DivShare File - lionel_richie_-_hello.mp3

I've been alone with you inside my mind
And in my dreams I've kissed your lips a thousand times
I sometimes see you pass outside my door
Hello, is it me you're looking for?

В коридоре было темно. Только слабое свечение стен давало возможность видеть пространство на два-три шага перед собой. Девушка, стоявшая у входа, зябко поежилась. Она никогда не была в этой части замка. И даже не помнила, как очутилась здесь… Странно…
Вдруг ей послышался чей-то тихий шепот. Шаг вперед, другой, третий… Коридор был извилистым. Каменные стены, казалось, сжимались вокруг хрупкой фигурки, грозя раздавить ее, подчинить себе, сломать… Девушка уже было хотела повернуть обратно, но, обернувшись, не увидела ничего. Стены, оставшиеся позади, больше не светились. Коридор был погружен в непроглядную тьму. Всхлипывая от страха, она вновь повернулась, чтобы продолжить идти вперед. С каждым ее шагом шепот становился все громче: «Иди вперед… иди к нему… Он ждет тебя… Иди к нему… он ждет…». Шаги становились все быстрее, девушка уже не шла, а бежала по коридору. Голос уже не шептал, он говорил все громче и громче: «Он ждет тебя… Иди… иди к нему… Он ждет…». По лицу девушки струились слезы. Смахнув их, она завернула за угол – и замерла.
Все звуки стихли. Коридор закончился, и впереди была круглая площадка. Призрачный свет луны падал в единственное окно, давая возможность увидеть дверь на противоположной стороне. Темное дерево, без замков и засовов, оправленное в филигранный узор железной окантовки. Что скрывалось за ней? Кто ожидал ее за этой дверью? Девушка пересекла площадку и прикоснулась к двери ладонью. Гладкая поверхность неожиданно оказалась теплой. Однако дверь не открывалась. Она прислонилась к двери, вбирая в себя тепло, и тут ей показалось, что за дверью звучит музыка. Девушка прислушалась – да, так и есть, звучала музыка, показавшаяся ей знакомой. Чем больше она вслушивалась, тем громче становилась мелодия. Неосознанно девушка начала подпевать, сначала тихо, а потом чуть громче. Слова сами всплывали в ее памяти, как будто на большом экране.

I can see it in your eyes
I can see it in your smile
You're all I've ever wanted, and my arms are open wide
'Cause you know just what to say
And you know just what to do
And I want to tell you so much...

Неожиданно дверь подалась под весом ее тела и начала открываться. После темноты коридора свет в комнате показался таким ярким, что она зажмурилась. Когда, через несколько мгновений, девушка открыла глаза, то увидела, что стоит на пороге довольно большого зала. Его стены терялись в темноте, так что было невозможно точно понять размеры помещения. В центре стоял черный рояль, на который («Как на концерте», - мелькнула в ее голове мысль) падал круг света. Крышка рояля была откинута, а около пюпитра стоял низкий бокал, заполненный кубиками льда и какой-то жидкостью янтарного цвета. У рояля, на грани света и тьмы, сидел мужчина. Его руки скользили по клавишам, наполняя зал грустной мелодией. Черный свитер, мягко облегающий плечи, волосы цвета воронова крыла, спадающие на спину… Что-то в нем показалось девушке знакомым, но что? Она не могла понять, не могла вспомнить, где видела этого человека. И видела ли вообще?

Hello, is it me you're looking for?
'Cause I wonder where you are
And I wonder what you do
Are you somewhere feeling lonely or is someone loving you?
Tell me how to win your heart
For I haven't got a clue
But let me start by saying…

Музыка резко оборвалась. Мужчина протянул руку к бокалу и сделал глоток.
- В вашем исполнении она слишком грустная, - девушка ойкнула, осознав, что она произнесла эти слова вслух.
- Так она больше похожа… на правду…, - ответил, не оборачиваясь, пианист после долгой паузы. Его голос был глубоким и низким, с едва заметной хрипотцой.
- Но это же не так! По крайней мере, мне всегда казалось, что все закончилось хорошо! - девушка непроизвольно сделала несколько шагов вперед. Она пыталась рассмотреть профиль мужчины, но игра теней делала черты его лица неразличимыми.
- Вы смотрите слишком много фильмов, mademoiselle. В жизни все по-другому… все гораздо сложнее.… И потом – никто не знает, что случается с героями фильма после его окончания.
- Да, но... - девушка растерянно умолкла.
Пальцы пианиста вновь легли на клавиши.

'Cause I wonder where you are
And I wonder what you do…

- Послушайте, - девушка сделала еще один шаг, и теперь стояла прямо за спиной мужчины. - Может быть, мы бы могли…
- Вам пора уходить, - прервал ее пианист, продолжая играть. – Надеюсь, в вашей жизни эта песня будет…более жизнерадостной.
- Но мы же…
- Я же сказал, вам пора! Убирайтесь отсюда!
«Вам пора… Вам пора…», - слова отдавались в ее голове ударами набата.
- Гермиона, пора вставать! Уже пора!
Слабо простонав, девушка открыла глаза и увидела перед собой лицо отца.
-Пора вставать, - снова сказал тот. – Через два часа нам надо выезжать – твой школьный поезд уходит в 9 утра, а ведь ты еще должна позавтракать и собраться.

DivShare File - garou_-_je_nattendais_que_vous.mp3

Je n'attendais que vous
Je n'espérais que vous
J'ai marché si longtemps
Je viens de loin
Le monde était grand
Et long le chemin

Круговерть школьной жизни несла Гермиону вперед. Из ее курса еще раз повторить последний год обучения решились всего трое – сама Гермиона, Луна Лавгуд и Драко Малфой. Рон и Гарри учились в Академии авроров. Им даже не пришлось сдавать экзамены – оба были зачислены на первый курс специальным указом Министерства. Учеба в Академии и игра в квиддич за факультет занимали все их время. По крайней мере, так говорила Джинни, которая, тем не менее, через день получала письма от Гарри. Правду говоря, письма были маленькими – иногда всего три строчки на листе бумаги, но все же… Джинни глупо улыбалась, читая очередное письмо, а потом перечитывала его еще раз пять. Гермиона быстро научилась не удивляться тому, что часто посреди урока – а они с Джинни сидели теперь рядом – рассеянный взгляд подруги был направлен куда-то вдаль, а на губах играла чуть заметная улыбка.

Иногда Гермиона завидовала Джинни. Литература никогда не была призванием Рона, и он с радостью использовал свою загруженность в Академии как объяснение того, что их общение с Гермионой стало… другим. Нельзя было сказать, что Рон изменился, нет – он оставался таким же простым и открытым в общении, он все так же часами мог говорить о квиддиче, а в дождливый вечер его нельзя было оторвать от шахматной доски. И уж конечно, не стоило ждать от него больше двух строк в неделю. Гермиона говорила себе, что он был все тем же Роном, который широко улыбался, увидев ее, и в чьих объятиях ей было спокойно. Но когда она лежала поздно ночью в своей кровати, а луна заглядывала в окна гриффиндорской башни, то, на этой зыбкой грани между сном и реальностью, ей слышалась грустная музыка, и виделись изящные пальцы, скользящие по клавишам рояля.

Первое время она пыталась найти тот коридор, по которому бежала, и ту дверь, за которой была музыка и Он. Гермиона перерыла все книги о Хогвартсе, которые были в библиотеке – и ничего. Ни единого упоминания о месте, хотя бы смутно похожем на то, что снилось ей в последний день лета.

После этого девушка забросила поиски – хотя до экзаменов было еще далеко, объем домашних заданий был уже огромен. По вечерам библиотека была оккупирована семикурсниками, искавшими материал для своих проектов или писавшими эссе. Особенно усердствовал профессор Снейп, задававший им столько, что даже Гермиона должна была сидеть до поздней ночи над работами по зельеварению.

Как профессору удалось выжить после укуса Нагайны, Гермиона не представляла. Не представляли этого и медики из Св.Мунго, нашедшие его после боя, и отвезшие в госпиталь, где он три недели находился между жизнью и смертью – и выжил. Не представляли авроры, забравшие его в Аврорат сразу из больничной палаты для бесчисленных допросов. Не представляла и Минерва Макгонагалл, предъявившая Визенгамоту столь убедительные доказательства работы Снейпа на Орден, что, вкупе со свидетельством Гарри, суд сразу же вынес оправдательный вердикт.

А спросить Гермиона боялась.

Никто не знал, где профессор провел остаток лета после освобождения из-под стражи сразу в зале суда. Но в первый же учебный день он влетел в класс, и его мантия так же, как и раньше развевалась, не успевая за быстрыми шагами хозяина. Снейп ничуть не изменился – он все так же глумился над студентами, все так же снимал баллы за любую оплошность. Вечера он проводил в своей лаборатории, предпочитая общество зелий любому другому. Пару раз Гермионе попадались его статьи в «Вестнике зельевара» - она читала их внимательно, следя за стройными выкладками и восхищаясь безупречной логикой этого холодного ума.

И лишь однажды девушка увидела, как обычная маска безразличия спадает с лица зельевара. Был осенний день, один из тех очаровательных дней, которые хороши своей погодой. Солнце уже не грело, но светило ярко, и от этого желтые листья, устилавшие землю, казались золотыми. Гермиона возвращалась в замок с Гербологии. Она задержалась, чтобы обсудить свою работу, и теперь торопилась, чтобы не опоздать на следующую пару. Конечно же, шнурок на ее правой кроссовке выбрал именно это время, чтобы развязаться. Девушка наклонилась, чтобы завязать его. Она уже выпрямлялась, когда что-то привлекло ее внимание. Приглядевшись, Гермиона не поверила своим глазам. Летучая мышь подземелий, ужас студентов, профессор Снейп стоял, привалившись к дереву. Его глаза были прикрыты, лицо поднято к солнцу, и – самое удивительное – он улыбался. Да-да, улыбался.

Гермиона потрясла головой, но видение не исчезло. Девушке захотелось подойти к профессору и потрогать его – чтобы убедиться, что это не обман зрения. Но нужно было спешить – Нумерология начиналась уже через несколько минут, и тема сегодняшнего урока была крайне важна для Гермионы. Как, впрочем, и остальные темы этого курса.

Au hasard d'un jour
Pareil aux autres
On se sent moins lourd
La vie nous porte
Pour un regard de lumière
Un seul aveu à faire

Вечером того же дня Гермиона, как обычно, сидела в гостиной, заканчивая очередное эссе по зельеварению. Было уже поздно, но ей оставалось дописать всего два фута из десяти намеченных. Девушка оторвала взгляд от пергамента и потерла уставшие глаза. Буквы расплывались перед ней, не желая более складываться в слова и строчки. Гермиона откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. «Посижу так пять минут, чтобы дать глазам отдохнуть», - убеждала сама себя девушка, - а потом допишу работу».

Открыв глаза, Гермиона обнаружила себя в круглом помещении. Приглядевшись, она чуть не вскрикнула от изумления – это была та самая площадка, которой оканчивался коридор из ее сна. Только теперь она выглядела немного иначе – хотя от стен по-прежнему тянуло холодом, на них появилось несколько гобеленов. Лунный свет все так же падал сквозь единственное окно, но у двери на стене потрескивал горящий факел. А рядом с ним было огромное старинное зеркало. Гермиона подошла поближе и, взглянув на отражение, не смогла сдержать восхищённого вздоха. Из зеркальной глади на нее смотрела девушка, так похожая и в то же время так не похожая на Гермиону. Незнакомка казалась старше – такой Гермиона могла бы быть лет через пять.Возможно, причиной тому было темно-вишневое платье, обнажающее безупречные плечи, облегающее грудь, струящееся по ногам вниз, до самого пола. А может быть, виновата была прическа – волосы, собранные в высокий пучок, из которого по обе стороны лица выбивались локоны. Но все это не смутило Гермиону так, как серебряная маска на ее лице. «Я одета словно для бала-маскарада», - подумалось ей. – «Что ж, нужно проявить вежливость и поздороваться с хозяином этого праздника»
Дверь была такой же теплой, как в ее воспоминаниях. Гермиона нажала на нее всем телом, и та растворилась, открывая перед девушкой помещение, наполненное мягким светом.

Первым, что она увидела, был стол, сервированный для ужина на двоих. Свечи в серебряных подсвечниках, хрусталь бокалов, графин с кроваво-красным вином.… На противоположной стороне стола, откинувшись на спинку стула, сидел мужчина. Довольно длинные черные волосы были собраны в хвост, но отдельные пряди все равно выбивались, падая на лицо. Черная рубашка, застегнутая наглухо. И черная бархатная маска.
В руках незнакомец держал бокал с вином. Взгляд его был устремлен на картину, висящую на стене. На картине молодая женщина сидела на подоконнике. На ее коленях лежала книга, но лицо женщины было обращено к саду за окном. И, невзирая на маску, скрывающую большую часть лица мужчины, Гермиона была почти уверена – мысленно он сейчас шел по этому саду.

Зачарованно глядя на его лицо, девушка двинулась к столу. Стук каблучков по каменному полу вывел мужчину из задумчивости. Он вздрогнул, повернулся к Гермионе и удивленно выдохнул:
- Вы?!

On garde un peu d'or
Au fond de l'âme
Mais le temps dévore
Éteint la flamme
Jusqu'à ce jour de hasard
Et soudain on repart

On remplit nos yeux
D'autres couleurs
Est-ce qu'on y voit mieux?
Est-ce qu'on est meilleur?
Quand tout redevient si clair
Un seul aveu à faire

В следующую же минуту лицо брюнета снова стало спокойным и безразличным, и только глаза в прорезях маски горели непонятным огнем. Он лениво поднялся со стула:
- Присядьте. Раз уж вы здесь, предлагаю разделить мой ужин.

Гермиона послушно опустилась на стул, все так же заворожено глядя на незнакомца. Ей казалось, что она знает…да, она определенно знает этого человека. Вот только вспомнить не может…

Тем временем, мужчина наполнил ее бокал вином. Девушка машинально сделала глоток. Вино оказалось терпким, но очень приятным. Следующий глоток окончательно снял напряжение.

Гермиона, бессознательно повторяя позу собеседника, откинулась на спинку стула. «Вылитый Зорро», - хихикнула про себя девушка, продолжая изучать своего визави. Тот, словно услышав ее мысли, вопросительно посмотрел на нее:
- Я вам кого-то напоминаю?
- Да, - не задумываясь, ответила Гермиона. – Все в вас – слова, манеры – мне знакомо. Но я никак не могу вспомнить…

Мужчина нахмурился:
- Я уверен – мы никогда не встречались раньше.
- Возможно, - протянула девушка задумчиво. А потом, глотнув вина, добавила, - А возможно и встречались…

Потом они долго сидели в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием дров в невидимом камине. Убаюканная этими звуками, согретая вином, Гермиона прикрыла глаза, впадая в полудремотное состояние.

Внезапно мужчина еле слышно прошептал:
- Иногда молчание оглушает…

Легкий взмах руки – и комнату заполнила музыка. Мужской голос то шептал, то почти кричал французские слова.
- Это ваш любимый певец? - встрепенулась девушка.
- Любимый? Как громко сказано, mademoiselle, - ее молчаливый собеседник усмехнулся. – Однако должен признать, мне нравятся его песни. В них есть что-то такое… своего рода магия

Je n'attendais que vous
Nulle autre que vous
J'attendais votre voix
Vos soupirs
Donnez-moi votre air
Qu'enfin je respire

- И о чем эта песня?
После долгой паузы прозвучал ответ:
- О своем пути к единственной женщине на свете. Он прошел весь мир, ждал встречи с ней… только с ней.
Гермиона сама не поняла, откуда взялся следующий вопрос:
- А вы нашли свою единственную женщину?
Уже в следующую минуту она отдала бы все, чтобы вернуть свои слова обратно, стереть их как плохую запись. Мужчина сжал в руках бокал так, что костяшки его пальцев побелели; хрусталь лопнул, взорвавшись тысячами осколков. По разжавшейся руке текло вино, перемешиваясь с кровью.
Гермиона не могла пошевелиться.
- Мне казалось, что нашел, - эти слова словно замерли в воздухе. – А потом она ушла. Они все уходят.
Его голос звучал все громче:
- Рядом со мной не осталось никого. Вы тоже уйдете, не так ли? - слова словно отражались от стен, воздух вибрировал, наполняясь магией. Мужчина посмотрел Гермионе прямо в глаза и почти прорычал:
- Да, вы тоже уйдете. Так уйдите сейчас!
Резкий порыв ветра пронесся по комнате, заставляя Гермиону зажмуриться.

Когда девушка открыла глаза, на нее смотрели обеспокоенные глаза Джинни.
- Я все понимаю, Герми, - сказала она шепотом, - но сейчас уже четыре часа утра, и ты спишь прямо на книгах. Может, все же переберешься в спальню?

DivShare File - andy_williams_-_speak_softly_love.mp3

We're in a world, our very own
Sharing a love that only few have ever known

Незаметно пролетел сентябрь. Солнечные дни сменились дождливыми, опавшая листва пожухла, а вконец обнаглевший ветер трепал мантии и пытался пробраться людям под одежду.

Теперь по вечерам факультетская гостиная была заполнена учениками. Они грелись у камина и разговаривали про квиддич, новую песню Weird Sisters и предстоящий поход в Хогсмид.

Этим вечером последняя тема обсуждалась особенно оживленно – ведь именно завтра из ворот Хогвартса потянется вереница подростков, жаждущих накупить всевозможных сладостей, полюбоваться на последнюю модель Файрбола и выпить сливочного пива мадам Розмерты.
Гермиона уютно устроилась в кресле у камина с книжкой в руках. Но, как ни странно, мысли ее были заняты совсем не новой теорией изменения цветовых оттенков при трансфигурации предметов мебели.… В последнее время девушку все больше волновала Джинни.

Гермиона не помнила точно, когда подруга впервые показалась ей более задумчивой, чем обычно - неделю назад, две недели.… Джинни уже не так охотно читала письма Гарри вслух, а иногда и вовсе вдруг останавливалась посередине, молча смотрела на очередной листок, покрытый неразборчивыми каракулями, а потом сворачивала его и убирала в карман мантии. На все вопросы же она отвечала, что больше ничего интересного в письме не было. Но, как-то раз, спустившись поздно вечером в гостиную за забытой книгой, Гермиона вдруг заметила подругу, забравшуюся с ногами на кресло. Девушка читала письмо. Губы ее казались плотно сжатыми, и все же до Гермионы донеслось какое-то ругательство. Услышав, как кто-то входит в комнату, Джинни прервала чтение и подняла глаза. Ее взгляд был наполнен странной смесью ярости и недоумения.
- Что случилось? – ошарашено поинтересовалась Гермиона. Но подруга только покачала головой в ответ:
- Ничего. Ровным счетом ничего, - ярость во взгляде сменилась спокойствием, а на губах появилась привычная улыбка. - Просто Гарри никак не напишет мне, точно ли он приедет встретиться со мной в Хогсмиде…
Гермиона натянуто улыбнулась в ответ. И на следующий же день отправила по письму с вопросами Рону и Гарри. Гарри прислал короткую записку, в которой уверял, что: «...Герм, у нас действительно все нормально...»; Рон же и вовсе не ответил.
А Джинни становилась все задумчивее. Вот и сегодня она сидела за столом, погрузившись в уроки. Иногда Гермионе казалось, что внезапное стремление подруги проводить за книгами все вечера является лишь способом замаскировать отсутствие желания общаться….

Джинни нетерпеливо выхватила из кучки писем послание от Гарри и погрузилась в чтение. Гермиона изучала лицо подруги, пытаясь догадаться о содержании послания, когда прямо в ее тарелку спикировала взъерошенная сова. Подвинув к птице блюдечко с печеньем, девушка развернула свиток. На криво оторванном куске пергамента размашистым почерком Рона было написано всего три фразы: «Сегодня буду в Хогсмиде. Надо поговорить. В час дня у мадам Розмерты». Гермиона удивленно перечитала письмо, но ясности от этого не прибавилось.

Внезапно Джинни воскликнула:
- Гарри все-таки приедет сегодня! Мы встречаемся с ним в час в «Трех метлах»!

Гермиона посмотрела на ее улыбающееся лицо, и на мгновение ей показалось, что будто и не было этих двух недель отчуждения. Затем вдруг счастливая улыбка начала таять, и взгляд Джинни вновь стал печальным:
- Знаешь, я должна рассказать тебе кое-что. Гарри… Рон…все это так глупо!
Гермиона недоуменно посмотрела на подругу, но та замолчала и вновь ушла в себя. Немного подождав, девушка осторожно начала:
- Джинни, ты знаешь, я получила письмо от Рона. Он тоже назначил мне встречу в час дня. И в том же месте, - а потом добавила, видя удивление в карих глазах. - Странно, что Гарри ничего не написал тебе….
Джинни неожиданно вздохнула с облегчением и согласилась:
- Действительно, странно! Может быть, он хотел сделать мне сюрприз?
День был еще более солнечным, чем утро. И, выйдя из ворот замка, Гермиона первый раз за долгое время с удовольствием подставила лицо лучам солнца. На мгновение она представила, как было бы хорошо не спешить никуда, сесть, прислонившись спиной к толстому стволу, и долго смотреть на призрачную дымку облаков, лениво плывущую по пронзительно-синему небу.… Из мечтательного состояния ее просто-таки выдернула Джинни:
- Э-эй, Земля – Гермиона, прием! Пойдем быстрее, я еще хотела успеть заскочить в пару магазинов до встречи с Гарри!
Гермиона встряхнулась и поспешила за подругой.

Ей снилось, что мужские руки обнимают ее. Низкий голос шептал что-то на ухо, так тихо, что невозможно разобрать слова. Сильные пальцы коснулись ее лица неожиданно нежно, стерли еще не высохшую слезинку, заправили случайно выбившуюся прядь волос за ухо…
Гермиона приоткрыла глаза. Почти идеальная темнота комнаты нарушалась лишь широкой дорожкой лунного света. Хотя окно было и закрыто, откуда-то шел аромат леса – запахи бергамота и ванили смешивались с запахом мха и экзотических деревьев… Комнату заполняла тишина, в которой четко были различимы только два звука: посапывание Косолапуса, по-прежнему дремлющего на подушке, и стук чужого сердца под ее щекой.
Незнакомец из снов крепко держал ее, привалившись спиной к спинке кровати. Его черные глаза смотрели на девушку с каким-то непонятным выражением.
- Своими слезами вы испортили мне рубашку, mademoiselle, - сказал брюнет, заметив, что Гермиона проснулась. Та лишь улыбнулась в ответ и, удивляясь сама себе, заворочалась, устраиваясь удобнее. Странно, но ей было совершенно неинтересно, откуда взялся этот мужчина и почему он, даже обвиняя в порче его одежды, продолжал обнимать ее, все так же прижимая к груди. Уткнувшись носом в многострадальную рубашку («Все равно уже испорчена», - подумала девушка), она неожиданно поняла, почему в ее комнате пахло лесом.
- Мне нравится ваш запах, - девушка закусила губу, поняв, что произнесла это вслух. Брюнет неожиданно улыбнулся:
- Мне тоже. Одна моя подруга придумала его для меня.
- Ваша подруга? - заинтересовалась Гермиона. – Она зельевар?
Мужчина хмыкнул:
- Можно сказать и так. Она работает на дом Картье.
Гермиона оторопела:
- Но ведь Картье – это… это часы такие!
Ее собеседник вздернул одну бровь:
- Я это отлично знаю. Матильда – магла. Но это не мешает ей творить чудеса.
В комнате снова воцарилась тишина. Девушка пыталась представить эту самую Матильду – наверняка холеная блондинка в костюме от Шанель. Воображаемый образ не доставил Гермионе никакого удовольствия, и она переключилась на изучение лица своего таинственного гостя. Наконец-то гриффиндорка увидела его, и увидела без маски. Черные волосы небрежно стянуты лентой, из-под которой уже выскользнуло несколько прядей. Резкие, но притягательные черты лица. Морщинка между бровями. Длинные ресницы. Большой нос с горбинкой. Губы, изогнувшиеся в полуулыбке – полуусмешке. Черная шелковая рубашка не застегнута до конца, так что видно золотую цепочку с затертым галеоном.
- Как тебя зовут? - неожиданно для себя самой спросила Гермиона.
Мужчина открыл было рот, чтобы ответить, но в следующее же мгновение сжал губы. Его лицо помрачнело:
- Я не могу ответить. Что-то мешает мне назвать свое имя…
- Тогда я буду звать тебя Дрейк, - улыбнулась девушка.
- Дрейк? Почему Дрейк?! - теперь брюнет смотрел на нее с удивлением.
- Ну, ты напоминаешь пирата. А имя Морган мне не нравится. Значит, Дрейк... - и девушка зевнула.
- Как пожелаете, mademoiselle, - наконец справился с собой мужчина.
- Меня зовут Гермиона.
- Послушайте, Герми…
Гриффиндорка перебила собеседника, не дав закончить фразы:
- Спой мне что-нибудь, Дрейк. Пожалуйста.
- Что, простите? - черные глаза посмотрели на нее с ужасом.
- Какую-нибудь песню. Колыбельную, например.
В ответ Гермиона услышала сдавленный всхлип:
- Я? Колыбельную?
Но девушка не собиралась сдаваться:
- Ну, тогда что-нибудь про любовь…
Дрейк саркастично улыбнулся:
- Про любовь? Принц, розы и все такое?
Но потом его взгляд смягчился и, вздохнув, он сказал:
- У тебя усталое лицо, и глаза закрываются. Тебе надо отдохнуть. Давай так – я пою тебе одну песню, а ты засыпаешь.
И, не дожидаясь ответа, он тихо запел.

We're in a world, our very own
Sharing a love that only few have ever known
Wine colored days warmed by the sun
Deep velvet nights when we are one…

Гермиона прикрыла глаза. Она чувствовала, как погружается в сон, убаюкиваемая мелодией. Звуки словно удалялись от нее, становясь все тише. «Не уходи!» - хотела прошептать девушка, но губы уже не слушались ее.

My life is yours and all because
You came into my world with love, so softly…

Она заснула так крепко, что не заметила, как Дрейк бережно переложил ее на кровать и долго сидел рядом.

DivShare File - Frank_Sinatra_-_Strangers_In_The_Night.mp3

Вот уже почти неделю мисс Грейнджер все свободное от уроков время проводила в библиотеке. Ее однокурсники не удивлялись – за эти годы они привыкли всегда видеть Гермиону с книжкой. И если теперь она практически жила во владениях мадам Пинс, возвращаясь в комнаты факультета лишь для того, чтобы поспать и переодеться – значит, просто приближались экзамены. Джинни вначале пробовала уговорить подругу сделать хотя бы небольшой перерыв в занятиях, но вскоре сдалась. Профессор Флитвик пытался убедить Гермиону не перенапрягаться, но не смог отказать своей любимой ученице и подписал ей разрешение на доступ в Запретную секцию. Но того, кто все же поинтересовался бы, чем так была занята гриффиндорка, ждал сюрприз.

Ближе всех к раскрытию этой тайны невольно оказался Снейп. Придя однажды в библиотеку за одним – достаточно старым для того, чтобы оказаться единственным экземпляром – фолиантом заклятий, относившихся к полузабытому разделу контролирующей магии, профессор несколько удивился, не найдя книгу на полке. Но когда мадам Пинс сообщила ему, что «сборник заклинаний господина Перверта взяла мисс Грейнджер», Снейп слегка опешил. «Зачем девчонке понадобилась эта книга?» - пытался понять маг, стремительно продвигавшийся к самому дальнему углу библиотеки, где, погрузившись в размышления, сидела его несносная ученица.

Гермиона, зарывшись в книжки, пыталась сосредоточиться на своем эссе по Чарам, которое просто необходимо было дописать к понедельнику. Ничего не выходило. Ее мысли все время крутились вокруг неизвестного заклятия, наложенного на Дрейка. То, что это – чары, девушка поняла сразу. Все остальное оставалось неясным: что именно за заклятие, в чем заключалось его действие, почему наложен запрет на открытие своего имени другим людям и – самое главное – кто это сделал и почему. Гермиона просмотрела огромное количество книг, посвященных этой теме, но не нашла ничего похожего. Последняя надежда возлагалась на затертый том с заклинаниями итальянского мага, лежавший в данный момент перед ней на столе. Книга так и манила. «Ладно, - подумала Гермиона, - если напишу еще фут – сделаю перерыв и прочту несколько глав».
- Кто вам разрешил читать книги подобного рода? – Снейп практически прорычал эту фразу. – Пять… нет, десять баллов с Гриффиндора!
От неожиданности Гермиона взвизгнула.
- Профессор! Вы меня напугали, сэр! – укоризненно ответила она.
«Я тебя еще не так напугаю, нахалка», - промелькнула у того мысль.
- Я, кажется, задал вам вопрос! – любой, кто знал профессора хотя бы два дня, понимал, что, чем спокойнее Снейп говорит, тем больше он взбешен. – Или вы самовольно таскаете опасные книги?
- У меня есть разрешение на доступ в Запретную секцию! – возмущенно вскинулась Гермиона.
- Покажите! Немедленно! – профессор ожидающе протянул руку.
Девушка обреченно вытащила из сумки разрешение и отдала его Снейпу.
- Флитвик?! – нахмурился мужчина. – Уж он-то должен знать…

Что должен был знать и учитывать профессор Флитвик, подписывая разрешение, так и осталось тайной. Снейп аккуратно сложил пергамент и сунул его в карман мантии.
- Эта книга наполнена Темной магией, мисс Грейнджер, - суровые глаза смотрели прямо на девушку. – Она опасна и для более зрелого ума.
- Но ведь эта работа относится к разделу контролирующей магии! - озадаченно произнесла Гермиона.
- И это говорит мне одна из лучших учениц! – закатил глаза профессор. – Вся Темная магия основана на контроле. И если я еще раз увижу у вас что-либо подобное в руках – ваш факультет недосчитается не десяти, а пятидесяти баллов!
К этому времени взгляды всех, кто находился в библиотеке, были направлены на дискутирующую парочку.
- Вы хорошо поняли меня, мисс Грейнджер?
Гермионе хотелось провалиться сквозь землю.
- Да, профессор. Я все поняла, сэр.

Гермиона никак не могла уснуть. Ее изыскания были прерваны как раз тогда, когда она нашла первые смутные указания на существование заклятия, некоторые из проявлений которого совпадали со странностями в поведении Дрейка. Девушка понимала, что Флитвик не выпишет ей второе разрешение – Снейп наверняка уже рассказал о книгах, «которые мисс Грейнджер тайком читает в библиотеке – при вашем, Флитвик, попустительстве!». Да к тому же, ее работа по Чарам еще очень далека от завершения, а сдать ее необходимо уже через тридцать шесть часов. Гермиона раскрыла небольшой коричневый томик и постаралась сосредоточиться на новой формулировке заклинания Сохранности. Однако уже через несколько минут ее веки начали слипаться. А еще немного времени спустя девушка уже крепко спала, все еще сжимая книжку в руке.

Strangers in the night exchanging glances
Wond'ring in the night what were the chances

Увидев перед собой все ту же старинную дверь, Гермиона совершенно не удивилась. Деревянная поверхность легко подалась под ее рукой. На этот раз за ней был кабинет. «Кабинет ученого», - подумала девушка, оглядываясь по сторонам. Везде были книги. Они стояли на полках, лежали на стульях и на полу. В центре комнаты стоял огромный письменный стол. На нем также громоздились стопки книг, кое-где перемежающиеся свитками рукописей. За столом, подперев подбородок правой рукой, сидел Дрейк. Он был погружен в чтение.

Гермиона остановилась у входа. Наконец-то ей представилась возможность, как следует рассмотреть этого человека. Резкие черты лица, нахмуренные брови, прядь волос, спадавшая на лицо, – все казалось девушке знакомым. Она почти уже поняла, кого напоминает ей этот мужчина, когда Дрейк, неожиданно оторвавшись от книги, посмотрел на нее и улыбнулся.

- Привет! – его взгляд упал на книгу, которую Гермиона все так же держала в руках. – Интересуешься Чарами?

О Чарах гриффиндорка могла говорить часами. Так же, как о Трансфигурации, Арифмантике и многом другом… Она и сама не заметила, как начала описывать свой проект по продлению срока хранений некоторых зелий с помощью соответствующих заклинаний.

Оказалось, что у Дрейка есть несколько книг, посвященных различным способам применения Чар в зельеварении, которые отсутствуют в школьной библиотеке. За чтением отрывков из научных трудов и их бурным обсуждением время летело незаметно. Наконец, мужчина захлопнул последний том:
- Я думаю, на сегодня мы закончили.
«Значит ли это, что мы продолжим завтра?» - подумала Гермиона. Она уже поняла, что ей необходимо переделать почти две трети своего проекта, но оставалось еще несколько открытых вопросов.
- Так мы завтра встретимся? – девушка задержала дыхание, ожидая ответа.
- Ваше желание – закон для меня, Гермиона, - и Дрейк снова улыбнулся. «Мерлин, какой же он красивый, когда улыбается!» - мелькнуло у гриффиндорки в голове.
- Если только у тебя нет более интересных планов, - продолжил мужчина.
- Я собиралась завтра с Джинни за платьем для рождественского бала… - задумчиво ответила девушка. – Но это не займет много времени. И потом, я совсем не уверена, что мне нужно это платье…
- Как?! – удивленно вздернул бровь Дрейк. – Разве ты не собираешься танцевать со своими поклонниками всю ночь напролет? Мне казалось, ты любишь музыку.
- Да, люблю, – Гермиона смотрела ему прямо в глаза. – Но человек, с которым я собиралась пойти на Бал, встречает это Рождество не со мной. Да к тому же, даже если бы между нами все осталось по-прежнему, он все равно не танцует тот единственный танец, который мне нравится.
- И что же это за танец? – вопросительно взглянул на нее собеседник.
- Танго, – просто ответила девушка.

Something in your eyes was so inviting
Something in your smile was so exciting
Something in my heart told me I must have you

- Да, вряд ли ты найдешь партнера для танго на этом балу, – Дрейк как-то странно посмотрел на нее. Затем мужчина неожиданно поднялся со стула: - Однако, наши вкусы в этом вопросе полностью совпадают. Так не соблаговолите ли подарить мне этот танец, mademoiselle?
Не дожидаясь ответа, Дрейк щелкнул пальцами, и комнату заполнила музыка. В следующую секунду Гермиона обнаружила себя в объятиях мужчины. Шаг вперед, шаг вправо, два шага назад... Она уже почти забыла, как это опьяняет – чувствовать себя свободной и защищенной одновременно. Поворот, еще поворот… Окружающий мир словно исчез, оставив их наедине – его руки, прижимающие девушку все теснее; ее чуть недоуменная улыбка; его пристальный взгляд, от которого так странно сжимается сердце….

Strangers in the night
Two lonely people, we were strangers in the night
Up to the moment when we said our first hello little did we know
Love was just a glance away, a warm embracing dance away

Музыка закончилась, но Дрейк все так же крепко обнимал Гермиону. Потом она сотню раз задавала себе один и тот же вопрос: «Почему я сделала это?» Но не было ни одного разумного объяснения ее поступку. Девушка не могла понять, что подтолкнуло ее подняться на цыпочки и поцеловать мужчину.

Его губы оказались теплыми и нежными. Поцелуй, вначале робкий, с каждой секундой становился все более страстным. Когда Дрейк неожиданно отодвинул Гермиону от себя, та недовольно застонала. Но в следующее же мгновение девушка покраснела от смущения, осознав происшедшее.
- Я… я, наверное, пойду… а то мне завтра поздно вставать… чтобы раньше лечь… - Гермиона смутно понимала, что несет чушь, но почти все мысли покинули ее голову. Осталась всего одна, совершенно неприличная, как раз та, которую просто необходимо было выкинуть: «Если он так целуется, то какой же он в постели?».

Гриффиндорка почти бегом направилась к двери. Уже на пороге, чуть помедлив, она обернулась. Дрейк стоял на том же месте, сложив руки на груди, и смотрел на нее с ухмылкой. И Гермиона вдруг успокоилась:
- Так я приду завтра, как договорились, – и, невинно улыбнувшись, девушка вышла из комнаты.

В коридоре было пусто - обед уже начался, и одноклассники Гермионы наверняка уже сидели в Большом Зале за столами. Девушка ускорила шаг. Она успела только завернуть за угол, как вдруг ее практически отбросило к стене. От неожиданности Гермиона вскрикнула, и мужская рука тут же зажала ей рот.
- Не ори, Грейнджер. Все равно мы с тобой сейчас здесь одни, – убрав руку, Малфой посмотрел на нее со злой усмешкой.
- Что тебе надо? – возмутилась гриффиндорка. – Отпусти меня сейчас же!
- Ответь на один вопрос – и беги к своей рыжей подружке, – парень навалился на нее всем телом, вжимая в холодный камень. Постороннему наблюдателю они вполне могли показаться обычной влюбленной парочкой. – Откуда ты знаешь про заклятие Имени? Зачем оно тебе?
- Не твое дело, Малфой! – огрызнулась Гермиона. – Отвали!
Драко задумчиво посмотрел на нее, а потом неожиданно довольно ухмыльнулся:
- Так ты ничего не поняла! В Хогвартсе тебе никто не расскажет об этом заклятии. И ты вряд ли найдешь его в книгах.
Он резко отпустил девушку и, насвистывая, двинулся по коридору в сторону Большого Зала.
Гермиона схватила свою сумку, упавшую на пол, и бросилась за парнем:
- А ты, ты откуда знаешь про это заклятие? Заклятие Имени, так ты его назвал?
Малфой обернулся и смерил ее презрительным взглядом:
- Да, заклятие Имени. О нем знает любой темный маг. Вот только я не собираюсь просвещать гр… тебя, Грейнджер. Понятно?
И, отвернувшись, он продолжил свой путь.

DivShare File - Pazzo di Lei.mp3

Lui, lui è pazzo di lei
e per questo che non sa più darsi pace

Мужчина посмотрел на себя в зеркало и скривился. Бледное лицо, мешки под глазами… Ему всего 39, а вид – как у двухсотлетнего вампира. А ведь еще совсем недавно казалось, что жизнь начала налаживаться. Наконец-то он стал спокойно спать по ночам, не вздрагивая от малейшего шороха. Змеи уже не пугали так, как прежде, и даже разговоры с портретом Альбуса стали действовать умиротворяюще. И вдруг ему снова стали сниться сны. Нет, слава Мерлину, это были не те кошмары, после которых Северус просыпался в поту, судорожно ощупывая горло. Эти видения были мучительно сладкими – но они убивали так же верно, как и отравленный мед.

Сон повторялся со все учащающейся регулярностью. Каждый раз его содержание было другим, но главное оставалось неизменным: девушка. Ему снилась девушка с длинными волосами и глазами цвета молочного шоколада. Она то улыбалась, то смотрела серьезно. Во снах Северус обсуждал с ней научные теории – его собеседница была достаточно умна, хоть иногда ее вопросы казались мужчине довольно смешными. Просыпаясь, он еще помнил запах ее кожи – едва уловимый и такой сладкий. Незнакомка из сна была очень словоохотлива – и ему все чаще хотелось заставить ее замолчать, закрыв нежный рот поцелуем. А в сегодняшнем сне он танцевал с ней танго. «Танго! - мужчина уперся лбом в холодный кафель стены ванной. – Когда я танцевал его последний раз? Кажется, целая вечность прошла!». И потом девушка притянула Северуса к себе и поцеловала. Ее поцелуй был таким невинным… Ее – но не его. Он глухо застонал, вспомнив нахлынувшую волну желания. Едва распробовав вкус ее губ, уже не хотелось останавливаться. Ему нужно было больше. Ему нужна была вся она. И что больше всего раздражало профессора Снейпа, так это то, что просыпаясь, он не мог вспомнить лица незнакомки.

Минерва была очень довольна собой. Уже два месяца она наблюдала, как профессор Зельеварения снова становится бледным привидением. И вот, наконец, МакГонагалл удалось придумать что-то, что должно было встряхнуть Северуса. Ее старинный приятель, а также ректор Академии Авроров, Дейви Киллоран, в одном из писем вскользь упомянул, что было бы очень неплохо устроить для студентов серию семинаров с ведущими магами страны. Минерва ухватилась за эту идею и сразу же предложила Киллорану услуги своего профессора зельеварения. Сказать, что ректор обрадовался – значит, значительно преуменьшить его восторг. Он сразу же завалил Минерву благодарностями, перемежаемыми вопросами относительно возможной темы семинара. «Одна только неувязочка», - нахмурилась МакГонагалл, поднимаясь в свой кабинет. – «Северус еще не знает, что ему предстоит».

Снейп, против обыкновения, не возражал. Удобно устроившись в кресле, он внимательно выслушал Минерву и сказал:
- Пожалуй, цикл семинаров – неплохая идея. Возможно, студенты Академии – более благодарная аудитория, чем наши ученики.
Минерва строго взглянула на профессора:
- Северус!
Тот счел за лучшее сменить тему и поинтересовался возможной датой начала.
- Семинар намечен на четверг и пятницу, но Киллоран будет только рад, если ты прибудешь в Академию сегодня, - проинформировала его МакГонагалл. – Насколько я помню, до субботнего дежурства в твоем расписании ничего нет.
- Отлично, - ответил, поднимаясь, Снейп. – Тогда я отправлюсь прямо сейчас.
И, слегка поклонившись, он вышел.
Минерва посмотрела на портрет Дамблдора несчастными глазами:
- Альбус, с ним что-то происходит! Он выглядит так, как два года назад!
Дамблдор только хитро улыбнулся:
- Мальчик наконец-то начинает жить, Минерва. Жить и…
МакГонагалл ахнула:
- Альбус, неужели он?...
Но маг на портрете молчал, прикрыв глаза.

Студенты Академии оправдали ожидания профессора. Снейп с удивлением для себя отметил, что даже Поттер показал неплохой уровень знаний. Конечно, в Академии изучалось только прикладное Зельеварение, однако, преподавалось оно на высоком уровне. После семинара, когда Снейп собирал свои записи, Гарри подошел к кафедре и долго стоял, переминаясь с ноги на ногу.
- Что вам, Поттер? – поинтересовался мужчина, поднимая глаза.
- У меня есть несколько вопросов, профессор, - промямлил юноша.
- Ну, так задавайте! – Северус уже сложил все вещи, и теперь от гостиничного номера его отделяла лишь беседа, обещавшая быть долгой.
- Ну… ээ… - замялся Гарри. И тут профессору пришла в голову удачная, как ему показалось, идея:
- Поттер, соберите все свои вопросы и приходите ко мне в гостиницу вечером. Я уделю вам час своего времени. Вот адрес, – Снейп протянул ему тонкий листок с вязью букв. - Ровно в восемь. Опаздывать не в ваших интересах.
Тут профессор вспомнил:
- Да, а где же ваш друг, Уизли? Его-то приводить необязательно.
- А у него сегодня эта… тренировка! – ответил оживившийся Гарри. – Спасибо, профессор! Я не опоздаю, сэр, честное слово!

Lui lui lui, lui è fatto di lei
quando finge che potrà un giorno farne a meno
Lui, lui è pieno di lei
Nei suoi occhi giallo grano e si perdono

Ровно в восемь вечера Гарри постучал в номер Снейпа. Ответа не последовало. Подождав, юноша нажал на ручку, и дверь тихо заскрипела, открываясь.
- Профессор! – позвал Поттер, входя в темную комнату. – Профессор, это я, Гарри!
Он сделал еще два шага и застыл.

Мужчина сидел в кресле у камина. Он был без мантии и без сюртука, а белая рубашка была расстегнута почти до половины. В правой руке у Снейпа была бутылка виски, из которой он периодически делал глоток-другой.
- Профессор! – ошарашено прошептал Гарри. – Сэр! С вами все в порядке?
Снейп поднял голову и посмотрел на юношу мутным взглядом:
- А, это вы, Поттер! Не стойте там, садитесь!
Гарри практически упал в стоявшее рядом с ним кресло. Он не верил своим глазам – профессор был абсолютно нетрезв.
- Что с вами случилось, сэр? – спросил парень, немного придя в себя.
- Что случилось? – пьяно улыбнулся ему Снейп. – Она со мной случилась.

И дальше зельевар понес какую-то околесицу о снах, поцелуях и прекрасной незнакомке, лица которой он никак не может вспомнить. К концу повествования Поттер осознал главное – его вечно угрюмый профессор не может жить без совершенства с шоколадными глазами и умом, достаточным для всего Министерства Магии, включая министра. Это описание странным образом что-то напоминало Гарри. Дождавшись окончания бессвязного монолога, он осторожно спросил:
- Так как зовут вашу девушку, профессор?
- Самое противное, Поттер, что я не знаю о ней ничего. Совершенно ничего, понимаете? – и профессор горько улыбнулся. – И это сводит меня с ума.
Гарри озадаченно потер переносицу. Ему казалось, что с ума сходит он, а не Снейп. Как это возможно – помнить запах, но напрочь забыть имя?
Внезапно профессор поднялся из кресла и почти нормальным голосом произнес:
- Мои извинения, Поттер. Вынужден покинуть вас ненадолго.
Когда через несколько минут Снейп вернулся в комнату, он выглядел практически как обычно – ну, может, слегка бледнее, чем всегда.
- Так что у вас там за вопросы, Гарри? – профессор тяжело опустился в то же самое кресло.
Парень не мог поверить своим ушам – Снейп назвал его по имени! Не иначе, как что-то сдвинулось в мироздании. Пока он пытался сказать хоть что-то членораздельное в ответ, мужчина посмотрел на мраморные часы, стоящие на камине, и чертыхнулся:
- Уже одиннадцатый час! Поттер, вам давно пора возвращаться в Академию!
- Но я же так и не успел ничего спросить! – обиженно ответил Гарри.
- Не думаю, что из-за этого мир оденется в траур, - съязвил уже почти пришедший в себя профессор. – Пришлите мне свои вопросы с совой, и получите ответ на следующей неделе.
Поттер ущипнул себя за руку. Это просто не могло быть реальностью.
- Что вы так уставились на меня? – поинтересовался Снейп. – Я стал блондином? Или вас не устраивают консультации в письменной форме?
- Нет, что вы, профессор, - забормотал Гарри, - очень даже устраивают.
- Поттер, я уже год как не ваш профессор, – зельевар устало прикрыл глаза. – Можете обращаться ко мне по имени. А теперь выметайтесь - я спать хочу.
- Конечно, профессор. То есть, я хотел сказать – конечно, Северус… - Гарри начал пятиться к двери.
- И, Поттер, когда через две недели будете играть в полуфинале – имейте в виду: я поставил на вас пять галеонов.
Гарри подумал, что теперь он точно ослышался:
- Профессор… эээ, Северус, но ведь вы же терпеть не можете квиддич!
- За все эти годы я уже привык не пропускать ни одного матча с вашим участием, Поттер! – Снейп ухмыльнулся. – Надеюсь, на трибунах Академии найдется два места для нас с Минервой.
- Так вы приедете на матч, сэр? – губы Гарри сами собой растянулись в улыбке, и стало заметно, что он еще, в сущности, мальчишка. Снейп посмотрел на него и улыбнулся в ответ:
- Я приеду. А теперь иди, тебе и вправду пора.

Дверь за мальчишкой давно уже закрылась, а Северус все сидел в кресле, откинувшись на спинку, и вспоминал удивленные глаза Гарри. Они были такими же, как у его матери - единственной женщины, которую он любил. Или так ему казалось? Теперь мужчина уже не мог вспомнить ее улыбку, ее голос, ее смех. В памяти остался только взгляд изумрудных глаз. А когда он пытался вспомнить все остальное, память услужливо рисовала совсем другое – шоколадные глаза, радостно смотрящие на него, и нежные губы, такие податливые и сладкие…
Снейп сжал виски и застонал. Он определенно сходил с ума.

Lui, lui è pazzo di lei
pochi anni ma nel cuore tanto cinema

Lei è sale fa male ma porta
quella cosa in più quando c’è poco sapore
Amore e sale di una vita che ha senso
solo quando il godimento è buono e lento

DivShare File - Lara Fabian - Je suis Malade.mp3

Je suis malade
Parfaitement malade
T'arrive on ne sait jamais quand
Tu repars on ne sait jamais où…

Гермиона не знала, что ей делать. Всю последнюю неделю она пыталась под каким-нибудь предлогом завязать разговор с Малфоем. Но тот искусно уклонялся, давая односложные ответы на любой вопрос. Девушка уже почти отчаялась узнать что-то от Драко, и только гриффиндорская гордость не давала ей сдаться.

Ситуация осложнялась еще и тем, что за всю эту неделю она ни разу не встретилась с Дрейком. Учеба и поиски хоть каких-либо упоминаний о заклятии Имени в школьной библиотеке занимали все ее время, и, как только Гермиона добиралась до постели, она сразу же засыпала. Во сне ее окружала плотная, чернильная мгла. И все. Ни одного сновидения. Ничего.

Сегодня девушка решила отложить все дела и просто посидеть у библиотечного камина, ни о чем не думая. Она смотрела на пламя, медленно пожирающее поленья, и чувствовала, как постепенно расслабляется тело, впитывая тепло огня. Неожиданно на ее плечо легла узкая ладонь:
- Гермиона, что тебя беспокоит?
Девушка повернула голову и встретила безмятежный взгляд голубых глаз. Рядом с ней сидела Луна.

Гермиона вздохнула. Быть может, это и в самом деле неплохая идея – поделиться своей тайной с кем-нибудь. Она не могла написать Гарри, конечно, ее друг тут же примчался бы, бросив все свои занятия, готовый броситься на поиски. Только вот в научных поисках Гарри был… скажем так, не очень полезен. «Зато аврор из него выйдет отличный!» - с гордостью подумала девушка. Джинни, конечно, посочувствовала бы, а потом пустилась выяснять, на кого похож Дрейк, какой у него голос, и что Гермиона ощутила, когда он ее поцеловал.… Тут девушка вспыхнула, вспомнив желание, которое пробудил в ней поцелуй этого мужчины. «Нет, этими воспоминаниями я ни с кем делиться не собираюсь», - решила гриффиндорка. Но обсудить возможные пути поиска информации о заклятии с кем-то еще очень хотелось. И тут Гермиону осенило:
- Послушай, Луна, а ты не могла бы узнать у своего отца одну вещь?
- Какую? – ответила вопросом на вопрос одноклассница.
- Возможно, ему известно что-то о заклятии Имени?
Луна все так же спокойно смотрела на нее:
- Нет, папа не интересуется темной магией. А это заклятие – из числа самых древних.
- Откуда ты это знаешь? – удивилась Гермиона. Луна пожала плечами:
- Один человек рассказал.
Карие глаза засветились надеждой:
- А ты не могла бы познакомить меня с этим человеком? Может быть, он не откажется рассказать мне об этом заклятии?
- Для тебя это так важно? – поинтересовалась Луна. И тут же, не дожидаясь ответа, продолжила:
- Я попробую уговорить его.

Je n'ai plus envie
De vivre ma vie
Ma vie cesse quand tu pars
Je n'ai plus de vie
Et même mon lit
Se transforme en quai de gare
Quand tu t'en vas...

Шаги Луны давно стихли, а Гермиона все размышляла над ее последним вопросом. Действительно ли поиски заклятия так важны для нее? И почему? Ответ состоял из одного слова: Дрейк. Этот человек – а девушка уже давно не сомневалась, что Дрейк был реальным человеком из плоти и крови, а не фантомом, созданным ее подсознанием – постепенно стал важной частью ее жизни. Гермиона получала огромное удовольствие от их долгих научных бесед, порой переходящих в оживленные споры. Иногда вместо очередной научной теории они обсуждали какой-нибудь роман или просто сидели молча, слушая музыку. Но даже в эти моменты девушку постоянно мучила одна мысль – возможно, завтра он ей не приснится. И они больше не встретятся. Не будет больше шуршания книжных страниц, прерываемого его саркастическими репликами. Она больше не увидит его улыбку, от которой становится так тепло в груди. «Нет», - думала Гермиона, - « я не хочу его терять. Я не могу его потерять». И в этот вечер гриффиндорка решила, что должна получить все: осенние вечера заполненные чтением и разговорами, поцелуи под омелой на Рождество, завтраки у окна, распахнутого в весенний сад, прогулки по майскому лесу, темные летние ночи… Его объятья, в которых так спокойно засыпать, его поцелуи, такие сладкие и грешные… Никогда раньше Гермионе не хотелось так сильно узнать, как это – заниматься любовью со взрослым мужчиной.

Поцелуи Крама оставляли ее равнодушной. Рон… раньше ей казалось, что свадьба с Роном станет самым счастливым днем в ее жизни. В их первую ночь он был таким нежным, таким внимательным… А на следующее утро девушка проснулась от запаха роз – рядом с кроватью стоял огромный букет. Но уже через три недели Рону надоело проводить вечера за чтением и игрой в шахматы, а Гермиона начала уставать от его неизменного спокойствия в постели. Ей хотелось всполохов молний в грозовом небе, а приходилось довольствоваться лунной дорожкой на безмятежной глади моря – такой красивой и такой удручающе однообразной. Слишком поздно девушка поняла, что принимала за любовь почти сестринскую привязанность. Но уже и то было хорошо, что все выяснилось еще до свадьбы – и ее отношение к Рону, и его к ней. Может быть, со временем они смогут снова быть…. не друзьями, нет, но хотя бы приятелями, которым есть над чем посмеяться и о чем погрустить вместе. Может быть… Но сейчас для Гермионы важным было совсем другое. Всего один поцелуй Дрейка сделал с ней то, что не могли сделать все нежные ласки Рона – заставил сходить с ума от желания. Как ей хотелось снова прижаться к его губам в поцелуе, почувствовать его горячее дыхание на своей коже. Гермионе становилось жарко лишь от одной мысли о том, какая страсть скрывается под его вечной маской аристократа. Сколько раз по утрам, сжимая в объятьях подушку, источающую тонкий, уже едва уловимый экзотический запах тропического леса, девушка представляла себе, как однажды она проснется и увидит черные глаза, улыбающиеся ей.

Гермиона поднялась и подошла к окну. За холодным стеклом было темно. И на мгновение девушке показалось, что из этой темноты на нее обращен чей-то враждебный взгляд. Гриффиндорка попыталась всмотреться в смутные очертания деревьев, но так ничего и не разглядела. «Вот уже и мерещится гадость всякая», - подумала она, - «надо спать ложиться».

Гермиона уже заканчивала завтрак под веселое щебетание Джинни, когда почувствовала чей-то тяжелый взгляд. Она подняла глаза. Прямо на нее смотрел Малфой. Джинни, увидев, на кого смотрит подруга, нарочито вздохнула:
- Эти серые глаза заворожили пол-Хогвартса! Но до этого момента Малфой обращал внимание только на свою Луну. И вот теперь таращится на тебя!
Пропустив мимо ушей последнюю фразу, Гермиона ошарашено переспросила:
- Малфой и Луна?!
- Подруга, где ты была все это время?- ахнула Джинни. – С того момента, как в первый учебный день Луна села с Малфоем, по отдельности они практически не появляются.
И девушка приступила к описанию этих странных отношений, являвшихся предметом пристального внимания почти всего Хогвартса. Гермиона кивала, поддакивала, округляла глаза и ахала в нужных местах, а в голове ее билась мысль: «Малфой! Человек, рассказавший Луне о заклятии Имени – это Малфой!»

Она даже не заметила, как медленно опустел зал. Ученики старших классов спешили на очередную прогулку в Хогсмид, младшие торопились прогуляться вокруг замка. Джинни, закончив свой рассказ, только поднялась из-за стола, как вдруг ойкнула и как будто окаменела.
- Грейнджер! – раздался холодный голос. – Не уделишь мне пять минут наедине?
Драко стоял рядом со столом Гриффиндора, выжидающе глядя на Гермиону.
- Конечно, - спокойным голосом ответила та. Но внутри у нее все замерло в ожидании.
Малфой развернулся на каблуках и направился к выходу. Девушка схватила свою сумку и поспешила за ним. Через несколько минут они уже вышли из дверей замка.

Дойдя до начала дороги в Хогсмид, Драко остановился и резко обернулся. Не ожидавшая этого, Гермиона едва не врезалась в него, но Малфой удержал ее, схватив за плечи. Не отпуская девушку, блондин сказал:
- Луна попросила меня помочь тебе. Она так редко просит меня о чем-либо, - при этих словах его взгляд смягчился, - что я не мог отказать. Но я хочу знать, зачем тебе заклятие Имени?
На мгновение гриффиндорка заколебалась – а стоит ли делиться с Малфоем своей тайной? Но потом решительно вздохнула и начала:
- Понимаешь, мне часто снится один и тот же человек….
Когда девушка закончила свой рассказ, лицо Драко было задумчивым. Наконец, после долгой паузы, Малфой сказал:
- Это опасно. Ты уверена, что твой – как там его, Дрейк?– стоит того?
- Я не знаю, - ответила девушка. – Но я уверена, что если не попробую, то буду жалеть всю жизнь.
- Тогда держись, - и Драко протянул ей руку. Гермиона автоматически взялась за нее, и в следующую секунду все ее внутренности скрутило как в центрифуге.

- Предупреждать надо, Малфой! - Мешком свалившись на траву, девушка пыталась восстановить дыхание. Едва отдышавшись, она огляделась по сторонам:
- Где это мы?
Темное небо, заснеженные горы, поросшие лесом, и белый дворец, словно игрушечный, со всевозможными башенками.
- Бавария, Нойшванштайн. – Драко протянул ей руку, помогая встать. – Пошли, нам надо успеть до темноты.
Следующий час они шли по горной тропинке, блуждавшей меж деревьев. Гермионе казалось, что они поднялись очень высоко. Ноги ее устали, руки были исцарапаны ветками.
- Почему мы не могли аппарировать сразу в нужное место? – возмутилась она.
- Сюда нельзя аппарировать, - процедил Малфой. – Слишком опасно.
Наконец блондин остановился. Пользуясь моментом, девушка осмотрелась по сторонам. Они стояли в чаще леса, и вокруг не было ничего кроме деревьев. Драко достал из кармана пиджака кольцо и одел его на правую руку. Гермиона не могла оторвать от кольца глаз – огромный, темно-зеленый камень переливался черными всполохами и, казалось, пульсировал. Смотря прямо перед собой, Драко произнес:
- Mit diesem Ring befehl ich dir - Rumpelstilzchen erscheine hier! Mit diesem Ring befehl ich dir - gehorche mir!¹

С каждым словом его голос становился все громче, а под конец воздух начал вибрировать. Неожиданно деревья расступились, и перед ними оказалась поляна. В дальнем ее конце над огнем висел котел, и какое-то существо суетилось около него. Малфой схватил Гермиону за руку и поволок ее к огню.
- От меня не отходи ни на шаг! – нервно бросил он. – И вопросов ему сама не задавай. Вообще лучше молчи!
Девушка кивнула, практически не слушая. Она пыталась рассмотреть странное существо – издалека похожее на пятилетнего ребенка, вблизи оно оказалось отвратительным карликом со злобным лицом и маленькими красными глазками.
Карлик неохотно прекратил помешивать бурую жижу, булькавшую в котле, и повернулся к Малфою:
- Что угодно… Повелителю?
На последнем слове он запнулся, и лицо его исказила еще более жуткая гримаса.
- Я пришел задать тебе вопрос, - твердым голосом ответил Драко.
- А если я не отвечу? – мерзко ухмыльнулось существо.
- У меня кольцо, Румпельштильцхен! – глаза блондина как будто заледенели. – Ты не можешь отказаться.
- Только если это тот самый Вопрос! – злобно зашипел карлик.
- Это тот Вопрос, - отчеканил Малфой. – И если ты ответишь, я освобожу тебя.
- Спрашивай, Повелитель! – и Румпельштильцхен склонился в поклоне.
- Как снять заклятие Имени? – слова словно застыли в воздухе.
- Зачем тебе это, Повелитель? – глаза карлика округлились от удивления. – Есть всего один человек, на которого наложено это заклятие, и снять его подвластно лишь женщине, которая видит этого человека во снах. Ты мог бы использовать свой Вопрос гораздо лучше! Хочешь, я покажу тебе пещеру последнего короля драконов? Или расскажу, где искать дневники великого Мерлина?
Гермиона решительно вышла из-за спины Малфоя:
- Я – та женщина. Отвечай!

¹ Этим кольцом повелеваю тебе - появись, Румпельштильцхен! Этим кольцом приказываю тебе - повинуйся!
² Возвращая кольцо, этим самым освобождаю тебя. Румпельштильцхен, ты свободен!

DivShare File - Garou L_aveu.mp3

Dans les profondeurs de mes yeux
Entre l'amertume et la mer
Subsiste le coeur de nous deux

Часы неумолимо отсчитывали минуты, складывали их в дни, затем в недели… До Рождества оставалось всего 10 дней, а Гермиона все еще не знала настоящего имени Дрейка. Логично решив, что, если она, по словам карлика, видела этого человека каждый день, то он должен был быть или студентом, или преподавателем Хогвартса, девушка составила список всех возможных кандидатов. Однако ни в одном из них она не могла разглядеть того, кто ей снился. Постепенно список все же уменьшался. Сначала гриффиндорка вычеркнула всех учеников – Дрейку было явно больше двадцати. Затем настала очередь преподавателей. Профессор Бинс был призраком, профессор Флитвик недавно женился… В конце концов, в длинном перечне возможных кандидатов осталось всего два человека – Снейп и Фентон.

Ричард Фентон был преподавателем ЗОТИ. Несмотря на победу над Волдемортом, темные искусства все так же занимали большое место в мире магии – и поэтому защите от них, как и прежде, было отведено достаточное количество часов в учебной программе. Когда в начале года, после церемонии распределения, МакГонагалл представила нового профессора, по залу прокатилась волна восторженных вздохов: в зал быстрым шагом вошел молодой мужчина впечатляющей наружности. Бритый налысо череп, правильные черты лица, трехдневная щетина, мышцы, легко угадывающиеся под тонкой тканью черного пиджака, - Гермионе он напомнил героя голливудских боевиков. Несмотря на свою внешность и пристрастие к маггловской одежде, Фентон оказался сильным боевым магом, и на его уроках поведение учеников было практически идеальным. По словам Джинни, практически все девушки в Хогвартсе, не строящие глазки Малфою, пытались кокетничать с профессором ЗОТИ. Но, несмотря на их старания, Фентон относился ко всем ученицам ровно, с прохладной вежливостью. Впрочем, точно так же он относился и к своим коллегам – вежливо и слегка отстраненно. Гриффиндорка ни разу не видела, чтобы профессор Фентон улыбался. Все это делало его вполне подходящим кандидатом, если бы не одно «но» - Гермиона никак не могла представить Ричарда, погруженного в изучение теории магии.

Вторым кандидатом был профессор Снейп. Но эту версию мозг Гермионы принимать не хотел. Вечно хмурый, циничный, придиравшийся по малейшему пустяку… Хотя девушка и восхищалась его умом, она даже не могла представить, что этот человек может посмотреть на кого-то с нежностью.

Вот такой замкнутый круг – один очень привлекателен, но недостаточно умен; другой – возможно, самый гениальный маг из числа живых, но при этом хам и грубиян. «Ну, и кого же мне выбрать?» – размышляла Гермиона, спеша на зачет по Трансфигурации. – «А, может, назвать Дрейка сначала одним именем, а потом другим? Вдруг сработает? А если…». На этом месте мысль ее оборвалась, так как, завернув за угол, девушка с размаху врезалась в каменный столб. Гриффиндорка не шлепнулась на пол только потому, что столб удержал ее за плечи и спросил голосом профессора Снейпа:
- Мисс Грейнджер, вы вообще смотрите, куда идете?
Не услышав ответа на свой вопрос, мужчина, неверно истолковав замешательство ученицы, легонько встряхнул ее:
- Мисс Грейнджер, с вами все в порядке? Вы меня слышите?
- Да, да, профессор, - опомнилась девушка. - Извините, сэр, я очень спешила и… не заметила вас.
Зельевар хмыкнул:
- В следующий раз, когда будете опаздывать на занятия, постарайтесь все же обращать больше внимания на окружающий мир.
С этими словами он продолжил свой путь.
Гермиона же осталась стоять, смотря ему вслед. «Мерлин, это невозможно!» – девушке казалось, что ее голова сейчас взорвется. – «Я влюблена в Снейпа. Какой кошмар!»

Dans les profondeurs de mes nuits
Caché sous les draps du secret
S'élèvent nos corps alanguis
Plus je m'éloigne dans l'absence
Plus je dis non à tes appels
Plus notre passion m'est fidèle
Et plus notre histoire recommence

Профессор Снейп дописал последнюю строчку и с облегчением откинулся на спинку кресла. Когда он предложил Поттеру проконсультировать его письменно, то и представить себе не мог, что консультации из разовых станут постоянными, а отвечать придется не только на вопросы по зельеварению, но и на многие другие. Мальчишку интересовало все – от прикладных Чар до женской психологии. Мужчина вздохнул: да, консультант по последнему вопросу из него никакой. И все же… ему, пожалуй, даже нравилась эта переписка. Он и сам не заметил, как их с Гарри отношения стали более теплыми, почти дружескими.

Северус прикрыл глаза, наслаждаясь теплом камина. Последние два дня его беспокоило поведение Грейнджер. Может, стоит написать Гарри, намекнуть, что с его подругой что-то происходит? «Нет», - подумал мужчина, - «пусть парень лучше готовится к экзаменам, а о Грейнджер я позабочусь сам». Правда, как это сделать, Северус не представлял.

После их столкновения в коридоре поведение девушки странным образом изменилось. Теперь она не тянула руку, не стремилась показать свои знания – гриффиндорка просто молча смотрела на него широко распахнутыми глазами до тех пор, пока не звенел спасительный звонок. Снейп не знал, что и думать. Он перепробовал все: холодное безразличие, циничные замечания, ехидные ухмылки. Он ругался, снимал баллы – но это ничего не изменяло. «Слава Мерлину», - думал профессор, задумчиво потягивая ирландское виски, оставшееся от визита Люциуса, - «еще два дня, потом этот безумный Рождественский бал, придуманный министерством, – и Грейнджер, как и остальные, отправится домой. А там, глядишь, отдохнет и придет в нормальное состояние». Правда, это не решало другой его проблемы. Каждую ночь, ложась спать, он боялся снова встретить во сне свое наваждение – девушку с глазами цвета шоколада. Боялся и мечтал. Но она больше не приходила. Во сне он ждал ее, шептал ее имя – но просыпаясь, не мог вспомнить ни единой буквы. Люциус почти убедил его, что эти сны – лишь порождение воспаленного воображения. «Тебе просто необходима женщина, Северус», - говорил блондин, развалившись в том самом кресле, где сейчас сидел профессор. – «Женись, ну или любовницу заведи. Хочешь, Нарцисса познакомит тебя с какой-нибудь из своих подруг?». Но Снейп до сих пор помнил вкус того единственного поцелуя. И ему нужна была только она, его незнакомка, и никто больше. «Ну и дурак же я», - вздохнул мужчина и сделал очередной глоток.

L'aveu de l'amour
Le plaisir inhumain
L'aveu de l'amour
Le désir assassin
L'aveu de l'amour
C'est l'encre de mes veines
Le sang que je délivre
Lorsque j'écris je t'aime
Au grand jour de mes livres

Всю последнюю неделю Гермиона пыталась свыкнуться с мыслью, что ее Дрейк и профессор зельеварения – одна и та же личность. Сначала получалось плохо, и, выслушивая очередную саркастическую тираду, девушка с трудом удерживалась от ответных реплик. Она перестала поднимать руку, не желая тратить время на ответы, которые все равно никогда не удостаивались высшего балла. Вместо этого Гермиона вглядывалась в лицо Снейпа, пытаясь увидеть там черты Дрейка. Профессора это раздражало. Он то отпускал остроты в ее адрес, то орал, то просто снимал баллы. Гриффиндорке было все равно – у нее оставалось так мало времени, чтобы принять решение, что она не могла тратить его попусту. Каждый вечер девушка надеялась, что сегодня ночью она вновь попадет в комнату Дрейка, и каждое утро, смотрясь в зеркало, она видела в своих глазах разочарование. Один раз Гермионе приснился тот самый коридор, но знакомые стены тотчас рассыпались песком, и до утра ей уже больше ничего не снилось.

Девушка часто ловила на себе вопрошающий взгляд Малфоя, но она не была готова к разговору с ним. И все же, на следующее утро после того, как стены коридора в ее сне рассыпались, Гермиона поймала слизеринца по дороге на завтрак:
- Малфой, происходит что-то странное, - начала было девушка.
Парень быстро оглянулся по сторонам и одним рывком затащил ее в ближайшую нишу. Занавесь, скрывшая их от посторонних глаз, оказалась такой пыльной, что Гермиона несколько раз чихнула.
- Тихо ты! – недовольно прошипел Малфой. – Ну, говори, что там у тебя происходит…
Рассказ девушки заметно встревожил его.
- Это Румпельштильцхен закрывает тебе путь к С… Дрейку, - задумчиво произнес парень.
- Но зачем? – удивилась гриффиндорка.
- Ну, Грейнджер, пошевели мозгами, ты же умная! – Драко насмешливо хмыкнул. – Неужели ты думала, что он так легко откажется от власти над душой одного из сильнейших магов?
Девушка была готова разрыдаться:
- Но что же мне делать? До Рождества осталось всего два дня!
- А ты… уверена, что правильно угадала имя? – Малфой затаил дыхание.
Гермиона вздохнула:
- Когда я смотрю на него, то я уверена, что ошибаюсь. Но… когда мы столкнулись в коридоре, всего на мгновение я очутилась в его объятиях. Это Дрейк, я знаю. Чужой и незнакомый, но все же это он. И потом, этот запах… он пахнет лесом - так, как в моем сне…
В нише воцарилось молчание. Потом Малфой вдруг оживился:
- Послушай, а ты уже решила, в каком платье пойдешь на бал?
- Я об этом и не думала, - недовольно отмахнулась гриффиндорка, - у меня не было времени на эту ерунду.
- Ну, Грейндже-ер, - протянул Драко со смешком в голосе, - пора уже и задуматься. Все-таки твой Дрейк – взрослый мужчина, и ему нравятся хорошо одетые женщины, можешь мне поверить. Займись пока покупкой платья, - Драко отдернул занавесь и, направляясь ко входу в Большой зал, продолжил, - а я что-нибудь придумаю.

Plus je refuse ton pardon
Et plus j'obéis à ton nom
Dans les profondeurs de mes yeux
Subsiste le coeur de l'aveu

Джинни не понимала, что происходит с ее подругой. Гермиона разбудила ее ранним утром, и завтракали они практически в одиночестве. И вот теперь они быстрым шагом приближались к Хогсмиду. «Мне нужно платье для бала», - вот что услышала Джинни в ответ на все свои вопросы. Все это было очень странно. После разрыва с Роном ее подруга стала задумчивой, и почти все свое время проводила в библиотеке. Это Джинни могла понять – если бы она рассталась с Гарри, вряд ли ей захотелось бы проводить вечера в гриффиндорской гостиной, слушая чужую болтовню и ловя на себе сочувствующие взгляды. Но то, что стало происходить потом, ее мозг отказывался понимать: Гермиона, пожирающая взглядом их профессора зельеварения; Малфой, в свою очередь внезапно начавший следить чуть ли не за каждым шагом Гермионы («И теперь об этом шушукаются за каждым углом», - возмущалась про себя Джинни); и, наконец, этот поход за платьем. Так, погруженная в свои мысли, Джинни вошла вслед за подругой в самый модный магазин Хогсмида.

Сонная блондинка недовольно посмотрела на вошедших девушек и буркнула:
- Чем могу помочь?
- Мне нужно платье, - резко ответила Гермиона.
- Какое именно платье вы бы хотели? - чуть более любезным тоном спросила продавщица. - У нас довольно-таки большой выбор, но должна сразу предупредить, что наши цены выше средних.
Джинни восхищенно осмотрелась – вокруг нее: на вешалках, на стульях, на полках, – лежали и висели платья самых разнообразных фасонов и расцветок. «Гермионе вполне подошло бы вот то лиловое, с длинным шлейфом», - думала она. – «Или вот это бежевое, с большим декольте…»
Ее размышления были прерваны словами подруги:
- Мне нужно такое платье, чтобы все мужчины – все до одного – оборачивались, чтобы посмотреть мне вслед.
Блондинка понимающе улыбнулась:
- Хотите заставить своего парня ревновать?
- Да! – выдохнула Гермиона. – Хочу, чтобы он задыхался от ревности и желания. А цена… цена не имеет значения.
Продавщица внимательно посмотрела на девушку:
- Мне кажется, у нас есть то, что вы ищете… Одну минуточку! – и женщина скрылась в глубине магазина.
Через несколько минут она вернулась, неся на вытянутых руках серое атласное платье, отливающее на свету серебром:
- Вот, примерьте. Это последняя модель самого метра Сорсье!

Когда Гермиона появилась из примерочной, Джинни восторженно ахнула. Атлас струился, мягко облегая талию девушки, соблазнительно подчеркивая каждый изгиб ее стройного тела. Глубокий вырез декольте обнажал плечи и едва прикрывал грудь. Юбка была настолько узкой, что казалось невозможным то, что в этом платье можно ходить. А когда Гермиона повернулась, Джинни и вовсе потеряла дар речи – вырез на спине был ещё глубже. Продавщица не забыла подобрать к платью и туфли, которые прибавили ногам красавицы несколько дюймов, и перчатки, доходившие до локтя.

От двери раздались громкие аплодисменты. Прислонившись к дверному косяку, на пороге стоял Малфой:
- Такого я от тебя не ожидал, Гр… Гермиона! – отделившись от двери, Малфой одним движением оказался около девушки и склонился над ее рукой. Когда он выпрямился, Джинни заметила, что его глаза улыбаются.
- Я подумал, что тебе пригодится вот это, - жестом фокусника Драко извлек откуда-то бархатный футляр и открыл его. На белом атласе переливалось роскошное бриллиантовое колье, а в углублениях по бокам лежали бриллиантовые серьги. – Мне кажется, к этому платью подойдет.
А потом добавил, отвечая на немой вопрос гриффиндорки:
- Да не волнуйся ты так, я у мамы их одолжил. После бала вернешь.
И, развернувшись на каблуках, слизеринец вышел из магазина, коротко кивнув Джинни.

Позже, когда нагруженные пакетами девушки возвращались в Хогвартс, Джинни не выдержала и спросила:
- Так ты с Малфоем идешь на бал? – и затаила дыхание в ожидании.
Но в ответ получила лишь рассеянную улыбку:
- Нет, что ты, Драко будет на балу с Луной…
Джинни хотела было пуститься в расспросы, но, посмотрев на задумчивое лицо подруги, не решилась. «В конце концов, я могу и подождать – еще один день, и я все увижу своими глазами»,- и Джинни задала совсем другой вопрос:
- Хочешь, я тебе завтра сделаю прическу?
Гермиона лишь благодарно кивнула ей в ответ.

DivShare File - Just One Last Dance.mp3

Большой Зал Хогвартса был набит учениками, их родителями, преподавателями, сотрудниками министерства и приглашенными гостями. Снейп стоял, привалившись к колонне, и наблюдал за бурлящей толпой, полуприкрыв глаза. У него болела голова, и единственным его желанием на данный момент было добраться до своей постели и нырнуть в спасительную прохладу простыней. Но нет же, приходилось улыбаться, раскланиваться, обмениваться приветствиями…
Из толпы вынырнул Гарри:
- Я больше не могу, - измученно выдохнул он, прислоняясь все к той же колонне. – Все чего-то от меня хотят – сфотографироваться, взять автограф, получить мой совет… Да что я им могу посоветовать?
Одним пальцем парень вытащил из кармана смокинга нечто розовое и помахал им перед носом у профессора:
- Какая-то девица даже умудрилась запихнуть мне в карман вот ЭТО под носом у своих родителей! Там и записка прилагалась! Джинни так разозлилась…
Мужчина, не сдержавшись, расхохотался:
- Да уж, Поттер, вы просто-таки купаетесь в славе…
Гарри что-то недовольно буркнул в ответ, но Северус не услышал ни слова. Двери распахнулись, пропуская очередных гостей, и... зал замер. На пороге стояла молодая женщина. Серый атлас платья переливался серебром в свете свечей, ему вторило сияние бриллиантов. Волосы были забраны в высокую прическу, из которой выбивалось несколько локонов. Женщина беспомощно оглянулась, словно ища кого-то, и Снейп скорее почувствовал, чем увидел - глаза цвета молочного шоколада остановились на нем. Гробовая тишина сменилась шушуканьем, когда красавица решительно направилась к той самой колонне, у которой стояли двое из трех самых завидных холостяков магической Англии, присутствовавших на этом вечере.
Мужчина смутно слышал, как Гарри что-то говорит, обращаясь к нему. Попытавшись сосредоточиться, Снейп поймал обрывок фразы:
- … ведь это она, Северус? Да?
Но он был не в силах произнести даже одно слово. Прямо к нему, через весь зал, шла его мечта, его наваждение, его прекрасная незнакомка. И когда она подошла и остановилась перед ним, сквозь стук собственного сердца, заглушавший все вокруг, Снейп услышал, как Гарри обратился к ней:
- Привет, Гермиона!

How I wish to come with you
How I wish we make it through

Just one last dance
before we say goodbye
when we sway and turn round and round and round

Гермиона шла по залу, высоко подняв голову. Она чувствовала на себе сотни глаз: любопытных, недоумевающих, удивленных, – но видела только его глаза. Всего лишь мгновение назад, стоя перед дверями Большого зала, девушка заколебалась – быть может, это ошибка? И ее мрачный профессор только усмехнется, услышав о старинном заклятии? Но потом она услышала его смех. Этот смех она не спутала бы ни с каким другим, даже через сотню лет. А войдя в зал, Гермиона увидела улыбку Снейпа, адресованную Гарри, - и все сомнения оставили ее.
Она шла по залу, сквозь завистливый шепот и восхищенные вздохи, сквозь осуждающее бормотание и одобрительные ухмылки, и видела только черные глаза, смотревшие на нее с восхищением.
Но когда девушка остановилась у колонны, и Гарри, широко улыбаясь, поздоровался с ней, лицо профессора словно окаменело. Сердце Гермионы сжалось. Преодолевая страх, девушка все же заставила себя улыбнуться:
- Могу я пригласить вас на вальс, сэр?

Северусу казалось, что весь мир сошел с ума. Скорее, конечно, наоборот – лечиться от безумия предстояло ему. Он танцевал вальс с Гермионой Грейнджер! Со своей ученицей, которая была младше его на двадцать лет («Подумаешь», – проснулся внутренний голос, - «не на пятьдесят же!»). На виду у самых известных сплетников магического общества она прижималась к нему всем телом, заглядывая в глаза. Профессор опустил глаза и не смог сдержать тихий стон – вид, открывавшийся ему, мог соблазнить и святого.
- Мисс Грейнджер, мне кажется, вы забыли какую-то деталь вашего платья в своей спальне, - прошипел он ей в ухо. Но бесстыдная девчонка только улыбнулась в ответ:
- Ну что вы, сэр, я ничего не забыла!
При следующем же ее движении платье поползло вниз, еще больше обнажая белоснежные плечи с россыпью веснушек.
Северусу хотелось натянуть эту дурацкую тряпку ей до ушей, так, чтобы окружающие перестали пялиться на нежную грудь, чьи очертания явственно проступали под мягкой тканью.
Еще ему хотелось впиться в ее губы поцелуем, чтобы проверить, такие ли они сладкие, как в его сне.
Он был готов отлупить ее прямо здесь, в центре этого зала.
А потом затащить в постель и не выпускать оттуда никогда.
Музыка закончилась. В наступившей тишине профессор на мгновение поднес руку девушки к губам, затем поклонился и почти выбежал из зала.

Гермиона, скинув туфли, бежала по коридорам Хогвартса. Она остановилась только перед входом в комнаты Снейпа. Из-за двери не доносилось ни звука:
- Профессор, откройте! Мне нужно с вами поговорить! – но ответа не последовало. Гермиона без сил опустилась на холодные камни пола и расплакалась. Так ее и обнаружил Гарри.

Присев рядом с подругой, Поттер беспомощно посмотрел на ее лицо, по которому текли слезы.
- Послушай, Герм, - начал он, стягивая с себя смокинг и укутывая в него девушку, - не плачь ты так. Все устроится. Я не знаю, что случилось, но зато я точно знаю - Северус любит тебя. Завтра вы с профессором помиритесь, и все будет нормально.
Гарри искренне верил в свои слова. Взять хоть Джинни – они часто ссорились, его любимая в любой момент могла вспылить, накричать… но она не умела долго дуться.
Гермиона подняла на него заплаканные глаза:
- Ты не понимаешь, Гарри! Завтра уже не будет! У нас с ним никогда уже не будет завтра!
Парень обескуражено пожал плечами. Как и многие мужчины, он терялся при виде женских слез, и не знал, как себя вести.
И тут Поттер вспомнил. Обшарив все карманы, он с облегчением выдохнул, вытаскивая на свет маленькую бутылочку, наполненную жидкостью золотистого цвета:
- Давай, Герм, выпей, это точно поможет!
Гермиона удивленно открыла рот:
- Ведь это же Феликс Фелициус! Жидкая удача… Откуда это у тебя, Гарри?
- Джинни подарила на Рождество, еще до того, как обиделась на меня, - улыбнулся юноша.
- Я не могу, - затрясла гриффиндорка головой, - нет, не могу. Это слишком… слишком…
Гарри заглянул ей в глаза:
- Гермиона, я не понимаю, что происходит, но я точно знаю – Феликс Фелициус тебе сейчас нужен гораздо больше, чем мне. Я хочу, чтобы ты была счастливой. В конце концов, это рождественская ночь, а двое из моих лучших друзей дуются друг на друга по разные стороны двери.
Гермиона еще раз всхлипнула и дрожащими руками взяла зелье. Только она сделала первый глоток, как в коридоре послышались чьи-то быстрые шаги. В следующую секунду из-за угла буквально вылетел необычно взъерошенный Малфой.
- Грейнджер! – заорал он. – Я тебя по всему замку разыскиваю, а ты тут расселась. Пошли!
И, схватив девушку за руку, он помчался в обратную сторону, успев на ходу небрежно бросить:
- Увидимся, Поттер!

Драко затормозил только перед горгульей, охранявшей лестницу, ведущую к кабинету директора:
- Гленфиддич! – рявкнул он, и горгулья отступила, освобождая проход.
- Что такое «гленфиддич»? – поинтересовалась Гермиона, но Драко только отмахнулся:
- Потом, все потом. Успеешь еще просветиться.
МакГонагалл ждала их на пороге. Она внимательно посмотрела на девушку, но никак не прокомментировала ни ее платье, ни заплаканные глаза.
- В моем кабинете человек, который хотел встретиться с тобой наедине, - сухо сказала директриса, продолжая разглядывать гриффиндорку. Затем ее взгляд неожиданно смягчился. – Все будет хорошо, девочка моя.
И она отодвинулась, освобождая вход в кабинет.
- Пойдемте, молодой человек, - донеслись до Гермионы ее слова, обращенные, по-видимому, к Драко, - проводите меня обратно в зал…
Окончание фразы девушка уже не расслышала, так как дверь за ней захлопнулась. Гермиона прошла на середину кабинета и огляделась. Взгляд ее упал на человека, поднявшегося из одного из кресел у старинного камина. Дорогой костюм, платиновые волосы, спадающие на плечи, аристократические черты лица, холодная усмешка…. На девушку смотрели серые, будто подернутые льдом, глаза Люциуса Малфоя.
Справившись с удивлением, Гермиона поинтересовалась:
- Зачем вы хотели встретиться со мной…сэр?
Люциус, не скрываясь, оценивающе оглядел ее с ног до головы, а затем посмотрел прямо в глаза. Под этим тяжелым взглядом гриффиндорке стало неуютно, и она повторила свой вопрос уже не так вежливо:
- Что вам от меня нужно?
- Да, Драко не ошибся, - довольно хмыкнул себе под нос Малфой. Затем он взял в руки свою трость и открутил набалдашник. На свет появилась небольшая склянка с какой-то темной жидкостью.
- Мисс Грейнджер, - голос Люциуса звучал, как всегда, мягко и вкрадчиво, но было в нем и еще что-то, что Гермиона раньше не замечала. – Драко рассказал мне о ваших проблемах. Это – зелье, за которое многие волшебники исполнили бы любое мое желание. Выпейте его – и ваши сны станут целиком и полностью подвластны вам, и только вам.
Гермиона подозрительно посмотрела на него:
- И что вы хотите взамен?
- Ничего.
В комнате воцарилась тишина.
Девушка осторожно взяла склянку в руки. Вблизи жидкость оказалась светлее, похожей на жидкий шоколад.
Гриффиндорка подняла глаза на мужчину:
- А почему я должна верить вам?
- Вы мне ничего не должны, мисс Грейнджер, – Люциус взял с кресла тяжелый меховой плащ и направился к выходу. У самой двери он оглянулся:
- У меня не так много друзей. А точнее - всего один. И я не хотел бы потерять его.

Девушка проводила уходящего мужчину взглядом. Потом, сев в одно из кресел, она несколько минут разглядывала зелье, прежде чем поднести склянку к губам.

Just one more chance
hold me tight and keep me warm
cause the night is getting cold
and I don't know where I belong
Just one last dance

Деревянная дверь чуть скрипнула, открывая взгляду Гермионы небольшую комнату. Камин, два кресла, небольшой низкий столик – вот и вся обстановка. Напротив камина было расположено окно, у которого, устремив взгляд в ночную темноту, стоял высокий мужчина.

Гриффиндорка остановилась у двери. Вся решительность как будто оставила ее. Молча смотря на знакомый силуэт, девушка пыталась придумать, с чего начать разговор. И в тот момент, когда она, наконец, собралась с духом, Северус сказал:
- Мисс Грейнджер, прежде чем вы что-то скажете, прежде чем вы… - он тяжело сглотнул и продолжил, - я прошу вас выслушать меня. Все это время я думал о нас и понял: будет лучше оставить все как есть. Вы молоды, умны, красивы. Любой мужчина будет счастлив положить весь мир к вашим ногам.

Гермиона не верила своим ушам. «Да как он посмел принять решение за меня!», - ее руки непроизвольно сжались в кулаки. Между тем Снейп, по-прежнему глядя куда-то вдаль, продолжал:
- Мисс Грейнджер… Гермиона… Мне уже 39, и я не смогу так просто забыть все, что оставил позади. Расстанемся сейчас – и через два-три месяца ты снова будешь жить спокойно. Останешься со мной – и я никогда уже не смогу отказаться от тебя. Сколько ты будешь счастлива? Три года? Пять лет? Все равно когда-нибудь тебе захочется большего. Ты будешь пытаться уйти, а я буду цепляться даже за самую призрачную надежду; буду видеть, как ты становишься печальнее день ото дня – и все равно не смогу отпустить.

«Идиот! Какой же ты идиот!» - девушка уже с трудом сдерживалась, желая все-таки дослушать до конца. Помолчав, Северус добавил:
- Я не хочу видеть, как огонь в твоих глазах гаснет, сменяясь ледяной скукой, как ты будешь превращаться в одну из тех женщин, чьей жизнью руководят не чувства, а привычки…

Гермиона не дала ему закончить фразу:
- Трус! Ты просто испугался!
Мужчина резко обернулся. Его лицо было привычно невозмутимым, и только бьющаяся жилка на виске выдавала волнение. Шагая по комнате, девушка продолжала:
- Ты все решил! Ты обо всем подумал! Все только ты, ты и ты! А как же я?
Обычно спокойные, сейчас ее глаза сверкали от еле сдерживаемых эмоций.
- Ты даже не спросил, чего я хочу, о чем мечтаю. Нужна ли мне эта спокойная, счастливая жизнь, если в ней не будет тебя, - сдавленным голосом закончила Гермиона.

Снейп отвел глаза. И, после долгой паузы, хрипло прошептал:
- Да, наверное, ты права. Я трус. Никогда не думал, что скажу это, но я боюсь. Боюсь однажды увидеть в твоем взгляде вместо любви усталость и безразличие. Боюсь привыкнуть к тебе лишь для того, чтобы потом потерять. Я не могу, Гермиона. Пойми, не могу…

И девушка сдалась. «Может быть, так действительно будет лучше», - думала она, идя к двери. – «Может быть, я ошиблась, спутав сны и реальность». Уже прикоснувшись ладонью к гладкой деревянной поверхности, Гермиона вдруг вспомнила фразу Гарри: «…я точно знаю - Северус любит тебя». И, оглянувшись, чтобы в последний раз посмотреть на мужчину, девушка поймала тоскливый взгляд его глаз. В следующую же секунду Снейп отвернулся к окну. Но и этого было достаточно для нее, чтобы принять окончательное решение.

«Я должна проверить», - думала гриффиндорка, скидывая туфли. - «Я должна точно знать», - думала она, возвращаясь к окну. Подойдя вплотную к мужчине, девушка обняла его за плечи, прижавшись к широкой спине. Тело Снейпа напряглось, но он не издал ни звука. В ушах у Гермионы эхом прозвучали слова Люциуса: «…ваши сны станут целиком и полностью подвластны вам, и только вам». Девушка прижалась щекой к мягкой ткани сюртука и зашептала:
- Если ты так решил – хорошо… я уйду, если ты этого хочешь…только сначала… поцелуй меня, пожалуйста.

Северус чувствовал, что его разум медленно приближается к той грани, которая отделяет сознание нормального человека от сознания безумца. Ее нежная грудь, прижимающаяся к его спине, хрупкие руки, разглаживающие невидимые складки его одежды, жаркий шепот – все было против него. Этот запах, запах, который он бессчетное множество раз пытался воссоздать в своей лаборатории, дурманил голову. И когда его мисс Грейнджер выдохнула чуть слышно: « Поцелуй меня, пожалуйста», - Северус сломался.

Мгновение спустя он жадно целовал девушку, прижимая ее своим телом к стене. Ее губы были точно такими, как он помнил; нежные и мягкие, они раскрылись, уступая его натиску, делясь своей сладостью. Язычок Гермионы скользнул к нему в рот и тут же отступил, играя, увлекая за собой. Один поцелуй перетекал в другой до тех пор, пока двое не отпрянули друг от друга, жадно глотая воздух. Северус смотрел на губы девушки, распухшие от его поцелуев, на несколько локонов, выбившихся из элегантной прически, на глаза, светившиеся счастьем, и думал: «Даже если завтра все изменится, этой ночью она – моя». Длинные пальцы скользнули по краю декольте, почти разрывая тонкую ткань, стягивая ее вниз и открывая глазам мужчины кремовую кожу груди. Гермиона нетерпеливо повела плечами, и платье серой лужицей стекло к ее ногам.

Девушка чувствовала, как ее кожа горит от жадных взглядов Снейпа. А когда он прильнул ртом к ее груди, посасывая и покусывая набухшие от возбуждения соски, Гермиона не смогла сдержать стонов. Его руки были везде, они гладили ее бедра, ласкали руки и спину девушки. Она даже не заметила, как Северус опустил ее на ковер, покрывавший полкомнаты. Встав на колени, мужчина нетерпеливо сбросил с себя рубашку – его сюртук уже давно валялся где-то в углу. «Посмотри на меня», - сказал Северус, и Гермиона послушно распахнула глаза только, чтобы встретить его горящий взгляд. В следующее мгновение пальцы мужчины коснулись живота девушки и, прочертив дорожку, медленно спустились вниз, скользнув к тому месту, где Гермионе так хотелось ощутить их. Они то поглаживали нежную кожу, то играли с влажными складочками, раздвигая их, проникая внутрь и отступая обратно. Вскоре девушка не могла больше выносить эту сладкую пытку. «Северус, - простонала она, - пожалуйста,… я больше не выдержу… я хочу почувствовать тебя внутри…»
Мужчина одним рывком расстегнул ремень брюк, отбрасывая его в сторону. Туда же полетели и остальные предметы одежды. Прижавшись к Гермионе, Северус на миг замер, вглядываясь в ее лицо, искаженное гримасой страсти, и одним плавным движением погрузился в жаркую глубину ее тела.

А потом мир исчез. И остались только они. Его хриплое дыхание. Ее бедра, двигающиеся ему навстречу. Его пальцы, запутавшиеся в гриве каштановых волос. Ее тело, извивающееся под ним. И на грани света и тьмы, смешиваясь с боем часов на старой башне, то ли всхлип, то ли вздох: «Северус…»

Часы пробили двенадцать. Еще одно Рождество спустилось на землю. Отблески огня, танцевавшего в камине, падали на двух людей, заснувших в объятьях друг друга. Маленький ангел, болтавший ногами на подоконнике, показал язык своему отражению и взмыл вверх, расправляя крылья, чтобы присоединиться к небесному хору. А в окрестностях Нойшванштайна, в самой чаще леса бесновался злобный лесной дух Румпельштильцхен.