|
"Быстрый круг"
|
|
| Irkina | Дата: Вторник, 04.10.2011, 19:40 | Сообщение # 1 |
 Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
| Название: "Быстрый круг"
Автор: Элоиза
Рейтинг: R
Пейринг: НМП/ГГ,РУ/ГГ, НМП, ГП
Жанр: romance/adventure
Тип: гет
Дисклеймер: мир и герои Джоан Роулинг принадлежат только Джоан Роулинг
Саммари: Так грустно ощущать на пороге 30-летия, что все захватывающее и невероятное в твоей жизни уже прошло! И вот как-то вечером, 2 июля 2009 года, служебная ошибка Гермионы Уизли приводит к еще одному соприкосновению магического и маггловского миров, результатом которого стала удивительная романтическая история. Бурная, как адреналин в крови на старте и короткая, как круг в заезде…
Предупреждения: RPF, некоторый ООС Гермионы (правда, его возникновение объясняется), маггл в главных ролях
Примечания: Данный фик — неуклюжая попытка соединить две самых больших моих страсти: «Гарри Поттера» и спидвей. Новый мужской персонаж — это вполне даже реальный спортсмен, звезда мирового спидвея, российский гонщик Эмиль Сайфутдинов. События, о которых идет речь в фике (2 июля 2009), имели место быть в реальности. В этот момент Эмилю было 19 лет
Дисклеймер 2: Эмиль Сайфутдинов принадлежит маме с папой, невесте Арише, балаковской «Турбине» и МК «Полония» Быдгощ
Размер: макси
Статус: закончен
Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!
|
| |
| |
| Irkina | Дата: Среда, 05.10.2011, 18:35 | Сообщение # 2 |
|
Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
| Глава 1
— Гермиона, не будем больше об этом! Я не могу поручить тебе это задание! И ты прекрасно знаешь, почему!
Невысокий черноволосый мужчина, в очках, в форме, с жетоном главы Аврората на нагрудном кармане куртки резко развернулся и, скрестив руки на груди, подошел к камину, в котором изредка посверкивали зеленые искорки.
— Не знаю, — тихо произнесла молодая высокая женщина, упершись левой рукой в стол и барабаня по нему пальцами, на одном из которых красовалось широкое обручальное кольцо.
— Мы с тобой уже вроде обговорили все детали, Гарри, и пришли к выводу, что я — самая подходящая кандидатура для того, чтобы провернуть эту операцию наиболее успешно.
Она подошла к мужчине и, положив ему руки на плечи, повернула к себе лицом.
— Гарри, — женщина говорила по-прежнему тихим голосом, заглядывая в ярко-зеленые глаза друга детства и юности, с которым у нее было слишком много общих воспоминаний. — Неужели ты мне совсем не доверяешь? Ты же прекрасно понимаешь, что Христо Батов — не дурак. Он импульсивен, коварен, он владеет Темной магией в совершенстве, как все дурмстранговцы… — она запнулась на секунду, — как все чистокровные, которым дороги их законы и ритуалы, обосновывающие их превосходство. Неужели ты думаешь, что он не почувствует, не сообразит, что вокруг него сжимается кольцо из мракоборцев. Как только он хоть что-нибудь заподозрит, то исчезнет, и мы уже никогда не получим этот артефакт. К тому же все гостиницы Кардиффа в это время будут переполнены поклонниками этого… ну, в общем, спорта мотоциклетного, и если что-то пойдет не так, Батов ничем не погнушается, чтобы вырваться из ваших рук и доставить эту чертову чашу в горы… Он способен на все! Если не будет иного выхода, он вполне способен швырнуть Аваду в первого встречного, не задумываясь… Не дай, Мерлин, кто-то из наших ребят погибнет или пострадает. Я уже не говорю о последствиях, к которым приведет нарушение статуса Секретности. Стирать память нескольким сотням, а то и тысячам человек — это, знаешь ли, не в плюй-камни играть! И рассуждать о том, как опасно соваться молодой мамочке в самое пекло темных сил, с твоей стороны, как главы Аврората, по меньшей мере, безответственно!
Голос Гермионы Уизли звучал громче и громче. Гарри на мгновение показалось, что он вновь видит перед собой ту лохматую девчонку, в царапинах, в грязной кофтенке, с глазами, горящими как факелы, которая в пылу битвы в мае того уже далекого девяносто восьмого года бесстрашно и умело отбивалась от града самых разных заклинаний, летевших со всех сторон. Она была истинной гриффиндоркой, и в отсутствии храбрости, сообразительности и преданности своим убеждениям её никто не посмел бы упрекнуть. Поттер чувствовал, как ей не хватает настоящего дела: адреналина, приключений, риска, в конце концов. Служба в Министерстве с ее бумажной работой и повседневной рутиной угнетала Гермиону, хотя выполняла она ее безупречно и скрупулезно, просиживая часами над изучением магических законов, клятв, традиций, обрядов, ритуалов, в том числе и темных. За последние три года ей удалось добиться значительных успехов благодаря своей дотошности, умению подмечать самые незначительные детали, разгадывать сложные загадки. Она стала старшим сотрудником группы обеспечения магического правопорядка, и все претензии, связанные с изменениями особого положения и статуса чистокровных, проходили через её кабинет. Многие вещи ей удавалось проталкивать со скрипом, особенно новые законы, касающиеся уравнивания в правах полукровок и магглорожденных волшебников с чистокровными. Однако, по мнению Гермионы, дело того стоило. Она по себе знала, как тяжело пробиться в магическом мире, не имея громкого имени предков, связей, силы рода.
Гарри улыбнулся. Все-таки время не остудило горячие порывы лохматой всезнайки. Впрочем, сейчас, спустя двенадцать лет, прическу миссис Уизли все же изменила. Её безупречно гладкие темно-каштановые волосы были уложены в замысловатую прическу и блестели в свете отблесков камина. Сам Гарри так бы и маялся со своими непослушными лохмами, если бы супруга не укладывала их каждый день в довольно модную оригинальную мужскую прическу, близкую к городскому стилю. Джинни вообще очень здорово удавались все бытовые заклинания. Способность шутя справляться с самыми обыденными вещами передалась ей, видимо, от матери. При воспоминании о жене глава Аврората поморщился. Если Джинни узнает, что поимка опасного темного колдуна Христо Батова будет доверена ее невестке, летучемышиный сглаз станет для него самым безобидным разносом. Девчонки любили друг друга как сестры. Они были лучшими подругами в школе, обе бесстрашно противостояли злу в лице Волан-де-Морта, обе выстрадали свою любовь, даже рожали два раза практически вместе. К тому же Гермиона — жена ее брата, мать ее племянницы и племянника. Нет, если, не дай Мерлин, Джиневре станет известно, в какое дело за спиной Аврората неофициально ввязывается Гермиона, от них даже потрохов не останется: ни от мужа, ни от невестки. Сожрет, это точно!
Вместе с тем Гарри вынужден был признать, что Гермиона права. Батов подозрителен, осторожен, а самое главное, фанатичен в своем стремлении сохранить все привилегии чистокровных. Схватить и доставить его в Британский Аврорат нужно было без шума и пыли. Чаша, о которой шла речь в отчете, присланном Гарри коллегами из Восточной Европы, представляла собой способ доказать, что уровень магии чистокровного волшебника на порядок выше, чем у полукровки и магглорожденного. Как управляться с этим артефактом, в отчете не сообщалось, однако Поттер надеялся, что его подруга, коллега, родственница разберется с этой проблемой. У Гермионы всегда присутствовала просто потрясающая логика при решении подобных задач. Удалось выяснить, что чаша эта принадлежала нескольким древним чистокровным родам из Болгарии, Трансильвании, Венгрии, состоящим друг с другом в родстве. Изготовлена была еще во времена Римской империи колдунами фракийцев, даков, финно-угров, которые были предками мадьяров. Ритуал изготовления был завязан на использовании магической крови. Однако на протяжении всего своего существования чаша раз в сто лет должна была заряжаться магической энергией в особом месте, которое каждый раз определял верховный колдун. Артефакт уже побывал и под деревом Бодхи, где принц Ситхартха Гаутама достиг просветления, и на холме Гиссарлык, где когда-то возвышалась легендарная Троя, и африканской пустыне Гизе, под сенью пирамид и в карстовых пещерах Пинеги на севере России. Таких мест за историю существования чаши были десятки. И вот теперь время ритуала вновь подошло, и местом его проведения должна была стать пещера в горах на северо-западе Уэльса, где когда-то обитало одно из самых загадочных кельтских племен — ордовики. Гермиона уже успела собрать кучу материала по истории ордовиков и об их магическом могуществе. К тому же она единственная из всех сотрудников Отдела обеспечения магического правопорядка понимала, правда, в общих чертах, по-болгарски. Виктор Крам терпеливо пытался учить ее своему родному языку, когда Гермиона и болгарский квиддичный ловец тесно общались между собой во время Турнира трех волшебников. К тому же, Уизли обладала недюжинной боевой подготовкой (один её Ступефай чего стоил!), да и подозрение у Батова вряд ли бы вызвала. Обычная туристка, молодая, красивая, приехала в Кардифф полюбоваться на местные красоты: старинные замки, древнюю валлийскую деревушку Косместон, реконструированную совсем недавно, а заодно - выплеснуть адреналин на трибунах «Миллениума» под рев моторов мотоциклов. Таких поклонниц спидвея понаедет в Кардифф к этому времени видимо-невидимо. Гарри пытался мыслить рационально, про себя все более соглашаясь с доводами Гермионы. Батову будет нанесен удар оттуда, откуда он меньше всего будет его ждать. Он — сильный маг, но, по всему видать, неопытный. Главный аврор, несколько раз перечитывая отчет, не переставал удивляться тому обстоятельству, что проведение древнейшего и сложнейшего родового ритуала доверили совсем молодому парнишке; Батову было всего двадцать два года. Поттера напрягало еще то обстоятельство, что колдографию болгарина восточно-европейская разведка почему-то прислать не удосужилась, только описание внешности: славянские черты лица, светлые волосы и глаза, атлетическое телосложение… Всё! И где вообще гарантия, что Христо не воспользуется Оборотным зельем?
Поттер опять заметно занервничал. Эти возможные отступления от официально разработанного Авроратом плана выводили его из себя. Рисковать Гермионой он не мог, просто боялся за нее, как за сестру. Опять-таки, если не она, то кто тогда. Кому он еще мог так безраздельно доверять? Времени взвесить все «за» и «против» было в обрез, а продумать каждую деталь операции — и того меньше. А подруга, как показывал опыт, умела быстро принимать решения в сложных ситуациях. Удачно,что Рона сейчас не было в Британии. Рональд Биллиус Уизли несколько дней назад отбыл в командировку в Перу по делам бизнеса. Дело, начатое Фредом и Джорджем, благополучно процветало, "Всевозможные Волшебные Вредилки" пользовались широкой популярностью. Рон потихоньку втянулся в "семейное" дело, но тот размах, а, главное, настроение, какое царило в этом хохмагазине во времена близнецов, ушли безвозвратно.
Сведения о том, куда и когда прибудет болгарин с драгоценным артефактом, лежали в черной папке на столе Гарри. Занималась их сбором восточно-европейская разведка, которой была выслана на помощь группа британских авроров. На папке стояла особая отметка, своего рода аналог маггловского грифа «Совершенно секретно». Пересылали ее с континента в Лондон со всеми возможными предосторожностями: использовали несколько тайных совиных маршрутов, да и сведения были нанесены при помощи особых чар, вроде невидимых чернил. Только проявлялось написанное не под действием света, а благодаря особому паролю-заклинанию, который знал только глава британского Аврората. Во общем, Батов уже, даже еще не представ лично пред светлые очи Гарри Джеймса Поттера, сумел заочно попортить немало крови главному аврору Британии.
* * *
— Гарри! Какого соплохвоста ты помалкиваешь!? — Гермиона резко встряхнула его за плечи. — Скажи же что-нибудь! И желательно то, что я хочу услышать, — добавила она уже более миролюбивым тоном, пытаясь заглянуть Гарри в глаза.
— Герми, ну поставь себя на мое место, — протянул Гарри обреченно. — Что скажет Рон, когда узнает о всех подробностях этого дела? А он узнает, рано или поздно. Он мне голову открутит, если с тобой что-то случится. Хотя в этом случае не открутит: я сам в себя Аваду пущу.
— Не говори глупости! Я ценю твои родственные чувства, но я умею за себя постоять. К тому же проникнуть в номер Батова не составит труда, если владеешь невербальной магией и …
— Гермиона, Батов может понаставить таких защитных заклинаний, что понадобится несколько часов, чтобы взломать их. Кроме того, существуют и древние родовые сигнальные чары, которые тоже придется убирать. А в Кардиффе он будет в гостинице всего одну ночь. Нужно попасть к нему в номер наверняка. Да и реакция понадобится отменная. Он не будет дожидаться, пока ты его нежно Ступефаем приласкаешь.
— Ой, Гарри, ну неужели я настолько глупа, что войду к нему в номер, тряся перед ним своими прелестями! Мантия твоя на что тогда? А насчет защитных и сигнальных чар ты не беспокойся. Мне понадобится несколько минут, чтобы с ними разделаться, — Гермиона хитро улыбнулась, увидев, как вытянулось лицо Поттера.
— Слушай, подруга… кх, кх… — главный аврор даже закашлялся. — Я всегда был высокого мнения о твоих выдающихся способностях, но Мерлин меня задери… как?!
— Гарри, неужели ты не знал, что мужчины гораздо более болтливы, чем женщины?— томно протянула Гермиона. Глаза её насмешливо искрились
— Что ты хочешь этим сказать? — Гарри обиженно сморщил нос, отчего очки съехали на самый кончик. Он машинально поправил их, вопросительно глядя на подругу.
— Виктор Крам тогда еще, в девяносто четвертом, желая произвести на маленькую грязнокровочку впечатление древностью рода и могуществом родовой магии, много порассказал о том, какие чары применяют болгарские маги для защиты, охраны, лечения. Какими боевыми заклинаниями владеют… Я восхищенно хлопала глазками, всплескивала ручками от восторга и… — тут она приблизила губы к его уху, перейдя на шепот, — …запоминала. Ну, а приобретя профессиональную подготовку, сумела создать соответствующие контрзаклятия. Все не так уж и сложно!
— Блин! Ты все мои аргументы разбиваешь вдребезги! — Гарри закатил глаза. — Тогда давай подробно обговорим все детали, попробуем учесть как можно больше нюансов, я изготовлю порт-ключи на самые разные случаи, а ты иди собираться. Кстати, а как быть с детьми?
— Роза и Хьюго у Молли. Я предупредила ее о том, что у меня накопилось много неотложных дел на работе. В этом плане нам с тобой неслыханно повезло, — Гермиона вся светилась в предвкушении нового, настоящего дела, как начищенный золотой галеон.
— Да уж, — усмехнулся мужчина. — Чудесная теща, бесценная свекровь — и все в одном флаконе. Ладно, я отлучусь минут на пятнадцать. Мне еще нужно проверить кое-что, да и мантию разыскать, не помню, куда ее засунул. Потом к тебе двинемся…
Гарри зачерпнул дымолетного порошка из чашки, стоявшей на камине и исчез в зеленом пламени, а миссис Уизли открыла папку и углубилась в изучение отчета по делу Христо Батова и данных разведки.
Глава 2
Глаза Гермионы бегали по строчкам отчета. «Аппарация к пещере Бразау — около 23 часов 15 минут из гостиничного номера». Так, значит, ровно за час до полуночи она должна быть в номере. А может и раньше, мало ли что… Нужно осмотреться, прикинуть пути к отступлению. Если даже ей удастся завалить Христо Петрификусом намертво, нужна хотя бы минута, чтобы проверить его палочку на различные чары, ну и самого болгарина тоже. Кто знает, вдруг он нацепит на себя какие-нибудь защитные амулеты, которые не дадут сработать порт-ключу. Также нужно убедиться, что чаша Магического могущества при нем. Интересно, наложены ли на нее какие-либо заклятия? А то, не дай Мерлин, рассыплется в прах при соприкосновении с нечистой кровью или, того хуже, вообще руку оторвет или поразит смертельным проклятьем, как кольцо Марволо Мракса! Обо всем стоило подумать заранее… Такие вещи вполне возможны.
Молодая женщина чувствовала, как в ее кровь начинает выбрасываться адреналин. Она уже мысленно видела, как внезапно, из пустоты темной комнаты гостиничного номера направляет палочку на Христо, и он падает на пол, совершенно беспомощный, не успевший ничего понять. Гермиона даже коротко хихикнула от подступавшего к сердцу, легким, мозгу азарта. Представила, как она переносит его чуть тепленьким с помощью порт-ключа прямо в кабинет Поттера, как произносит «Фините инкантатем», высокомерно глядя сверху вниз на этого чистокровного выскочку; он приходит в себя, а мгновением позже — в ужас: оттого, что вот так глупо попался, что теперь чаша доставлена в назначенное место не будет, что сорван древний родовой магический ритуал, что… что… что…
Щеки Гермионы раскраснелись, а в глазах снова вспыхнуло пламя, мрачное и непримиримое. Напряжение и кураж, бурлившие в ней, достигли апогея. Это чувство было сродни сексуальному возбуждению. Наконец-то, что-то новое и удивительное произойдет в ее скучной серой жизни! Гермиона глубоко вдохнула и прикрыла глаза, стараясь унять волнение, бушевавшее в крови. Она давно не чувствовала себя так легко и так странно, так… неправильно. А молодая, перспективная и ответственная за все, что происходит в её жизни, миссис Уизли должна быть правильной, должна соответствовать своему положению, должна быть такой, какой ее знают, любят, уважают. Эта необходимость безупречности, словно липкая паутина, окутывала все существование Гермионы, не давая ни на минуту задуматься о том, чего же ей на самом деле хочется. Молодая женщина вдруг внезапно почувствовала, что эта операция Отдела магического правопорядка в Кардиффе каким-то странным образом многое изменит в ее жизни. Нет, не саму жизнь, а скорее всего, ее собственное «я», привнесет новый вкус, подарит новые впечатления, новые ощущения от себя самой. Внезапно непонятные тайные желания начали медленно всплывать из глубины подсознания Гермионы, озвучить которые даже себе самой она ни за что не решилась бы.
* * *
Миссис Уизли вдруг попыталась представить себе Христо Батова. Интересно, как он выглядит? Ему всего двадцать два года. Совсем молодой мужчина, почти мальчик… Интересно, почему именно он? Может это задание для него — некая родовая инициация? Глаза вновь пробежали по строкам, слабо мерцавшим на пергаменте отчета разведки: «Лицо круглое, славянские черты, волосы русые, глаза светлые (серо-голубые), растительность на лице отсутствует, рост средний, телосложение атлетическое». Гермиона усмехнулась, почему-то решив для себя, что этот дурмстранговец должен быть чертовски хорош собой… Да почему, собственно говоря, просто хорош! Он должен быть неотразим, как поганец Малфой, которого любительницы магической светской хроники до сих пор считают неким секс-символом. Отчего-то в памяти начали мелькать картинки, так или иначе связанные с хорьком. Вот на третьем курсе она в порыве благородного негодования подлетает к этому лощеному выскочке и смело направляет на него палочку, а он смешно морщит лицо, зажмуривается и … получает по тыкве. Это сейчас Гермиона понимала, что сдачи не последовало не потому, что она выглядела грозно и неустрашимо, а потому что привитое с детства аристократическое воспитание не позволило Драко поднять руку на женщину. Потом был тот самый Святочный бал на четвертом курсе, во время Турнира трех волшебников. Какие были у всех ее друзей лица, когда она прошествовала через весь зал в паре с Виктором: сказать, что изумленные — это значит, ничего не сказать. Перед глазами все плыло от восторга, и ей не удалось рассмотреть реакцию Рона, который занимал тогда все ее мысли, а вот обалдевшую, растерянную и даже немного восхищенную физиономию Малфоя Гермиона выхватила взглядом из толпы. Потом были погони членов Инспекционной дружины за членами Отряда Дамблдора, и каждый раз Малфой с какой-то необъяснимой ненавистью глядел на нее, а если в процессе разборок он дотрагивался до руки или даже до ее одежды, белобрысого поганца передергивало от отвращения так, точно через него пропускали ток высокого напряжения. А может и не от отвращения… Задуматься над его реакцией тогда как-то не хватало ни времени, ни желания. Ну а последняя встреча три месяца назад, на балу в Министерстве… Гермиона почувствовала, как утихнувшее было возбуждение вновь охватывает ее при воспоминании об этом празднике. В тот день она превзошла сама себя. Высокая прическа, идеально облегающее хрупкую фигуру алое платье с золотой вышивкой, ослепительная улыбка — все это заставило понервничать Рональда, весь вечер отгонявшего назойливых поклонников своей жены, желающих пригласить ее на танец. В конце концов, он сам был вынужден протанцевать с нею почти все танцы. К концу бала Рон был мрачен, как дьявол на распутье, а окончательно настроение супруга испортилось после того, как рядом с ними под руку с Асторией появился Малфой. Гермиона спиной (весьма и весьма обнаженной) почувствовала, как ее прожигает взгляд слизеринца. Медленно повернув голову, она увидела, что в серых глазах Драко плещется дикое, почти неприкрытое желание. Миссис Уизли вспомнила, как забурлила кровь от осознания того факта, что к ней воспылал вожделением самый красивый мужчина в этом зале. Лицо Рона побагровело, и он уже вот-вот готов был закатить скандал, выпалив в адрес Малфоя какую-нибудь гадость. Какой взгляд она тогда бросила в сторону хорька, подхватив уже порядком рассвирепевшего мужа под руку и отведя его в сторону! Торжествующий, высокомерный и в то же время такой обламывающий: «Я принадлежу ему, только ему и никому больше». Прям, «кесарю — кесарево, а хорьку — хорьково». Сейчас даже смешно вспоминать. По мнению всех окружающих, миссис Уизли поступила безупречно, как настоящая леди, светская дама, героиня войны и преданная жена чистокровного волшебника. Рональд продолжал костерить Малфоя, на чем свет стоит, а она пыталась успокоить его тихим ласковым голосом, поглаживая по руке. А вот сейчас, ни с того, ни с сего, помимо воли, подумала о том, что, положа руку на сердце, Рональд Уизли в сравнении с Драко Малфоем не выдерживает конкуренции по очень многим статьям.
* * *
Мысли Гермионы Уизли от Малфоя перешли на собственного мужа. Она вдруг поняла, что за те четыре дня, пока Рон отсутствовал по делам их с Джорджем бизнеса, она по нему не слишком-то соскучилась. Это вдруг неожиданно для себя самой показалось Гермионе странным и насторожило. Ведь Рон был первой любовью, первой болью, первым и единственным мужчиной в её жизни, самым главным, не считая Рози и Хьюго. Он был добрым и преданным (хотя Гермиона не раз замечала, как во время семейных торжеств в Норе он украдкой то и дело пялился на Флер Уизли, правда, больше по старой привычке). Из Рона получился прекрасный отец, безумно любящий своих детей. Яркая, ослепляющая, обжигающая страсть с головой захлестывала их в самом начале брака, а потом постепенно все захватывающие эмоции сошли на нет, растворились в работе, собственных интересах каждого, домашних буднях, заботе о детях. Как же не хватало в этой размеренной, чинной и степенной жизни какой-то искорки, какого-то накала, который подарил бы вновь ту давнюю непередаваемую новизну и красоту ощущений. Рон же за последние годы слишком, фигурально выражаясь, обленился, чтобы выдумывать разную романтическую чепуху. В супружеской жизни он ценил, в первую очередь стабильность, ровность, твердую уверенность в завтрашнем дне. Если бы вдруг кто-то сказал Гермионе, что муж не менее, чем она, жаждет головокружительного приключения и драйва, она бы ни за что не поверила. Его устраивало все: то, что они не лезли в дела друг друга, вкусные ужины и обеды всей семьей по выходным в Норе, радость отцовства, регулярный дежурный секс два раза в неделю. Причем Гермиона подозревала, что полноценное питание ценилось супругом гораздо более трепетно, нежели скучные занятия любовью под покровом ночи в миссионерской позиции. Робкие намеки жены на необходимость разнообразить секс, добавить в него чуть-чуть экстрима, игры, страсти в виде нового красивого белья, смелых ласк, фривольных интимных словечек, были встречены Рональдом с таким лицом, что молодой женщине показалось, будто ее обвинили в измене или самых грязных непристойностях.
А ведь она любила Рона. Он для нее был воплощением мужественности и надежности, их связывали самые трепетные воспоминания из детства и юности, он был отцом ее детей. Малыш Хьюго родился всего 10 месяцев назад, а крошка Рози была просто очаровательна: миленький ангелочек с ярко-рыжими кудряшками и голубыми глазками. Гермиона устало, с тоской в сердце, прикрыла глаза. Ну почему Рон не в состоянии хотя бы изредка вновь становиться тем очаровательным, нескладным и таким милым верзилой, каким он был сразу после войны! Сейчас он раздобрел, стал еще выше ростом, шире в плечах, наел упитанный животик, на котором едва сходился дорогой маггловский пиджак. От него всегда пахло домашними котлетами, а когда-то непослушные густые рыжие вихры он начал зализывать гелем назад на манер Малфоя (с чего бы это?). Среднестатистический волшебник двадцати девяти лет от роду.
* * *
Гермиона стряхнула оцепенение, и её мысли вновь вернулись к Батову и делу, с ним связанному. Это неправильно, что она, специалист такого уровня, удостоившаяся дела исключительной важности, занимается эротическим самокопанием вместо того, чтобы думать об артефакте и последствиях, с ним связанных. Опять эти слова: «правильно» - «неправильно»… Интересно, почему все-таки даже опытным британским аврорам не удалось сделать ни одной колдографии этого юного фанатика. Значит, не так уж он и неопытен, если не позволил тайком себя запечатлеть профессионалам такого уровня. Так, гостиница не слишком дорогая, значит, народу будет много: Христо и тут подстраховался. Номер вроде… 231. Цифры как-то странно бликуют. Да, вроде 231. Скорее всего, второй этаж, значит, может быть балкон, с которого аппарировать проще. А еще эта чаша! Можно ли вообще до этой вещицы дотрагиваться, тем более, ей. Будь она чистокровной, опасений было бы меньше. Тут в голове мелькнула одна интересная мысль. Гермиона подумала, что надо будет захватить плотные резиновые перчатки, а так же маленький пузырек с кровью чистокровного волшебника.
Внезапно в камине полыхнуло зеленым светом, и в кабинете, небрежно отряхиваясь, появился Гарри, держа в руках свою знаменитую мантию.
Глава 3
— Изучаем дело? — главный аврор подошел к столу, заглянув в папку через плечо Гермионы.
— Угу… — не отрывая взгляда от отчета, пробормотала Уизли, машинально наматывая на палец каштановую прядку, выбившуюся из прически.
— Какие соображения будут у самой умной выпускницы Хогвартса за последние сто лет?
— Есть кое-какие, — Гермиона подняла глаза на мужчину. — Гарри, мне нужен маленький пузырек с кровью чистокровного волшебника. Много крови не нужно, хотя бы чуть-чуть.
— Зачем? — искренне изумился Поттер, недоуменно взглянув на подругу.
— Может понадобится… Вдруг придется лично дотрагиваться до этой заколдованной посудины; не хочу закончить жизнь в страшных мучениях с почерневшими конечностями, как Дамблдор.
— Да, в этом есть смысл, — пробормотал Гарри, отдавая мантию Гермионе. — Я подумаю, с кем можно поговорить. Только Дамблдор все-таки отделался более легкой смертью по сравнению с той, что его ждала.
— Да уж, — нахмурившись, протянула Гермиона. — Давай порт-ключи. И сделай мне копию этого отчета.
— Так, — Поттер достал из кармана два женских украшения и положил на стол. — Вот этот браслет, — он пододвинул к Гермионе великолепную серебряную вещицу тонкой гоблинской чеканки, — сейчас расстегнут; как только ты оденешь его на руку и застегнешь, он сработает через 5 минут и доставит тебя в одно из подсобных помещений аэропорта Руз. Выберешься из подсобки при помощи обычной Аллохоморы, тут все просто. Садишься на автобус и добираешься до отеля. Номер забронирован на имя Джин Карстен. Вот паспорт и Евро, — Гарри выложил из нагрудного кармана перед Гермионой темно-бордовую книжицу с изображением герба Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии, на котором красовался девиз «Dieu et mon droit» («Бог и мое право»). В паспорте лежала стопочка из десяти купюр номиналом 100 Евро.
— Расщедрилось Министерство! — не удержавшись, съязвила Уизли.
— Вроде того, — буркнул Гарри. — Браслет ликвидируй или выброси потихоньку.
— Понимаю... Батов сразу магию почувствует и узнает гоблинскую работу!
— Ты у меня умница. А вот это — порт-ключ обратного направления, — он указал на жемчужные бусы, обычные на вид. — Эта штука сработает через минуту после того, как ты расстегнешь замочек. Чтобы прихватить с собой Батова, просто положи его руку на эту штуковину. Отправление — из номера Христо.
— Все поняла, — бодро отчеканила Гермиона. — Одежда только маггловская, внимания не привлекать, перед дверью номера нашего клиента не светиться лишний раз ни в каком виде. Я домой, соберу самое необходимое, буду готова через час. А ты будь добр позаботиться о крови, — девушка поднялась из-за стола. — Жду тебя с копией отчета у себя.
— Молодец! Узнаю прежнюю Грейнджер! — Гарри улыбнулся совсем по-мальчишески. — Я аппарирую в Хогвартс, попробую поговорить с Невиллом. Через час тебе уже надо быть в Рузе. Христо может появиться в любой момент. Отчет отчетом, но разведка могла кое-какие детали и не учесть… или не обратить внимание на что-либо… Вот если бы ты возглавляла разведотряд…
— А это можно устроить? — восторженно пискнула Гермиона, с надеждой посмотрев на Поттера.
— Шучу я. Шучу, мадам, — чуть не расхохотался главный аврор.
— Да ну тебя, — обиделась молодая женщина. — Ведешь себя как говнюк!
* * *
Через час Гермиона в полной боевой готовности стояла в своей гостиной: на плече — любимая бисерная сумочка, на которую в свое время было наложено неопределяемое расширяющее заклинание, с маленьким чемоданчиком в руках для отвода глаз. Внезапно, с громким хлопком, перед нею появился Гарри.
— Вот, держи, — он протянул ей маленький пузырек с кровью. — Невилл ни о чем не расспрашивал. На него можно положиться.
Гермиона спрятала пузырек в сумочку и, коротко передохнув, надела браслет на руку, щелкнув замочком.
— Гермиона, солнышко, будь осторожна, умоляю тебя! Не рискуй понапрасну, — голос Поттера был тихим и нежным. Он положил ей руки на плечи и сильно сжал их. — Помни о детях. Ты им нужна… Ты нужна Рону и… мне тоже… Джинни. Очень нужна… — голос Гарри стал хриплым, а ярко-зеленые глаза затуманились. Он поцеловал ее в макушку и зарылся носом в ее волосы, благоухающие нежным цветочным ароматом.
У Гермионы отчего-то вспотели ладони. Гарри так странно вел себя, от него исходили удивительные по силе флюиды, заставлявшие ее дышать чаще, а сердце биться сильнее. Таких ощущений она не испытывала даже во время того памятного танца в палатке, когда они искали крестражи.
— Не беспокойся, Гарри, все будет хорошо, у нас… — Уизли не успела договорить; сработал порт-ключ, и она исчезла из вида мужчины.
* * *
В подсобке было темно и пахло какими-то дезинфицирующими средствами. Гермиона пошарила в сумочке и достала палочку.
— Люмос, — шепотом произнесла она, оглядываясь вокруг и пытаясь найти дверь. Дверь нашлась быстро, и уже через минуту по полуосвещенному коридору хозяйственного помещения аэропорта Руз шла молодая красивая женщина в узких облегающих джинсах, белой футболке и темных очках. Длинные блестящие каштановые волосы были рассыпаны по плечам и спускались по спине до самой поясницы. Она старалась ступать бесшумно, на носочках, но каблучки босоножек предательски то и дело щелкали по полу. Сумочка болталась сбоку, в левой руке — небольшой дорожный чемоданчик. Несколько красивых платьиц не помешают. Работа работой, но если есть возможность провести время по полной культурной программе, то упускать ее не следует. Когда она еще снова выпадет?..
Заглушающие чары на походку Гермиона накладывать не стала. Следов активной магии на ней в ближайшее время быть не должно. Дойдя до лестницы, она поднялась на два этажа вверх и, открыв дверь в зал, облегченно вздохнула.
Народу было много. Прибывающие с континента рейсы доставляли в Уэльс толпы поклонников спидвея. Второго июля в Кардиффе должен был состояться очередной этап мирового личного первенства Гран-При Великобритании. В этой толпе никто не обратил на нее внимания, и уже спустя пятнадцать минут она сидела у окна в автобусе, направлявшегося в сторону Кардиффа.
Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!
|
| |
| |
| Irkina | Дата: Среда, 05.10.2011, 18:36 | Сообщение # 3 |
|
Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
| Глава 4
Кардифф гудел как рассерженный улей. Проезжая мимо стадиона «Миллениум», Гермиона услышала рев моторов; видимо заканчивались последние приготовления. Ей даже любопытно стало, что это за спорт такой? Мотоциклы нравились Гермионе. В раннем детстве, когда она с родителями ездила к двоюродной тетке в графство Солсбери, ее катал на стареньком драндулете троюродный брат. Той шестилетней девчонке двадцатилетний парень, уверенно сжимавший ручки газа и сцепления, казался донельзя крутым, ветер, бивший в лицо — могучей стихией, а запах бензина — ароматом мужественности и риска.
К сожалению, у Гермионы не было времени думать о спидвее. Главной ее целью был Христо Батов. За ним и его номером требовалось установить наблюдение. Женщина понимала, что сделать это будет непросто. Во-первых, нужно, не привлекая внимания, выяснить, приехал ли Батов в Кардифф. Во-вторых, проверить, запечатал ли свой номер болгарин охранными заклинаниями, и какого рода эти заклинания. Третья проблема, самая сложная — внешность Батова. Как он выглядел, Мерлин его знает, а выяснять его личность по описанию — так можно жуткую депрессию заработать. В гостинице в то утро болельщиков было видимо-невидимо. Почти две трети из них — мужчины. Как минимум треть из них — совсем молодые ребята. Поди, догадайся, кто из них — темный колдун, если нельзя даже палочку вытащить.
Гермиона стояла у ресепшна, заполняла карту гостя, потихоньку радуясь тому, что номер у нее уже забронирован, и оглядывалась по сторонам. В холле отеля было не протолкнуться. Люди сновали туда-сюда. Огромное количество лиц постоянно менялось с лихорадочной быстротой. У дальней стены на тумбочке примостились торговцы сувенирами и спидвейной символикой. Обычно такие вещи не допускались, но сегодня охранники и администратор смотрели на эту вольность сквозь пальцы. Вокруг то и дело спрашивали лишние билетики.
Атмосфера была накалена до предела. Все что-то оживленно обсуждали, Гермионе удалось расслышать фамилии британских гонщиков: Криса Харриса, Скотта Николза, Эдварда Кеннета. Немало народу, как оказалось, болели за австралийскую звезду спидвея Джейсона Крампа. Отдельными группами, степенно и с большим достоинством, стояли, переговариваясь, скандинавские болельщики: шведы и датчане.
Гермиона чувствовала, что начинает малость одуревать: от страшного гула, состоящего из множества голосов и языков, от солнца, которое било, кажется из всех щелей, а самое главное, от отчаяния. Как вычислить в этой толпе Батова? Как о нем спросить, не рискуя навлечь ненужные вопросы и подозрения? Еще чего доброго, администратор передаст Христо, что его разыскивала симпатичная молодая леди. Оно ей надо? Гермиона готова была разрыдаться. Тут еще включили огромные плазменные панели на стенах: взревели моторы, послышались голоса комментаторов. В холл ввалилось полтора-два десятка человек с микрофонами и диктофонами. Вся эта куча-мала рванула к лестнице и замерла в ожидании.
— Простите, мистер, — обратилась новоявленная «мисс Карстен» к администратору у стойки. — Скажите, а для чего здесь столько корреспондентов?
— Вы что, мисс, с луны свалились? У нас остановились несколько гонщиков, участников британского Гран-При. Тут и Крамп, и Педерсен, и Хэнкок. А вы, наверное, поклонница русского очаровашки Эмиля?
— Что? — Гермиона облизала губки. — Нет, конечно… Скажите, а болгары среди гонщиков есть?
Парень чуть не подавился смехом, но вовремя сдержался:
— Нет, мисс Карстен, таких среди наших гостей нет.
— Что, вообще ни одного?
— Увы, мисс.
Тут Гермиона услышала явно славянскую речь. Справа от самой большой плазмы стояло пять-шесть человек, переговариваясь на знакомом женщине наречии.
— Мистер, — задыхаясь от радостного предвкушения, затараторила Гермиона. — Вы только что сказали, что болгар у вас нет, а вон там, в стороне, разве не болгары? Это славянское наречие, я точно знаю.
— Нет, мисс, болгар сегодня я лично точно не наблюдал, а это… — он взглянул в сторону славян, — …это поляки.
Гермиона приуныла. Как узнать этого чертового болгарина? До двадцати трех часов она точно должна знать, кто он и где прячет этот дурацкий артефакт.
Корреспонденты тем временем загомонили и рванули на лестницу навстречу не очень высокому симпатичному мужчине лет тридцати трех — тридцати пяти. У него было приветливое лицо, волосы с рыжинкой (любимый цвет волос Гермионы), милая улыбка. Все наперебой бросились задавать ему вопросы. Защелкали затворы фотокамер, вокруг слышалось: «Мистер Крамп», «Джейсон», «Мы рады приветствовать вас в Соединенном Британском королевстве» и так далее и тому подобное. Вообще, Гермиона подозревала, что вся эта говорильня — сплошное переливание из пустого в порожнее. Все-таки она была магглорожденной и имела представление о том, что происходит в немагическом мире.
«Риты нашей на вас всех нет», — тоскливо подумала она, заканчивая заполнять карту гостя.
Этот самый Крамп спустился по лестнице, где его уже ожидали то ли менеджеры, то ли товарищи по команде. Корреспонденты бежали за ним, что-то выкрикивая вдогонку.
— Мисс, — администратор смотрел на нее с нескрываемым изумлением и восхищением. До него, видимо, дошло, что номер для очаровательной леди был забронирован по просьбе премьер-министра. — Ваш номер 244. Вам доставить багаж прямо туда?
— Спасибо, это все мои вещи, — она перевела взгляд на свой дорожный чемоданчик. — Я сама справлюсь.
Парень внимательно посмотрел на нее. «Мисс Карстен» вежливо улыбнулась ему и, взяв ключ от номера, пошла к лестнице.
Поднявшись на второй этаж, Гермиона устремилась по длинному коридору, освещаемому множеством бра в стиле «хай-тэк». Светло-серое пушистое ковровое покрытие скрадывало звуки ее шагов. Коридор был очень длинный: еще бы, на каждом этаже — почти сотня номеров.
Так, двести двадцать пять, двести двадцать семь, двести… И тут из номера через одну дверь, который в отчете значился, как номер Христо Батова, вышел молодой человек лет двадцати — двадцати двух… Впрочем, ему могло быть как больше, так и меньше. Невысокий, не выше самой Гермионы, в белой футболке, идеально сидящей на великолепном торсе, в синих джинсах, кроссовках, бейсболке… У Гермионы перехватило дыхание: до чего ж он был хорош! Нежные, почти девичьи черты лица, прелестные, чуть пухловатые губки и серо-голубые глаза, которые странным образом рушили всю картину невинного, ангельского очарования. Глаза эти были… волевые, стальные, жесткие, и мимолетный взгляд, брошенный этим прелестным созданием в сторону молодой женщины, был взглядом уставшего мужчины, которого что-то гнетет и жутко напрягает. Он, сжав губы, прошел мимо, а Гермиона, проводив его глазами до спуска на лестницу, едва дыша, оперлась о стенку и тихо прошептала:
— Это он…. Он…
Глава 5
Сколько времени прошло с того момента, когда прекрасный, словно архангел, славянин скрылся на лестничном спуске? Может минута, может десять… Гермиона не смогла бы точно ответить на этот вопрос. Она с трудом выходила из прострации… Миссис Уизли была не просто поражена, она была убита наповал. Несколько часов назад, в кабинете Отдела Магического правопорядка, читая отчет, женщина и так и этак представляла себе юного колдуна, но действительность превзошла самые смелые ожидания.
— Куда там Малфою с его аристократическим чистоплюйством до такого зайки! — обалдело подумала Гермиона, отклеиваясь от стены. Такое ощущение, что вокруг все еще витал запах его туалетной воды, а магия великолепной чистой крови просачивалась из воздуха через поры её кожи и растворялась внутри.
«Слава Мерлину, что номера у нас на одном этаже», — размышляла ведьма, — «по крайней мере, у меня будет законное право шататься по этому коридору».
Решив не терять даром времени, Гермиона достала из своей незаменимой сумочки волшебную палочку и, оглядевшись по сторонам, подошла к двери с номером 231. Взмахнув, она невербально творила заклинания, проверяя дверь на наличие защитных и сигнальных чар. Ни-че-го!!! Совсем… Странно все это…
— Не ожидала я от тебя, Христо Батов, такой беспечности, — пробормотала девушка, убирая палочку в сумочку. — Что ж, это понятно, ты у нас еще маленький и глупенький… — она подхватила чемоданчик и потащилась к своему номеру, продолжая недоумевать. — А может наоборот, ты задумал какую-то ловушку…
« Надо будет еще раз проверить, не нравится мне твой пофигизм, Христо…»
Она уже открывала ключом свою дверь.
«Не нравится, ой не нравится! А вот ты сам… просто улет!»
Гермиона распахнула дверь и ввалилась в свой номер. Бросив чемоданчик на огромную кровать, покрытую светло-фисташковым покрывалом, она рухнула на зеленый шелк животом и закрыла глаза. Сердце трепыхалось, как птенец, пытающийся взлететь. Перед глазами стоял Христо Батов, молодой мужчина, враг, темный колдун, похожий в силу вселенского противоречия реальности здравому смыслу на олимпийского бога Аполлона… ну или на ангела, сошедшего с небес.
«Черт, черт, черт!!!» — чертыхалась по-маггловски про себя Гермиона. — «Не могут высшие силы создавать таких красивых мужчин. Не могут… Это не-воз-мож-но!!»
Она перевернулась на спину и в отчаянии прикрыла глаза рукой. Да что же это происходит-то! Взрослая женщина, почтенная жена и мать семейства, а ведет себя, как сопливая дурочка, маленькая самочка с недоразвитым мозгом; взяла и запала на мальчишку младше на восемь лет. «Нет, пора брать себя в руки и делать дело, а о том, какое он неземное чудо, я подумаю потом. В Аврорате!» — тут ореховые глаза ценной сотрудницы Отдела Магического правопорядка сузились, и в них вновь полыхнуло яркое пламя — отсвет стихийной магии.
Решив принять душ, Гермиона проследовала в ванную комнату. Там все было просто идеально: белый кафель, душевая кабинка, чудесный белый махровый халат, пушистое полотенце и кое-какие туалетные принадлежности. Взглянув в зеркало, висевшее над белоснежной раковиной, волшебница подумала о том, что она, вообщем-то, довольно привлекательна. Главное, выглядит очень молодо. Тридцать лет юному созданию, отражавшемуся в зеркале, никак нельзя было дать. Самое большое — двадцать два. Столько же, сколько чертову болгарину. Недаром Малфой на балу в Министерстве слюни до пупа распустил.
«Давно надо было волосы выпрямить» — усмехнулась девушка, приподнимая пряди на затылке. И тут взгляд ее остановился на...
— Мерлин! Какая же я идиотка!!! — взвыла Гермиона. — Ведь Гарри предупреждал меня. Где были мои мозги?!
На руке ее по-прежнему красовался браслет великолепной гоблинской чеканки.
«Надо же было так проколоться! А может он не заметил? Или не обратил внимания? Да, как же, не обратил!» — Гермиона вылетела из ванной и заметалась по всему номеру, как загнанная в ловушку тигрица. — «Все, теперь он знает, что его «пасут». Выдала себя с потрохами».
Надо было исправлять положение. В первую очередь, Гермионе снова необъяснимо захотелось проверить номер 231. Что-то тут не так. Волшебница подошла к двери и, высунув хорошенькую длинноволосую головку в коридор, огляделась по сторонам. Никого не было, даже странно, если учесть, сколько в отеле болельщиков. Она на цыпочках вышла, не дыша, закрыла номер на ключ и козочкой поскакала к двери болгарина. Сумочка была при ней. Молодая женщина перевела дух и, глубоко вздохнув, достала палочку.
В этот раз Гермиона пользовалась вербальными заклинаниями, старалась хорошенечко сосредоточиться на них, вкладывая всю силу своей магии. Чуть прикрыв глаза, она монотонным речитативом повторяла сложные латинские фразы. Опять ничего! Это просто невозможно! Заколдованный круг какой-то! А может правда, так и есть…
— И чем это вы тут, дамочка, размахиваете? У моей двери? — сзади послышался вкрадчивый, мягкий, обволакивающий мальчишеский голос, с сильным, но очень приятным акцентом. Говорил он, чуть-чуть запинаясь.
Молодая ведьма аж подскочила, как ошпаренная и мгновенно обернулась. Перед Гермионой стоял прекрасный юный болгарин и насмешливо смотрел на неё прямо в упор. Она не слышала, как это великолепие приблизилось к ней, видимо, звук его шагов заглушало ковровое покрытие, а возможно, она просто слишком увлеклась его дверью.
«Ну, вот и все!» — мелькнуло у Гермионы. — «Я провалила дело! Так мне и надо. Сейчас придется кидаться друг в друга проклятиями и щитами. Этого мне Гарри не простит никогда»
Должно быть, у нее был очень обреченный вид, потому что архангел растянул свои идеальные губы в очаровательную улыбку и продолжал вопросительно смотреть. В глазах его плясали искорки, а нежные пушистые реснички подрагивали то ли от раздражения, то ли от сдерживаемого смеха.
«Издевается, гаденыш!» — мелькнула злая мысль у девушки.
— Я повторю свой вопрос: что вы тут делаете? Что это у вас такое? — он кивнул на палочку. Голос этого опасного и трогательного мерзавца совсем выбил Гермиону из колеи. А вопрос — тем более. Она не представляла, что делать, как ответить. Юный красавчик ждал ответа.
— Вы говорить не умеете? Что вы тут делаете?
Уизли совсем разомлела от этого чистого, тихого голоса. Собственное тело ее не слушалось. Рука с палочкой беспомощно повисла вдоль тела. Собравшись с духом и с мыслями, она решила сыграть ва-банк:
— Репетирую!
— Что? Репетируете? Здесь, в гостиничном коридоре? Это что-то новенькое!
— А что такого? — она с вызовом взглянула в его чистые, как льдинки, глаза потрясающей красоты. — Я … дирижер! А здесь акустика хорошая…
«Мерлин мой, что я плету? Совсем из ума выжила!»
— Дело ваше! Люди искусства — вообще загадочные существа, — он пожал широченными плечами и, открыв дверь, вошел в номер.
Гермионе показалось, что у нее разом размягчились в скелете все кости, как когда-то, давным-давно, на втором курсе, рука у Гарри. Едва передвигая ноги, она поплелась к себе переварить все, что с нею произошло. Какая-то мелочь не давала ей покоя, только она не могла понять, какая именно. Подойдя к кровати, как сомнамбула, она присела, прокручивая в памяти все случившееся. Волшебница не видела, как из номера 231 вышел этот великолепный красавец в черной футболке с разными рекламными логотипами, бейсболке с надписью "RED BULL" и направился к выходу.
Глава 6
Гермиона вышла из душа, закутавшись в махровый халат. Потихоньку оправившись от шока, вызванного то ли собственным безрассудным поведением, то ли невероятной энергетикой прекрасного болгарина, девушка решила взять себя в руки и как следует приготовиться к похищению Батова. Она достала из чемоданчика одно из платьев и трансфигурировала его в черную трикотажную обтягивающую водолазку. Подумав, она поменяла цвет своих обтягивающих джинсов с голубого на черный. Одни из босоножек, захваченных ею для кардиффских променадов, превратила в подобие легких женских берц. Такие носили женщины-авроры. Берцы были мягкие, удобные, и очень нравились Гермионе.
С замирающим сердцем Гермиона достала мантию Гарри. Подойдя к трюмо, она накинула её на себя и в очередной раз поразилась тому, как эта вещь работает. Из-под прозрачного материала все было прекрасно видно, но в зеркале не отражалось ничего.
«Чувствую себя вампиром», — хихикнула про себя волшебница, сбрасывая мантию. В зеркале это выглядело впечатляюще. Скомкав ткань, Гермиона запихала ее в любимую безразмерную сумочку, затем проверила, на месте ли порт-ключ, перчатки и склянка с чистой кровью Лонгботтома. Все было готово, и Гермиона вытащила отчет. Перечитав сведения несколько раз, молодая женщина снова попыталась сложить в уме два и два. Не складывалось. Какая-то непонятная тревога одолевала Гермиону. У нее было ощущение, что она что-то не учла, что-то не досмотрела, но вот что?..
«Я должна понять, что не так… должна» — как мантру повторяла про себя девушка. — «Знать бы еще, что понимать. Может, в отчете что-то не сходится? Или Батов ведет себя странно? Это точно, он ведет себя странно. Блин, опять он…»
Мысли Уизли снова предательски вернулись к недавней встрече в гостиничном коридоре: «Почему я не могла соображать хладнокровно, находясь рядом с ним? Почему все мало-мальски здравые мысли вылетели из головы, в том момент, когда я услышала его голос и почувствовала его взгляд?.. Почему он так хорош? Я не должна думать о нем вообще, кроме как об объекте операции… Не должна, и точка! Но я не могу не думать о нем, не могу…»
Задорно тряхнув головой, Гермиона решила, что сидеть в номере до самого вечера просто глупо. Нужно погулять, развеяться… Волосы уже высохли после душа, и волшебница гораздо тщательнее, чем обычно, уложила их в вычурную прическу, сбрызнув блеском. Макияж был ярким и привлекающим внимание, но не вульгарным, легкое летнее платьице открывало длинные стройные ноги и струилось по фигуре, которую абсолютно не испортили две беременности. Взглянув в зеркало, девушка поймала себя на мысли, что она сегодня особенно хороша и очень нравится себе. А еще промелькнула… даже не мысль, а так, ее отголосок, о том, что наряжалась она сейчас для него, для Христо Батова… «Интересно, могла бы я понравиться … ему?»
Гермиона еще раз посмотрелась в зеркало и с надеждой обратилась к нему:
— Пожалуйста, пусть произойдет что-нибудь потрясающее, удивительное, красивое! То, о чем я смогу рассказать лишь своим праправнучкам, то, что я пронесу через всю жизнь, как самое большое сокровище, то, что будет принадлежать только мне! Ну, пожалуйста!!!
Внезапно она вспомнила историю из своего любимого фильма «Титаник». Он шел на телеэкранах в тот год, когда Темный Лорд был повержен. Прекрасное было время! Не нужно было больше бояться за друзей и родителей, опасаться за свое происхождение. Не нужно было стесняться своих чувств к Рону, которому она отдалась всей душой, всем сердцем, всем своим существом. Они вместе ходили в маггловский кинотеатр. Рон обнимал ее за плечи, а она рыдала над погибшей любовью главных героев и все спрашивала Рона сквозь слезы: «И мы… тоже… и у нас…тоже так… ты прыгнешь — я прыгну?..» Только став взрослой, прожив несколько лет в браке с любимым мужчиной, Гермиона поняла, что эта история должна была завершиться именно так, чтобы в жизни главной героини появился новый смысл… Роза ДеВитт Бьюкейтер обязана была выполнить все, что обещала любимому: выйти замуж, нарожать детей и умереть старой-старой женщиной в своей теплой постели, перед смертью рассказав эту историю своей внучке, и чтобы та тоже рассказывала ее своим потомкам… А еще должна была вернуться на место трагедии и отдать «Сердце океана» океану. И встретиться под часами в подводном раю с тем, кто промелькнул в ее жизни ярко и ослепительно, как комета по ночному небу и остался в сердце навсегда. Гермиона безумно полюбила этот фильм и даже свою дочь назвала в честь главной героини.
«Пожалуйста, ну, пожалуйста», — мысленно молила неведомые силы Гермиона. — «Пусть ОН будет тем, кого я сохраню в сердце, как самую большую тайну, пусть моя история будет короткой, но пусть она будет такой… такой… умопомрачительной. Я знаю, я чувствую, что это ОН…»
В эту минуту она уже не думала о том, что ЕГО придется доставить в Аврорат, на поздний «ужин» Поттеру, о том, что он чистокровный фанатик и таких, как она, презирает… Она видела перед собой только его глаза, чувствовала запах его одеколона, слышала его голос. Мысли о том, что она спятила, сошла с ума, свихнулась, что так неправильно, так не должно быть, одолевали ее, цеплялись, атаковали, но впервые за долгие годы она решила пойти на поводу у своих чувств. Даже не чувств, а необъяснимой прихоти...
* * *
Времени до момента аппарации Христо оставалось все меньше и меньше. Волшебница понимала, что сейчас попадаться на глаза болгарину было бы, по меньшей мере, непрофессионально. И все равно, целый день она пыталась его увидеть, полюбоваться на него хотя бы издали. Хотелось, чтобы он заметил её, ведь девушка потратила столько времени на то, чтобы стать неотразимой. Когда Гермиона спустилась по лестнице в холл, несколько десятков мужских глаз обратились в ее сторону. Её саму волновал лишь ледяной взгляд прекрасного славянина. Но, увы… Его не было.
Народу в холле было значительно меньше. Как удалось узнать у знакомого уже администратора, основной контингент был на стадионе «Миллениум». В семь вечера должен был начаться Чемпионат мира в личном первенстве по спидвею, и болельщики спешили занять места на трибунах.
Гермиона решила пройтись по магазинам. Гуляя по огромному торговому центру, она невольно прислушивалась к разговорам посетителей. Все они крутились вокруг спидвея.
«Блин, да что это вообще за спорт? Хоть бы одним глазком взглянуть», — подумала девушка. — «Откуда у людей такой азарт?»
Даже косметический отдел не отставал. Прогуливаясь у полок, она рассматривала коробочки с различными солнцезащитными средствами и средствами для загара, изучая, главным образом, состав и, по большей части, приходя от содержимого в ужас, ну и подслушивала, о чем болтают молодые девчонки около витрины с декоративной косметикой.
— Сэм, ты не понимаешь, я готова была душу продать, чтобы получить билет на «Миллениум».
— Не знала, что ты такая активная болельщица. За кого болеть-то собиралась? За Николлза? Он такой симпатяшка!
— Николлз! Тоже мне… — рослая крашеная девица самодовольно хмыкнула. — Если бы ты видела русского красавчика Эмиля, у тебя бы челюсть отвалилась! А как он гоняет! Он просто ненормальный!!! Никто ему в подметки не годится! Такого лапочку можно увидеть и умереть!
Она закатила глаза и что-то тихо зашептала подруге. Через минуту они вышли из отдела.
«Какой там Эмиль? Они не видели Христо Батова!» — мечтательно подумала Гермиона. — «Разве может быть кто-то совершеннее его?»
Молодая женщина вспомнила, что про этого русского Эмиля ей что-то говорил администратор на ресепшне. Спросил вроде, не является ли «Мисс Карстен» его поклонницей. Впрочем, она вскоре благополучно о нем забыла, расхаживая среди полок и пытаясь выбрать себе крем для загара. Скоро отпуск, и она планировала сагитировать мужа на поездку в Грецию или в Испанию.
В гостиницу Гермиона вернулась около девяти вечера пешком. Она слышала, как на «Миллениуме» ревели моторы, что-то выкрикивали на всю округу комментаторы, орали болельщики. Девушка подошла к ресепшену, решив сразу же расплатиться за все обслуживание, и предупредила администратора, что может внезапно уехать, так что после полуночи пусть смело заходят и наводят порядок в номере. Затем она поднялась к себе и занялась непосредственно последним этапом операции.
Глава 7
Гермиона еще раз придирчиво оглядела себя. Вроде все в порядке: черные джинсы, черная водолазка и черные берцы сидели идеально. Темная облегающая одежда делала ее великолепную фигуру практически хрупкой. Длинные волосы она заплела в косу, повязав поверх чернильного цвета бандану. Сумочка была перекинута через плечо, чемоданчик был уменьшен заклинанием и тоже благополучно отправлен в ее недра. Палочка — в руке. В кармане джинсов — бусы-портал. Вроде, ничего не забыла, за исключением ужина. Гермиона вспомнила, что она ничего не ела почти пятнадцать часов. И аппетита не было вообще. Наверное, адреналин сказывался. Лошадиные его дозы выбрасывались в кровь уже беспрерывно в течение часа. Времени оставалось не так уж много, и ведьма решила, что пора, наконец, осчастливить Батова своим появлением.
«В конце концов, если он в номере, то я не буду церемониться, сразу же, внезапно, приложу его Петрификусом, а пока он будет в отключке, поищу артефакт. Сам он мне его, конечно же, любезно не предложит» — размышляла девушка, закутываясь в мантию. Ключ она оставила на тумбочке и свой номер решила не запирать.
Волшебница приоткрыла дверь. В коридоре — никого. Выйдя из номера, Гермиона начала внимательно оглядываться по сторонам через тонкую ткань. Наконец, она увидела то, что ей было нужно. Из-под мантии показался кончик волшебной палочки, направленный куда-то вверх.
«Дифиндо» — невербально сотворила заклятье Гермиона, и видеокамера, обозревавшая пространство около номера болгарина, зашипела искрами после тихого хлопка.
«Так, нужно срочно попасть к нему в номер», — занервничала ведьма, — «иначе через минуту тут будут товарищи из службы охраны».
Гермиона очень надеялась, что чар на свою дверь славянский колдун так и не поставил; через несколько секунд она поняла, что не ошиблась. Дверь была заперта, но открыть ее простейшей Аллохоморой не составило труда. Ведьма проскользнула внутрь и, прикрыв дверь, запечатала ее Коллопортусом так, как будто она и не открывалась.
Теперь нужно было осмотреться. Кто знает, может снаружи все так просто, а внутри таких ловушек понаставлено, что «мама не горюй». Номер был пуст. Гермиона бесшумно передвигалась по комнате, проверяя мебель, пол, стены. Хорошо, что от прожекторов «Миллениума», который был виден из окна номера, света было достаточно, чтобы не загреметь ненароком: палочка использовалась для проверки, и «Люмос» был бы невозможен. Все было чисто. Это уже разозлило Гермиону: да, что он, совсем дурак, что ли? Не может быть, чтобы колдун такой силы никак не обезопасил себя. Все это было очень странно и подозрительно.
Нужно было поискать артефакт. Скорее всего, на него наложены чары маскировки, которые без Христо она вряд ли снимет. Вытащив из сумочки перчатки и натянув их, волшебница пока решила не пачкать их кровью. Неизвестно, найдется ли чаша, а если замазать кровью вещи Батова, то хлопот точно не оберешься. Гермиона подняла край мантии и начала рыться в шкафу. Там, кроме тряпок и каких-то странных доспехов, ничего не было. За шкафом последовала тумбочка. В ней — тоже ничего похожего на чашу. Зато на тумбочке волшебница заметила маленькую фотографию миловидной темноволосой девушки, совсем молоденькой, отчего вдруг почувствовала необъяснимую злобу и раздражение. После Гермиона заглянула под кровать, вытащила чемодан. Открыв его, она принялась рыться в его одежде. Ни-че-го! Никакого намека на присутствие древнейшего артефакта. «Акцио» тоже результатов не принес.
«А вдруг он таскает ее с собой» — подумала Уизли, пытаясь запихать переворошенные шмотки красавчика обратно в чемодан. Закрыв его и затолкав обратно под кровать, ведьма начала озираться в поисках еще чего-нибудь, что можно было бы обследовать. Тут за дверью послышался шум, как будто бы около нее топтался целый полк. Слышались английские фразы, типа «Как вы объясните сегодняшнее поведение?», «Что вы ему сказали?», какие-то отрывистые ругательства. Гермиона полностью закуталась в мантию и, не дыша, встала около боковой стенки шкафа так, чтобы была видна кровать. Сердце билось, как у загнанной лани, однако ситуация требовала сосредоточения, и приходилось «греть» уши дальше.
Гул за дверью стих. Теперь девушка слышала только славянскую речь, из которой ей понять ничего не удалось. Батов что-то тихо говорил своим потрясающим голосом, второй голос, грубоватый, мужской, видимо пытался успокоить мальчишку. Она услышала, как в замке проворачивается ключ и замерла в постройке «смирно». Колдун зашел в номер и включил свет.
Сквозь ткань мантии было видно, как нежное прекрасное лицо Христо было искажено гневом. Он бранился какими-то странными словами, по всей видимости, полностью передававшими весьма широкий спектр эмоций красавчика. Гермиона старалась не дышать, мало ли, вдруг он ее обнаружит. Однако парень и не собирался ничего проверять или замечать следы пребывания посторонних в номере. Он выплевывал и выплевывал какие-то злобные фразы с завидным постоянством. Послышались два удара о стену: скорее всего, Христо в бешенстве скинул кроссовки. Потом, подойдя к ней совсем близко, резко поднял руки и рывком стянул с себя футболку.
«Твою ж мать!!!» — чуть не заорала Гермиона, скользнув взглядом по прекрасному обнаженному торсу болгарина. Сказать, что он был великолепен, значит жутко недооценить его. Красивые сильные руки с великолепными мускулами, мощная грудная клетка, мускулистый живот — все это смотрелось настолько гармонично, настолько по-мужски, что ведьма почувствовала, как ее рот заполняется слюной.
«Только бы не захлебнуться» — в ужасе думала Гермиона, пожирая взглядом каждый участок нежной смугловатой кожи. — «Не смотри, не смотри!» — орала она на себя мысленно, когда Христо начал расстегивать ремень на джинсах. — «Мать моя, мои глаза!!! Он что тут, полный стриптиз мне покажет?»
Молодая женщина чувствовала, как внизу живота горячей сладостной волной разливается нестерпимое желание. Парень, слава Мерлину, трусы вместе с брюками не снял, и так беглого взгляда на его мускулистые ноги и просто отпадную задницу хватило, чтобы дыхание полностью сбилось, как будто в комнате внезапно закончился кислород. Батов бросил джинсы на кровать, стянул носки и, видимо, пошел в душ. Вскоре Гермиона услышала шум воды и позволила себе задышать громко и часто, явно досадуя, что не успела ничего рассмотреть у него спереди.
У нее вспотели руки, пульс, видимо зашкаливал за сто пятьдесят ударов. Девушка просто боялась предположить, что будет дальше. Решила просто ждать и действовать по обстоятельствам.
Вскоре шум воды прекратился, Гермиона замерла, на всякий случай поудобнее перехватив палочку в руке. Однако ждать пришлось около десяти минут, прежде чем болгарин вышел. Батов прошел совсем рядом, и Гермиона успела раглядеть на нежной щеке едва заметный порез. Видимо, он брился. Мокрые волосы стояли ёршиком, мышцы на спине красиво играли при каждом его движении. Он был в одном полотенце, обернутом вокруг бедер.
«Если это полотенце у него свалится, я сдохну» — мысленно пообещала себе Гермиона и закрыла глаза. Тут красавец подошел к шкафу и открыл дверцу. Теперь ведьма не могла видеть его, но она слышала его дыхание, чувствовала запах шампуня, чистого мужского тела и потрясающего парфюма. Не дышать было сложно, хотелось взорваться, застонать да просто кончить от одного его вида. Христо за дверцей что-то пробурчал, завозился, и Гермиона догадалась, что он натянул на себя трусы и джинсы.
«Хорошо, что я этого не видела», — мысленно исповедовалась сама себе девушка, — «не то иначе бы просто бесславно окочурилась тут, как озабоченная вуайеристка».
Такого возбуждения и накала эмоций Гермиона не чувствовала даже в момент первой близости. Хотя, если вспомнить, то самой главной эмоцией в тот момент был страх: не только перед чем-то новым, неизведанным, но и перед элементарной болью. Сейчас видеть постороннего, практически обнаженного мужчину, да еще настолько привлекательного, тоже было страшно, но это был страх другого рода — страх первооткрывателя, который первым вступает на открытую им территорию, таящую немало опасностей.
Дверца шкафа закрылась. Уизли увидела, что гнев на прекрасном лице Батова сменился озадаченностью. Он начал оглядываться, глаза сузились, все тело напряглось, как у хищника перед прыжком. Парень поднял голову, прикрыл глаза и втянул носом воздух.
«Мать твою! Мои духи!» — снова выругалась про себя Гермиона. — «Сейчас он меня обнаружит!»
Решив больше не медлить, ведьма рывком скинула мантию, появившись перед юным красавцем буквально из воздуха. Он резко отшатнулся назад, соображая, где мог ее видеть. Последнее, что удалось ему услышать четко, был ее чистый звонкий голос:
— Петрификус тоталус!!!»
И все! Что с ним произошло, бедняга понять не успел, руки-ноги внезапно сами по себе вытянулись в струнку, как будто наступил полный паралич, все мышцы разом перестали слушаться, язык прилип к нёбу, а на лице не мог пошевелиться ни один мускул. Да что там на лице! Во всем теле… Несчастный парень чувствовал, что он валится на пол, на прямых ногах, и ничего с этим поделать не может. Единственное, что ему оставалось — это падать.
* * *
И он грохнулся. Было очень-очень больно затылку. Хорошо еще, что падать было ему не впервой. А девчонка из коридора (он, естественно, узнал ее), носилась по номеру, рыскала везде, перерывая вещи без спроса. Так он давно не возмущался! С восьми вечера… Но сделать ничего не мог. Объяснить, что с ним произошло, и то был не в состоянии. Ему вдруг стало страшно, хотя никто не мог бы назвать его пугливым человеком. А что, если на нем сейчас, в эту самую минуту испытывают какое-то новое психотропное оружие… или наркотики?..
Внезапно девчонка оказалась рядом с ним, присев на корточки, вытянув одну ногу в сторону. У нее была какая-то удивительная кошачья грация и очень красивое лицо. Облегающая одежда очень шла ей. Вроде бы та самая, которую он видел сегодня в коридоре: такая вся из себя, скромняшка, на вопрос ответить не могла, язык проглотила, а тут обездвижила полностью странным приёмом, которому позавидовали бы спецы из отряда «Альфа». В глазах этой сумасшедшей был вопрос. Он же смотрел, не мигая, на нее.
— Где чаша Магического могущества, Батов? — спросила Гермиона, восторженно глядя на парня.
У красавчика в глазах плескался ужас, но ответить на вопрос, который выдавал в девушке умалишенную, он был не в состоянии. Ни губы, ни язык ему не подчинялись. Он только наблюдал за ней и чувствовал, что сейчас она выкинет какую-то из ряда вон выходящую вещь. Его полубезумный немигающий взгляд эта экзальтированная юная дамочка истолковала по-своему:
— Что ж, золотко, — вкрадчиво произнесла девчонка, обводя контуры его лица той самой "дирижерской" палкой. — Проще тогда разговаривать в Аврорате. Ты не оставил мне выбора. Там живо тебе язык развяжут. Сам выложишь ее, как миленький.
Она вытащила из кармана своих черных джинсов какую-то вещь, похожую на бусы и расстегнула замочек. Положив бусы рядом с ним, она взяла его руку (у самого его, при всем желании, двинуться бы не получилось), положила на эти бусы, обхватила его поперек туловища одной рукой, другой дотронулась до украшения.
— Ты преступник! Ты знаешь это? — растягивая слова, продолжала говорить девушка. — Такие, как ты, ненавидят таких, как я. Ты бы хотел, чтобы мы, грязнокровки, исчезли как вид, как низшая раса, да? Не старайся, ничего у тебя не выйдет! Ты все равно отдашь нам эту чертову чашку.
«Что она плетет? Она ненормальная!» — крутилось в голове у парня. Мысли скакали, как блохи по паршивой собаке, и ни одна не объясняла, что вообще происходит. Взгляды юных мужчины и женщины были прикованы друг к другу.
Гермиона посмотрела на часы на стене. Времени было чуть больше двадцати трех часов. Прошло уже, как минимум, минуты две. Порт-ключ не срабатывал. Она начала заметно нервничать. Видимо, вот оно — то самое что-то, беспокоившее её все время, пока она была в Кардиффе.
— Какого хрена! — выругалась она. Он прекрасно понял все слова. И со страхом ждал, что будет дальше. А девчонка заметалась, засуетилась, призывая какого-то Гарри и ругая его во все корки.
Гермиона приняла решение. В Аврорат кроме, как порт-ключом попасть нельзя, там стоят противоаппарационные чары. Значит, придется аппарировать прямо в собственную гостиную. Для этого нужно было как следует обхватить Христо… Она, не колеблясь, направила на него свою палочку.
— Мобиликорпус!!!
Тело парня поднялось в воздух. Взгляд его был наполнен таким ужасом, что Гермионе стало весело. Она отлевитировала его к шкафу и тихонько опустила, вертикально прислонив к стенке.
— Ну, вот, красавчик, сейчас будем аппарировать. Держись крепче! — она обхватила его обеими руками, стараясь прижать как можно сильнее. — Держись, кабанчик, прямо! Аппарейд!
Весь мир для него схлопнулся до одной точки, перед глазами все закружилось, а кишки так и запросились наружу. Страшная боль обожгла правую ногу, как будто ее отрывали. Потом наступила тьма.
Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!
|
| |
| |
| Anianna | Дата: Четверг, 06.10.2011, 07:49 | Сообщение # 4 |
 Пожирательница любви
Летописец
Награды: 6
Репутация: 25
Статус: Нет на месте
| Солнышко, поздравляю тебя с первой публикацией! Надеюсь, это будет плодотворное сотрудничество, жду твою темку с коллажиками)))
|
| |
| |
| Элоиза | Дата: Четверг, 06.10.2011, 16:29 | Сообщение # 5 |
 Гость
Читатель
Награды: 0
Репутация: 4
Статус: Нет на месте
| Спасибо, заюшка))) И спасибо большое Irkina, которая взяла на себя все хлопоты с публикацией 
Красота - это комплекс форм, который нравится без предвзятости
|
| |
| |
| Irkina | Дата: Среда, 12.10.2011, 12:58 | Сообщение # 6 |
|
Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
| Глава 8
Гермиона почувствовала сильный удар. Возникнув посреди собственной гостиной в обнимку с болгарином, она не удержалась на ногах под его тяжестью и серьезно приложилась затылком о дорогой персидский ковер.
— Батов? — крикнула она. — Батов?..
Никакой реакции.
Девушка постаралась напрячь все свои силы и столкнула парня с себя. Все-таки, несмотря на невысокий рост, он был здоровяком, и мышц у него было килограмм на семьдесят. Гермиона отдышалась, и попыталась сесть. После этого она взглянула на юного красавчика, который валялся около нее без чувств.
— Мать твою, Христо Батов! Ты, что ж, в обмороке что ли?
Палочка все еще была сжата в ее правой руке. Волшебница чуть дрожащим голосом произнесла:
— Фините Инкантатем!
Парализующее заклятие спало, это было видно по тому, как расслабилась рука парня, однако в себя он не пришел.
— Эй, очухивайся! Сейчас у нас с тобой будет серьезный разговор!
Болгарин был без сознания. Гермиона еще раз внимательно оглядела его. «Ну, до чего же хорош! До чего мил!» — умильно думала Гермиона, скользя взглядом по нежной, абсолютно чистой, идеальной коже лица, пухлым губам восхитительной формы, мощной шее с чуть-чуть выступающим кадыком, великолепным плечам, красивым линиям груди, животу. Нигде не было намека на дурацкую растительность. Все это было таким совершенным, таким невинным, таким прекрасным… Взгляд Гермионы заскользил вниз и …
— Твою ж мать! — Гермиона уже сама себе поражалась. Так она никогда не ругалась, но увиденное заставило её подскочить. Вся правая штанина джинсов Христо была в крови. Огромное пятно расплывалось в верхней части бедра, чуть пониже паха.
— Мамочки мои! Мерлин Всемогущий, да что ж это такое? Неужели еще один расщеп! — завопила Гермиона. — Дифиндо!
Ткань на брюках моментально разъехалась, и молодая женщина увидела довольно длинную, хотя и неглубокую рану.
«Точно, расщеп! Правда, тебе, моя прелесть, повезло больше, чем тогда Рону, гораздо больше» — подумала Гермиона, пытаясь остановить кровь заклинанием. — «Что ж за напасть такая, почему я нормально ни одного парня, который мне нравится, перенести не могу!»
Кровь продолжала сочиться. Что за ерунда? Надо, наверное, зелье дать. «Тогда приведем его в чувства» — рассуждала ведьма, стаскивая перчатки. — «Палочки у него с собой точно нет, да и не в том он состоянии, чтобы играючи беспалочковую магию творить».
Гермиона сбегала за кровоостанавливающим зельем, забыв от волнения про Акцио, затем опустилась на колени возле Батова, чуть не плача. Прежде чем поить его зельем, необходимо было привести в сознание.
— Энервейт!
Никакой реакции!
— Энервейт!
Юноша не реагировал. Гермионе стало страшно. Она приложила ухо к его груди, вздрогнув от ощущения свежей, нежной юношеской кожи. Сердце билось с тихим ритмичным отзвуком.
Странная догадка мелькнула у девушки в голове. Она произнесла заклинание и сделала несколько пассов палочкой над телом болгарина. Легкая дымка, возникнув вокруг, засветилась едва бледным лимонным цветом. Она показывала, что уровень магии у знаменитого Христо Батова был нулевой, а значит кровоостанавливающее ему давать ни в коем случае нельзя. У нее округлились глаза, а челюсть медленно, но верно начала отваливаться:
— Соплохвоста мне в печенку!!! — произнесла она пораженно, с тяжелым придыханием. — Христо Батов — СКВИБ!!!
Гермиона, к счастью вспомнила, что у нее в аптечке с магловскими средствами есть нашатырный спирт. Он остался еще с тех времен, когда ее родители гостили у них прошлым летом три дня, и мама постоянно теряла сознание от проявлений различных симптомов менопаузы.
«Акцио, нашатырный спирт!»
Через несколько секунд девушка уже пихала под нос Батову склянку, морщась от отвращения. Воняло это средство хуже, чем унитазы в туалете плаксы Миртл. На сквиба, однако, эффект произвело незамедлительно. Парень начал хватать воздух ртом. Гермиона поддерживая его рукой под шею, не преминула заметить, как он бессознательно облизнул розовым языком свои пухлые губы.
— Батов? Ты можешь говорить? Как ты?
Парень в ответ часто задышал.
— Тебя нужно подлатать, Христо, — пробормотала Гермиона. — Я сейчас… Будь умницей, не вздумай ворочаться…
«Ясенец. Воспользуемся ясенцем. Это ему можно… Рону помогло быстро, тут чуть-чуть все будет заживать подольше…»
Она была в шоке. Соображать получалось плохо. Близость юного красавца пьянила молодую женщину, плавила тело и мозги… Гермиона быстро подбежала к шкафчику с зельями. Он был заперт на ключ, и Акцио было здесь бесполезно. Побренчав склянками на полочках, ведьма достала экстракт ясенца и припустилась обратно.
Прекрасный, как архангел, юноша продолжал лежать на ковре, на который накапало уже изрядное количество крови, лицо его исказила легкая гримаса, но он молчал.
— Сейчас, сейчас, все пройдет, и следа не останется, — успокаивающе говорила Гермиона, усаживаясь рядом с ним и капая на рану экстракт.
У парня заходили желваки, но он не издал ни звука. На лбу выступили капельки пота, и он закусил губу, пытаясь одну боль заглушить другой… Через несколько секунд рана начала затягиваться на глазах, а боль из обжигающе-острой превратилась в тупую и дергающую. Такую ему терпеть приходилось много раз. Гермиона внимательно осмотрела рану…
— Так, готово, сейчас небольшое заклинание, убирающее шрамы, и ты будешь, как новенький! Эй, Христо Батов? Ты меня слышишь?
— Почему вы меня так называете? — спросил юноша хрипло впервые за все это время, подняв на нее взгляд. — Как я здесь оказался?
— Как я тебя называю? — удивленно спросила девушка. — Твоим именем, конечно. Она поднесла свою штуковину к окровавленной ноге и что-то забормотала низким грудным голосом. Красавчик смотрел на нее во все глаза, которым верить отказывался. Боль ушла совершенно. Девушка поднялась с колен и пощупала рану, помимо воли эротично скользя пальчиком по тому месту, где пять минут назад было месиво от расщепа. Он вздрогнул…
— Как я здесь оказался? — снова повторил болгарин.
— Мы аппарировали…
- Что… мы?
— Батов? Даже если ты сквиб, неужели ты никогда не слышал этого слова? Ты же наверняка рос среди чистокровных! — Гермиона смотрела прямо ему в глаза и … таяла. Взгляд парнишки, такой недоуменный, даже потерянный, будоражил ее, как терпкое вино.
— Вы говорите такие вещи, мисс, — произнес он чуть хрипловато, — что я чувствую себя полным идиотом.
«Блин, ну до чего акцент у него чудный!.. Совсем не такой, как у Виктора…»
— Миссис…
— Что?
— Меня зовут миссис Гермиона Уизли. Я старший сотрудник Отдела магического правопорядка министерства Магии Британии.
Тут он расхохотался. Гермиона нахмурилась, но парень смеялся так заразительно, что она тоже улыбнулась.
— Что же тебя так насмешило, Батов? — спросила она, продолжая разглядывать его. Он был просто очарователен: с голым торсом, взъерошенными волосами, распоротыми штанами, испачканными кровью.
— Где тут у вас скрытая камера, мисс… простите, миссис… Уизли, кажется?
— Какая камера? Батов, да ты сдурел что ли? Расщеп, конечно, случился, но на ноге, а не в мозгах.
— Скрытая камера. Есть такие телепередачи, с розыгрышами… Стоп, какой такой расщеп?
— Обыкновенный! Ты же был под Петрификусом! Думаешь, легко сосредоточиться, когда приходится одной рукой поддерживать такого… ммм… тяжелого дяденьку. Тебе еще повезло…
— Слушайте, мэм, а что будет с моей ногой?
— Да ничего не будет. Ты в полном порядке. Посмотри сам. Я говорю, тебе повезло, что расщеп был неглубокий.
— Что это такое?
— Что?
— Расщеп?
— Христо, ты меня пугаешь! — Гермиона взглянула на юного красавца с каким-то испугом. — Расщеп происходит, если та или иная часть тела остается на точке старта. Вот если бы траектория чуть-чуть сдвинулась, то ты прибыл бы сюда, а хозяйство твое осталось в Кардиффе.
Он аж подскочил на месте, рефлекторно опустив глаза вниз:
— Я вообще ничего не понимаю! Да что вы говорите такое? Вы — нормальная?
Гермиона вспылила. Такой тон этого прекрасного мерзавца ей очень не понравился.
— Я — нормальная, — выкрикнула она — и обычно аппарация у меня удается на славу.
Тут произошло такое, что любой здравомыслящий человек отвергает априоре, как нечто такое, чего быть не может. Она медленно подошла к окну, опустила голову, закрыла глаза… Хлопок! Она исчезла и через мгновение с таким же резким хлопком появилась около дверей…
Парень снова остолбенел, не так, как в гостинице, но похоже. Затем захлопал своими потрясающими глазищами, но, похоже, быстро взял себя в руки.
— И вы меня таким образом перетащили сюда?
— А как еще я могла тебя перенести? Тебе повезло, что порт-ключ не сработал, а то сидел бы уже в Аврорате и на вопросы отвечал.
— Где мы сейчас?
— У меня в квартире. В Лондоне!
— В ЛОНДОНЕ? Да как мы могли тут оказаться? Я должен быть в Кардиффе. Утром я улетаю в Польшу.
— Зачем?
— Что — зачем?
— Зачем в Польшу?
— Там у меня дела.
Гермиона ничего абсолютно не понимала. Он, по всей видимости, тоже.
Волшебница опять начала нервничать. Этот ангелочек так странно себя вел, что у нее в голове начали проскальзывать самые невероятные и пугающие мысли. Она даже не заметила, как он тоже начал разглядывать ее. Машинально стянув с головы бандану, она потерла виски пальцами, о чем-то напряженно думая.
— Этот расщеп, как вы говорили, опасен?
— А? Что? — Гермиона оторвалась от своих тяжких дум и посмотрела на него. — Да с чего? — тут она опять сделала такую вещь, которая потрясла парня не меньше, чем все остальные ее фокусы. Взяла бандану, свою палочку и произнесла тихо:
— Агуаменти.
Из палочки хлынула вода, которой она смочила бандану. Подойдя к совсем ошалевшему болгарину, Гермиона опустилась на одно колено и принялась вытирать кровь с его ноги. Глаза она старалась не поднимать: понимала, что бушевавшие в ней эмоции выдадут все ее тайные желания с головой. Когда бурых следов практически не осталось, она встала и удовлетворенно хмыкнула:
— Смотри.
Парень взглянул на свою ногу и оторопел: никаких следов от рваной раны на бедре не было. Он посмотрел на женщину, странно улыбнувшись.
— Вы, прямо, как ведьма!
Она подняла на него глаза.
— Да… вроде того. Батов, давай, заканчивай придуриваться! Сейчас я придумаю, во что тебя нарядить, а то ты, малость… голый. А потом отправимся в Аврорат.
— Зачем?
— На допрос.
— По какому обвинению вы собираетесь меня допрашивать где-то... там у вас? Что я вам сделал?
— При тебе должен быть весьма нужный нам магический артефакт. Ты обязан нам его отдать. Все, Батов, наряжаемся и в Министерство!
— Я не Батов, мэм!
Гермиона взглянула на него с испугом.
— Что ты плетешь? Как не Батов? — она дернулась и схватилась за маленькую бисерную сумочку у себя на боку, вытаскивая оттуда… папку, раза в три больше этой самой сумочки. Парень, хоть и видел сегодня чудес немало, однако не удержался и хмыкнул. Уизли принялась лихорадочно листать отчет:
— Вот, пожалуйста, это данные разведки, собирали весьма профессиональные люди, смотри, черным по белому: «Лицо круглое, славянские черты, волосы русые, глаза светлые (серо-голубые), растительность на лице отсутствует, рост средний, телосложение атлетическое». Описание — точь-в-точь. Так, гостиница — та, которая нужна… Так… номер… А-А-А-А-А!!! Какого дьявола!!! — она прижала руку ко рту.
Парень подошел и из чистого любопытства заглянул в папку через плечо девушки, машинально втянув в себя запах духов, исходивший от ее волос.
— Ну, конечно! У меня был номер 231, а тут 281! Есть разница, мэм?
Он взглянул в ее побледневшее лицо и сощурился.
Гермиона хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
— Если ты не Батов, значит он уже в горах! — она обреченно зарыдала. — Я провалила дело! Черт возьми, что я наделала?!
Парень пожал плечами:
— Надо было лучше читать ваш отчет!
Гермиона мелко вздрагивала. Она выглядела так затравленно, что ему стало жаль девушку. Таких, настолько незаурядных дамочек он еще не видывал.
— Ну, успокойтесь, мисс…ис Уизли. Может, все не так страшно!
Она взвилась:
— Конечно, совсем не страшно! Если не считать того, что теперь вся моя карьера пойдет книзлу под хвост! Сначала — браслет! Теперь ты на мою голову свалился!
«И не только на голову! Прямо в сердце, зараза ты восхитительная!»
— Кому под хвост?
Она подняла на него свои заплаканные карие глаза:
— Ты сам-то вообще кто такой, если не Батов?
— Я — гонщик из России. Меня зовут Эмиль.
Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!
|
| |
| |
| Irkina | Дата: Среда, 12.10.2011, 12:58 | Сообщение # 7 |
|
Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
| Глава 9
Несколько секунд Гермиона изумленно разглядывала парня.
«Так вот ты какой, русский красавчик, очаровашка и так далее… не помню уж, как там тебя называли…» — размышляла она, скользя по его лицу восхищенным взором, останавливаясь на бровях, глазах, губах по очереди. — «Кажешься совсем юным мальчишкой… Неужели, правда, гонщик?»
— Чем докажешь, что ты — тот самый Эмиль, о котором восторженно вопят все болельщицы? Один раз я лопухнулась, приняв тебя за темного могущественнейшего мага… До сих пор не понимаю, как меня угораздило так сглупить! Нужно было насторожиться еще тогда, в коридоре, когда ты меня подловил у двери.
— Я сам, признаться, подумал, что вы сумасшедшая? — чуть нахмурившись, произнес он, запнувшись. — Я не знаю, как доказать, что я — это я. Вы знаете русский язык?
— Нет, не знаю. Немного по-болгарски понимаю, да и то не все.
— А польский вы знаете?
— Нет, не знаю! — молодая женщина начала заметно нервничать. — А ты знаешь и польский?
— Ну, вообще-то, да. Я все-таки тренируюсь в Польше, выступаю за один из польских спидвейных клубов…
— Да мне-то какое дело до вашей спортивной карьеры, — взвилась ведьма на парня. — Мне бы со своей разобраться! Я понять не могу, почему вы тут оказались, с чего я взяла, что вы — это Батов!.. — голос ее начал срываться на визг.
Девушка чувствовала, что начинает терять самообладание. Такого с ней никогда не бывало. Она не разбирала, что выкрикивает, каким тоном… Ясно было только одно: на её многолетних, упорных стремлениях занять пост руководителя группы обеспечения магического правопорядка можно ставить жирный крест. А уж какая выволочка ожидает Гарри от Кингсли! Гермиона даже зажмурилась на мгновение, представив все последствия для Поттера от своей неудачной «вылазки» в Кардифф.
Она закрыла лицо руками и, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, приглушенно застонала:
— Мерлин мой! Что ж теперь делать-то, что ж делать-то?..
Лже-Батова эти слова заставили улыбнуться. Он уже видел сегодня столько удивительных вещей, которые не укладывались в рамки привычного восприятия этого мира, что еще одна странная фраза о сказочном Мерлине не делала эту дамочку в его глазах окончательно чокнутой.
Парень подошел к Гермионе, тихо и ласково дотронулся своими большими теплыми руками до плеч девушки, ободряюще их сжал.
— Успокойтесь, миссис Уизли… Ну, пожалуйста… Эрминия … или как вас там? — он чуть встряхнул ее. — Я уверен, Мерлин вас услышал!
Все! Этого уже Гермиона вынести не могла! Она не сдержалась и прыснула, потому что тон, которым мальчишка всуе упомянул имя самого могущественнейшего волшебника, был таким, каким успокаивают санитарки буйных помешанных в психбольницах.
— Гермиона… — девушка отняла руки от лица и взглянула ему в глаза. — Меня зовут Гермиона, можно просто Герми, чтобы вам было проще. Меня так называют друзья.
— Да ладно, я уж выговорю как-нибудь.
Они застыли, глядя друг на друга. В глазах молодой женщины снова всколыхнулась лихорадочным блеском стихийная магия. Она почувствовала, как благодаря этим сильным и, чего уж греха таить, нежным рукам, восстанавливалось ее равновесие и спокойствие. В нем чувствовалась какая-то мощная необъяснимая энергия, которая была сродни её собственной. Его глаза сверкали, как звездочки, а улыбка не сходила с обворожительных губ.
«Он еще держится довольно спокойно и уверенно, в отличие от меня… Несмотря на то, что сегодня перевернулось все его представление о том, как устроен мир».
Это был очень двусмысленный момент. Гермиона лихорадочно соображала: либо она должна набраться наглости и прикоснуться к его манящим губам своими, пусть даже слегка, невесомо, либо должна от него отпрянуть, начав мыслить и действовать разумно и хладнокровно. Девушка выбрала второе… пока могла еще удерживать себя в руках. Она с неохотой отстранилась от него и сделала пару шагов в сторону.
— В любом случае сейчас нужно вызвать Гарри!
— Кто это?
— Глава Аврората. Это он уполномочил меня провести операцию по захвату Христо Батова.
— Аврорат — это что?
— Ну… отдел по борьбе с темной магией.
— А… КГБ?
— Что?
— Ну, я так понял, комитет магической безопасности… у вас, таких как вы…
— Умница, все схватываешь на лету. Давай-ка, я тебя приодену, а то ты в таком компрометирующем виде, что господин главный аврор еще подумает что-нибудь не то.
Эмиль (она еще не привыкла так называть его) взглянул на волшебницу с усмешкой:
— Ну, вы-то выглядите вполне прилично!
— Так, маленький русский, если я говорю, что прилично должен выглядеть и ты, значит должен! Гарри — друг детства, лучший друг моего мужа…
— Тааак! А кто у нас муж? Тоже… это… волшебник?
— Ну, в общем-то, да, — кокетливо опустив ресницы, проворковала Гермиона.
— Предупреждать надо! — чуть не расхохотавшись, отчеканил парень. — А этот Гарри не превратит меня в кого-нибудь? В крысу, например?
— Не имеет права. А в крысу уж точно не превратит. Не любит он этих животных. Чего не скажешь о моем муже, — последнее слово она нарочито выделила интонацией и сама не поняла, для чего это сделала.
— Ну, что ж, приятно слышать. Еще приятнее было бы поскорее оказаться у себя в номере.
Эти слова отчего-то больно резанули Гермиону по сердцу. Она вспомнила про фото девушки на тумбочке в номере, и губы ее искривились в злой усмешке.
«А ты чего хотела, наивная дуреха? Что он, такой весь из себя распрекрасный и крутой, окажется невинным девственником, ждущим тебя, как Артур Джиневру? Она, скорее всего, его невеста!»
Гермиона резко развернулась, так что ее коса почти хлестнула по лицу парнишку. Его обдало запахом её духов, и Эмиль кожей почувствовал, как мощная струя теплой энергии окутала его, словно кокон. Теперь он вдруг понял значение слова «заворожить», стоя посреди великолепной гостиной с огромным камином, в одних окровавленных разодранных джинсах, совершенно не представляя себе, что дальше будет, и что ему делать. Он был, мягко говоря, в критической ситуации, но его уже мало что удивляло, и даже мысли о том, что он должен рано утром улетать из Кардиффа, толклись где-то на задворках сознания. «Это ведьма, настоящая ведьма!» — вот все, что приходило ему сейчас на ум. Ведьма, тем временем, скрылась на лестнице, которая вела на второй этаж.
Стряхнув с себя оцепенение, парень огляделся. На камине стояли колдографии, и он подошел поближе. Изображения на фотографиях двигались. Это выглядело так занятно и необычно, что он даже присвистнул. На одной из них стояли, обнимаясь и целуясь, по всей видимости, перед алтарем, его странная знакомая в белом свадебном платье с красивой прической и какой-то рыжий нескладный верзила в костюме. У верзилы была пунцовая физиономия, вся в веснушках.
«Это что, её муж, что ли?» — подумал Эмиль, почувствовав странную неприязнь к этому долговязому нелепищу. — «М-да, и такое бывает…»
На следующей колдографии улыбающаяся Гермиона держала на руках младенца в розовом одеяле и кружевном чепце, рядом с ней топтался ее нескладный супруг с дурацки счастливым видом. Еще там были невысокий, с Гермиону ростом, черноволосый парень в очках, а слева от него — красивая молодая рыжеволосая женщина с маленьким мальчиком лет полутора. Еще дальше — портрет кудрявой рыжеволосой очаровательной малышки с голубыми глазками, у которой на коленях оживал плюшевый медвежонок. И, наконец, последний снимок (если его можно так назвать) изображал все семейство уже с двумя детьми.
— Вот, это вещи моего мужа. Тебе придется все-таки переодеться, — голос молодой женщины вывел русского из задумчивости, с которой он разглядывал «веселые картинки». — Ничего особенного, футболка, джинсы, носки, а с обувью сообразим что-нибудь.
Он взял футболку и брюки, потряс их на вытянутых руках:
— Ваш супруг, мэм, как бы это сказать повежливее, будет повыше, чем я, и самую малость потолще…
— Это не проблема, — отчеканила Гермиона. — Иди, переоденься на кухню. Вон та дверь.
«Может, когда он будет хоть чуточку прикрыт, я не буду так по-сумасшедшему искрить, — подумала девушка со вздохом.
Она подобрала волшебную палочку, которую опять-таки, весьма легкомысленно оставила в гостиной и, пробормотав заклинание, очистила ковер от крови, подобрала брошенные перчатки. Папку с каким-то подозрительно фальшивым, дезинформирующим отчетом бросила на стеклянный столик, подобрала мокрую бандану, которой вытирала кровь с ноги парня и, внезапно сузив глаза, почему-то не стала очищать и высушивать ее, а запихала к себе в сумочку.
— Ну, вот, я же говорил, что все это будет мне велико… — Гермиона резко повернулась на голос Эмиля. — Если я отпущу штаны, они сползут.
Девушка расхохоталась, несмотря на то, что ей предстоял серьезный разговор с главным аврором. Мальчишка выглядел так комично, так мило, что хотелось подойти и просто обнять его, как кого-то очень близкого, в знак поддержки.
«А ведь Рон действительно отожрался сильно за последнее время» — подумала Гермиона, направляя палочку на Эмиля.
«Диминуэндо» — произнесла она, мысленно представив, как идеально должна сидеть на нем эта одежда.
У парня округлились глаза, когда он увидел, как на нем белая футболка съёживается до нужных размеров и вот уже идеально облегает торс. Джинсы приобрели нормальную длину и великолепно сели по фигуре.
— Ну, ты, мать, даешь! — выпалил он по-русски, оглядывая себя со всех сторон. По-английски выразить такую эмоцию у него бы не получилось.
— Что? Это ты по-русски или по-польски ляпнул?
— По-русски. По-польски на все один ответ: «Матка боска».
— Так, носки одень. Сейчас с обувью придумаю что-нибудь.
Хорошенько подумав, Гермиона решила, что обувь проще увеличить, чем уменьшить.
— Акцио, белые кроссовки Хьюго — произнесла девушка, и через десять секунд поймала на лету крохотные башмачки, по виду — настоящие мужские кроссовки, только почти игрушечные.
Русский уже даже удивления не выказывал. Она взглянула на его ногу, что-то пробормотала, взмахнув палочкой, и вот уже перед ним стоит парочка отличных кроссовок его размера.
— Одевай, — бросила она. — И отойди в сторонку!
— Зачем?
— Затем, — она на секунду прикрыла глаза, и Эмиль опять кожей почувствовал нервную дрожь во всем её теле. Он обулся и поднял голову.
— Я готов к встрече с вашим начальством, миссис Уизли!
«А я вот очень не хочу его сейчас видеть…» — обреченно подумала Гермиона, взмахивая палочкой. — «Не хочу, но придется».
Как ни странно, счастливое и радостное воспоминание, которое должно было прийти ей на ум для сотворения нужного заклинания, было воспоминанием о том, как это юное прекрасное чудо утешало ее только что, легонько взяв за плечи.
— Экспекто Патронум!
С кончика палочки, вырвалась, резвясь, серебристая выдра и забегала, юркая, по гостиной. У Эмиля в очередной раз округлились глаза, но уже не от удивления, а от восхищения… Восхищения тем, как эта девушка творила самые настоящие, с его точки зрения, чудеса.
— Гарри, операция, скорее всего, провалена, Батова взять не удалось, у меня в гостиной посторонний маггл. Гарри, я не знаю, что нам делать!
Серебристая выдра, вильнув всем телом, исчезла, чтобы найти Гарри и передать ему сообщение. Гермиона устало опустилась на диван. Эмиль с восторгом глядел на нее и думал, что волшебство — это все-таки классно, и что ему хочется видеть, как оно вершится, снова и снова.
Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!
|
| |
| |
| Irkina | Дата: Среда, 12.10.2011, 12:59 | Сообщение # 8 |
|
Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
| Глава 10.
Парень подошел к ней, слегка прикоснулся к запястью пальцами.
— Гермиона, не переживайте так сильно, — тихо произнес он. — Вы же ни в чем не виноваты. Я сам видел, что в вашем отчете не тот номер был указан. Откуда вы могли знать, что я — это не он? Кто прислал такие сведения, тот пусть и отвечает.
Молодая женщина подняла на него взгляд. В нем чувствовалась усталость и даже какая-то покорность судьбе, вроде того, «что будет, то будет».
— Я очень голодна. Не ела ничего больше пятнадцати часов.
— Я тоже чего-нибудь бы съел, — произнес он тихо. — После заездов не пошел в ресторан, даже в номер ничего не заказывал. Не до того было.
— Ну и как твои пока еще сегодняшние успехи на кардиффском стадионе? — волшебница машинально взглянула на часы. Времени было без десяти минут полночь, хотя ей показалось, что прошла вечность.
— Плохо! Ничего не получалось сегодня. С трудом в полуфинал пробился… Да еще эта драка! — он обреченно вздохнул.
— Драка?! — Гермиона оживилась. — Какая драка?
— Да подрался я сегодня прямо на треке, на глазах у всех с вашим этим… Николзом, в общем.
— Я его не знаю… Я сама до сегодняшнего дня даже не знала, что такой спорт существует. И даже не представляю, в чем он заключается, каковы его правила. Для меня самый понятный спорт — это квиддич.
— Квиддич? Никогда не слышал о таком.
— Естественно, не слышал. В квиддич играют, летая на метлах! Это спорт волшебников.
Большущие глазищи Эмиля распахнулись еще шире.
— НА МЕТЛАХ!!! Ты хочешь сказать, что ты умеешь летать на метле?
— Умею, конечно, но не люблю! Я вообще высоту не люблю! Если и сажусь на метлу, то только по большой необходимости.
— С ума сойти! А я-то рассчитывал покорить тебя рассказами о скорости… А тут не только скорость, а еще и высота. Кстати, а сколько примерно скорость у метлы? Блин, я сам себе не верю…
— Что — не веришь?
— Что спрашиваю такие вещи у другого взрослого человека, который находится в здравом уме и мне при этом пальцем у виска не крутит…
— Что делает?
— Ну… — он показал наглядно этот весьма распространенный русский жест. — Означает, что тот, к кому это обращено, придурок.
— Странный жест, — покосилась на парня Гермиона.
— Так, что там насчет скорости метлы? — он старался сохранить серьезное лицо, но в голосе его пробивались смешинки.
— Ну, смотря какая метла… — только собралась было Гермиона на полном серьезе раскладывать по полочкам технические характеристики некоторых метел, популярных в волшебном мире в 2009 году, как в камине полыхнуло зеленым пламенем, и прямо в комнате перед молодой женщиной и парнем, сидящими на диване, возник Гарри.
Оба аж подскочили. Эмиль сразу же узнал черноволосого мужчину в очках: он был на одной из этих прикольных движущихся фотографий. Брюнет был взлохмачен, весь в какой-то серой пыли, в форменной куртке и штанах. Больше всего парня поразили его глаза, скрытые стеклами круглых очков: большие, изумрудно-зеленые и весьма злые. Этот самый Гарри уставился на русского, как на что-то весьма подозрительное и нежелательное. Эмиль твердо выдержал этот взгляд, под которым ломались далеко не самые слабые маги: темные колдуны, недобитые УПСы и другой преступный контингент волшебного мира. Глаз не отвел и, в свою очередь, тоже нагло уставился на главного аврора.
— Так, Гермиона Уизли, за мной! — отчеканил ледяным голосом Поттер. — А вы, молодой человек, будьте так любезны, сидите здесь тихо и даже не вздумайте поднять свою задницу с этого дивана. Вы поняли, что я сказал?
— Не волнуйтесь! Я весьма неплохо понимаю по-английски, — пожал Эмиль плечами, откинувшись на спинку и сложив руки на груди.
Гермиона поднялась и, бросив умоляющий взгляд на юношу, проскользнула вслед за Гарри, прихватив папку со стеклянного столика. Гарри затащил её на кухню и запечатал дверь запирающим и заглушающим заклинаниями.
* * *
— Гермиона, ты вообще как? С тобой ничего не случилось? Он ничего тебе не сделал? — Гарри покосился в сторону гостиной.
— Что он может мне сделать? Он маггл, — Гермиона всхлипнула и бросилась к другу, уткнувшись в его широкую грудь. Несмотря на то, что после школы Гарри не особо вырос, он здорово заматерел. От того худенького, легкого, гибкого мальчишки мало что осталось. Глядя на этого весьма физически развитого мужчину трудно было поверить, что он много лет был ловцом и носился над квиддичным полем, как угорелый. Сейчас ему самое место было бы у ворот, в качестве вратаря.
-Гарри! С этим отчетом что-то не так! — произнесла Уизли серьезно, подняв голову. — Во-первых, он содержит абсолютно ложные или, вежливее по отношению к нашей разведке, сказать, ошибочные сведения.
— О какой ошибке ты говоришь, Гермиона? — спросил Поттер, нахмурив брови.
Девушка раскрыла отчет на нужной странице.
— Вот, смотри! Описание внешности Батова и этого русского точь-в-точь совпадает, это во-первых!
— А он русский?
— Да, он гонщик, его зовут Эмиль.
— Ладно, допустим. Еще что?
— Вот… Номер его в отеле. Когда я еще в Министерстве просматривала твою папку, там ясно было видно — номер 231. В моей папке — номер 281. Как ты это объяснишь?
Гарри потер лоб в том месте, где почти уже невидимым зигзагом красовалась его знаменитая «молния».
— Ты точно это помнишь?
— Гарри, ну за кого ты меня держишь? Я обратила внимание на номер только дома, после аппарации. Я была в твердой уверенности до последнего, что весь отчет — слово в слово — в моей и твоей папках — совпадает. И еще… — она замялась.
— Еще что-то в-третьих есть? — спросил Поттер устало.
— Да. Знаешь, я вообще как-то странно себя почувствовала, когда взяла отчет в руки. Какие-то мысли начали приходить в голову неподобающие. Как будто они таились во мне глубоко-глубоко и вдруг начали всплывать и одолевать со страшной силой…
— Например, какие?
— Ну… Как вот тебе расскажешь о них, если я сама не могу их для себя повторить, — Гермиона поникла, и румянец окрасил её щеки.
— Я уж вижу, что за мысли тебя одолевали, — он кивнул в сторону гостиной и окинул подругу весьма проницательным взглядом.
— Гарри, прекрати! Я говорю, что приняла его за Батова. Все указывало на него: внешность, номер… И вообще…
— Все, дорогая моя! Хватит твоих аналитических выкладок! Сейчас наша задача — разыскать Батова, обезвредить его и конфисковать у него чашу. И этим будет заниматься Аврорат и точка! А с разведчиками этими хрЕновыми я разберусь позже.
— Ты прав, Гарри! С самого начала был прав, — Гермиона низко опустила голову. — Я ни на что не гожусь.
— Герми, согласись, что каждый из нас хорош на своем месте, — попытался утешить девушку главный аврор. — Твоя задача сейчас — доставить этого красавчика туда, откуда ты его вытащила, и грамотно применить Обливиэйт.
Глаза Гермионы широко раскрылись, а сердце вновь забилось, как сумасшедшее. Неужели это все? Неужели она больше никогда не увидит этого милого мальчишку, не услышит его голоса, не почувствует его руки на своих плечах.
— Нет, Гарри! Нет! — встрепенулась она, как от удара кнутом.
Поттер испуганно взглянул на неё; он как будто почувствовал, что сидящий в гостиной на диване молодой красавец чем-то зацепил Гермиону, но произнести вслух свое предположение не рискнул.
— Что нет? — Гарри смотрел, прожигая молодую женщину изумленным, даже оскорбленным взглядом. — Что ты этим хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что если я верну Эмиля в номер, Батов, окажись он снова в гостинице, может что-то заподозрить… Гарри, пожалуйста, умоляю тебя! Пожалуйста!!! — она схватила мужчину за руки, в глазах ее была такая мольба, что у Поттера пересохло в горле.
— Гермиона, ерунду не городи! Сейчас мы будем отлавливать этого проклятого колдуна в горах, у пещеры Бразау. Ещё нужно выяснить, где она находится, для магглов она невидима. Сама понимаешь, мне с ним возиться некогда. Так что давай, действуй!
— Нет, нет, ни за что! — чуть не плача, упрямо твердила девушка.
— Да ты что? С катушек съехала? — Гарри постарался придать своему голосу благородное негодование. — Ты что, запала на него? Ну, конечно, он для тебя, как я посмотрю, уже просто Эмиль! Может он, конечно, и хорош, если я могу хоть что-то во внешности мужиков понимать, но ты… ты… Ты что задумала? На себя его натянуть собираешься?!
Гермиона подняла на друга глаза и с вызовом взглянула прямо в лицо. От его прямоты ее слегка покоробило.
— А если даже и так, то что?
У Гарри аж очки набекрень съехали.
— Ты чокнулась! Думай, что говоришь! Я всегда тебя знал, как здравомыслящую умную женщину, полную достоинства, скромности, верную жену, любящую мать! Что это с тобой? — он почти орал.
— Что ты вопишь на меня, как на свою жену? — спросила она устало. — Мне надоело быть такой, понимаешь? Надоело! Надоели простые движения Рональда… сам понимаешь, где, не маленький! Надоели сочувствующие вздохи Молли в мою сторону, когда во время семейных застолий в Норе мой супруг пялится на жену своего брата, да так, что слюни текут. Да что я тебе это говорю! Ты и сам все видишь! Мне уже Джинни предлагала в блондинку перекраситься, чтобы произвести на её братца хоть какое-то новое впечатление! Надоело выпрашивать любовь и внимание!
— Вечно вам, бабам, такие замудренные выверты нужны. Это всё же не повод, чтобы бросаться на первого встречного! — выплюнул Гарри, вскидываясь.
— Ты не понимаешь! Не понимаешь! — голос Гермионы срывался, лицо пылало.
— Что я не понимаю? Да, я не понимаю! Рон — мой друг, лучший друг…
— И ты всегда будешь его поддерживать, что бы он ни сказал и ни сделал! Я тоже твой друг! И еще я просто женщина, которой скоро тридцать, которой нужно немного нежности и внимания!
Гарри в изнеможении опустился на высокий табурет.
— Тогда скажи мне откровенно, почему именно он? — проговорил вдруг Поттер тихо.
Гермиона в упор смотрела на него:
— Потому что он маггл! Потому что мы с ним больше никогда не встретимся, и никто ничего не узнает… Потому что он мне нравится! Очень нравится! Понравился с первого взгляда!
— Откровенность за откровенность. Неужели тебе никогда не приходило в голову, что ты можешь нравиться и другому мужчине?
Гермиона изумленно уставилась на него.
— Что-то я не могу сообразить, кого ты имеешь в виду?
— Ты все прекрасно поняла! Ты же самая умная у нас! Всегда такой была! — голос Гарри снова зазвенел.
Молодая женщина, вскинув голову, посмотрела в глаза мужчине, который ее этими самыми глазами пожирал.
— Гарри! Ты соображаешь, что говоришь?
— О, дела! — он встал и демонстративно запихнул руки в карманы штанов, качаясь с носка на пятку. — То, что ты тут городишь — это нормально! А когда я говорю тебе о своих чувствах, ты утверждаешь, что я спятил! Вывих мозга какой-то!
— Гарри, ты же мне как брат!
— Я тебе не брат! Я помню все!
— Что — все?
— То, как ты прижималась ко мне, плача, когда Рональд лизался с Браун после игры…
— О, да! Я еще Браун забыла приплести! В придачу к этой вейле!
— Я помню, как мы с тобой танцевали в палатке, как у меня сердце колотилось, как ладони вспотели… Только ты не могла и не хотела думать ни о ком, кроме своего Рона…
Гермиона закатила глаза, а Гарри продолжал:
— Еще помню твое лицо, когда ты поняла, что я не мертв! Оно было такое… Самое прекрасное на свете!
Гермиона смотрела на него, не веря своим глазам.
— Герми, родная, пожалуйста, ты не должна! Я тебе говорил сегодня днем, то есть, уже вчера, что ты мне нужна… Очень нужна. Ты дорога мне! — он, опасно блеснув зелеными глазами, притянул ее к себе, обнял за талию так крепко, что ей стало больно, начал покрывать лицо поцелуями. Голос его был низкий и глубокий. — Давай, я сам верну этого щенка туда, где ему место — в гостиничный номер.
— Гарри, Гарри, прекрати! Ты сам знаешь, что это неправильно! Ты же любишь свою жену! Она не заслужила это все! — бедняжка пыталась увернуться от его поцелуев, которые переместились на маленькие ушки, на виски, на глаза… Сильные руки добирались до груди. Здравый смысл, похоже, сделал главному аврору ручкой. Поттера трясло, он был возбужден, как кентавр в брачный период.
— Гарри! — Гермиона попыталась положить руки мужчине на плечи и оттолкнуть, но силы были слишком неравны. — Даже если бы мы с тобой любили друг друга один раз, где гарантия, что нам не захотелось бы повторить. Тогда все выплывет наружу. Рон и Джинни подадут на развод, и тогда мы, как осквернители крови, прелюбодеи, не сможем быть с нашими детьми. Ты этого хочешь?! — она уже хрипела, мысленно призывая на голову Гарри всех соплохвостов, думая о мальчике, оставшемся в гостиной и благодаря Мерлина за то, что на дверь наложены заклинания.
Перевозбуждение главного аврора, к ее радости, наконец-то, выплеснулось, в самом прямом смысле этого слова. Он глухо застонал, содрогаясь всем телом, обмякнув так, что упал бы, если б не она. Через минуту, отдышавшись и придя в себя, Гарри поднял голову, взглянув ей в глаза.
— Ты твердо решила быть с ним сегодня? — спросил он внезапно спокойно, как будто бы ничего не случилось.
Она, как умная женщина, сделала вид, что ничего и не случилось.
— Да, решила. Всего один раз. Ты же знаешь, что я люблю Рональда… по-своему. Ну и он меня… по-моему… Мы женаты, у нас дети. Я никуда от него не денусь, никуда! Только один раз! Всего лишь!
— Сколько у тебя времени? — его вопрос был произнесен таким бесстрастным голосом, что она поразилась его невозмутимости.
— Я не знаю, может часов семь, может восемь! — в ее голосе зазвенела такая неприкрытая радость, что Гарри скривился. — Он должен утром улетать.
— Хорошо! Но помни, что в восемь часов утра 3 июля этот твой Эмиль должен быть у себя в номере, в Кардиффе, с Обливиэйтом. Попробуй только его не наложить!
— Я сделаю это, Гарри! Ты же знаешь! — проговорила Гермиона, отведя глаза в сторону, пока он разбирался с очищающими заклинаниями.
* * *
Эмиль тем временем скучал в гостиной. Он бросил украдкой взгляд на каминные часы. Десять минут первого. Почти двадцать минут они о чем-то говорят. Что же решит это самое магическое начальство относительно его? Остается только надеяться, что он не будет приговорен к какому-нибудь проклятию, как нежелательный элемент. Эти маги способны на многое, убедиться в этом юноша уже успел.
Игнорируя предупреждение главного аврора, парень встал и подошел к окну, прикрытому тихо колыхающейся органзой, переливавшейся всеми красками в свете почти полной луны. Из окна открывался какой-то странный вид. Это был явно либо очень старый Лондон либо непонятно вообще, какой город. Улица напоминала макет в натуральную величину, изготовленный для съемок фильма. Домики стояли впритык, словно жались друг к другу, как это делают люди, пытаясь согреться. Цвета их не отличались большим разнообразием — от тёмного коричневого до почти чёрного. Стеклянные витрины ловили лунное сияние и смешивали его с желтым светом редких фонарей, словно на палитре. Надписей на витринах он не разглядел. В общем, вся эта картина была точным представлением большинства магглов о волшебном мире, в том числе и самого парня, который до этого времени «видел» магические места только в кино, соглашаясь с художником-постановщиком по этому вопросу безоговорочно.
О чем же все-таки говорили его новая загадочная знакомая и этот мужик с изумрудными глазами. Эмиль почувствовал какое-то смутное беспокойство и подошел к двери кухни, пытаясь чуть-чуть приоткрыть ее. Заперто! Он попробовал послушать, о чем они говорят, напрягая весь свой слух. Из-за двери не доносилось ни звука. Впрочем, это не удивительно. Наверняка, у них есть какая-нибудь фишка, которая не позволяет подслушивать под дверями.
«Стою тут, как нашкодивший подросток» — разозлился про себя Эмиль. — «Жду, пока папа с мамой наказание определят».
Внезапно дверь распахнулась, и в парня чуть ли не врезался господин главный аврор, зло блестя зелеными глазами. Желваки ходили на его смуглом лице. Он был весь взъерошенный, как воробей. За ним показалась миссис Уизли: спокойная, невозмутимая, только румянец на щеках и вздымавшаяся под черной водолазкой грудь выдавали её волнение.
«Видимо, он ей вставил пистон за сорванную операцию», — подумал парень, не подозревая, насколько близок был к истине по поводу «пистона».
— Так-так-так!!! — произнес Гарри, с ехидцей в голосе, чем ужасно напомнил Гермионе покойного Снейпа. — Что вы делали под дверью, мистер?
Эмиль и глазом не моргнул.
— Подслушивал, естественно. Только ничего не слышно. Наверное, ваши магические штучки все заглушали.
Гермиона чуть ли не схватилась за голову. Вместе с тем, она восхитилась его юношеской бесшабашностью и умением держать себя в руках.
— Так вот, мистер, я сейчас озвучу вам вашу дальнейшую судьбу. Я, как ответственный за всю эту операцию, считаю, что для вас будет безопаснее находиться здесь до тех пор, пока опасный темный колдун Христо Батов не будет захвачен и препровожден в Аврорат Министерства Магии Британии. Министерство берет вас под охрану. За вашу жизнь и безопасность отвечает миссис Уизли, поскольку из-за ее ошибки вы оказались здесь. После операции вы немедля окажетесь в своем номере в Кардиффе.
— И сколько времени будет продолжаться эта ваша поимка? Надолго я тут застрял?
Гарри чуть мысленно не зааплодировал ему, победоносно взглянув на Гермиону.
«Твой красавчик, кажется, не собирается тебя развлекать», — говорили изумрудные глаза, ехидно сощурившись.
«Это мы еще посмотрим!» — отрезали карие с завидной упертостью.
Эмиль перевел взгляд с одного на другую и, вдруг ухмыльнувшись, отошел в сторону.
— Я думаю, за несколько часов мы управимся! — произнес Гарри, скромно кашлянув и подивившись проницательности мальчишки. Поттер, со времен Хогвартса, на аврорской работе, настолько овладел лигиллименцией, что мог, касаясь только края сознания, не копаясь в нем, прочитать поверхностные мысли.
— Что ж! Я надеюсь только на то, что смогу поужинать. С семнадцати вечера крошки во рту не было. Голоден, как волк!
— Уверен, миссис Уизли не оставит вас без пропитания! — хрипло бросил Поттер, напоследок окидывая юного маггла взглядом.
Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!
|
| |
| |
| Irkina | Дата: Среда, 12.10.2011, 12:59 | Сообщение # 9 |
|
Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
| Глава 11.
Резкий хлопок, и главный аврор растворился в воздухе. Эмиль ошарашено смотрел на пустое место, где только что стоял человек, затем перевел взгляд на Гермиону. Она присела на краешек дивана, глядя в одну точку, обдумывая все, что только что произошло на кухне между Гарри и ней. Нервное возбуждение, вызванное недавними препираниями с другом, его странными признаниями и сопротивлением потихоньку спадало, выходя наружу мелкой дрожью. Разговор ей совсем не понравился. Молодая женщина не сомневалась, что Поттер будет помалкивать. Не в его интересах порочить незапятнанную репутацию героического Золотого Трио, ему совсем не нужны переживания Джинни по поводу разлада в семейной жизни брата; она и так расстраивается, что у Джорджа и Анжелины как-то не очень гладко все складывается. На неё вдруг внезапно накатило осознание того, что отношение Гарри к ней изменится, и далеко не в лучшую сторону. Исчезнут доверительность, непосредственность, непринужденность. И неизвестно, что больше вывело героя всея магической Британии из себя: обида за лучшего друга, разочарование в её непогрешимости или большой облом.
«Пусть думает, что хочет», — обреченно решила Гермиона. — «Что сделано, то сделано. Я уже большая девочка, сама разберусь со своей жизнью… Ну, он-то, он-то хорош! А ведь если бы я не была тогда так помешана на Роне и присмотрелась к тому, что происходило с нашим Золотым мальчиком, не видать бы его мисс Уизли, как своих ушей», — она мстительно усмехнулась, хотя тут же оборвала мысли, недостойные их с Джинни дружбы. Джиневра Поттер была очень хорошей подругой, всегда поддерживала Гермиону, часто набрасывалась на брата, как только замечала, что Рон по тем или иным причинам не соответствует представлениям об идеальном муже.
«Нет, никогда я не буду воспринимать Гарри, как мужчину», — рассудила девушка. — «Не знаю, почему… Брат, друг, но не больше… Пускай он для всех будет самым желанным супергероем, Золотым мальчиком… Да пусть у него там …тоже хоть золотой будет… Ну не стоИт у меня на него… ни один фибр души не поднимается!»
— Миссис Уизли, — тихий голос молодого человека, раздавшийся рядом с ней, вывел волшебницу из задумчивости. — Что случилось? Разговор был очень неприятный? Из-за меня у вас проблемы?
Гермиона вздрогнула. Взгляд ее сфокусировался на лице юноши, нет, правильнее даже сказать, молодого мужчины, который неслышно подошел и присел перед ней на корточки. В глазах Эмиля было какое-то едва уловимое беспокойство. Он чуть прикусил губу, словно намеревался что-то сказать.
— Этот мужик показался мне каким-то очень нервным, — произнес он, наконец.
— Работа у него такая, да и послевоенный синдром никак до конца не сойдет на «нет», — ответила молодая женщина, постепенно выходя из оцепенения. — Я сама виновата… Так напортачила, что расхлебывать мои косяки придется теперь всему Аврорату. Не обращай внимания, — она улыбнулась вымученно. — Ты говорил, что очень голоден, вот и пойдем сейчас на кухню, сообразим что-нибудь вкусненькое. Поможешь, надеюсь?
— Конечно, с удовольствием. Я люблю наблюдать, как готовит мама. Научился кое-каким вещам. Позволите, мэм, мне поимпровизировать?
Ведьма взглянула на него с удивлением:
— Ты любишь готовить?
— Как у мамы, у меня вряд ли получится, но кое-что мне удается на славу.
— Что, например?
— Увидите! Это будет сюрприз, — парень улыбнулся так очаровательно и солнечно, что девушка снова почувствовала, как ее охватывает тихое радостное приятное тепло. Все-таки, несмотря на то, что он был магглом, энергетика у него была просто потрясающая.
Гермиона легко, как распрямившееся после порыва ветра молодое деревце, встала с дивана. Он тоже поднялся и встал перед ней, уперев слегка руку в бедро.
— Ну, тогда пошли, посмотрим, что у нас имеется из припасов, — в голосе девушки прорезались искорки оживления и кокетства.
* * *
Они проследовали на кухню. У Эмиля округлились глаза. Кухня была какая-то… волшебная, что ли: странная плита с духовкой, холодильника не было вообще, а оформление напоминало стиль «прованс». Гермионой овладел хозяйственный азарт. Она вытащила из высокого расписного шкафчика полотенца, два фартука, косынку для себя, быстренько подпоясалась, волосы аккуратно убрала и начала ревизию продуктов, которые хранились у нее в шкафчиках около плиты. Эмиль, улыбаясь, повертел в руках темно-синий фартук в цветочек и тоже напялил его, напомнив самому себе героя одного советского фильма «Берегите женщин», который смотрел несколько лет назад в России.
— А где у вас холодильник? — спросил парень, глядя, как молодая женщина вытаскивает на длинный стол сыр, ветчину, куриное филе, банку консервированных ананасов, большой бочоночек растительного масла.
— У нас здесь, если ты заметил, электричества нет, маггловская техника не работает…
— Какая техника? Это вообще, что за слово такое? Я хотел спросить еще тогда, когда вы серебристого зверька сотворили и что-то говорили ему про этого Гарри…
— Магглы — это простые люди, не волшебники. Мы существуем рядом с ними, но они о существовании нас и нашего мира знать не должны.
— Я что, первый, кто узнал? — спросил Эмиль, опасливо косясь на ветчину и филе. Потом взял и понюхал. Продукты были абсолютно свежие и ничем неподобающим не пахли.
— Нет, конечно... Премьер-министр Великобритании знает, ну и многие другие. Мои родители, например, — Гермиона доставала соль и перец с полочек.
— А разве ваши родители не… ну, в общем, не колдуют? — он опять так изумленно захлопал ресницами, что молодая волшебница с трудом отвела взгляд от его прекрасного лица, которое светилось наивным детским удивлением.
— Нет, они обычные люди, а я — магглорожденная волшебница. До войны и во время войны таких, как я, называли грязнокровками…
— В смысле?
— Ну, то есть у нас нет в роду волшебников, нет магической поддержки рода, мы не знаем традиций и установлений волшебного мира… Так, случайность, грязная кровь, волей случая отмеченная магией… Опять-таки, все чистокровные волшебники в нескольких десятках, а то и сотнях поколений, стремясь сохранить чистоту крови, постоянно вступали в браки со своими родственниками, и результат — тот же, что и в природе — вырождение. Так что магглорожденные и полукровки вообще помогли сохранить волшебное сообщество. Во время войны и сразу после нее много было таких фанатиков, одержимых идеями чистоты крови. Да и сейчас тоже встречаются.
— Я, кажется, понял… Батов — один из них? — спросил парень, наклонившись и опершись локтями на стол. Выражение его лица мгновенно изменилось, стало взрослым, настороженным, колючим.
— Бинго, — прищурив глаза, сказала Гермиона, — Ты очень сообразительный.
— Привык быстро соображать, спидвей требует молниеносной реакции — Эмиль усмехнулся. — Мед у вас есть?
— Мед есть!
— А яйца?
— Яйца — тоже. Скажи все-таки, что за сюрприз ты хотел мне приготовить? Это сладкое блюдо?
— Ну, если я про мед спросил, вывод такой сам собой напрашивался.
Они разбирались с продуктовым разнообразием и посудой, непринужденно болтая. Гермиона объяснила юноше, что продукты сохраняются при помощи специальных консервирующих чар, поэтому холодильник не нужен. Правда, накладываются они всего дня на три, а потом слабеют. Затем радостно поставила перед фактом, что приготовит куриное филе, фаршированное сыром, ветчиной, ананасами* со сметанным соусом. Парень очень воодушевился. Он был так голоден, что согласился бы даже на корейскую кухню с её собачьим ассортиментом, лишь бы хоть что-то жевалось и падало в желудок.
Работа быстро закипела. Гермиона молниеносными движениями настругала сыр тонкими ломтиками, ветчину, в каждом кусочке филе сделала аккуратный надрез, развернула, отбила, посолила, поперчила. Руки ее так и мелькали. Эмиль только диву давался, как у нее все быстро и ловко получается.
— Вы просто кулинарный виртуоз! Управляетесь с ножом как профи…
Гермиона засмеялась.
— Если бы ты столько зелий приготовил, сколько я, уверена что перещеголял бы меня запросто.
— Зелий? Вы и зелья варите?
— Ну… какая ведьма не умеет варить зелья. У меня был очень хороший учитель. Всех недоумков, что учились у него, держал на коротком поводке. Благодаря ему я и привычку к порядку выработала, и умение думать головой, и страсть к экспериментированию приобрела.
— А у вас и школы свои есть?
— Здесь в Британии только одна — Хогвартс. На континенте еще две — Шармбатон во Франции и Дурмстранг — в Болгарии. Кстати, одно время в Дурмстранге директором был Игорь Каркаров - колдун из России. Потом его убили…
Парень слушал, диву давался и засыпал девушку вопросами. Все что рассказывала Гермиона, просто не укладывалось у него в голове. И вместе с тем он понимал, что волшебница не врет и не сочиняет небылицы. Странные названия, вроде Гриффиндора, Слизерина, Когтеврана, Пуффендуя, Хогсмита перемешались в его голове. У Гермионы азартно блестели глаза. Она рассказывала про первую и вторую магические войны, про Грин-де-Вальда, Дамблдора, Волан-де-Морта, про орден Феникса, про то, как все вместе, плечом к плечу защищали родную школу.
— Значит, этот самый мужик с зелеными глазами и есть победитель того монстра со змеиной рожей?
— Ну да. Он потрясающий. В смысле, Гарри. Смелый, самоотверженный, настоящий друг. Я люблю его, как брата. Вообще, он мой родственник.
— В смысле?
— Он женат на сестре моего мужа.
— Что-то они не похожи совсем. Я на вашей подвижной фотке посмотрел.
— Это называется колдография. Почему не похожи? Они все похожи, все рыжие, — улыбаясь, говорила Гермиона, ловко раскладывая на филе сыр, ветчину, ананасы и сворачивая их рулетиками.
— Сестра его красивая, а сам он … — парень осёкся — …нескладный… Извините… Вы говорили, что этот самый Гарри учился с вами в школе? — Эмиль поспешил перевести разговор в другое русло.
— Да, мы вместе с первого курса учились все втроем: я, Рон и Гарри.
— Вы ровесники? — изумленно уставился на Гермиону юноша. — Мне показалось, что этот Гарри старше вас лет на семь.
— Ты мне льстишь, хитрюга, — улыбнулась девушка. — Это я старше Рона и Гарри почти на год. А можно спросить тебя об одной вещи?
— Конечно, хоть о двух.
— Сколько тебе лет? Я определила твой возраст, как возраст этого Батова, указанный в отчете — 22 года. Я сомневаюсь, конечно, что ему на самом деле столько.
— Мне девятнадцать. Осенью будет двадцать.
Гермиона, начав обваливать аккуратно скрученные рулетики в панировочных сухарях, подняла голову и широко открыла глаза. Это что же получается, он моложе её на десять лет? Совсем ребенок! Однако наблюдая за ним, за его выражением лица, ослепительной улыбкой, искрящимися глазами, за тем, как он в небольшом сверкающем медном тазике замешивал простое тесто из муки и яиц, как раскатывал его, она чувствовала его спокойную мужскую силу, уверенность, твердость. Только чуть-чуть высунутый кончик розового язычка выдавал в нем детскую непосредственность и невинность. Гермиона почувствовала, что у этого молодого мужчины существуют собственные принципы, убеждения, позиции, которые он не переступит ни при каких обстоятельствах. И вряд ли простой перепих с малознакомой дамочкой входил в число этих самых принципов. Кобелиных инстинктов в этом цельном, уверенном в себе человеке не наблюдалось вовсе, зато исходившее от него волнами мужское начало покоряло, пленяло, обволакивало. А уж умения держаться с достоинством в любых обстоятельствах было хоть отбавляй!
Девушка улыбнулась. Ей почему-то вспомнилась манера поведения Снейпа. Теперь, когда их разделяло не двадцать, а восемь лет, она, наконец-то, смогла называть его только по фамилии. Та же самая энергетика, те же самые флюиды, только приправленные желчностью, сарказмом и мрачностью из-за опасного бремени двойного агента, ненависти окружающих, неразделенной любви. Став женщиной, повзрослев, Гермиона сумела в полной мере оценить своего покойного профессора, спасшего их всех. Да, он был, мягко говоря, совсем не привлекателен внешне, но в нем было то, что называют стержнем. Он весь, казалось, состоял из мужества, гордости, силы, уверенности. Юный мужчина, стоящий перед ней, нарезавший раскатанное им тесто маленькими кусочками, был той же породы. Только вот с внешностью ему повезло гораздо больше. Красота и обаяние позволяли этому русскому легко и непринужденно продвигаться по жизни, быть обожаемым толпой поклонниц и поклонников, любимым всеми, кто его окружал: родителями, друзьями, девушкой, которая была ему дорога. Портрет её вновь на секунду предстал перед мысленным взором Гермионы: миленькая, юная, очаровательная. Весь её облик на фото, нежное и спокойное выражение лица, казалось, кричали от восторга: «Я любима самым потрясающим парнем на свете!»
Гермиона коротко вздохнула и попыталась задвинуть подальше возникшее у нее вновь неприятное чувство. Молодая женщина сама не могла понять, что оно собой представляет. Это даже не ревность (упаси Мерлин!), не излишняя для многих женская уверенность в собственной исключительности, а, вроде как, сожаление. Сожаление о том, что всё, что сейчас происходит между этим неотразимым юношей и этой девочкой, между нею и Роном вроде как ушло безвозвратно. Забытые трепетные воспоминания бурной юности вновь всколыхнулись в ее душе, заставляя вновь пережить и первый поцелуй в Тайной комнате, и первую их ночь любви и радости узнавания друг в друге мужчины и женщины. Пусть Рон не был так божественно красив, как этот русский, но он был таким родным, таким близким. Этот мальчик за несколько часов тоже стал ей по-особому близок и дорог, и Гермиона пыталась изо всех сил разгадать феномен этой внезапно возникшей близости.
— Что? — Эмиль перехватил задумчивый взгляд Гермионы, устремленный на него. Они молчали минут пять, и каждый, занимаясь делом, думал о своем.
— Да так, — она блеснула глазами. — Думаю, что у тебя такое должно получиться?
— Мне нужен фритюр, ну… в общем, кипящее масло.
— Я знаю, что такое фритюр, Эмиль, — произнесла Гермиона, возвращаясь на стезю хлопотливой хозяйки. — Сейчас все организуем.
Волшебница засуетилась, укладывая свои рулетики на сковородку, смазанную маслом. Затем, взяв медный котелок, наполнила его растительным маслом до половины и поставила нагреваться.
— Хочешь? — девушка протянула ему кусочек сыра, заметив, какими тоскливыми голодными глазами бедняга смотрел на продукты питания, лежащие на столе.
— Спасибо, мэм, а то я уже соображаю плохо от бескормицы… — он засмеялся.
— Что ты заладил: «мэм да мэм», — ведьма возмутилась. — Чувствую себя старой кошелкой.
— Ну, вроде, здесь так принято обращаться к замужней даме. С трудом верится, что у вас двое детей, — он окинул взглядом ее тоненькую безупречную фигурку, торопливо глотая сыр. — Я ведь не ошибся?
— Нет, не ошибся, — лицо молодой женщины раскраснелось от удовольствия. Дети были её любимой темой, на которую она могла говорить, сколько угодно. — Моей Рози три года, а малышу Хьюго — десять месяцев.
— И вы, имея двух детей, совсем малышей, не побоялись ввязаться, как я понял, в очень опасное дело? Я имею в виду этого колдуна конкретного…
— Это такая дурацкая черта всех выпускников Гриффиндора: лезть головой в муравейник, не думая к чему это все может привести. Вроде одиннадцать лет назад школу закончили, а все равно никак из себя её не выдавим, — она грустно покачала головой. — Вот, масло уже закипает.
— Одиннадцать? То есть вам около двадцати восьми лет?!!
— Будет тридцать осенью! В сентябре.
— Ничего себе! Я пытался ваш возраст угадать, но такое… мне даже в голову бы не пришло! Думал, года 22-23, и то только из замужества и наличия двух детей исходя! Вы просто потрясающая женщина, Гермиона, честное слово! Вы прекрасны! — Эмиль восхищенно посмотрел на нее, потом вдруг приблизил свои губы к ее маленькому ушку и прошептал:
— Значит, вы это заслужили. Быть вот такой… красивой…
Она повернула голову в его сторону, перестав дышать, но перехватить взгляд не успела. Парень быстро отпрянул от нее, отвернувшись, чтобы миссис Уизли не заметила, как на мгновение огнем полыхнули его глаза и выдали волнение в крови. Все-таки он был мужчиной, был молод и горяч, к тому же умел отделить зерна от плевел, разглядев и оценив настоящую женщину.
Про себя кляня свою импульсивность, юноша шумовкой аккуратно начал погружать маленькие ровные кусочки теста в кипящее масло, а Гермиона, спохватившись, быстро перевернула рулетики. Они начали покрываться золотистой корочкой. Эмиль взял большое блюдо, разложил на нем одну из больших бумажных салфеток. Как только кусочки теста во фритюре обжарились, он шумовкой начал доставать их и раскладывать на салфетке, чтобы жир стек. За пятнадцать минут все было готово: рулетики дожаривались, томясь на сковородке, а на блюде выросла горка румяных хрустящих кусочков. Все очень аппетитно пахло и выглядело так привлекательно, что Эмиль с Гермионой уже места себе не находили.
Оставалась самая малость. Гермиона занялась приготовлением соуса, а Эмиль приступил к самой любимой части своей готовки — изготовлению карамели из сахара и меда.
— Ты мне так и не рассказал, что это за спорт такой — спидвей, — Гермиона решила узнать об Эмиле побольше, а его любимое дело — лучшая тема для разговора в этом случае.
— Главное его преимущество перед остальными видами скоростного автоспорта в том, что не требуется дорогой трассы, как в «Формуле», не нужно готовить специально пересеченную дорожку, как в мотокроссе. Любой стадион подойдет, только гаревое покрытие насыпать. Зрителю все видно как на ладони: вся трасса, положение гонщиков в заезде. Все очень динамично разворачивается: один заезд — обычно четыре круга. Ну и зрелище классное: поворот проходишь — мотоцикл почти по земле тащишь, угол наклона — не меньше 45 градусов. Скорость, падения… Это на каждых соревнованиях обязательно случается. Главное — старт выиграть. Если прозевал секунду, то придется нагонять, а это проблематично…
Он говорил и говорил, а Гермиона слушала его, раскрыв рот от изумления. Неужели вот это совсем юное прекрасное существо, больше похожее на фотомодель, способно подчинить себе ревущую машину, лететь по треку, как ураган? Однако взглянув на его мощные руки со стальными бицепсами, широкие плечи, она поняла: да, способно, еще как! Неужели и он падал, переворачивался, получал травмы?
— Это же очень опасно! Если слетишь с мотоцикла на такой скорости, можно ведь инвалидом остаться!
— Можно, — спокойно сказал он. — У меня был компрессионный перелом позвоночника, но я не могу без этого спорта жить. Это моя сущность, как для вас ваша магия.
Все было почти готово к пиршеству. Эмиль смешал карамель с жареными кусочками теста, сделал нечто наподобие аппетитной горочки.
— Гермиона, позвольте предложить вам чак-чак! Так эта стряпня называется. Не знаю, правда, что получилось, но я старался. Жаль только, что нужно ждать, пока все застынет.
— Не нужно, — облизываясь про себя, произнесла молодая женщина, взяв палочку. — Глациус минима.
Тотчас же стекающая карамель начала загустевать, и через несколько секунд все было готово.
Эмиль бросил восторженный короткий взгляд на Гермиону, но ничего не сказал. Она же перелила соус в соусник, достала красивые фарфоровые тарелки из шкафа, бронзовый подсвечник с двумя свечами и потащила все это добро в гостиную.
— Ужинать будем там! — крикнула девушка, выходя из кухни. — Я бы хотела еще переодеться.
— Переодевайтесь, я все сделаю.
— Эмиль, ты просто сокровище! Есть ли что-нибудь такое, чего ты не умеешь?
С этими словами она убежала наверх, а он пожал плечами и занялся сервировкой.
***
В гостиной все было почти готово: в центре на столике стоял подсвечник со свечами, на тарелках дымились рулетики; салфетки, ножи, вилки, соус, стаканы занимали свои места — как говорится по-русски: «Все, как в лучших домах Лондона». Свое творение Эмиль уже успел порезать на кусочки. Окинув оценивающим взглядом стол с вожделенной едой, он бросил взгляд на часы. Времени было около половины второго ночи. За окном луна наливалась молочной белизной, было почти светло. Несмотря на то, что Эмиль здорово устал от сегодняшних заездов, серьезного разговора с менеджером насчет драки, соприкосновения с волшебным миром, спать совершенно не хотелось. Столько всего случилось за последние два часа, что в пору состояние аффекта подхватить.
«Ну и денек! Ведь кому скажешь, не поверят! Лучше помалкивать, чтобы в дурку не отправили. С ума сойти, даже ранение успел получить и вылечиться сразу же», — размышлял парень. — Я не удивлюсь, если удастся на метле покататься!
Тут его из раздумий вывели сами собой вспыхнувшие свечи. Он поднял голову и увидел, как по лестнице спускается Гермиона, опуская волшебную палочку. Она была просто неотразима: белые брюки, белая блузка с открытыми плечами, волосы забраны в тугой хвост, только на висках, как бы невзначай, выбились несколько легких прядок.
Ведьма, улыбаясь, прошествовала в гостиную, открыла окно. Легкий ветерок принес с собой ночную прохладу, заколыхал легкий тюль на окнах. Обстановка была просто сказочная. Эмиль подал девушке руку, в которую она вложила свои тонкие нежные пальцы, подвел ее к столу, отодвинул стул, как полагается по этикету. Все это делалось с какой-то нарочитой аристократической показухой, словно один подыгрывал другому. Когда, наконец, они уселись за стол, то, не выдержав, расхохотались над своими собственными кривляньями. Не успели они взять вилки в руки, как в гостиную, с шумом хлопая крыльями, влетела сова, почти сразу же за ней — другая.
* — рецепт позаимствован с сайта Анастасии Скрипкиной, за что ей огромное спасибо. Надеюсь, Настя не будет в обиде.
Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!
|
| |
| |
| Irkina | Дата: Среда, 12.10.2011, 13:01 | Сообщение # 10 |
|
Доброе Ромашко!
Магистр
Награды: 38
Репутация: 180
Статус: Нет на месте
| Глава 12.
Птицы приземлились на камин, тяжело дыша, и, не моргая, уставились на хозяйку дома. Эмиль взглянул на Гермиону.
— Это еще что за лесные жители?
— Это почта пришла, — прикусив нижнюю губку, тихо произнесла волшебница, медленно поднимаясь из-за стола. Она узнала сову Джорджа, вторая была обычная, почтовая.
— Это у вас почта так приходит?
Гермиона подошла к камину и, погладив птиц, отвязала пергаменты от их лапок.
— Да… — она решила прочитать письма на кухне, — ты сиди, ешь, я пойду, быстренько отвечу.
Девушка пошла на кухню, по пути разворачивая послания, а Эмиль уставился на двух встрепанных крылатых хищниц, которые почти неподвижно продолжали сидеть на камине, время от времени призывно ухая. Сначала парень порывался встать и погладить их, но вовремя остановил себя, рассудив, что если такая «птичка» тюкнет клювом, то мало не покажется. Тут он вспомнил, что зверски голоден и, закрыв глаза на все правила хорошего тона, принялся за рулетики.
* * *
«Герми, я узнал сегодня по своим деловым каналам, что Рон вернётся не раньше, чем послезавтра. Возникли кое-какие проблемы с поставками порошка. Он передаёт тебе привет и просит поцеловать Рози и Хьюго. Он купил им подарки. Джордж»
Гермиона хмыкнула. Детей он просит поцеловать, а собственная жена обойдётся одним приветом. И подарок для неё вроде как не полагается. В этом — весь Рон. Она быстро черкнула пару строк ни о чём деверю и запечатала письмо.
Второе письмо было от Гарри.
«Гермиона, плохие новости, читай и делай выводы. Христо Батов пропал, как сквозь землю провалился. Его нет ни в Лондоне, не было и в Кардиффе; в горах, у Бразау — тоже никаких следов. Сиди дома и даже носа на улицу не высовывай. Поставь хорошую защиту. Я буду ждать от тебя известий каждые полтора часа, чтобы знать, что ты в порядке. Вот сейчас бы пригодились наши зачарованные галеоны.
ГП
P.S. Ты уже?..»
— Хам! — рявкнула Гермиона. — Какое его дело?
В этот момент, ни с того ни с сего на неё накатила волна какого-то странного необъяснимого возбуждения. Точно такое же она ощутила, когда первый раз встретилась с Эмилем в гостиничном коридоре в Кардиффе. Всё время, пока она была в Уэльсе, это чувство не ослабевало, но когда они перенеслись сюда, на Косую аллею, ей удалось ненадолго взять себя в руки. И вот опять. Что это? Сердце вновь застучало как бешеное, во рту пересохло. Стихийная магия норовила вырваться наружу. Назойливым молоточком в виски застучала чётко оформившаяся в мозгу мысль: «ОН там, в твоей гостиной. ОН юный, прекрасный и сильный. Ты пожелала, чтобы он остался с тобой на эту ночь. ОН должен быть с тобой. Ты же хочешь принадлежать ЕМУ! Какое удовольствие способны подарить ЕГО руки! ЕГО губы! Ты позабудешь обо всем от блаженства в ЕГО объятиях…»
Гермиона, закрыв глаза, вспомнила до мельчайших подробностей все моменты её короткой, абсолютно целомудренной близости с ним: запах его чистого тела после душа, доносившийся до её обоняния, когда она стояла, едва дыша, в засаде, в его номере, ощущение гладкой кожи и мышц под ладонями, когда она обняла этого мужчину перед аппарацией, его глаза в момент все новых и новых открытий им магического мира.
«В самом деле… я же для этого упросила Гарри оставить его до утра!» — увещевала ведьма сама себя. — «Он же говорил мне комплименты. Я ему нравлюсь, я это чувствую. Мне так хочется почувствовать себя желанной. А он… он божественен, великолепен… Все, я иду к нему! Если он вдруг оттолкнет меня, пошлет подальше, что ж, так мне и надо, по крайней мере, мозги встанут на место, и у меня останется хотя бы моя гребаная добродетель».
Девушка решительно поднялась с табурета. Захватив пергаменты с ответными посланиями и коробку с совиным кормом, она, вскинув голову, направилась в гостиную.
Эмиль уже прикончил свою порцию рулетиков, запивая кушанье минералкой. Вначале он с тоской косился на аппетитные кусочки в гермиониной тарелке, однако наглеть не собирался. Что он, обжора какой? Впрочем, такая порция для него — мертвому припарка. Допив водичку, юноша собрался было на кухню, чтобы попросить гостеприимную хозяйку заварить вкусного чайку; кажись, он в шкафчике мельком видел упаковку «Принца Уэльского». Не успел он встать из-за стола, как дверь распахнулась, и в комнату вошла Гермиона.
Парень улыбнулся ей, но девушка даже не взглянула в его сторону, а сразу подошла к птицам. Что-то нервное появилось в её походке, какая-то неуверенность что ли, но Эмиль тут же списал такое поведение женщины на скверные новости из писем; ведь ничего плохого здесь, между ними, не происходило. Он решил просто помолчать и дождаться, когда хозяйка дома заговорит первой.
Гермиона покормила сов, привязала пергаменты к лапкам, и они, ухнув напоследок, вылетели в окно. Ведьма продолжала стоять спиной к парню, не решаясь повернуться; он тоже молчал, и сидел на стуле в пол-оборота к ней.
«Так, надо просто подойти к нему, просто подойти, ОН всё сам поймёт. Ну, и что я стою-то, как столб…».
Она не знала, как преодолеть то совсем небольшое расстояние, что разделяло их; молчание затягивалось, и ситуация становилась малопонятной для её гостя. Наконец, гриффиндорская отвага в ней победила, и Гермиона развернулась к нему.
— Извините, Гермиона, я не дождался вас, набросился на угощение, как голодный волк. Конечно, невежливо с моей стороны… — Эмиль осекся, заметив странное выражение её лица. — У вас какие-то неприятности?
Молодая женщина ничего не ответила. Она глубоко вздохнула, как будто собиралась с духом, затем сделала заветные три шага к стулу, на котором сидел парень. Он встал, их глаза оказались друг напротив друга. В её взгляде юноша вновь увидел те самые отблески, которые завораживали и одновременно немного пугали.
«Настоящая ведьма!» — мелькнуло у него.
Не дав ему опомниться, Гермиона прикоснулась к его губам. Он, ни говоря ни слова, обнял её за плечи.
* * *
ОНА прикрыла глаза и чуть откинулась. ОН держал её так крепко и всё же так легко, что казалось невозможным, будто ОНА сейчас в кольце рук обычного мужчины, что эти объятия, эти прикосновения, которые были волшебством сами по себе, сотворены простым человеком. ОН… ОН подхватил ЕЁ голову рукою и приблизил к себе; ОНА выгнулась, как кошка и тут же вытянулась в струнку, успев поприветствовать ЕГО нежной улыбкой. Холодный… ЕГО холодный взгляд обжигал кожу. ОНА чуть смутилась, принимая этот взгляд, творимый ИМ на грани пресловутого приличия, дерзкий, даже режущий, как колючий зимний ночной ветер, за вызов ЕЙ. ОНА согласна принять этот вызов, нет, ОНА мечтает получить его. ОН опускает левую руку на ЕЁ талию и чуть сжимает пальцы, правой рукой ОН медленно перебирает легкий локон на ЕЁ виске. Губы были в секунде от ЕЁ губ, но всё-таки слишком далеки, чтобы прикоснуться. Казалось, ОН наслаждался этим затяжным мгновением, почти болезненным, мучительным для НЕЁ. ЕГО взгляд трудно выдержать, практически невозможно. ОН не прищуривал глаз, придавая особость взору, не ухмылялся, добавляя этим игривости своему милому лицу, в общем, не делал ничего такого, чем грешат молодые «казановы», в надежде на быстрый успех у весьма слабого в такие минуты пола. ОН просто смотрел, но… ах эти «но», такая, казалось бы, бесстрастная чувственность часто оказывается куда более продуктивной, нежели все мимические кульбиты, заготовленные ловеласами для таких случаев. ОНА вновь медленно закрыла глаза, но это уже не помогало, ОНА даже не успевала перевести дух. ЕГО ладонь оказалась на ЕЁ затылке и лёгким замысловатым рисунком опустилась на обнаженное плечо, которое встрепенулось от прикосновения. ОН замер, ОНА чувствовала лишь ЕГО дыхание, но уже через мгновение жар обрушился на ЕЁ мозг. Всё вокруг вдруг стало неясным, неразборчивым и даже неважным, а сильно желаемое — полученным, и доказательством этому были испытываемые ЕЮ странные, яркие, хотя и знакомые доселе, ощущения: невыразимый восторг, шепчущий невразумительную милую чепуху. ЕГО поцелуй был таким сладким и таким… холодным…
ОНА была уверена, что сейчас же ЕГО язык настырно проникнет в НЕЁ, и ОНА уже приготовилась вдохнуть побольше воздуха, но ничего подобного не случилось. Губы ЕГО прижались к ЕЁ губам, потом разомкнулись и, обхватив верхнюю ЕЁ губку, тут же сомкнулись. ОН повёл головой в сторону, оставляя обжигающий след на щеке. От возбуждения опять пересохло во рту. ОНА облизала губы, заодно убедилась, что они остались чувствительными. ЕЁ словно заморозили, будто ОН поцелуем наложил заклятие холода. Жар в теле и холод на губах… это что: воображаемая идеальность такого момента или всё-таки простая реальность, в которую невозможно поверить только потому, что она перешла грань предсказуемости и превратилась в чудо? ОН прижал ЕЁ к себе сильнее и примкнул губами к открытой шее, оставляя всё тот же колкий холодный след. Как такое может быть? В НЁМ жаркое солнце, от ЕГО прикосновений остаётся пылающий след и тут же — совершенно дикий, рождающий заунывную тоску хлад губ и мороз по коже от каждого ЕГО вздоха. ОНА всё-таки решилась взглянуть на НЕГО. Всё тоже самое, те же глаза и губы, но что-то, еле уловимое изменилось в ЕГО лице, и когда ОН снова дотронулся до ЕЁ губ своими, ОНА, уже полностью пронизанная ЕГО магией, чувствующая, принимающая всё это, как выгодную сделку, поняла, что больше не будет парализующего холода. ОН показал, определил границы и, как бы ЕЙ от этого всего не было по-детски обидно, ОНА согласна принять это малое с впечатляющей решительностью.
* * *
Их дыхание выровнялось. Гермиона подняла глаза, в которых уже не бушевало неистовое пламя, в какой-то мере подчинившее молодого мужчину. Сейчас в них поблескивали чуть мерцающие искорки. Несмотря на пережитые эмоции, молодая женщина вновь обрела равновесие, которое несколько минут назад вдруг так внезапно куда-то испарилось.
— Ты голодна, — сказал он чуть хрипловатым голосом. — Тебе надо поесть.
— Мне не хочется.
— Ну, попробуй хотя бы моё творение, пожалуйста… — Эмиль взял со стола кусочек чак-чака и поднес к её губам. Она с удовольствием надкусила хрустящую массу, облизнув губы, по которым он нечаянно мазнул карамельной «ниточкой».
— Нравится?
— Очень! Просто божественно! У тебя определенно талант!
- Я рад, что тебе понравилось!
Гермиона тряхнула головой, словно сбрасывая с себя последние путы морока.
— Угадай, чего я больше всего хочу сейчас?
— Чего?
— Я хочу… Я хочу, чтобы ты прокатил меня на мотоцикле по ночному Лондону.
Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!
|
| |
| |
|
