посмотри мне в глаза, - мягким, но властным тоном проговорила Астория, взяв девочку за подбородок.
Она приподняла худенькое личико ребёнка. Широко раскрытые тёмные глаза моргнули в тупом изумлении. В этих глазах нечего было искать: девочка оказалась простушкой.
Астория резко убрала от неё руку, чуть брезгливо вытирая ладонь о подол своего длинного чёрного платья.
Волшебница выпрямилась, глубоко разочарованная. Как всегда. Иногда она ловила себя на том, что заглядывает людям в глаза, как вот сейчас, а после сама не может понять зачем. Если она и искала что-то, то не знала, что ищет.
Астория продолжала неторопливый обход перед выстроенными в шеренгу детьми. Грязнокровки. Первокурсники. Отбросы общества, с которыми она, Астория, должна будет работать. Девушка равнодушно осматривала лица детей. Страх в их наивных глазах ничуть не трогал. А слёзы раздражили, приводили в бешенство. Астория ненавидела слёзы. Она презирала всех и каждого, кто допускает хоть малейшую жалость к себе.
Волшебница задержала взгляд на маленькой светловолосой девочке, которая с некоторой долей восхищения осматривала наряд своего нового профессора. Астория равнодушно реагировала на подобное отношение к себе. Да, она была хороша собой. Чёрное платье, обтягивающее, словно перчатка, её стройную фигуру, тело, не знавшее ни тяжкого труда, ни родов, изумительно контрастировало с белизной кожи. Обшитый кружевом корсет поддерживал грудь и подчёркивал тонкую талию. Астория игнорировала традиционные мантии, словно бросала вызов обществу своим видом. Никто не посмеет и слова сказать ей, а неодобрительные взгляды МакГонагалл и прочих профессоров волновали девушку не больше, чем дырка на чулке.
- С этого самого момента, как вы переступили порог школы, - Астория говорила так тихо, что детям приходилось вслушиваться в её слова, - вы должны забыть о том, кем были ранее. Вся ваша прошлая жизнь останется за стенами Хогвартса. Детство закончилось. Вам, грязнокровкам, дан шанс стать частью нашего мира, но вы всегда должны помнить, что вы остаётесь паразитами – не больше, и не меньше. Первое правило – вы никогда не должны сами заговаривать с волшебниками. Если кто-то посмеет бросить неодобрительный взгляд в сторону преподавателей или студентов, я лично прослежу, чтобы вы получили десять ударов плетью. Отныне и впредь, главное, что вы должны усвоить – ваше место в этом мире. Если у кого-то хватит смелости проявить дерзость или неуважение… - Астория замолчала, многозначительно обводя взглядом толпу, - это будет последнее, что вы сделаете в этой жизни.
Все дети, как один, потупили взгляды. Больше никто не решался взглянуть на профессора. Кто-то тихо всхлипнул, заставив Асторию раздражённо сжать руки в кулаки. Она не потерпит истерик. Эти сопляки должны быть счастливы оттого, что им дан шанс стать частью волшебного мира, что им позволили жить, дышать одним воздухом с истинными волшебниками. Все они ещё не понимают, какое важное значение имеет их обучение.
- Ничто, повторяю, ничто не даёт вам право покидать это крыло замка, которое было выделено специально для вашего обучения. Помните, я всегда сумею узнать, если кто-то из вас нарушил правило и появился в основной части школы. Вы хорошо меня поняли?
Дети закивали головами, так и не осмеливаясь поднять глаз. Астория снова обвела всех их внимательным взглядом. Её глаза вдруг остановились на девочке в конце шеренги, которая то и дело чешет голову. Волшебница смотрела на этого ребёнка, когда обращалась к толпе:
- Добродетель достигается лишь послушанием и жертвенностью. У вас есть шанс внести огромный вклад в общее дело, или вы надеетесь вкусить плоды процветания, ничего не сделав для этого? Ваше служение чистокровным волшебникам отныне ваш священный долг.
Астория продолжала наблюдать за девочкой, которая старалась незаметно почесать голову. Волшебница замолчала, ожидая, пока ребёнок заметит на себе её взгляд. Девчушка подняла голову, пряча руку за спиной. В огромных тёмных глазах сияло удивление. Этой девочке все было внове, все в диковинку, и она жаждала разглядеть все получше. В ее глазах отражалось редкое, хрупкое – а потому очень ценное – качество: невинный взгляд на мир, взгляд ребенка, еще не познавшего ни боли, ни зла, ни утрат.
Астория взяла девочку за подбородок, заглядывая в глубину этих жаждущих глаз.
Волшебница внезапно вспомнила, как мать так же держала её за подбородок. Воспоминание из детства. Оно не было счастливым, несмотря на то, что девушка выросла в семье чистокровных волшебников. Её мать занималась благотворительностью. Она всегда повторяла дочери, что её моральный долг – помощь нуждающимся. К тому моменту, когда Астория окончила школу, мать раздала практически все деньги, что имела. Она говорила, что богатство – это испытание человека. Не у всех хватает сил помогать страждущим, не каждый способен поделиться тем, что имеет. Так же она говорила и о волшебном даре – это и проклятие, и благословение. Проклятие, потому что, даёт способности, которые есть далеко не у всех. Благословение потому, что именно тебя Господь отметил тем избранным человеком, который способен помочь людям. Всем людям – и волшебникам, и магглам. Отец Астории не одобрял подобных действий, но мать никогда не подпускала его к дочери слишком близко. Она единолично занималась её воспитанием, которое Астория хорошо усвоила.
Мама всегда была недовольной. На её лице неизменно царило неодобрение. Астория хорошо помнила цвет её глаз – уныло-карие, как спинка таракана. И, по мнению Астории, эти глаза были слишком близко посажены друг к другу. И губы были слишком тонкими. Она была невзрачной женщиной. Астория, порой, страстно желала быть похожей на мать, девушка презирала свою красоту – проклятие для добропорядочной женщины и благословение для шлюхи.
- Астория, - говорила мама, - у тебя чудесные глаза, но ты ещё не научилась ими смотреть. Все люди – ничтожные создания, такова их участь. Ты хотя бы имеешь представление, насколько больно тем, кто не так красив, видеть твоё прелестное лицо? Именно это ты несешь другим: нестерпимую боль. Господь привел тебя в этот мир с одной лишь целью – уменьшить несчастье других, а ты несешь только боль.
Именно в тот день Астория впервые узнала, что несет в себе безымянное, неосознанное, скрытое зло.
Астория смотрела в простое личико девочки. Сегодня эти невинные темные глаза увидят такое, чего и представить себе не могли. Эти огромные глаза тоже смотрят не видя. Девочка не в состоянии понять, что грядет и почему.
Волшебница схватила девочку за волосы и выволокла из шеренги на середину комнаты. Одиннадцатилетняя грязнокровная волшебница от изумления не сумела даже пикнуть. И без того большие глаза расширились в ужасе, когда Астория наколдовала огромные ножницы и большую жестяную бадью с водой.
Волшебница без капли сожаления сунула голову девочку в воду и, несмотря на сопротивление, несколько раз с силой окунула ребёнка. Остальные дети в ужасе уставились на происходящее, в немом исступлении ожидая, как убьют невинное, такое же, как и они сами, дитя.
Астория вытащила девочку из воды, и пока та отплёвывалась и откашливалась, ловя воздух ртом, волшебница принялась обрезать её длинные тёмные волосы под самый корень. Закончив стрижку, Астория снова окунула ребёнка в воду и наколдовала кусок мыла. Рывком подняв девчонке голову, она яростно принялась намыливать стриженый затылок. Девчонка попискивала, размахивала руками, хватаясь за воротник, за который Астория держала её. Волшебница поняла, что причиняет грязнокровке боль, но, охваченная яростью, едва отдавала себе в этом отчёт.
- Да что с тобой такое! – Астория встряхнула охнувшую девчонку. – Ты что, не знаешь, что на тебе вши кишмя кишат?!
Мыло было жестким и грубым, как терка. Астория наклонила девочке голову и принялась намыливать еще усердней. Грязнокровка жалобно пискнула.
- Тебе нравится ходить с полной головой вшей?
- Нет…
- Нет, нравится! Иначе, зачем ты их завела?
- Простите меня, госпожа! Я буду хорошей, я буду мыться!..
Астория вспомнила, как люто она ненавидела вшей, которых иногда приносила из тех мест, куда ее посылала мать. Она помнила, как скребла себя самым жестким мылом, какое только удавалось отыскать, – и все для того, чтобы ее опять отправили в такое место, где она снова подцепит этих пакостных тварей.
Намылив и ополоснув голову девчонки раз десять, Астория, наконец, наполнила бадью чистой водой и наклонила жертву над ней, чтобы промыть. Девчонка сердито моргала, пытаясь избавиться от щиплющей глаза мыльной воды.
Схватив девочку за подбородок, Астория поглядела в покрасневшие глаза.
– Не сомневаюсь, что твои вещи тоже завшивлены и полны гнид. Ты должна стирать свои вещи каждый день – особенно бельё, – иначе вши тут же появятся снова. – Астория сдавила щеки девочки так, что у той на глаза навернулись слезы. – Ты достойна лучшего, чем ходить такой вот запаршивевшей! Ты что, не знаешь?
Девочка отчаянно попыталась закивать. Огромные темные умные глаза, красные от мыла и огромные от ужаса, все еще хранили то самое неповторимое выражение восторга. Какими бы болезненными и пугающими ни были пережитые ею минуты, ничто не могло уничтожить это выражение.
Астория, наконец, оттолкнула ученицу от себя.
- Это всех касается! – строго сказала она. – Если я ещё у кого-то из вас обнаружу этих паразитов, то обстригу налысо всех!
Дети снова в ужасе закивали головами, то и дело, поглядывая на мокрую девчушку с неровно остриженными волосами.
- Расходитесь по комнатам, - скомандовала Астория, - занятия начнутся ровно в восемь. И без опозданий.
Отправив детей спать, волшебница поднялась в свой кабинет и, закрыв его изнутри запирающими чарами, вошла в камин. Взяв в руки горсть пепла, девушка чётко выкрикнула:
- Приёмная Министра!


Можете делать в этой жизни все, что угодно - живым из нее все равно не выбраться.



Сообщение отредактировал Sophie_Cassedy - Четверг, 26.08.2010, 00:26
 
Sophie_CassedyДата: Четверг, 26.08.2010, 00:25 | Сообщение # 3
Вечное Сияние Чистого Разума
Хранитель
Награды: 19
Репутация: 88
Статус: Нет на месте
Люциус сидел за своим массивным столом, чуть склонившись над пергаментом. Он что-то быстро писал ровным, прямым почерком. Астория медленно подошла к столу и тихо опустилась в пустое кресло. Люциус даже не поднял на неё глаз. Девушка терпеливо ожидала, пока Малфой отложит перо в сторону, аккуратно свернёт пергамент, отправив его заклинанием на свое место в шкафу и, наконец, его глаза встретятся с её взглядом.
- Ты опять в этом дурацком платье? – Люциус окинул свою невестку неодобрительным взглядом с ног до головы.
- Вы хотите, чтобы я его сняла, мистер Малфой? – совершенно серьёзно спросила девушка.
- У меня нет на это времени, - Люциус поднялся с места, обошел девушку вокруг и остановился у неё за спиной.
Астория чуть вздрогнула, почувствовав, как его длинные волосы упали на её открытые плечи. От мужчины пьяняще пахло дорогим одеколоном и властью. Его длинные пальцы откинули густые волосы Астории, заплетённые в аккуратную тугую косу. Большие ладони медленно обвили её тонкую шею. Девушка почувствовала, как пульсирует жилка под его пальцами.
- Ты уже познакомилась со своими маленькими грязнокровными учениками? – зашептал он ей в ухо, обдав горячим дыханием.
- Эти дети уже начали постигать простые истины нашего мира, - сдержано ответила Астория.
- Ты же понимаешь, какая важная миссия возложена на твои хрупкие плечики? – Люциус чуть прикоснулся губами к шее и втянул носом мягкий женский аромат. Астория отчаянно пыталась справиться с учащённым сердцебиением. Проявление чувств – это слабость. Она не должна позволять подобным глупостям рушить все устоявшиеся принципы своей жизни. Но для Люциуса Малфоя не существует никаких правил и преград. Он сам себе хозяин. Он всегда берёт то, что хочет. Он всегда достигает свои цели. Этот мужчина – ураган, настоящая неуправляемая стихия, он непредсказуем и сам себе на уме. В один момент он нежен и ласков, в следующий же миг в нём просыпается безумный зверь.
- Вы не пожалеете, что доверили это дело мне, - еле выдохнула Астория, почувствовав, как его пальцы плотнее сжимаются на шее. Он всегда давал понять, что её жизнь находится в его руках, что она – его собственность, несмотря на то, что официально Астория Малфой является супругой его сына.
- Я надеюсь, что это так, - девушка почувствовала как его шершавая, небритая щека прикоснулась к её нежной коже. Подобная близость всегда причиняла боль и страдание. Именно по этой причине девушка так любила быть рядом с ним, ведь боль – это единственное, что она ещё способна чувствовать. Единственное настоящее чувство в её жизни.
- Отправляйся домой, - Люциус резко выпрямился, снова надевая на лицо маску безразличия. Голос, насквозь пропитанный холодом, заставил Асторию вздрогнуть и вернуться к реальности. – Передай Нарциссе, что я буду поздно.
- Что-то ещё, сэр?
- Это всё, - он не смотрел на неё, когда она покидала кабинет.


Можете делать в этой жизни все, что угодно - живым из нее все равно не выбраться.

 
WarfareДата: Четверг, 26.08.2010, 01:23 | Сообщение # 4
Дьявол может любить
Хранитель
Награды: 11
Репутация: 77
Статус: Нет на месте
Sophie_Cassedy, мне очень понравилось! И даже не про Гермиону и Рона, хотя их отношения и их маленький мирок описан очень правильно и ненавязчиво. Маленькое, безнадежное и бедное сопротивление, которое давно растеряло всю свою браваду и запал. Мне кажется, что сами уже не во что не верят. Понравилась Гермиона, тихая, скромная, но все такая же целенаправленная и гордая, и упрямая, наверное нужно сказать!! Это сквозит в ее характере! Но пожалуй больше всех меня поразилпа Астория, какая молодая, но такая жестокая и безжалостная!(( Мать старалась привить ей любовь к обделенным, а привила только отвращение и ненависть, подозреваю этого больше из-за того, что она оставила ее без галеона в кармане, растранжирив деньги на добродетельность. И я так понимаю она спит с Люциусом? А как же Драко, интересно будет увидеть эту историю, или Малфой старший не особо интересуется, что чувствует по этому поводу его сын, и кстати он вообще знает об этом!!
Много вопросов, надеюсь скоро увидим ответы!! Сцена с Асторией и девочкой несмотря на всю жестокость получилась очень реалистичной, так держать!!
Удачи в написании фика, начало мне нравится!!!


Мой ЖЖ по ГП
Я в Контакте
 
Sophie_CassedyДата: Четверг, 26.08.2010, 02:58 | Сообщение # 5
Вечное Сияние Чистого Разума
Хранитель
Награды: 19
Репутация: 88
Статус: Нет на месте
Глава 2
Астория

Гермиона беззвучно плакала, когда слушала рассказ Минервы МакГонагалл. С каждым новым словом бывшей преподавательницы, девушку охватывало отчаяние и праведный гнев. В голове не укладывалось, как кто-то способен проявлять подобную жестокость по отношению к маленьким невинным детям.
Остричь всех налысо! О, Мерлин! Не все дети способны уследить за собой, аккуратность – это то качество, которое прививается с годами. К тому же, вывести вшей можно одним простым заклинанием, зачем же идти на столь дикие поступки? Очевидно, что эта женщина – жена Драко Малфоя – безумная, едва ли чем-то отличается от Беллатрикс Лестрейндж. Впрочем, какая нормальная женщина в здравом уме свяжется с Малфоями?
- Неужели никто не в состоянии сделать хоть что-то? - разъярённо воскликнул Рон.
- Нет, - МакГонагалл грустно опустила глаза. – Эта дама никому не позволяет вмешиваться в ход обучения детей. К тому же, министр ясно дал всем нам понять, что миссис Малфой – это тот педагог, с которого мы все должны брать пример.
- Теперь Амбридж мне кажется ангелом, - тихо пробормотал Джордж себе под нос, заставляя Гермиону мысленно согласиться с ним.
Девушка окинула беглым взглядом всех присутствующих. Каждый пребывал в ступоре - рассказ Минервы по-настоящему шокировал. Никто и представить себе не мог, что обучение в Хогвартсе может перенять спартанскую методику.
- Они же ещё дети, - хриплым от немых рыданий голосом проговорила Гермиона, - я не понимаю…
Девушка замолчала, увидев, как по щекам Джинни ручьём льются слёзы. Гермиона на мгновение представила себе реакцию Гарри на подобный рассказ. Он бы не стал терпеть. Нет, не стал бы! И они не должны. Кажется, это и есть тот самый момент, толчок, который способен внушить всем, что решительные действия необходимы. Нужно покончить с безумием, охватившим всю страну, пока эта ведьма не сломала жизни невинных детей, заклеймённых даром, которого они никогда не желали себе по собственной воле.
- Но как же родители решаются отдать своих детей этим монстрам? – удивлённо спросил Невилл.
- Сейчас Министерство способно отследить каждого ребёнка, родившегося с даром, - тихо ответил Ремус Люпин. – В скором времени обучение магглорождённых будет начинаться не с одиннадцати, а с шести лет. Чем раньше им начнут втолковывать новые доктрины, тем легче детям будет запомнить их.
- Да они же ничего не понимают в таком возрасте! – возмутился Рон.
- Им и не нужно понимать, - безжизненным голосом проговорила Гермиона. – Слепая вера, молитва, клятва, смысл жизни. Они действительно пытаются превратить детей в безвольных рабов, домашних эльфов, для которых служение волшебникам – великая честь.
- Но зачем, если есть эльфы…
- Затем, чтобы эти дети в последствие не присоединились к Сопротивлению, чтобы у них подобной мысли не смогло даже мелькнуть в голове! – лицо Гермионы побелело от ярости. – Они нарочно лишают их свободы выбора, воли, чтобы единственная мысль заботила грязнокровок – служение во благо мира, где они всего лишь рабы! Вот, куда мы идём! Вот наше будущее!
Все молча опустили глаза, не решаясь посмотреть друг на друга. Гермиона медленно закипала от бешенства. Да почему же никто не хочет понять, что пришло время действовать?
- Неужели такого будущего вы все хотите своим детям? Ремус, Тонкс, у вас растёт маленький сын. Какая жизнь его ждёт? Вы собираетесь прятать его в подвалах от всего мира до самой его смерти? Или же вы решите отдать ни в чём неповинного ребёнка во благо служению Люциусу Малфою? Неужели вы все добровольно согласны превратить своих детей в рабов? Наших детей! Детей этого мира! Неужели вас ничуть не заботит всё происходящее?!
- Гермиона, мы переживаем не меньше тебя! Мы ведём борьбу за свободу, но мы не можем идти на риск…
- Пустые слова! – резко прервала девушка и стукнула рукой по столу. – На что мы тратим время? На пустые рассуждения, глупые, никому ненужные слова! Мне надоели эти бессмысленные понятия о неких высших идеалах, к которым ни у кого из вас не хватает смелости стремиться! Зачем вы все здесь сидите? Мы и так рискуем жизнями уже просто потому, что имеем наглость дышать одним воздухом с Малфоями и им подобными! Что же изменится, если мы попытаемся хоть что-то предпринять?
Все продолжали избегать взгляда Гермионы, отчего девушка приходила в слепое негодование. За что они все борются, пока она не видит жизни без свободной воли и права выбора? К чему они все стремятся? Может, это она неправа? Может, её идеалы пусты и неосуществимы? Неужели она витает в облаках, когда видит будущее свободным и равноправным? А нужно ли это людям? Может быть, в каждом из них живёт домашний эльф, который страстно желает, чтобы им понукали, управляли, который слишком слаб, чтобы принимать решения самостоятельно? Однажды Гермиона очень сильно обожглась, осознав, что эльфам не нужна свобода. В голове до сих пор не укладывалось, что кто-то добровольно согласен быть рабом, лишённым права выбора. Может, люди втайне желают уподобиться этим безвольным созданиям, лишь бы не отвечать за свои слова, поступки и мысли? Жизнь кажется такой простой, если на твоей совести не лежит бремени ответственности за свои дела. Гораздо легче оправдать зло и несправедливость, переведя стрелки на другого.
- Я согласен, - хрипло ответил Рон, - мы должны совершить что-то стоящее. Мы должны хотя бы попытаться. В случае провала всё равно ничего не изменится, хуже быть просто не может, а если нам удастся достать эту шкатулку, мы действительно сумеем всё изменить.
- Даже если мы достанем её, - Ремус поднял глаза на парня. – Вы имеете хотя бы малейшее представление о той магии, что заключена в артефакте?
- Гермиона может…
- А что, если Гермиона не сумеет справиться с этими заклинаниями? Представьте на мгновение, что может случиться, если ситуация выйдет из-под контроля.
- Ситуация не выйдет из-под контроля, - уверенно сказала девушка, наклонившись над столом и заглядывая Люпину в глаза. – Я больше года изучала эту магию, я знаю об этой шкатулке не меньше, чем её создатель! Мы жили одной лишь мыслью, что этот артефакт поможет нам, а теперь что, выходит, вы тешили себя пустыми надеждами?
- Гермиона, я лишь хочу, чтобы ты осознавала всю ответственность…
- Я осознаю её даже больше, чем ты можешь себе представить, - тихо ответила девушка.
- Может, стоит проголосовать? – предложил кто-то. Гермиона даже не посмотрела на этого человека, лишь сухо проговорила:
- Меня не интересует, что вы решите. Я пойду туда, согласны вы или нет. Те, кто не хочет рисковать, могут идти прямо сейчас в Хогвартс мыть полы и натирать столовое серебро.
Рон подошёл к девушке и ласково положил ладонь ей на плечо:
- Тебе не придётся делать это в одиночку, Гермиона, - сказал он, обводя глазами аудиторию. – Мы все готовы к настоящему делу, я отдам жизнь за малейшую возможность дать людям свободу.

***
- Убирайся, - буркнул Люциус, отходя к окну и застёгивая ширинку.
Астория соскользнула со стола, поправила платье и, бросив короткий взгляд на прямую спину Малфоя, выскользнула из его кабинета.
В небольшом тёмном холле у двери девушка натолкнулась на Драко. Он стоял, опершись о колонну, и не сводил сощуренных глаз с жены.
- У тебя кровь на лице, - сообщил он.
Астория облизала саднившую губу и почувствовала на языке солоноватый вкус. Волшебница равнодушно пожала плечами и тыльной стороной ладони принялась стирать кровавые подтёки, но этим только больше растревожила рану. Драко вытащил из кармана брюк белый платочек и, отведя руку Астории в сторону, сам принялся стирать кровь с её лица. При этом парень избегал её проницательного взгляда. Каждый раз, когда он смотрел ей в глаза, его обуревали самые невероятные эмоции. Иногда он видел в своей жене маленькую беззащитную девочку с большими голубыми глазами, хотелось прижать её к груди, ласково обнять, поцеловать, заботиться о ней. В иной момент Астория казалась умудрённой опытом женщиной, почти старухой. И хотя она никогда ни на что не жаловалась, всегда ходила с идеально прямой спиной и гордо поднятой головой, казалось, что она несёт на своих плечах всю тяжесть мира.
Бывало, Драко действительно жалел свою жену, но, чаще всего, парню хотелось придушить её. Он знал, почему эта женщина появилась в его жизни. Он знал, что за визиты “вежливости” она наносит его отцу. И, хотя Астория всегда выглядела внешне спокойной и безразличной, парень догадывался, что она любит Люциуса. Любит, иначе бы не стала это всё терпеть. Она вольна уйти в любой момент, но она здесь - рядом с ним. И с Драко. Астория безропотно подчиняется им обоим, но к Драко у неё нет чувств. Это приводило парня в бешенство.
И вот сейчас, она вышла из кабинета отца, отдала ему своё тело в безраздельное пользование, терпела, когда он бил её, возможно, брал силой – грубо, жестоко. Иногда она доводила Люциуса до исступлённого бешенства своим безразличием и неподчинением, как сейчас.
Девушка тихо ойкнула, обратив на себя внимание. Драко только сейчас понял, что до боли сжал её запястье. Боль. Да, ему так хотелось быть таким же, как отец! Она его жена, в конце концов, он имеет право делать с ней всё, что захочет! Она должна ему подчиняться!
Парень резко оттолкнул девушку от себя, и почти сразу же навалился на неё всем телом. Астория гулко ударилась затылком о стену, чуть прикрыла глаза от боли, но на лице всё так же царило безразличие. Драко резко дёрнул её платье с плеча, оголяя пышную грудь. От его взгляда не ускользнули свежие синяки после пальцев отца. Как же это бесило! Парень сильно сжал грудь в руках, стиснул сосок пальцами, намерено выкручивая его так, что у девушки на глаза навернулись слёзы.
Второй рукой он приподнял её юбку, заставил коленом развести ноги в стороны. Астория послушно выполняла молчаливые приказы, всё так же равнодушно наблюдая за действиями мужа. При этом создавалось впечатление, что жертвой во всём происходящем является не она.
Драко сдернул с девушки трусики и, совершенно не заботясь о её ощущениях, резко погрузил в неё два пальца.
Астория неосознанно сжалась, снова стукнулась головой о стену, словно из иного мира услышала тихую ругань мужа. Он брезгливо вынул руку из-под юбки, и девушка заметила, как на его пальцах блестит сперма. Семя его отца. Девушка, скорее, услышала, чем почувствовала, как эта самая грязная рука с размаха опускается на её лицо. Из разбитой губы снова тонкой струйкой бежит кровь. Нет, Драко, ты лишь его тень. Если бьёт Люциус, то перед глазами темнеет, а в ушах появляется невнятный звон…

***
Собрание, по традиции, проводилось в самой большой библиотеке Малфой-мэнора. За длинным столом восседали с чинным видом самые близкие Люциусу люди – те, кто ещё служил Тёмному Лорду, те, кто поддержал восхождение Люциуса на трон. Малфой следил за тем, чтобы этим пожирателям не приходилось жалеть о своём выборе. Мужчина мудро дал им власть, силу и богатство, при этом, возвышая своих подчинённых не настолько, чтобы у них хватило амбиций в один день занять его собственное место.
Конечно, среди прочих был и его сын. Наследник. Люциус не без гордости замечал, как Драко из мальчишки превращается в настоящего мужчину, сильного и духом, и телом. Конечно, ему ещё многому предстоит научиться. Мало быть могучим волшебником, чтобы стать авторитетом. Мало вызывать в людях слепой страх и ужас, как это делал Тёмный Лорд. Люциус никогда по-настоящему не верил, что Волдеморт сумеет привести их всех к тому миру, о котором мечтал. Да, его идеи о процветании чистокровных волшебников, о возвышении магии в принципе имели стратегическое значение. Этого же хотел и сам Люциус, кроме всего прочего, быть среди свиты Тёмного Лорда оказалось выгодно ему самому. Хотя бы для того, чтобы теперь бывшие Пожиратели Смерти, а ныне министры магической Британии, сидели за одним столом с Люциусом и поддерживали каждое его начинание.
- Постоянные стычки с Сопротивлением приводят только к тому, что их становится меньше, - вдохновенно говорил Мальсибер. – Мои люди из ночной полиции считают своим личным моральным долгом уничтожить этих невежд.
- До меня дошли слухи, что прошлой ночью Сопротивление уничтожило несколько постов ночной полиции, - тихо проговорил Люциус, поднимая взгляд на Мальсибера.
Маленькие водянистые глаза пожирателя лихорадочно забегали из стороны в сторону, волшебник осматривал своих соратников, словно ища поддержки у кого-то из них. Однако никто не решался смотреть ни на него, ни на Люциуса. Никто, кроме молодой леди в неизменном чёрном платье. Но её взгляда, а, уж тем более помощи, Мальсибер страшился ещё больше, чем неодобрения своего хозяина.
- Да, сэр, это всего лишь неприятный инцидент, - проговорил он, сглотнув, - Уизли изобрели некое взрывоопасное зелье, и мы пока не можем придумать защиту от него…
- Уизли, - повторил Люциус, задумчиво потирая наконечник трости, - Уизли и, я так понимаю, Грейнджер.
- Не совсем, сэр, - поправил Мальсибер, - как нам стало известно, теперь она миссис Уизли.
Люциус выгнул бровь, а уголки его губ чуть приподнялись вверх. Эта новость его позабавила.
- Откуда стала известна эта информация?
- Мы пытали одного из пленных…
- И сумели узнать у него только о замужестве этой грязнокровки? – с нажимом спросил Люциус, краем глаза замечая, как несколько человек нервно заёрзали на своих местах. Очевидно, именно они и занимались пытками.
- Простите, сэр, мы пытались узнать у него, где расположена их штаб-квартира, но как только пленник выпил Веритасерум – он умер.
- А перед смертью сообщал вам, что мисс Грейнджер сменила девичью фамилию?
- Нет, он с самого начала называл её миссис Уизли.
Люциус задумался, жестом позволяя Мальсиберу сесть. Тот с облегчением опустился в своё кресло, вытирая пот со лба.
Малфой беглым взглядом обвёл аудиторию и ненадолго остановился на Астории, которая не сводила своих непроницаемых голубых глаз с него.
- Что же, - сказал он, - надо признать, что грязнокровка отнюдь не глупа. Мы не можем наложить на членов Сопротивления заклятие Империус, мы не можем дать им Сыворотку Правды – они умирают мгновенно. Сколько человек за этот год удалось расколоть под пытками?
- Двоих, сэр, - ответил Яксли, ответственный за пленных. – Никто из них не был особенно близок с Уизли, они не могли дать нам особенно ценную информацию.
Люциус коротким кивком подтвердил, что ему известно это.
- Возможно, ваши методы недостаточно эффективны, - в помещении повисла гнетущая тишина, как только мягкий женский голос зазвучал со всей присущей ему нежностью и некой детской наивностью.
Яксли встретил подобное заявление с яростью и негодованием. Он сжал руки в кулаки, лицо его покраснело, а глаза сузились.
- Я уверен, что мои методы достаточно эффективны! – на грани срыва, проговорил он. – Если мистер Малфой считает, что…
- Ваши жертвы умирают раньше, чем успевают почувствовать боль, - всё так же мягко говорила Астория, немигающими глазами глядя в лицо мужчины. – Неужели вы не знаете иных способов заставить человека говорить, кроме заклятия Круциатус?
- Это заклятие используется веками!..
- В этом и заключается его большой недостаток, - девушка нежно улыбнулась. – Есть люди, более устойчивые к боли. Есть те, кто способен терпеть боль до конца, не издав при этом не звука. Прежде, чем начать задавать вопросы, вы должны узнать слабые места пленного.
- Да, что за… - Яксли неохотно замолк под взглядом Малфоя.
Люциус неприветливо посмотрел на Асторию, девушка выдержала его тяжелый взгляд, не отвела глаз, даже не моргнула.
- Сопротивление не представляет для нас существенной угрозы, - сказал Люциус. – Тем не менее, я хочу получить Уизли и Грейнджер. Живыми.

***
Иногда Астория не могла понять, почему не способна желать себе ничего, кроме боли.
Ладонь ударила её по лицу наотмашь, отчего девушка повернулась и рухнула на колени. Люциус за волосы вздёрнул её на ноги. Во второй раз, прежде чем рухнуть на пол, она впечаталась в стенку. Боль была чудовищной. Немного придя в себя, девушка, не проронив не звука, поднялась на ноги и снова стала перед Люциусом. В третий раз она увлекла за собой здоровенный канделябр. Свечи покатились по полу. Занавеска, за которую она ухватилась, сорвалась, и большой кусок тяжёлого полотна навалился сверху, когда Астория и перевёрнутый ею стол упали на пол. Стекло разлетелось вдребезги, а мелкие металлические и хрустальные предметы с шумом заскакали по паркету.
В голове шумело, взор затуманился. Глаза начали заплывать, челюсть болела так, будто её сломали, а шея не слушалась – наверное, мышцы порвались. Астория распласталась на полу, наслаждаясь волнами боли, купаясь в редком для нее состоянии ощущения чего-либо.
На светлом ковре отчётливо были видны полосы крови.
Слышала, как Люциус что-то говорит, но из-за звона в ушах она не могла разобрать слов. Астория попыталась подняться, неуверенно опираясь на трясущиеся руки. Комната кружилась вокруг неё, девушке понадобилось приложить максимум усилий, чтобы сфокусироваться на ножке письменного стола. Астория встала на колени и приложила руку ко рту – пальцы тут же окрасились в кровь. Девушка блаженствовала в боли. Она так давно ничего не испытывала, что заполненная болью пустота больше не давила своей чудовищной тяжестью.
Голубые глаза встретились с серыми. Люциус наклонился над ней, заглядывая в заплывшее кровью лицо. На какой-то миг в душе что-то ёкнуло, на какое-то невыразимо краткое, почти незаметное мгновение Астория увидела в его глазах… нет, этого быстрого взгляда слишком мало, чтобы понять. Она не успела даже подумать, что это могло быть. Но сама мысль, что это существует, давала тусклый свет надежды, что в один день Астория отыщет это.
- Мне жаль, - сухо проговорил Люциус, помогая девушке подняться на ноги.
На этот раз он не ударил её. Астория чувствовала, что он уже справился со своим гневом. Безразличие снова холодной стеной стало между ними.
- Однажды, я сорвусь и сделаю с тобой такое, о чём мы оба потом пожалеем, - сказал он.
Волшебница лишь подняла на мужчину свои огромные голубые глаза, равнодушно взирая на его плотно сжатые губы.
- Ну? Реви! Кричи! Оправдывайся! Умоляй! Вопи! Спорь! Делай хоть что-нибудь, только не смотри так!
- Вы не могли бы более точно выразить свои пожелания, сэр? Что именно я должна делать?
- Реагировать.
- Но я реагирую, - Астория пожала плечами, наслаждаясь волнами боли от каждого своего движения, слова и даже вздоха.
Люциус яростно глянул на невестку, но на этот раз сдержался и не ударил. Всё это бессмысленно. Кажется, её совершенно не трогали подобные побои. Это приводило ещё в большую ярость, однако Люциус понимал, что не заставит девчонку подчиниться себе. Она здесь по своей воле, у него нет сил удержать её. Если Астория захочет уйти, никто не сможет воспрепятствовать ей. На угрозы лишить её жизни, девушка лишь равнодушно пожимала плечами. Малфой знал, что это не блеф. Ей действительно всё равно, и это очаровывало мужчину в некоторой степени.
При том, как бы абсурдно это ни было, Астория выполняла все его распоряжения. Она слушалась и Люциуса, и Драко, но только в том случае, если их слова не шли вразрез с её собственными убеждениями. Так бывало редко, но, порой, девушка слишком много брала на себя.
- Зачем ты убила Яксли? – как можно более спокойно спросил Люциус.
- Неужели это не очевидно?
Люциус наконечником трости приподнял подбородок девушки, заставляя её смотреть в глаза. В этом не было необходимости, Астория и так не сводила с мужчины прямого взгляда. Но этот жест давал ей понять, что она обязана подчиниться и отвечать на вопросы.
- Он метил на ваше место, сэр, - спокойно сказала она.
- Хочешь сказать, что оказала мне услугу? – нахмурился мужчина.
- Яксли был единственным из всех, кто осмеливался дерзить вам и спорить. Он слишком много думал и рассуждал.
- Не все люди – стадо баранов, бездумно следующих за пастухом.
- Раздумья подрывают веру. Ваши люди должны верить в то, что совершают добрые поступки. Что они живут не для того, чтобы набить себе карманы золотом.
- Большинство этих людей именно для этого и живут, - ответил Люциус, убирая трость от лица девушки. Он достал палочку и заклинанием вытер кровь с её лица, но от боли избавлять не стал. К тому же, срастить кости одними чарами не удастся.
- Я могу держать их в узде лишь благодаря тому, что их карманы никогда не будут пустыми.
- В один день им надоест блеск золота, и они начнут думать. Как Яксли. Они решат, что этого мало. Они начнут ставить себе иные цели.
- И что ты предлагаешь? Перебить всех до единого?
Астория пожала плечами.
- Тогда они будут просто мертвы.
- Объясни, к чему ты ведёшь.
- У людей должна быть вера. Вы – тот, кто может дать им её. Мы ведём борьбу, внутри страны грозит разыграться масштабная гражданская война, и она будет, если люди начнут думать. Это приводит к сомнениям. Лишь вера способна дать человеку железные убеждения, избавить от этих сомнений и нерешительности. Человек не может быть всё время плохим, даже этим вашим пожирателям нужно знать, что они исполняют некий моральный долг перед обществом. Дайте им веру в то, что они благодетели для несчастных и обездоленных. Если из министра вы превратитесь в вождя, то эту лавину будет уже не остановить. Яксли был тем, кто готов был спорить, потому что сомнения уже закрались к нему в душу. У него было слишком много самостоятельности.
- Ты безумна, - сказал Люциус. – Возможно, кое в чём ты права, но всё это – истинное безумие.
- Разве? – прищурилась Астория. – Страна охвачена хаосом. И не отрицайте, далеко не все волшебники столь тупы, они знают, что происходят. Пока они боятся вас, но пройдёт время, и они будут готовы вступить в борьбу.
- Я делаю всё, чтобы у них не было на это причин! – возразил Люциус.
- Дайте им веру, - прошептала девушка, подходя к нему вплотную. – Непоколебимую уверенность в то, что вы – добро, Сопротивление – зло. Уничтожьте все сомнения.
- Ты сильно ударилась головой, - сказал Люциус, - пойди к Нарциссе, у неё есть зелья.
- Подумайте над тем, что я сказала вам…
- Оставь меня одного.

***

- Что он с тобой сделал? – Драко вскочил с кресла, как только бросил взгляд на вошедшую в комнату жену. Книга, которую парень читал, с грохотом упала на пол.
- Со мной всё нормально, - тихо ответила девушка, тяжело опускаясь на кровать. Всё, что ей сейчас хотелось – немного покоя.
- На тебе места живого нет! – Драко в ужасе осматривал Асторию. Всё её лицо было одним сплошным синяком. Огромная тёмно-красная гематома нависла над глазом. – Тебе срочно нужен доктор!
- Нет, прошу тебя, - Астория схватила мужа за рукав.
- Я позову маму, - уверенно сказал Драко. Девушка не стала спорить, лишь прикрыла глаза, на время проваливаясь в забытьё. Очнулась она от того, что почувствовала, как кто-то приподнимает её голову, заставляя глотать приторно-сладкое зелье.
- Вот так, девочка, - говорил ласковый, женский голос. Наверное, такими должны быть материнские руки. И улыбка. И забота в глазах.
Астория проглотила всё до единой капли и снова провалилась в сон.
Это был первый раз, когда она вышла на улицу, чтобы раздать беднякам хлеб.
Они жили в небольшой приморской деревушке на юге. Это было одно из самых бедных и обветшалых поселений магического сообщества. Маленькие домики с покатой крышей угнетающе теснились друг с другом, плотно жались один к одному, так, что соседи могли переговариваться, высунувшись в окно. Узкие мощёные улочки были неизменно залиты грязью, в воздухе царил запах тухлой рыбы и морской тины.
Гринграссы жили в просторном особняке, чуть поодаль от деревни. Отец Астории владел мастерской по изготовлению мётел. Он часто получал эксклюзивные заказы от именитых игроков в квиддич, которые платили немалые деньги за изготовленную руками метлу. Отец днями и ночами пропадал на работе. Позже Астория осознала, что он лишь избегал мать.
В тот день девочка надела своё лучшее платье. Светло-голубое, как яркое осеннее небо, под цвет глаз. Пышная гофрированная юбка мягко шуршала, как крылья ангела. Астория испытывала трепет от осознания, что сейчас она творит добро во благо Господа, помогает людям, которые не в состоянии позаботится о себе сами. Все они равны перед Богом, так почему же богачи не могут поделиться тем, что имеют? Зачем зарабатывать столько денег, если ты не в состоянии потратить их?
Корзина с хлебом была тяжёлая, но Астория не жаловалась. Она шла к небольшой деревенской площади, раздавая хлеб каждому, кто подходил к ней. Руки тянулись отовсюду. Кто-то благодарил девочку, кто-то просто брал свою буханку и уходил, а кто-то начинал возмущаться, что хлеб принесли слишком поздно, что он недостаточно теплый и вообще, сорт не тот. Астория со смиренной улыбкой повторяла заученные фразы. Она говорила, что в этом вина булочника. Он печёт хлеб в первую очередь ради своей выгоды, а, поскольку, милосердие – не главное его качества, то и хлеб он выпекает поздно. Астория говорила, что ей очень жаль, что плохие люди относятся к беднякам, как ко второсортным волшебникам. Все они чистой крови, и однажды придёт человек, способный считаться с их происхождением, которому не будет важно, насколько полны их карманы…
Так она шла по улице, раздавая хлеб, ободряя тощих стариков, уверяя босоногих ребятишек, что в них течёт чистая кровь, что в глазах Господа они достойны большего. Осознание благого поступка увлекало Асторию, они шла медленно, чтобы поговорить с каждым, чтобы ни один нуждающийся не остался без долгожданного хлеба. И вдруг какой-то мужик схватил её за руку и поволок в грязный переулок, куда сбрасывались рыбные отходы. Он швырнул девочку на землю, корзина с хлебом покатилась в сторону. Астория в ужасе распахнула глаза, увидев, как на неё смотрит конец волшебной палочки.
- Давай серебро и золото! – рявкнул он.
- У меня есть только хлеб… - промямлила она.
Из палочки вырвался красный луч, девочку подняло в воздухе, несколько раз перевернуло, и она упала в самую грязь, расшибая колени и локти до крови.
Мужик резко поднял её за волосы и притянул к себе. Грязные пальцы жадно обшаривали её тело, даже в самых интимных местах, в поисках кошелька. Астория захлёбывалась слезами, молила о помощи, но проходящие мимо люди, на чьих глазах это происходило, отворачивались в сторону, бормоча, что на всё воля господа.
Наконец, не найдя у девочки денег, мужик ударил её по лицу и скрылся между домами. Астория снова упала в грязь. От запаха рыбы её вырвало в тот грязный поток, вырывавшийся из-под груд мусора. Девочка обессилено поднялась на руках, чувствуя себя осквернённой. Светлое голубое платье стало непонятного серого цвета, такого же, как и всё в этом скверном месте. Астория поднялась на ноги и, отчаянно рыдая, бросилась домой.
- У меня тоже часто слёзы на глаза наворачиваются, когда я вижу, как они живут, - умилённо проговорила мать, увидев слёзы на лице дочери.
Астория ловила ртом воздух, не в силах выговорить ни слова. Девочка отчаянно затрясла головой, выкрикивая, что какой-то мужчина схватил её, требуя денег. Она с плачем кинулась в объятия к матери, объявляя, что тот человек плохой, плохой, плохой…
Мать ударила её по губам. Астория отшатнулась от неожиданности, приложив руку ко рту. Она всё ещё чувствовала вкус рвоты.
- Да кто ты такая, чтобы осуждать других? – зашипела мать.
- Но, он был жесток со мной…
- Откуда тебе знать, почему он так себя вёл? Может, он больной калека, у которого десять детей? Такие, как твой отец, могли бы дать ему работу, чтобы он смог прокормить свою семью!
- А если он ничего не умеет?
- Как можно узнать это, если никто не дал ему шанса? Никогда больше не смей осуждать других, слышишь? Ты пришла в этот мир, чтобы помогать людям, которые слабее тебя.
- Но они же все волшебники, - шептала девочка, - они могут…
На этот раз удар по губам был ощутимее. Мать наказала Асторию, заставив голодать неделю, чтобы девочка на краткий миг сумела ощутить на себе то, что испытывают эти люди.
Кто-то ласково поглаживал её по волосам. Девушка приоткрыла глаза и тут же зажмурилась. Уже давно стемнело, в комнате горели яркие лампы.
- Несчастное дитя, - голос принадлежал Нарциссе. – Он не справедлив с тобой.
- Я заслужила наказание, - хрипло ответила девушка, чувствуя себя неудобно от того, что его жена сейчас так ласково, так нежно поглаживает по голове, успокаивающе улыбается, проявляет заботу. Да, Астория заслужила наказания. Гораздо большего, чем способен придумать даже Люциус!
- Лежи спокойно, всё будет хорошо. Драко поговорил с ним, не переживай.
- Поговорил? – Астория попыталась сесть на кровати. Она заметила, что на неё надета длинная розовая ночнушка. Девушка ненавидела розовый цвет.
- Люциус был здесь. Он очень сожалеет, что вышел из себя, - Нарцисса улыбнулась. – Но ты постарайся больше не злить его, хорошо? Ради твоего же блага.
Астория послушно кивнула, осознав, что от неё ждут ответа. Она не слушала, что говорила Нарцисса. Люциус приходил. Он сожалеет. Он был здесь, он интересовался ею…


Можете делать в этой жизни все, что угодно - живым из нее все равно не выбраться.



Сообщение отредактировал Sophie_Cassedy - Пятница, 27.08.2010, 00:19
 
WarfareДата: Пятница, 27.08.2010, 01:04 | Сообщение # 6
Дьявол может любить
Хранитель
Награды: 11
Репутация: 77
Статус: Нет на месте
Классно пишешь , Софи!! Мне очень понравилось!! Какая Астория, какая судьба и характер, какой неоднозначный персонаж!! Мне ее в какой-то степени, да нет даже не в какой-то, мне ее просто по-человечески жалко, она ведь еще такая молодая, сколько ей лет? Вот, что случается, если родители отказываются понимать своих детей! Этот тайм бэк был очень кстати, я бы на твоем месте написала бы его курсивом. И она влюблена в Люциуса, или просто безгранично обожает его, потому что терпеть такие побои, притом смиренно или правильнее будет сказать, что они даже нравятся ей. Мне вот стало интересно они, я имею ввиду Люциус и Астория, они таким образом пытаются эмоции вытрусить из друг друга? Она совершает сумашедшие поступки, а он ее за это наказывает? Потому что я так поняла, она хочет чего угодно от него, но только не равнодушия? А он пытается вытрусить из нее хоть что-нибудь, лишь бы не видеть написанного на ее лице безразличия!! Вот это семейка, им в Святого Мунго бы нужно было, и лекарь для души!! А еще жаль Драко, иметь жену, которую трахает собственный отец, знать об этом и быть беспомощным!
Спасибо Софи, очень психологично написано и сильно!! Буду ждать продолжения!!


Мой ЖЖ по ГП
Я в Контакте
 
Sophie_CassedyДата: Воскресенье, 19.09.2010, 15:18 | Сообщение # 7
Вечное Сияние Чистого Разума
Хранитель
Награды: 19
Репутация: 88
Статус: Нет на месте
Глава 3

Гермиона тесно прижалась к Рону, заметив в соборе Пожирателя. Насколько девушка помнила, его имя Амикус Кэрроу. Его сестра после исчезновения Снейпа возглавляет Хогвартс, сам же Амикус преподаёт Защиту от Тёмных Сил. Что ему могло понадобиться в главном соборе Вестминстерского аббатства?
Рон ободряюще сжал руку девушки. Гермиона ни на секунду не расслаблялась, хотя прекрасно понимала, что причин для паники нет. Сейчас она невысокая полноватая женщина около сорока лет, пришла на экскурсию вместе со своим лысеющим супругом, в которого превратился Рон. Впрочем, он теперь и есть её супруг. Эта мысль грела душу. Однако что-то глубоко внутри неё иногда просыпалось, вызывая ряд неуправляемых мыслей и сомнений. Гермиона не уставала твердить себе, что любит этого доброго, смелого парня, с которым знакома уже десять лет. К Рону всегда было особое отношение, но когда внутренний голос ехидно напоминал, что её чувства строились на жалости и снисхождении, волшебница непременно краснела, будто кто-то способен услышать её собственные мысли. В любом случае, теперь всё не так. Сейчас Рональд Уизли самый достойный человек на земле, он не просто парень, который рядом, он тот, с чьим мнением Гермиона считается, тот, за кого она, не задумываясь, готова отдать жизнь. Но сомнение всё равно было. Девушка не знала, откуда оно взялось, она мечтала избавиться от него раз и навсегда, но отрицать очевидный факт было бы большой ошибкой. Гермиона не знала иных чувств, она не могла узнать совершенно точно, была ли это любовь, или просто крепкая, неразрывная привязанность и преданность.
Гермиона в пол-уха слушала эмоциональный рассказ гида о том, что прямо за алтарём находится усыпальница Эдуарда Исповедника, который освятил собор в начале одиннадцатого века. Судя по тому, как хмурился Рон, он понятия не имел о том, кем был этот исповедник. Многие семьи волшебников не имеют никакой связи с христианской религией, что вполне объяснимо. Но Гермионе было хорошо известно из истории волшебного мира, что на протяжении средних веков между самими волшебниками, точно так же, как и между магглами, велись непрерывные войны, камнем преткновения которых являлись вопросы теологии. Наверное, разнообразие вероисповеданий у волшебников ещё больше, чем у магглов. Но все они, включаю семью Уизли, в быту обращаются либо к Мерлину, либо к Господу, не отдавая себе в этом отчёта.
Подобные мысли посетили девушку, когда она в очередной раз кинула взгляд в сторону Амикуса Кэрроу. Возможно, он пришёл в собор помолиться. Это было единственное объяснение, почему он мог появиться тут. За столько раз, что Гермиона и Рон посещали собор, они впервые наткнулись на Пожирателя.
- Милая, я думаю, нам стоит уйти отсюда, - тихо проговорил Рон, нарочно не называя Гермиону по имени, в случае, если здесь установлены Следящие Чары. – На меня эта обстановка действует угнетающе, хочу подышать свежим воздухом.
Эта фраза являлась условным знаком, что лучше убраться из аббатства как можно скорее. Видимо, появление Пожирателя в церкви тоже взволновало парня.
- Но, дорогой, я так хотела осмотреть те гробницы! – возмутилась Гермиона, выразительно глядя супругу в глаза. Нет, это лишь совпадение, они не имеют права откланяться от задуманного плана. – Ещё пятнадцать минут.
- Хорошо, если тебе так нравится эта древность, - снисходительно улыбнулся Рон, сверкнув дыркой между зубами.
Взявшись за руки, они дошли до конца нефа и обогнули массивную колонну, сворачивая в северный трансепт. Около этой самой колонны и стоял Кэрроу. Он не обратил никакого внимания на немолодую пару, однако Гермионы сумела определить, что в церковь он пришёл отнюдь не ради молитв. Мужчина определённо находился тут на посту. Он вглядывался в толпу, словно коршун, выискивая кого-то глазами. Возможно, Рональд прав, и им нужно незамедлительно покинуть аббатство, пока ещё не стало слишком поздно.
Гробниц в трансепте было ещё больше, чем в нефе. Вообще, как прекрасно знала Гермиона из истории, всё подземелье аббатство источено всевозможными склепами и усыпальницами великих людей, среди которых было немало волшебников. Даже для представителя магического сообщества быть похороненным под сводами этого дворца – большая честь.
Девушка прошла мимо гробницы, в которую им нужно было попасть, даже не остановив на ней взгляда. Слишком опасно. Наверняка, кто-то из правительства догадывается, какие артефакты спрятаны вместе с прахом великих чародеев. Хотя, если бы Люциус Малфой знал о подобной вещи, как эта шкатулка, то он бы уже достал её себе в личное пользование.
- Дорогая, мне нужно в туалет, - сказал Рон, поторапливая Гермиону к выходу.
- Да, пойдём, - согласилась она, - выпьем кофе в ближайшем кафе.
Пара медленно повернула в обратную сторону. Девушка с тоской скользнула взглядом по бронзовой надписи. Возможно, завтра они уже смогут попасть внутрь и отыскать заветный артефакт.
- Ну, что, профессор Малфой, мы можем возвращаться? – Гермиона резко обернулась, услышав густой бас мужчины.
Рядом с Кэрроу появилась невысокая девушка в длинном чёрном платье. Гермиона задрожала всем телом, чувствуя неукротимый приступ ярости. Эта женщина мучает невинных детей. Она заслуживает смерти.
- Прошу тебя, пойдём скорее, - Рон чуть ли не силой тянул Гермиону к выходу, чувствуя, что девушка готова вытворить любую глупость.
- Это она… - прошипела Гермиона, из последних сил сохраняя самообладание.
- Да, я знаю, что ты мечтала увидеть эту статую своими глазами, - бормотал Рон, готовый просто подхватить Гермиону на руки и бежать из собора.
Девушка снова обернулась, и её глаза на мгновение встретились взглядом с Асторией. Гермионе стало жутко. Чувство было такое, будто кто-то только что облил её ледяной водой. Взгляд этой особы мог бы превратить живое существо в камень. При этом лицо её выражало неподдельное детское любопытство. Глядя на Асторию, Гермиона чувствовала себя так, словно она была куском грязи под ногтями. Когда они покинули Вестминстерское Аббатство, перед глазами ещё долго стоял образ этой девушки. Черты её лица казались настолько нежными и невинными, что создавалась впечатление, будто прямо перед тобой расправил крылья прекрасный ангел. С трудом верилось, что подобное существо способно на жесткость. Тем не менее, Гермионе было хорошо известно, что внешность обманчива. Но этот взгляд… почему-то девушке стало на мгновение жаль Асторию Малфой.

***
Астория поднялась рано утром, в надежде быстро позавтракать и отправиться по своим делам в Хогвартс. Девушка накинула на плечи тяжёлый махровый халат мужа. Драко всё равно проспит до обеда, к тому же, он никогда не надевает халат с утра.
Астория спустилась вниз, пожалев, что не обулась. От холодных каменных плит замёрзли ступни. Как только девушка оказалась на кухне, она заварила себе крепкий чай. В кладовке отыскался ржаной хлеб и вяленое мясо. Астория удобно устроилась на стуле, поджав ноги под себя. Одной рукой она принялась растирать заледеневшие пальцы, а второй развернула свежий номер “Пророка”. Она быстро просмотрела статьи и, не найдя ничего интересного, закрыла газету. Некоторое время девушка задумчиво жевала наспех сделанный сандвич, затем её глаза опустились на колдографию на последней странице.
Гермиона Грейнджер. Точнее, уже Уизли. Астория никогда не встречалась с нею лично. Насколько девушке было известно, Грейнджер училась вместе с Драко в Хогвартсе. Астория лишь раз заговорила с мужем на эту тему, ей стало интересно, что из себя представляет эта особа. Драко рассказывал о ней не особенно охотно. Говорил лишь, что грязнокровка была лучшей ученицей школы за много лет, близкой подругой Гарри Поттера, склонна нарушать правила. И всё. Астория не стала расспрашивать супруга, не придавая особого значения биографии мисс Грейнджер. Она преступница – это всё, что нужно знать.
Покончив с завтраком, Астория помыла чашку и привстала на цыпочки, чтобы поставить мытую посуду на место.
- Это гораздо проще сделать заклинанием, - от неожиданности девушка вздрогнула. Она резко развернулась, чуть потеряла равновесие и оказалась в объятиях Люциуса, который легко подхватил её.
Мужчина только что вышел из ванной. Его волосы влажными прядями спадали на плечи, от них ещё резко пахло шампунем. Астория попыталась припомнить, случалось ли ей сталкиваться с Люциусом в подобной неформальной обстановке. Нет, не приходилось. Несмотря на то, что они живут вместе уже около года, девушка виделась с ним, в основном, в кабинете или на собраниях. Реже - за ужином в парадной столовой Малфой-мэнора.
- Простите, сэр, я не знала, что вы уже встали.
- Если бы знала, ты бы не рискнула появиться здесь, - сказал Люциус, всё ещё держа девушку в объятиях. Она не сопротивлялась, оставалась в том же положении, как он захватил её. – Долго ещё будешь избегать меня?
- Я не избегаю вас, сэр. У меня много дел в Хогвартсе.
- Конечно, - Люциус ухмыльнулся и потёрся щекой о её лицо. – Мне тебя не хватало.
Астория подняла на мужчину глаза и замерла в немом ожидании. Её сердце колотилось так, что она едва слышала, что он говорил ей. Да, это и не важно. Сейчас в его серых глазах отражался целый мир. Казалось, что девушка сумеет найти в нём все, что волновало её на протяжении двадцати лет. Астория всеми силами цеплялась за тонкую соломинку понимания. Понимания того, что она сама ещё не в состоянии объяснить. Это было так далеко от неё, так незнакомо, что на мгновение девушка испугалась. Готова ли она принять то, что увидела?
Люциус отвёл прядь волос, упавшую Астории на лицо. Сейчас в каждом его движении, в каждом взгляде было столько нежности, что становилось трудно дышать. Нет, это не то, к чему она привыкла. Девушка прикусила губу до крови, чтобы вернуться к привычным ощущениям близости с этим человеком, но Люциус, бережно взяв Асторию за подбородок, заставил её остановиться. Он легонько прикоснулся губами к уголку её рта. Девушка заметила, как на кончике его языка блестит кровь. Её кровь. В его глазах как будто застыло сожаление. От происходящего у Астории закружилась голова, и она вцепилась в Люциуса, чтобы не упасть. Девушка даже не чувствовала, что он придерживает её за талию, слишком невесомыми, нереальными казались его прикосновения. На какой-то момент ей даже показалось, что она спит и видит сон.
- Ты вся дрожишь, - прошептал он.
Что же с ней происходит? Почему она не может вздохнуть? Почему ей кажется, что она вот-вот растает в его руках, растворится в воздухе? Однажды Астория испытывала подобное чувство, когда, будучи маленькой девочкой, она пошла купаться в сильный шторм. В отличие от других детей, она была худенькой, совсем хрупкой. Когда очередная волна накрывала её с головой, толстая масса воды прижимала ко дну, не позволяя вынырнуть и сделать вдох. Сейчас было такое же впечатление – она отчаянно пытается найти точку опоры, уцепиться за что-то, но вокруг пустота. Невесомость.
Люциус легко поднял девушку за бёдра, усаживая на массивный стол. Его руки скользнули под халат, холодные пальцы чуть касались нежной кожи, чувственно дразня податливое тело. Астория остро реагировала на каждое прикосновение, ожидая, что вот-вот, сейчас эти руки стальными кольцами сожмутся на её талии, а пальцы жестоко стиснут грудь. Девушка делала каждый резкий вдох, предвидя, что сейчас волна боли охватит её с ног до головы, но ошибалась. Астория удивлённо охнула, когда её маленькая ножка оказалась зажатой большими ладонями. Люциус мягко растирал её ледяные ступни, отчего приятное тепло расползалось по всему телу, легкими волнами бежало вдоль позвоночника, растворяясь где-то в груди, в том месте, где сердце отказывалось биться.
- Пожалуйста… - жалобно прошептала Астория, сама не узнавая своего голоса.
Никогда ещё в своей жизни она не испытывала подобной муки. Это было так, словно кто-то другой говорил ей, как дышать и что чувствовать. Впервые девушка была столь растеряна и смущена, что хотелось разрыдаться. Она мечтала оттолкнуть его, не чувствовать ни рук, ни губ, но была бессильна что-либо сделать. Казалось, что она истязает собственное тело своими мыслями и эмоциями. То, что было давно забыто, глубоко спрятано, вмиг ожило внутри, рвалось наружу, искало выход.
Астория снова прерывисто вздохнула, отворачиваясь от его губ. Это была ошибка. Люциус принялся целовать её шею, медленно опускаясь к острой ключице. Девушка прижала руку ко рту, чтобы несдержанный стон не вырвался из груди. В нос ударил запах одеколона Драко. Она всё ещё была в его халате. Занималась любовью в одежде мужа с его же отцом. На секунду даже показалось, что Драко сейчас стоит рядом и наблюдает за происходящим.
- Нет, прошу вас, - запротестовала девушка, когда рука Люциуса начала настойчиво поглаживать внутреннюю сторону её бедра.
Астория ни разу за всё время не просила его остановиться, она безропотно терпела всё, что он с ней делал, но подобное обращение оказалось выше её сил, за гранью понимания. Девушка не особенно ждала, что мужчина остановится, что он вообще услышит её. Но, вопреки ожиданиям, Люциус чуть отстранился, заглядывая ей в глаза. Астория не хотела смотреть. Она видела, что в его зрачках отражается её собственное лицо. Оно было не знакомо ей. Только не с подобным выражением – немой мольбы о пощаде.
- Что-то не так? – тихо спросил Люциус, будто его вообще заботило, что она там чувствует.
- Почему вы так себя ведёте?
- Как?
Астория замолчала, не в силах найти нужных слов. Как же это называется? Забота? Нежность? Ласка? Может, любовь? Нет, это всё не те слова. Не то, что чувствует она. Скорее, жестокость. Именно! Пытка. Изнуряющая боль. Вот, какие эмоции ей дарят подобные прикосновения и поцелуи. Но такую боль Астория не понимала.
- Мне нужно идти, - сказала девушка, вырываясь из объятий.
К её удивлению, Люциус сделал шаг назад, позволяя соскользнуть со стола и свободно уйти. Оставшись стоять на холодном полу, в нескольких метрах от него, волшебница резко ощутила привычную пустоту и безразличие. Огонь в глазах мужчины погас, теперь его лицо снова сделалось непроницаемым, глаза холодного стального оттенка не сияли, а просто смотрели.
- Я могу идти? – уточнила девушка, стараясь придать дрожащему голосу безжизненный тон. Она почти пришла в себя, оставался лишь невнятный осадок пережитых мгновений.
- Разумеется, - в тон ей ответил Люциус, отстранённо улыбнувшись.
Наваждение исчезло, перед ней теперь снова стоял тот человек, с которым она познакомилась пару лет назад.

***
- Профессор Малфой?
- В чём дело, Холли?
- Могу я задать вам вопрос? – это была та самая девчушка, которую Астория отстригла в назидание другим. Её короткие волосы теперь торчали неровными прядями в разные стороны, делая девочку похожей на ёжика.
- Да.
- Вы говорили нам, что мы все – часть одного великого замысла. Что наша жизнь – это служение другим. Что мы должны жертвовать во имя тех, кто живёт хуже нас, кому нужна наша помощь.
- Так, - Астория кивнула головой, не без удовольствия отмечая, что ребёнок хорошо усвоил урок.
- Но почему же никто не помогает нам? Есть люди, которые живут лучше нас, почему же их не волнуют наши страдания и лишения?
Астория грозно уставилась на девочку, полная решимости наказать её за подобную дерзость.
- Тебя это не должно волновать. Мы не в силах отвечать за других. Те люди, которые закрывают глаза на страдания других, заслуживают кары. Но мы не имеем права осуждать их, потому что не знаем, почему они так поступают. Человеческая жизнь ничтожна, это лишь мелкая песчинка в огромной пустыне. Но вместе мы создаём что-то великое, и мы все должны стараться, чтобы помочь другим людям увидеть и понять самые простые истины этого мира. Если бы каждый человек в мире отвечал за свои поступки, жил по совести, отдавая себя во благо других, мир стал бы лучше.
- А что ждёт тех, кто живёт лишь ради себя?
- Эти люди после смерти будут преданы забвению. Они проведут вечность в ужасных муках, не зная отпущения или прощения, - глаза Астории уставились в окно.
Всё внутри неё вздрогнуло, когда она подумала о подобном наказании. Безусловно, это то, что она заслужила. Она всегда стремилась к идеалам матери, но никогда, по-настоящему, не умела отдавать всю себя другим. Астория эгоистично пыталась отыскать в этом мире что-то для себя, забывая о нуждах других. Она убивала. Разве хороший человек способен убить другого? Но это уже не имело значения. Нарушив правила раз, она нарушала их снова и снова.
Девушка вспомнила сегодняшнюю встречу с Люциусом. От одной мысли об этом ей становилось дурно. Астория категорически не понимала, что произошло. Почему часть её так страшно желала испытать подобную муку снова, а другая – противилась этому? Почему, стоило только вспомнить его дразнящие прикосновения, хотелось бежать без оглядки, куда глаза глядят? Девушка искала ответы, но лишь больше терялась в своих мыслях и рассуждениях. Но одно Астория знала точно – она ни за что не остановится, пока не поймёт.

***
Гермиона стряхнула с плеча паука и, расстелив мантию на каменном полу, уселась на неё, вытянув ноги. Теперь оставалось только ждать. Шкатулка была у неё в рюкзаке, придавая уверенности и надежды. Уже завтра можно будет изменить всё, вернуться к прежнему миру, дать людям свободу. Волшебница испытывала трепет и нетерпение, когда думала о том, что она в одном лишь шаге от окончания войны. Всё наладится, у них с Роном будет свой дом, где они смогут проводить время наедине друг с другом, наслаждаться близостью любимого человека. Сейчас это казалось таким важным! Гермиона жаждала узнать, на что она способна в роли жены. Она представляла себе, как будет готовить ужин, в ожидании мужа. Они вместе сядут за столом на просторной веранде, он станет рассказывать о работе, о том, чего достиг, чему научился. Она радовалась успехам Рона так, будто это были её собственные победы. Огорчалась каждому поражению, испытывая на себе боль и горе в полной мере. Сопереживание и уважение – вот основа прочного брака, смысл настоящей любви. Девушка верила в это всем сердцем, старательно отгоняя сомнения в сторону.
- Всё тихо, - Рон опустился рядом с тяжёлым вздохом. – Завтра утром, когда собор снова откроется, мы сумеем выйти из гробницы и смешаться с толпой.
Гермиона кивнула головой и улыбнулась. Рон привлёк девушку к себе, чтобы она не прислонялась к холодной стене. В его объятиях было уютно. Гермиона положила голову ему на плечо, чувствуя, как близость парня успокаивает все страхи и переживания. Всё будет хорошо, должно быть! Если в этом мире есть хоть какая-то справедливость, завтра они беспрепятственно покинут Вестминстерское аббатство, вынеся с собой Шкатулку Власти.
- Я до сих пор не могу поверить, что мы женаты, - прошептал Рон, поглаживая Гермиону по руке.
- Это потому, что у нас редко выпадает шанс остаться наедине, - ответила она.
- Я просто не верю, что мне так повезло! Самая лучшая девушка в мире согласилась провести со мной, Рональдом Уизли, всю жизнь!
Гермиона тихо усмехнулась, ближе прижимаясь к мужу.
- Разве у меня был выбор? – поддела она его.
- Ну, - Рон сделал вид, что задумался. – Ты могла бы выбрать Дина, или Симуса, или даже Невилла…
- Я думала об этом, - в тон ему ответила Гермиона, - но пришла к выводу, что моё имя лучше всего звучит именно с твоей фамилией.
- Да? Так почему же ты не соблазнила Фреда или Джорджа? Или, может быть, Перси?
- Ты представляешь в семье двух зануд?
- Перси не зануда! – возмутился Рон, получив лёгкий тычёк в плечо.
- Я так и знала, что ты до сих пор считаешь меня занудой! – Рон словил её кулачок, прикасаясь губами к сжатым пальцам.
- Ну, должен же кто-то из нас позаботится о наших шеях!
- Раз уж эта обязанность ложится на мои плечи, - Гермиона сладко потянулась, - то я могу быть спокойна.

***
Астория сидела у комода с большим зеркалом, медленно расчесывая волосы. Длинные прямые локоны рассыпались по плечам, когда девушка расплела привычную косу. Драко вышел из гардероба, застёгивая запонки на рукавах, и уставился на жену.
- Разве ты не будешь сопровождать нас на матче? – спросил он.
- Нет, - ответила девушка не оборачиваясь. Ей не нужно смотреть в глаза Драко, чтобы понять, как глубоко он разочарован.
- Отец знает?
- Конечно.
Парень задумчиво приподнял бровь, разглядывая точёный профиль супруги. Астория сидела в пол-оборота, глядя куда-то в пол.
- Это первый матч сезона, министр и его семья обязаны быть хотя бы на церемонии открытия.
- У меня важное дело.
Драко подошёл к девушке, присаживаясь перед ней на корточки и вынуждая смотреть на себя. У них никогда не клеился разговор. Они женаты уже год, но остаются друг другу чужими людьми. Парень, порой, полагал, что отец женил его на Астории потому, что двоежёнство в Британии запрещено. А иначе быть в непосредственной близости с этой девушкой он не мог, чтобы не вызывать лишних слухов.
- Я никогда тебя ни о чём не просил, - тихо проговорил Драко. Вопреки своему желанию, так и не осмелился взять её за руку. – Для меня очень важно, чтобы ты была сегодня рядом.
- Почему? – на лице девушки заиграло любопытство.
- Я хочу, чтобы весь мир узнал, какая у меня красивая жена, - попытался шутить Драко.
- Бахвальство – это очень плохое качество, оно вызывает у людей зависть. К тому же, красота – это не то, чем порядочному человеку стоит гордиться.
- Я горжусь не твоей красотой, - серьёзно ответил Драко, - а тем, что ты моя жена. И пусть это не моя заслуга, не мой выбор, но я рад, несмотря ни на что…
Девушка чуть смягчилась, понимая, к чему клонит Драко. Она редко задумывалась о том, что он чувствует, почему-то раньше это совсем не волновало её. Сожаление – это всё, на что её хватало. Астория всегда уверяла себя, что так надо. Но в данный момент она не была в этом столь уверена.
- Мне бы очень хотелось, чтобы ты думал иначе, - ответила девушка и, неожиданно для себя, взяла его лицо в руки, со всей нежностью, что сумела отыскать в себе, посмотрела мужу в глаза. – Мы не во власти изменить наши жизни, как нам того хочется.
- Почему? – искренне удивился Драко. – Стоит только захотеть…
- Мы в первую очередь должны исходить из того, что надо, а не из того, чего мы хотим.
- Тогда ты должна пойти со мной. Хотя бы на торжественную часть.
- Так надо или так хочешь ты?
- В данном случае, моё хочу и надо совпадают.
- Что же, - девушка отложила серебряный гребень в сторону, - я никогда не любила квиддич, но моя обязанность, как члена семьи Малфоев, появиться на церемонии открытия. Я должна была подумать об этом сразу.
- Спасибо, - Драко облегчённо улыбнулся, прикоснувшись губами к её ладони. Астория чуть вздрогнула, но руку не убрала, хотя очень хотелось. Вчера Люциус, сегодня Драко. Что с ними обоими произошло?

***
Министерская ложа располагалась почти на самом верху огромного стадиона. Астории ещё никогда в жизни не доводилось видеть чего-то столь масштабного. Многотысячная толпа завораживала и вместе с тем пугала. Люди неустанно переговаривались между собой, кто-то кричал, кто-то свистел, кто-то пел, а всё это вместе создавало чудовищную какофонию звуков, от которых закладывало уши.
Астория неосознанно сжала Драко за руку, то и дело, оглядываясь по сторонам. В голове промелькнула мысль, что для министра появляться в подобных местах – чистое самоубийство. Любой волшебник из этой толпы сможет послать в сторону Люциуса заклинание, и никто не сможет его остановить. Девушка принялась глазами выискивать Малфоя. Он уже был в ложе, здороваясь за руку с каким-то типом. Рядом же отыскалась Нарцисса, снисходительно улыбаясь каждому, с кем заговаривал её супруг. Иногда женщина сама грациозно протягивала руку для приветствия. Девушка даже невольно залюбовалась, глядя на эту пару. Они так гармонично смотрятся рядом друг с другом! Оба высокие, статные, элегантные и красивые. Почему-то подобная красота не вызывала неприятных или грязных ассоциаций, наоборот, притягивала взгляд, даже завораживала.
- Министр Малфой, позволите фото вашей семьи для “Пророка”?
- Конечно, - Люциус улыбнулся, жестом подзывая Драко и Асторию. Девушка почувствовала, как мужчина притянул её к себе, обнимая за талию. Это был самый невинный жест, который вообще можно было вообразить, своего рода объятие отца и дочери, но сколько же было чувственности в его глазах! Астория с трудом заставила себя изобразить улыбку на лице. Она опасалась, что кто-то может заметить, как дрожат её коленки, услышать, как сильно бьётся сердце.
Это было унизительно. Стоять рядом с женщиной, которая относится к тебе, как к дочери, и желать её мужа. Стоять рядом с законным супругом и мечтать не о его руках и губах, а о ласках его отца. Ловить каждый его взгляд, каждый вздох, каждую улыбку. Молиться, чтобы он посмотрел на тебя.
Астория не понимала, что с ней происходит. В те моменты, когда Люциус замечает её, девушка мечтает стать невидимой, убежать или спрятаться где-то. Когда же мужчина делает вид, что она ему безразлична, Астории необходимо его внимание, как воздух. В такие мгновения, как это, становится безразлично, какие страдания испытывают люди вокруг, что подумают или почувствуют другие. В эту секунду важно лишь одно – её собственное желание, её стремление случайно прикоснуться к его руке, нечаянно прислониться к нему бедром, получить в ответ невинное пожатие руки, почувствовать его горячее дыхание, когда он склоняется к ней, чтобы пояснить, кем был тот или иной волшебник. Наверное, в это мгновение девушка поняла, что Люциус имел в виду, сказав, что ему не хватало её. Как бы болезненна ни была его близость, разлука с ним невыносима.
Когда череда знакомств, интервью и фотосессий была окончена, а на большом табло пошли первые секунды матча, Люциус отвел Асторию в сторону, подхватив её за локоть. Они вышли в помпезно обставленную комнату сразу за ложей. Малфой коротко кивнул своим охранником, чтобы они никого не пускали внутрь.
- Ты взяла моих лучших людей сегодня, я тебе доверился. Ты сказала, что приведёшь мне Уизли и его грязнокровку. Есть ли хотя бы одно адекватное объяснение твоему присутствию здесь?
- Да, сэр, я должна была прийти на матч ради вас.
- Ради меня? – Люциус удивлённо выгнул бровь.
- Да, сэр.
- О чём ты говоришь?
- Разве это событие не является важным для вас?
- Пустая формальность, сопутствующая моему положению, - пояснил Малфой. – Что действительно важно для меня, так это получить Уизли живыми. Ты понимаешь?
- Да, сэр, я уже собиралась отправляться в Вестминстерское аббатство.
- Аббатство? – переспросил Люциус. – Скажи мне, откуда у тебя вообще сведения, что Уизли будут там этой ночью?
- Им что-то нужно получить в аббатстве. Возможно, какой-то артефакт, спрятанный в гробницах.
- Будь добра изъясняться более чётко и осмысленно. Мне нужны факты. Как ты узнала об этом? Что такого важного может быть спрятано в соборе, что Уизли рискуют ради этого своими головами?т
- Я не знаю, что им нужно, - Астория пожала плечами. – Но я несколько раз видела их там. Они ходят мимо гробниц северного трансепта, изучая план расположения собора на местности.
- Среди бела дня? – уточнил Люциус.
- Да. В обличие разных людей. Моё заклинание позволяет распознать, если человек скрыт под мантией невидимкой или принял облик другого человека.
- В таком случае, почему Уизли до сих пор не сидят в темницах моего дома?
- Я не могла использовать магию, когда вокруг столько невинных людей. И магглов. А проследить за ними не удавалось, они используют какие-то уловки.
Люциус кивнул головой, задумчиво вертя трость в руках.
- Я решила, что если они хотят совершить ограбление, то сделают это сегодня, когда вся ваша охрана здесь, на открытии сезона. Я бы сделала именно так.
- Надеюсь, ты права, - сказал Люциус. – Мне очень важно получить Уизли и грязнокровку живыми.
- Да, сэр. Я могу идти?
- Да, отправляйся в Лондон.
Девушка сделала шаг в сторону и вдруг остановилась, глядя Люциусу в глаза.
- Что-то ещё?
- Просто хотела сказать, что мне тоже вас не хватало, сэр.
Люциус удивлённо выгнул бровь, наблюдая, как Астория быстро покидает комнату. Мужчина загадочно улыбнулся ей в след, втянув носом тонкий шлейф её парфюма. Он не прогадал с ней. Всегда приятно, когда твои надежды оправдываются.


Можете делать в этой жизни все, что угодно - живым из нее все равно не выбраться.

 
Sophie_CassedyДата: Воскресенье, 19.09.2010, 15:19 | Сообщение # 8
Вечное Сияние Чистого Разума
Хранитель
Награды: 19
Репутация: 88
Статус: Нет на месте
Тепло тела Рона, его успокаивающие прикосновения усыпили девушку. Стоило только прикрыть глаза, как она провалилась в беспокойный сон. Иногда Гермиона приоткрывала глаза, чтобы убедиться, что Рон здесь, что она по-прежнему сидит на полу старинного склепа. Когда волшебница открыла глаза в очередной раз, оказалось, что она спала на расстеленной мантии, свернувшись калачиком и прижав колени к груди. Девушка была укрыта тёплой робой своего мужа, которого рядом не обнаружилось. Гермиона приподнялась на локте, неловко потянув занемевшие мышцы шеи. Девушка скривилась от неприятных ощущений, и, несколько раз плавно повернув головой в разные стороны, поднялась на ноги.
- Рон?
Ответа не последовало. Гермиона насторожилась, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте. На мгновение девушка даже задержала дыхание, прислушиваясь – тишина. В какой-то момент сердце гулко ёкнуло, отчего у волшебницы появилось дурное предчувствие. Гермиона нащупала палочку в кармане, извлекая её наружу. Хотелось снова позвать Рона, но девушка не решилась. Пока она раздумывала, можно ли зажечь свет, где-то совсем рядом раздался лёгкий, еле заметный шорох.
- Рон? – совсем тихо спросила волшебница.
- Тш-ш-ш, - прозвучало в ответ. В следующий момент Гермионы увидела перед собой еле различимую фигуру мужа. – Там кто-то есть.
Гермиона резко дёрнулась.
- Сработали Сигнализационный чары, пока ты спала. Я поднялся наверх, чтобы проверить. В соборе кто-то есть.
- Кто? – девушка отчаянно боролась с паникой.
- Не уверен, - уклончиво ответил Рональд. – Но чары не сработали бы, если бы это был кто-то из магглов, ведь так?
Гермиона уже сама успела подумать об этом. Она лично усовершенствовала заклинание, сомнений быть не могло.
- Господи, неужели они нас вычислили? Мы же были так осторожны…
- Сейчас не время искать, где мы ошиблись, - оборвал девушку Рон. – Надевай мантию Гарри, ты должна выбраться отсюда.
- Что? – Гермионе показалось, что она ослышалась.
- Мы не имеем права попасться в руки Малфою, - серьёзно сказал парень. – Ты помнишь о том, какая ценность лежит у тебя в сумке?
- Конечно, я помню, Рональд! Но если ты думаешь, что я буду спокойно отсиживаться в стороне и смотреть, как ты погибаешь…
- Мантии не хватит на двоих, мы не можем так рисковать.
- Я не…
- Послушай, прошу тебя, - парень взял Гермиону за руки, выразительно глядя ей в глаза. Хоть было темно, девушка сумела разглядеть в его взгляде железную решимость. – Ты сумеешь прикрывать меня из-под мантии, если что. Они не смогут отражать невидимых атак.
- Мы можем вместе укрыться мантией и оставаться здесь…
- И сколько мы так просидим? Это не выход, Гермиона, ты сама это понимаешь.
- Может, это лишь ложная тревога…
- Прекрати, ты сама знаешь, что нет смысла отрицать очевидное…
- Прости, - Гермиона резко прижалась к парню, - мне очень страшно. От нас слишком многое зависит, возможно, не одна невинная жизнь.
- Мне тоже страшно, - ответил он, поцеловав жену в лоб, - в первую очередь, за тебя. Пообещай мне, что сделаешь всё, чтобы спастись.
- Рон, я не думаю…
- Пообещай!
Девушка с трудом проглотила комок слёз в горле. Голос её дрожал.
- Я обещаю.
Рон крепко прижал Гермиону к себе, быстро целуя её в губы. Девушка уже не пыталась сдержать слёз, не в силах побороть ощущение, что они прощаются навсегда. Всё происходящее казалось сном, но как бы сильно она того не желала, реальность изменить не в их силах.
- Будем выбираться по одному, - сказал парень, - когда мы окажемся на поверхности. Лучше, если мы встретим Пожирателей в соборе, где есть места, чтобы укрыться.
Гермиона кивнула головой, не в силах вымолвить ни слова. Она вся дрожала от страха и волнения. Ещё пару часов назад казалось, что успех близок, нужно только схватить его, теперь же всё это были невнятные мечты двух дураков.
- Пойдём…

***
Гермиона смягчила заклинанием скрип решётки. Она вышла первой. В соборе не горело ни единой лампы, лишь тусклый свет луны просачивался сквозь витражи высоко у потолка. Девушка, старясь неслышно ступать на каменные плиты, медленно продвигалась к нефу, где установила Сигнализационные Чары.
Где-то далеко в темноте послышались непонятные шорохи, заставив волшебницу вжаться в стенку. Все рефлексы тела подсказывали бежать без оглядки, но разум брал верх, заставляя девушку продолжать движение, осторожно оглядываясь по сторонам. Гермиона не переставала думать о Роне, который стоял где-то у гробницы, видимый и беззащитный. Было бы хорошо, если бы он спрятался, отсиделся в укрытии, но девушке хорошо известно, что после гибели Гарри, Рон сам будто ищет смерти в стычках с Ночной Полицией или Пожирателями. Как бы она не втолковывала мужу, что от него мёртвого не будет никакого проку, Рон всё так же бездумно бросался в самую гущу битвы. Гермиона подозревала, что он жалеет, что в ту ночь погиб Гарри, а не он сам.
Сделав ещё несколько шагов, Гермиона снова замерла, задержав дыхание. Из-за колонны вышли две тёмные фигуры, держа светящиеся палочки в руках. Девушка едва удержалась, чтобы не заколдовать их и не выдать своё местоположение. Она пообещала Рону, что не станет ввязываться в драку, она должна уйти отсюда вместе со шкатулкой, иначе надеяться больше будет не на что.
Пожиратели прошли мимо, вглядываясь вдаль трансепта. Гермиона надеялась, что Рон сумеет постоять за себя, а, главное, не наделает глупостей. Если он будет стоять тихо в одной из ниш, то, возможно, его не заметят. Гермиона вжалась в стенку, стараясь дышать как можно тише. Сердце грозило выпрыгнуть из груди. Коленки тряслись от испуга и напряжения, в ушах звенело. Девушка попыталась сосредоточиться на происходящем. Она не смела пошевелиться, готовая в любой момент вступить в бой.
Двое безликих мужчин двинулись в сторону, где прятался Рон. Гермиона помнила своё обещание – выбраться любой ценой, но ни при каких обстоятельствах не решалась оставить мужа в беде. Ступая совсем неслышно, шаг в шаг вместе с мужчинами, Гермиона следовала за ними по пятам. Если их только двое, то опасаться нечего. Если больше… что же, будь, что будет!
Как в подтверждение своих страхов, Гермиона увидела, что ещё три фигуры стремительно приближаются с другой стороны трансепта. Рон оказался в ловушке, и пути к отступлению не было. Гермиона слишком хорошо знала своего супруга, чтобы понять, что он не станет отсиживаться в тени. И, действительно, прежде чем три фигуры приблизились на видимое расстояние, Рон выскочил из своего укрытия, отправляя яркий луч заклинания в одного из волшебников и сбивая его с ног. Пока противники не успели сориентироваться, Рональд послал в их сторону ещё одно заклинание, но на этот раз промахнулся. В ответ почти одновременно полетели разноцветные искрящиеся лучи. От яркого света у Гермионы заслезились глаза, но девушка, пересиливая себя, не зажмурилась, стараясь не упустить из виду фигуру Рона. Ему удавалось уворачиваться от заклятий, но долго ли ему будет так везти? Эта мысль подстегнула Гермиону к решительным действиям.
Девушка сбила ближайшего к себе полицейского – теперь она отчётливо видела на мантиях волшебников знаки принадлежности к Ночной Полиции. Вторым заклинанием Гермиона впечатала противника в стенку. Рон расправился к этому времени с остальными.
- Уходи немедленно! – взревел он, но Гермиона и не думала слушаться.
Она подбежала к мужу, схватила его за руку и силой потащила за собой.
- Скорее, - еле переводя дыхание, говорила она, - впереди есть внутренний дворик, откуда мы сможем аппарировать…
Рон не успел ничего ответить. Вдалеке за их спинами появилась ещё одна группа полицейских, и парень сосредоточился на защите от летящих в него чар. Гермиона не сбавляла шаг, даже когда заметила, как на них надвигается очередная группа тёмных фигур. Девушка легко обездвижила их, жалея, что не хватает времени нанести более серьёзные повреждения.
Несколько заклинаний пролетели мимо, всего в одном шаге. Гермиона почувствовала, что Рон начал двигаться чуть медленнее. Девушка быстро обернулась, замечая, что супруг прихрамывает. Из-за спины приближались ещё полицейские, и девушка в минуту отчаяния решилась на самые кардинальные действия – Гермиона направила палочку на огромную колонну. Всё помещение утонуло в оглушительном треске. Гермиона дернула Рона за руку, стараясь бежать как можно скорее. Колонна рассыпалась на сотни кусков, заполняя столбом пыли трансепт.
- Держись, Рон… - шептала Гермиона, сжимая его сколькую ладонь.
Они уже добрались до конца трансепта, когда наткнулись на группу Пожирателей. Они словно поджидали здесь своих жертв. Гермиона осознала, что в спешке мантия сползла с неё, и теперь волшебница стала наполовину видимой. Девушке ничего не оставалось, кроме как сбросить мантию с плеч – она больше мешала в схватке, чем защищала.
Рональд, забывая о боли в ноге, набросился на человека в серебряной маске. Гермиона нашла себя окружённой группой волшебников, которые по какой-то причине не спешили её убивать. Девушка воспользовалась их замешательством, по кругу пуская мощное заклинание. Оно не достигло своей цели, хоть и заставило Пожирателей защититься. Это мгновение позволило Гермионе проскочить вперёд. Рон уже справился со своим соперником и, заметив, что остальные пытаются схватить Гермиону, парень использовал тактический ход своей жены – направил палочку на колонну. Посреди пути образовался огромный завал, разделивший Гермиону и Рона. Он остался по ту сторону с Пожирателями. Девушка была откинута к стене ударной волной. Кто-то напоследок успел бросить в неё заклинание, разрывая рюкзак не спине. Всё содержимое рассыпалось по полу, но сейчас это не волновало Гермиону. Она заставила себя подняться на ноги, превозмогая боль.
- Рональд! – закричала она.
В голове помутнилось от сильного удара. Гермиона стояла растерянная, откашливаясь от пыли. Нужно что-то делать! Девушка метнулась в сторону, остановилась, борясь с охватившим её отчаянием и паникой. Помощь! Нужно позвать помощь! Дворик совсем близко! Она аппарирует и приведёт подкрепление!
Гермиона развернулась на пятках, готовая бежать так быстро, как никогда не бегала в своей жизни, но не сумела сдвинуться с места. Прямо перед ней образовалась высокая тёмная фигура, которую девушка не сразу приняла за человека. А когда разглядела её, то волосы на загривке встали дыбом. Астория Малфой.
Леденящий душу ужас охватил Гермиону. То безграничное спокойствие, что было написано на лице Астории, приводило в ступор и замешательство. В какой-то момент Гермионе подумалось, что эта девушка – сама смерть. Но это только лишь видимость. Понадобилось немного времени, чтобы справиться с собой. У Гермионы нет времени мешкать – если нужно сразить смерть, чтобы помочь Рону – она сделает это!
Гермиона взмахнула палочкой, совершенно не ожидая, что Астория блокирует заклинание. Однако луч был успешно переправлен в стену, где тут же образовалось огромное чёрное пятно.
- Всё кончено, - печально проговорила Астория, немигающими глазами изучая свою соперницу.
- Ты ошибаешься! – сквозь плотно сжатые зубы прошипела Гермиона. Она не имеет права сдаваться!
Астория молниеносным движением руки направила палочку на Гермиону, и девушка успела в самый последний момент отпрыгнуть в сторону. Луч заклинания врезался в завал, измельчая обломки белого мрамора. Гермиона, не долго думая, подняла в воздух острые, как лезвие, кусочки, направляя их на Асторию. Та выставила щит, однако несколько частиц достигли своей цели. Гермиона заметила, как достаточно большой осколок мрамора врезался Астории в щеку, разорвав левую половину лица. Хлынула кровь, но это, как будто, осталось незамеченным девушкой. Она даже не вздрогнула, словно не почувствовала боли. Гермиона остервенело кидала в Асторию заклинания – самые мощные, которые знала. Нельзя сказать, что миссис Малфой справлялась с ними без труда, но справлялась же! И тут, в последний момент, когда Гермиона от отчаяния собрала все свои силы, создавая мощнейший магический поток энергии, направила луч на Асторию, та опустила руки, подставляя под заклинание незащищённую грудь. Гермиона уже была готова ликовать, празднуя победу, однако луч внезапно срикошетил, словно теннисный мяч от стенки, и заклинание, изменив направление, с удвоенной скоростью полетело в Гермиону. У неё не было шансов защититься. Заклятие врезалось в живот, отбрасывая на камни. К счастью, Гермиона уже потеряла сознание и не почувствовала, как огромный осколок распорол ей бок…


Можете делать в этой жизни все, что угодно - живым из нее все равно не выбраться.

 
IrkinaДата: Воскресенье, 26.12.2010, 17:49 | Сообщение # 9
Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
Глава 4

- Я не понимаю, как тридцати сильным волшебникам не удалось схватить одного зелёного юнца.
- Мы почти взяли Уизли, сэр. Но к нему подоспели участники Сопротивления. Их было очень много…
- Я не желаю слышать оправдания, - перебил Люциус. Его голос сквозил холодом и неприязнью. – Каковы потери?
- Только среди Ночной Полиции, - оскалился Долохов. У него не хватало передних зубов, и весь рот был в крови. – Все наши вернулись. Нам удалось прикончить Люпина.
-Значит, их ручной оборотень мёртв? – уточнил Люциус.
- Да.
На некоторое время Люциус замолчал, задумчиво глядя на свои руки. Все присутствующие в комнате Пожиратели терпеливо ожидали, пока их вождь снова заговорит. Люциус не спешил отдавать приказы. Он поднял взгляд на Асторию, которая стояла в тени у окна. Всю левую часть её лица покрывали потёки запекшейся крови, а в щеке по-прежнему торчал осколок мрамора. Люциус яростно сжал руки в кулаки, а в его глазах засветилось безумие. Девушка внимательно наблюдала за тем, как меняется выражение его лица. И без того жёсткие линии напрягаются, между бровей залегает глубокая морщинка. Астория до мелочей знала, что означает каждое его движение. Люциус редко показывал эмоции, и девушка училась угадывать, что стоит за изменением выражения его лица.
- Но Грейнджер теперь у нас! – Макнейр не выдержал напряжённого молчания. – Рано или поздно, Уизли явится за ней!
- Возможно, - неопределённо ответил Люциус. – Быть может, для достижения наших целей хватит и её одной.
Мужчина обвёл взглядом своих соратников.
- Вы свободны, - Люциус махнул рукой, отпуская мужчин. На своём месте осталась лишь Астория, продолжая изучать взглядом фигуру Малфоя.
Тот поднялся из-за стола, сделав несколько шагов навстречу невестке. Ему было ненавистно осознание того, что кто-то осмелился причинить ей боль. Неконтролируемая ярость поднималась в крови, когда Люциус думал о Грейнджер. Это она причинила боль Астории, за что будет жестоко наказана. Но Люциус был терпелив. Всему своё время.
Когда он подошёл совсем близко, что их тела почти соприкасались, Астория затаила дыхание, стараясь сохранить связь с реальностью.
- Не шевелись, - велел он, прикасаясь кончиком палочки к её коже. Осколок выпал ему на ладонь, а из рассеченной раны хлынули новые потоки крови. Астория наблюдала, как Люциус сосредоточенно концентрируется на заклинании, заживляя порез. В данную минуту он казался ей гораздо ближе, чем обычно.
Наконец, кровь перестала течь, а на щеке остался лишь тонкий и кривой след, который в скором времени и вовсе исчезнет.
- Простите, что нам не удалось привести Уизли, - прошептала Астория.
- Не извиняйся, - Люциус взял её лицо в свои руки, легонько накрыв её приоткрытые губы своими. – У нас есть девчонка.
Астория не шевелилась, страстно желая, чтобы он никогда не выпускал её из своих объятий. Казалось, что она тут же умрёт, как только его руки перестанут обжигать её нежную кожу.
- Что вы собираетесь делать с ней?
- Не я, - Люциус отпустил Асторию, и та с трудом удержалась, чтобы самой не вцепиться в ворот его мантии. – Ты. Я хочу, чтобы ты занялась Грейнджер. Обучила её так же, как учили тебя.
Астория поежилась. Интимность момента больше не имела над ней власть, зато воспоминания о годах обучения градом нахлынули в сознании.

…Астории было всего десять лет, когда она начала учиться не просто школьным знаниям об окружающем мире, а познавать всю глубину ничтожного существования человека. Мама отдала её в религиозную школу волшебников, что, как уже теперь понимала Астория, было некой сектой, основой идеологии которой служила вера в Создателя – Бога. Самые первые уроки учили о том, что человек не имеет в этом мире никакой ценности, и все его действия должны быть направлены на помощь другим людям, которым повезло меньше остальных. Калеки, больные, сквибы, бедняки. Вот, о чём должны заботиться добропорядочные верующие волшебники, тогда, возможно, Бог навечно примет их после смерти в мир, где страдания, наконец, закончатся. Впрочем, уже тогда Астория знала, что её страдания будут не только земными. Как бы девочка ни старалась во всём походить на мать, её никогда по-настоящему не беспокоили бедняки. Одно время Астория не могла понять, почему она должна отдать последний сикль тому, кто его не заслужил. Отец трудится день и ночь в поте лица, и то, что мама забирает его деньги и раздаёт их оборванцам, которые постоянно ошиваются у их дома, казалось Астории несправедливым. Но со временем она научилась не думать об этом, просто слепо следовала материнским указаниям. Астория даже научилась не морщиться от вони, что издавали эти так называемые волшебники. Но каждый раз девочка неимоверно страдала, понимая, что отсутствие жалости приведёт её в ад. Наверное, от безысходности, неимения выбора она в свои двенадцать лет стала на путь тьмы.
Госпожа Ханна лично отбирала своих учениц. К ней попадали только лучшие из лучших. За Асторией она следила с самого первого момента её появления в школе. Астория прилежно училась, всё схватывала налету, к тому же была хороша собой. Но, главное, уже в столь юном возрасте она потерялась в мире, не имела точки опоры, что было особенно важно. Ханна могла дать девочке то, что она искала.
Астория помнила этот разговор дословно, будто он состоялся только вчера. С наивностью, присущей только маленьким детям, восторгом и волнением она внимала каждому слову Госпожи Ханны. Уже только потому, что она была самой красивой женщиной, которую Астории приходилось встречать в жизни, девочка готова была пойти за ней на край света. Никакой вони, вшей и грязи. Госпожа Ханна казалась совершенной.
- Я могу подарить тебе такое могущество, о котором ты даже представить себе не можешь.
- Желать чего-то большего – это грех… - пролепетала Астория.
- Нет, моя маленькая девочка, ты ведь желаешь это не для себя. Получив в руки власть и силу, ты сумеешь помочь не одному человеку, а, возможно, целому миру! Перед тобой откроются такие возможности, с которыми ты сможешь творить благо, помочь всем.
Астория задумалась. Она сможет помогать многим людям, возможно, избавить от нищеты всех, исцелить больных. Матери бы это понравилось!
- Я хочу помогать людям, но я боюсь сделать что-то неправильно.
- Ты всего лишь человек, а каждому человеку, будь то маггл или волшебник, свойственно совершать ошибки. Но, возможно, если ты согласишься стать моей ученицей, ты научишься исправлять ошибки. И найдешь то, что ищешь.
Астория широко раскрыла глаза, с удивлением глядя на Госпожу Ханну. Именно в тот момент девочка поняла, что давно находится в непрерывном поиске, что существует вопрос, на который она во что бы то ни стало должна отыскать ответ. Понять что-то важное. Но она хочет это сделать не для других, для себя…
- Я обреку себя на вечные страдания? – очень тихо спросила Астория.
Госпожа Ханна посмотрела на девочку внимательным взглядом мудрых глаз, а затем ответила в тон ей:
- А что значат вечные страдания в обмен на возможность помочь миллионам людей? Хватит ли у тебя силы духа пойти на подобную жертву?
Астория не колебалась ни секунды…

***

Астория вошла в подвал Малфой-мэнора. Воздух здесь был затхлым, несмотря на то, что эльфы постоянно следили за тем, чтобы вовремя убирать мёртвые тела и избавляться от нечистот.
Гермиону поместили в самую надёжную камеру, впрочем, Астория сомневалась, что девушка сумела бы выбраться из дома, будь она заперта в самой обычной комнате. Но меры предосторожности лишними не бывают.
Прежде чем войти в камеру, Астория сделала глубокий вдох и напустила на лицо маску безразличия. Всё, о чём она сейчас должна думать, сосредоточенно здесь – в этой тесной сырой коморке.
Гермиона лежала на полу без сознания в том положении, в котором ей здесь и оставили. Астория подошла к ней и прикоснулась к плечу кончиком ботинка. Пленница никак не отреагировала, тогда Астория сильно пнула её, переворачивая на спину. На том месте, где лежала девушка, образовалась небольшая лужа крови. Бок пленницы оказался разорван острым осколком мрамора. Астория неосознанно прикоснулась к своей щеке, где ещё совсем недавно была похожая рана. У девушки тут же появилось ощущение, что она прикоснулась к щеке Люциус, даже показалось, что она чувствует его запах. Астория тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение. Сейчас нужно залатать рану Грейнджер, иначе пленница умрёт раньше, чем очнётся.
Астория направила на Гермиону палочку и закрыла глаза, чувствуя, как болезненный поток энергии протекает по жилам. Магия всегда так действовала на неё, с того самого момента, как Госпожа Ханна взяла Асторию под свою опеку…
Гермиона чуть шевельнулась. Астория убрала палочку обратно в широкий рукав и сделала шаг назад, спрятавшись в тени. Пленница медленно поднесла руку к боку, который определённо причинял её болевые ощущения. Веки Гермионы дёрнулись, и в следующий момент она раскрыла глаза, глядя прямо перед собой. Девушке понадобилось несколько минут, чтобы начать в панике оглядываться по сторонам. Она поднялась на локте, всё ещё держась за бок.
- Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила Астория.
Гермиона резко дернулась, в порыве попятившись назад.
Астория вышла в небольшой круг света, который падал на пол от одинокого светильника у потолка. Когда Гермиона увидела, кто с ней разговаривает, она зашипела и приложила все усилия, чтобы подняться на ноги. Астория равнодушно наблюдала за девушкой, сложив руки перед собой в смиренном жесте.
- Не делай резких движений, иначе разойдутся швы.
Гермиона стояла, чуть пошатываясь, и смотрела на Асторию полным яростного бешенства взглядом.
- Где Рон? Что вы с ним сделали?
Астория моргнула, некоторое время раздумывая, что ответить.
- Его нет.
- Что значит - нет? Где он? – в хриплом голосе девушки было столько отчаяния и вместе с тем решимости, что Астория чуть отшатнулась, будто Гермиона могла ранить её своими вопросами.
Глаза Гермионы были тёмными, почти чёрными в тусклом свете. Но её взгляд был отнюдь не потерянным или покорным. В каждом её жесте, даже в той позе, в которой девушка стояла, читалось желание бороться до конца.
- Это теперь не имеет значения. У тебя теперь иное предназначение.
- У меня нет никакого предназначения! – зло огрызнулась Гермиона. Астория ожидала, что девушка в любую секунду набросится на неё, но этого не произошло.
Несколько мгновений девушки измеряли друг друга взглядом: Астория чуть любопытным, но в целом безразличным, а Гермиона ненавидящим и решительным.
- Наверное, тебе интересно, почему мы захватили тебя, - никогда в жизни Астория не чувствовала себя столь странным образом. Вести разговор с пленниками было привычным делом для неё, однако сейчас девушка не знала, за что ухватиться. Почему-то, когда она смотрела на Гермиону, мысли путались, и в сознании непрошено возникал вопрос: ради чего всё это?
- Мне всё и так предельно ясно, - Гермиона пожала плечами. Ей было не важно, что собираются с ней сделать прихвостни Люциуса Малфоя. Волновало лишь благополучие Рона, но сейчас было не в её силах как-то повлиять на ситуацию.
- Значит, ты понимаешь, что в твоих интересах пойти нам навстречу.
- Неужели? – Гермиона ухмыльнулась, словно она диктовала свои условия. – Ну, же, заставь меня отвечать на свои вопросы! Увидишь, что будет!
Лицо Гермионы чуть побледнело, когда она увидела снисходительную и в то же время устрашающую улыбку Астории.
- Мы быстро учимся на своих ошибках, - сказала она. - Ты очень ценная пленница для мистера Малфоя. Слишком важна для него, чтобы получить нужную ему информацию ценой твоей жизни.
- Вы в любом случае от меня ничего не добьётесь! Я не боюсь ни смерти, ни боли…
- Не стоит так утрировать, - Астория прервала эту скучную до зубного скрежета речь. Пройдёт совсем немного времени, прежде чем Астория сотрёт с лица своей пленницы это самоуверенное выражение. – Как я уже сказала, твоей смерти мы не допустим. А боль… что же, в скором времени ты познаешь все её тонкости.
- Тебе не запугать меня! – Гермиона чувствовала, что её голос срывается от отчаяния, приходилось из последних сил владеть собой. Правда на её стороне! Если в этом мире есть хоть малая доля справедливости, то этот кошмар не продлится слишком долго.
- Мне не нравится, что обращаешься ко мне с таким неуважением. Отныне я твой учитель. Ты должна во всём меня слушаться.
- Ты, наверное, спятила! – Гермиона, крепко сжав зубы, поднялась, наконец, на ноги. Одной рукой она по-прежнему придерживалась за бок.
- Опять грубость. Непростительная ошибка. За это ты будешь наказана. Я оставлю тебя здесь подумать о своём поведении. Когда захочешь извиниться, просто позови меня.
- Я, скорее, умру!
- Посмотрим, - Астория улыбнулась, взявшись за ручку двери. – Только учти, смерть будет мучительной…

***
Время тянулось мучительно долго. Гермиона не знала, как долго просидела на холодном каменном полу, нарочито мучая себя воспоминаниями. Что же пошло не так? Девушка прокручивала в голове снова и снова сцены в аббатстве. Рон так яростно сражался! О, господи, хоть бы он только остался жив! Хоть бы шкатулки не попали в руки пожирателей!
Бок болел и кровоточил. Астория нарочно не вылечила рану, оставив пленницу страдать от боли. Но достаточно скоро рана не причиняла столько неудобств, сколько неутолимая жажда. Гермиона прикрыла глаза и услышала, как где-то совсем рядом, должно быть в соседней камере, льётся вода. Девушка старалась вытеснить из своей головы эти звуки, но все попытки были тщетными. Гермиона знала, что прошло много времени с тех пор, как её оставили тут одну, но слишком мало для того, чтобы позвать Асторию.
Гермиона придвинулась ближе к стене и свернулась калачиком. Глаза слипались. Сколько времени прошло с тех пор, как она спала последний раз? Девушка не успела подумать об этом, как провалилась в сон. Ей снилось большое озеро, полное чистой прозрачной воды. Она плавает, наслаждаясь солнечным теплом, пьёт воду из источника. Она может выпить сколько угодно воды – хоть всё озеро!..
Гермиона проснулась от резкой боли в руке. Девушка распахнула глаза и увидела рядом с собой трёх огромных крыс со сверкающими красными глазами. Гермиона подскочила, отгоняя грызунов в стороны. Спину ломило от неудобного сна. Всё тело сотрясала мелкая дрожь – спать на холодном каменно полу очень холодно и сыро. Несмотря на влажность, жажда разгоралась всё больше и больше. Желудок сводило от голода. Девушка потеряла счёт времени, но была уверена, что не ела уже несколько суток.
Чтобы хоть немного согреться, Гермиона принялась расхаживать по маленькой квадратной комнате. Но слишком скоро осознала, что от каждого движения пить хочется ещё больше. Гермиона покосилась на железную дверь. Она может просто позвать Асторию, и всё кончится – ей принесут воды и еды, стоит только извиниться. Девушка отогнала эту мысль. Нет, лучше она действительно умрёт!
Гермиона снова селе на пол, опёршись о стенку. Девушка поджала пальцы под себя, чтобы крысы снова не принялись грызть её. Свинцовый веки сами закрылись, погружая в очередной сон – на этот раз беспокойный и мрачный. Проснулась Гермиона от непонятного звука. Когда она открыла глаза, то в узком луче света, выбивающимся из щели под дверью, увидела небольшую миску каши, кусок хлеба и кувшин с водой. Крысы набросились на еду. Гермиона, не в силах подняться на ноги, подползла к своей еде, отгоняя крыс. Девушка потянулась за водой, сделала три больших глотка и разрыдалась. Это так прекрасно – пить! Гермиона снова наклонилась к кувшину, жадно глотая холодную воду – она была самой сладкой, самой вкусно в мире! Девушка с огромным трудом заставила себя остановиться, понимая, что, возможно, следующий кувшин принесут не так скоро. Кашу и хлеб Гермиона разделила на две части. Первую порцию она съела сразу. Желудок требовательно заурчал, но девушка устояла и сохранила вторую порцию к тому моменту, когда она снова ослабнет от голода.
Пила Гермиона часто, но понемногу. Иногда она просто набирала в рот воды и позволяла себе долго наслаждаться вкусом и влагой во рту, а затем девушка выплёвывала воду обратно в кувшин, чтобы хватило надолго. Чувствуя, что вот-вот уснёт, Гермиона принялась есть вторую порцию каши, чтобы крысам ничего не досталось. Девушка сделала долгожданный глоток воды, отставила кувшин в сторону, чтобы ночью случайно не опрокинуть его, и легла на живот, пряча руки под себя.
На этот раз её снова разбудили крысы. Они забрались на неё и тыкались мокрыми носами в рот, вынюхивая остатки еды. Гермиона подскочила на месте и принялась разгонять грызунов. Все они сбежали в дырку в стене. Гермиона решила, что нужно как-то закрыть лаз, но у неё ничего не было. Тогда девушка сняла с себя рубашку, оставаясь по пояс обнажённой, и заткнула её в дырку. Гермиона сделала ещё два глотка воды и снова села на пол, обнимая себя руками. Ей казалось, что всё происходящее нереально. Ей мир теперь был заключён в этом тесном сыром подвале, где ужасно воняло мочой. Здесь не было туалета, только ночной горшок, который уже был переполнен. Гермиона, порой, ничего не чувствовала, кроме этого отвратительного резкого запаха. Она снова уснула…
Рубашка не помогла. Крысы всё равно пробрались внутрь и теперь кусали её за соски. Гермиона взвизгнула, вытирая кровь с тела. Крысы казались теперь самым большим кошмаром. Девушка вытащила рубашку обратно и надела её на себя – всё равно не помогает. Рядом с дверью стояла новая тарелка, но еды там уже не оказалось. Крысы всё съели. Теперь их было больше, чем раньше – запах еды привлёк их.
Гермиона чувствовала, как отчаяние овладевает ею. Эти вонючие грызуны съели её еду! Девушка разрыдалась, упав на пол. Она ни о чём не мечтала так сильно, как о смерти. Это казалось весьма привлекательной перспективой…

***

Астория лежала в кровати без сна, зачарованно рассматривая узоры на стене, что вырисовывала тень деревьев, освещённых фонарями. Раздражающее тиканье часов не позволяло уснуть. Впрочем, спать Астории не хотелось совершенно – только не после того, что она увидела сегодня. Конечно, в этом нет ничего удивительного, более того, всё так и должно быть. И всё же, почему-то это причинило боль.
Астория вздохнула, пытаясь вытеснить из головы неприятные воспоминания, но они нарочно мучили девушку. Лучший способ избавиться от нежеланных мыслей – обдумать их хорошенько. Девушка сомкнула веки и вздрогнула: такое ощущение, что она снова переживает эти неприятные мгновения.
Сегодня вечером Астория вернулась из Хогвартса с одним желание – увидеть Люциуса. С тех пор, как отношения свёкра к ней изменилась, девушке было любопытно, чего не случалось с Асторией уже очень давно. Поведение мужчины заставляло думать, что она что-то значит для него. Иногда его лицо становилось отстраненным, и Астория видела в его глазах то самое, что искала. Она точно знала, что это существует! И почему-то новая линия поведения Люциус заставляла девушку думать, что скоро она узнает что-то, ради чего стоит жить.
Утром Люциус нашёл Асторию в ванной. Она стояла, обёрнутая в полотенце, перед зеркалом и расчёсывала длинные русые волосы, когда мужчина обнял её сзади, крепко прижал к себе и подарил чувственный поцелуй. Он снова объявил, что тоскует по ней, но Астория чётко поняла, что он больше не намерен брать её силой. Сама она пока слишком боится, чтобы прийти по своей воле. Казалось бы, что уж проще – они не раз были вместе, более того, девушка сама хотела этого! Тем не менее, Астория считала, что неправильно потакать своим низменным желаниям. Она была рождена женщиной, а женщины духовно сильнее мужчин. Женщины должны проявлять силу воли и выдержку, так правильно. Так должно быть. Но в этот день Астория сдалась. Она чувствовала, что больше не может выносить своего одиночества. И, как ни странно, как только она решила пойти к Люциусу, на душе стало непривычно легко и радостно. Девушка буквально летела, мечтая сказать ему, что тоже тосковала. Без предупреждения Астория ворвалась в кабинет… и поняла, как сильно ошибалась. Она никогда не станет для него значить так же много, как Нарцисса…
Они занимались любовью в кресле. Они оба заметили девушку, которая в растерянности замерла в дверях, но продолжали так же беззаветно отдаваться друг другу. Астории хватило нескольких секунд, чтобы прийти в себя и закрыть дверь с другой стороны. Но за эти секунды она успела увидеть разницу – Нарцисса для Люциуса целый мир. По тому, как он держал её, было видно, что он никогда не променяет свою жену на другую женщину. Пусть Люциус развлекается на стороне, но он и Нарцисса – одно целое. Теперь ясно, почему миссис Малфой с такой легкостью относится к изменам мужа, ведь она знает, что он всегда вернётся к ней. Наверное, прекрасно чувствовать себя единственной…
Астория решительно поднялась с кровати, намереваясь спуститься вниз и отыскать зелье, чтобы поскорее уснуть. Драко перевернулся на бок, и теперь яркий луч света из окна подал ему на лицо. Девушка невольно улыбнулась, увидев, с какой безмятежностью спит её муж. Возможно, она могла бы тоже стать для него всем миром, стоит только попробовать. Но Астория не чувствовала в себе сил сблизиться с этим человеком. Она не хотела ранить его, ведь Драко всегда так хорошо к ней относился!
Легко нырнув в привычное чёрное платье, девушка выскользнула из спальни, очутившись в бесконечно длинном коридоре. Золотые канделябры здесь неизменно оставались зажженными. Астория ни разу за год жизни в Малфой-мэноре не видела, как эльфы меняют свечи. Этим существам удаётся оставаться незамеченными, что устраивает и хозяев, и самих эльфов. Астория вдруг поняла, что впервые по-настоящему увидела коридор, который ведёт к спальням. Девушка постоянно проходила мимо, слишком уставшая и задумчивая, чтобы осматриваться по сторонам. Но сейчас спешить было некуда, и Астория с удивлением рассматривала немыслимые картины, изображённые на огромных плетёных гобеленах. В большинстве своём это были эпические события из истории волшебного мира – кровавые битвы, сожжение волшебников и ведьм на костре, а так же казни магглов, и весьма изощренные пытки. Всё это весьма в духе Малфоев – напоминать самим себе о жестокости и твёрдости характера.
Астория вдоволь насмотрелась искусства, и стремительно направилась вниз. По её личному мнению, такие картины гораздо более поучительны, нежели цветочки и вазочки с фруктами, и всё же, вездесущий мрак слишком давил на девушку. Лишний раз напоминал, что она всего лишь жалкое, никчёмное творения Господа, и должна нести кару за свои грехи.
Девушка спустилась в холл и заметила, что дверь в кабинет Люциуса чуть приоткрыта. Из щели лился тусклый свет, оставляя радужную полоску на тёмном полу. Астория замерла, не решаясь сделать шаг. С одной стороны, ей очень хотелось сейчас пойти к нему, с другой – ей было очень стыдно за то, что она стала невольной свидетельницей их с Нарциссой любви.
- Астория, подойди сюда, - услышала она властный, но смягчённый голос Люциуса. Девушка вздрогнула. Ну, конечно! Он всегда всё знает в своём доме! Было бы странно, если бы он не заметил её присутствия.
Астория встрепенулась и, надев на лицо маску безразличия, решительно вошла в кабинет.
Малфой сидел за столом. По его невозмутимому безупречному внешнему виду никогда не скажешь, что он работал весь день. Пожалуй, одной только Астории было известно, какую огромную сеть удалось сплести этому человеку. Отлаженный механизм, который работает на него. Всегда находились люди, будь то чиновники или простые повара, которое могли оказаться полезными для министра. Кроме тотального контроля внутренней политики, Люциус занимался и общественными делами. Он сам и лицо, и сердце нынешнего волшебного мира. Астория верила, что этому человеку под силу осуществить то, чего никто из волшебников не достигал ранее.
- Министр.
- Я не доволен, - резко начал Люциус, не отрывая глаз от пергамента, который держал в руках.
- Я могу что-то сделать?
- Да, мне нужна Грейнджер, и побыстрее! Она уже две недели сидит в моём подвале, и за это время ты навестила её лишь единожды.
- Эта особа оказалась гораздо сильнее, чем можно предположить, - в голосе Астории прозвучало презрение, смешанное с удивлением. – Нужно время, чтобы сломать её.
- Ты не могла бы ускорить этот процесс?
- Я не могу. Первая стадия – самая важная. Просидев в одиночестве без еды, чистой воды и малейших удобств, она станет чистым, готовым к обучению материалом. Это очень важно.
Люциус свернул пергамент и отложил его в аккуратную стопочку. Мужчина поднял глаза на Асторию, заставляя девушку неосознанно отступить назад. В его взгляде оказалось столько ярости и железной холодной решимости, что волшебнице стало не по себе.
- Значит, к её обучению приступишь позже. Возможно, я не слишком ясно дал понять, что от вас требуется. Мне нужна информация и некой “вещи”.
- Вещи?
- Я получил письмо, - Люциус взял в руку маленький кусочек пергамента, на котором корявым размашистым почерком было написано послание. В некоторых местах отправитель нажимал на перо так сильно, что бумага прорвалась. – Оно от мистера Уизли. Он обещает отдать нужную нам “вещь” в обмен на свою жену.
Астория непонимающим взглядом уставилась на письмо. Бред какой-то!
- Наверное, это та вещь, за которой они приходили в аббатство.
- Разумеется.
- Но мы не знаем, что это.
- Ты понимаешь, как важно это выяснить?
- Вы собираетесь обменять пленницу на “вещь”?
Люциус впервые за весь разговор усмехнулся:
- Насколько я понимаю, Уизли не собирается ничего менять. Ровно, как и я. Он надеется заманить меня в ловушку и вызволить Грейнджер.
- Он, должно быть, полный дурак.
- Это факт неоспорим. Но мне кажется, что эта “вещь” вполне может представлять опасность. И я должен выяснить, какую именно. Сделать это нужно немедленно, ты понимаешь?
- Да, сэр, - Астория вытянулась в струнку. – Тогда я немедленно спущусь к Грейнджер и начну допрос.
- Будь любезна, - Малфой кивнул головой.


Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!

 
Форум » Библиотечная секция "Гет" » Люмион » "Вера павших" (Автор: Sophie Cassedy, ЛМ/ГГ, ЛМ/АГ,R, ангст, макси,в работе)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Copyright MyCorp © 2024