Меня держала за ноги земля,

Голая, тяжелая земля,

Медленно любила, пережевывая.

И пылью улетала в облака,

Крыльями метала облака

Долгая дорога, незнакомая.

Я сам себе и небо и луна,

Голая, довольная луна,

Долгая дорога бескайфовая.

За мною зажигали города,

Глупые, чужие города,

Там меня любили, только это не я.

"Аукцыон"

30 августа 1998 года

Вагон весело стучал на стыках рельсов. Гарри стоял в тамбуре и курил. Вообще-то это не разрешалось, но, кроме их четверых, в вагоне было только двое мракоборцев, которых навязал-таки для их охраны Скримджер. Мракоборцы расположились в разных концах вагона, а Гарри с друзьями заняли купе посередине.

За окном мелькали такие знакомые пейзажи. За семь лет Гарри изучил их — по обе стороны от состава. С одной стороны — по дороге в Хогвартс. С другой — по дороге обратно. Теперь, правда, всё немного перепуталось. Гарри стоял с левой стороны тамбура, тряся пепел прямо на пол — потом бы он всё равно убрал всё заклинанием. Разумеется, никаких мест для курения тут не было предусмотрено.

Гарри курил, смотрел в окно и чуть раскачивался из стороны в сторону, чуть больше, чем это было бы вызвано раскачиванием вагона. Со стороны могло показаться, что он напевает про себя что-то и покачивается в такт мелодии.

Он всё время думал о последнем своём сне — был ли это точно сон? Что было бы, если бы Северус не вернул его? И нужно ли было возвращаться? И он всё никак не мог забыть Тома-ребёнка, и то, как мальчик заплакал и сказал: «Я знаю — я плохой», и почему-то не шли из головы его босые посиневшие от холода ноги.

Сбоку лязгнула дверь и вернула Гарри к действительности. В тамбур выглянул мракоборец, кивнул, увидев, что с Гарри всё в порядке, закрыл дверь. Но через минуту он и сам вышел с тамбур, достал магловские сигареты, обычную зажигалку и прикурил.

— Ты уж извини, парень, я тебя потревожу. Это не в плане охраны — курить просто хочется.

— Нет проблем. Мистер?

— Джейкоб Брэдли, — ответил мужчина и протянул руку.

Гарри пожал её.

— Судя по имени, вы маглорождённый?

Мракоборец кивнул.

— И как давно вы служите?

— Это что — анкетирование? — рассмеялся мистер Брэдли. — С семьдесят пятого.

— С первой войны, значит…

— Да… — Брэдли выбросил окурок, достал палочку и прибрал за собой. — Может, посидим у меня в купе?

— В купе нельзя курить, — заметил Гарри, чувствуя, что одной сигареты ему не хватит.

— Есть много полезных заклинаний, которым не учат в школе, — усмехнулся мракоборец.

— Тогда пойдёмте, — кивнул Гарри, убирая свой окурок с пола.

Это был очень интересный разговор. Гарри совершенно забыл о времени. Брэдли, как и обещал, с завидной регулярностью очищал воздух от табачного дыма, и даже обучил Гарри этому полезному заклинанию. Разговор вертелся в основном вокруг Первой войны. Вторую же Брэдли называл странной. Не скованный условностями и пропагандистскими штампами, мракоборец свободно рассуждал об ошибках Министерства. В другое время Гарри это показалось бы странным, но сейчас общество всё ещё пребывало в эйфории от победы над Лордом, потому даже в газетах можно было прочесть немало правды. Совершенно неожиданно в Министерстве (совершенно неожиданно для Министерства, разумеется) было обнаружено несколько выдвиженцев Лорда. Их дела были рассмотрены в Визенгамоте, но лишь один был отправлен в Азкабан, так как действия его были признаны злонамеренными. Прочие же удивили суд своими показаниями. Протолкнув их на новые посты, Лорд не только не пытался через них оказывать какое-то влияние, но, напротив, оставил в покое. И они работали так, как работали, получи они эти должности обычным порядком. Все были молоды, энергичны и были… полукровками. Последнее обстоятельство вызвало много ожесточённых споров, так как слишком необычно было для Лорда делать полукровок своими протеже. Рассмотрев эти случаи, Визенгамот оставил молодых чиновников на их прежних местах.

— А я вам вот что скажу, Гарри, — тут Брэдли в первый раз понизил голос, — что Лорд вовсе не был таким тупицей, как его сейчас любят изображать в прессе. Вот почему я называю Вторую войну странной? Потому что там как бы системы не было, тактики не было. Лорд вроде как только вами и занимался. Ну, был налёт на этот пресловутый мост. А смысл-то? Исключительно устрашение. И чтобы Фаджа сместили. Двух чиновниц убили — они вроде как мешали. А потом пошли эти непонятные случаи в семьях. Они только отвлекали силы аврората. А я вот думаю, что на это расчёт и был, что пока мы гонялись за призраками, Лорд своих людей в Министерство и продвигал. А они ведь даже Пожирателями не были, кстати.

— Как не были? — удивился Гарри.

— Да вот так… он их не контролировал обычным путём.

— Но почему полукровки?

— Мне кажется, что Пожирателей своих — тех, что из чистокровных семей были, Вольдеморт тоже дурил, — усмехнулся Брэдли. — Он сам-то кем был? Полукровкой. А ведь немало магов в Первую войну потому и отказались к нему присоединиться. Побрезговали его происхождением. Думаю, что его чистокровные Пожиратели были для Вольдеморта пушечным мясом. Под их прикрытием он свои планы по захвату власти и осуществлял. Только опираться потом он собирался на полукровок. Своих, разумеется. Мне почему-то кажется, что всё, что потом Пожиратели несли при допросах: про чистки, списки, изъятие палочек, про Азкабан для маглорождённых магов, — это всё такой же пропагандистский бред, только уже тот, которым их Вольдеморт кормил. С душой-то у него проблемы были, но вот с мозгами-то вряд ли.

— Вы так говорите, как будто…

Но Гарри недоговорил.

В дверь купе заглянула Джинни.

— Вот ты где. А я ведь к мракоборцу как раз по поводу твоей пропажи и зашла.

— Ой, прости, заболтался, — Гарри встал и обернулся к Брэдли. — Спасибо за беседу, сэр. Это было очень интересно.

Попрощавшись с ним, Гарри вышел за Джинни в коридор.

— Ты сердишься? — спросила та, взяв Гарри под руку, — вы, кажется, хорошо беседовали, а я вас отвлекла.

— Нет, не сержусь, — Гарри заулыбался «улыбкой идиота», как называл это Рон, обнял Джинни, прижимая её к груди.

Коридор был пуст — целоваться можно было долго, и никто не мог помешать. Гарри волновала вполне насущная проблема — можно ли ночевать в Выручай-комнате?

— Подъезжаем! — по коридору прошлась проводница. — Станция «Хогвартс»!

Гарри и Джинни отскочили друг от друга. Это сколько же времени прошло-то? Некое слабо контролируемое чудовище в штанах сигнализировало, что довольно много. Хорошо ещё, что на Гарри была мантия. Вообще все, не сговариваясь, облачились в них ещё на полпути к школе — соскучились по униформе. Теперь же мантия стыдливо прикрывала хозяйский позор. Хотя от настоящей «хозяйки» чудовища его дурное поведение скрыть было невозможно. Ручка Джинни скользнула под застёжку мантии и погладила. Гарри вздрогнул и тихо ахнул, умоляюще схватив подругу за запястье.

— Ещё полчаса, — прошептала та и, обняв Гарри за талию, втолкнула его боком в пустое купе.

Дверь за ними с шумом задвинулась.

Поезд стал замедлять ход, и все четверо вышли в коридор. Вышли, надо сказать, практически одновременно. Джинни лучезарно улыбалась, щёки Гарри пылали. Гермиона крутила прядь волос, поглядывая на парочку, Драко был задумчив, как Принц датский. Мантия на нём всё ещё была слизеринской. Гарри то и дело возвращался в мыслях к вопросу, где же всё-таки Драко будет оканчивать школу и как для него было бы лучше?

— Багаж заберут эльфы? — спросила Джинни у проводницы.

— Да, не волнуйтесь.

В купе громко ухала в клетке Букля — она недолюбливала эльфов.

Состав тряхнуло, и он встал.

Гарри и Драко спрыгнули на перрон и помогли выйти девушкам.

И всем показалось, что наступило Рождество, потому что по платформе прокатилось громовое «Хо-хо!». Их встречал Хагрид. Ни дать ни взять — Санта-Клаус, только борода чёрная. Гарри, Джинни и Гермиона издали дружный стон, когда лесник стиснул их в объятиях своими ручищами. Драко стоял в сторонке и улыбался.

— Добро пожаловать в Хогвартс! — прогремел Хагрид.

Он посмотрел на Драко, так что его слова относились и нему.

— Спасибо, профессор, — ответил тот.

— Ох, ох, ну уж прямо с поезда и сразу профессор.

Хагрид хлопнул Драко по плечу, так что его качнуло в сторону. Он засмеялся и покачал головой, удивляясь то ли дружелюбию лесника, то ли собственному настроению.

— На чём отправимся в замок? — спросил Хагрид. — В каретах или на лодках?

— А можно? — Джинни хлопнула в ладоши.

— А чего нельзя-то? Пошли.

День был тёплый, но не жаркий. Над озером гулял ветерок, так что мантии пришлись кстати. Когда Хагрид увязал вместе три лодки и сел в головную, Гари решительно усадил Джинни с собой, так что Драко и Гермионе ничего не оставалось, как сесть в третью.

— Ты такой коварный, — прошептала Джинни, улыбнувшись и сверкнув глазами.

— А ты сомневалась? — в тон ей прошептал Гарри.

Они плыли и плыли вперёд по озёрной глади. Гарри обнимал Джинни, и они молчали. В лодке позади о чём-то тихо разговаривали. О чём — было не разобрать.

Когда лодки мягко ткнулись в камни школьной пристани, выщербленные веками и тысячами ног юных магов и ведьм, у Гарри заколотилось сердце. Он вынужден был сдерживать себя, чтобы не сорваться с места и не побежать: до двери, а потом по бесконечным ступенькам всё выше — до башни, до кабинета.

Но бежать никуда не пришлось. Немного сутулая фигура в чёрной мантии хорошо была видна в открытых настежь замковых дверях.

И побежали девушки. Подобрав полы мантий, они бросились к Снейпу. Тот растеряно развёл руки в стороны, готовясь подхватить обеих. Гермиона и Джинни подлетели к нему, повисли с двух сторон на директорской шее и зацеловали бородатые щёки.

— Ну, что вы… Девочки, ну что вы, — смущённо пробормотал Снейп и неловко чмокнул барышень, куда пришлось: кого в рыжую макушку, кого в висок.

Этот неожиданный порыв избавил Гарри от некоторых колебаний. Если раньше он ревновал отца к Драко, то теперь ему казалось, что, напротив, у Драко есть причины обижаться и чувствовать себя обойдённым вниманием крёстного. Он мягко подтолкнул друга в спину, пропуская вперёд себя.

Снейп и Драко обнялись. Спокойно, но очень сердечно.

— Здравствуй, мой золотой, — произнёс Северус, поцеловав крестника в лоб.

В холле, между тем, слышались голоса. Пока Снейп что-то тихо говорил Драко, Гарри смотрел, как девочки по очереди целуются с хогвартскими дамами — их вышел встречать весь штат преподавателей. Потом и Драко вошёл в холл, освещённый бьющим через цветные стёкла солнцем.

Гарри подошёл к отцу, ткнулся лбом ему в плечо и закрыл глаза. И стало так тепло на душе: от ласковой ладони, скользящей по выпрямляющимся понемногу, отросшим в угоду Джинни волосам; от знакомого травяного запаха мантии, от надёжных объятий. Гарри очнулся, только когда услышал деликатное покашливание. Он даже вздрогнул. Но это покашливала его декан.

— Северус, дайте нам с Гарри-то поздороваться. Он от вас теперь год точно никуда не денется.

— Прошу прощения, коллеги, — усмехнулся Снейп.

— Вы очень давно не виделись, очень давно,— Минерва подтрунивала, но улыбалась, с пониманием глядя на обоих.

Гарри пошёл ей навстречу, бросив взгляд на друзей, на других профессоров. Он довольно улыбнулся, увидев, что Драко встречают очень тепло. Когда он подошёл к МакГонагалл, ему пришлось нагнуться, чтобы подставить щёку. Губы, которые мягко ткнулись в неё, были немного сухими, и поцелуй был неловким. Гарри так же неловко с непривычки вдруг склонился и поцеловал руку декана.

— Ох, Гарри, — Минерва смутилась и легонько похлопала его по плечу кончиками пальцев. — Вот вы и дома…

А ведь правда — он дома. Гарри посмотрел на других учителей. Такие знакомые лица, а кажется, что он видит их впервые. И когда Гарри здоровался с каждым, словно плывя по течению: улыбаясь, пожимая руки, обнимаясь, подставляя лоб или щёки, — он замечал то, что прежде не замечал, а кое-что видел впервые. Он видел, что профессор Спраут стала совсем седой, что профессор Вектор — красивая женщина, что Ремус, с которым они обнялись, ещё больше помолодел, а Тонкс теперь носит волосы приятного каштанового оттенка. Он видел, что Слизнорт заметно похудел, а Флитвик смешно подёргивает кончиком носа, когда смеётся; что Флоренц и правда роскошен и красив, как какой-нибудь Мегас, и что в жёлтые глаза Шицу-сан совсем не страшно смотреть. Голова у Гарри немного кружилась, и в ушах шумело.

— Размещайтесь пока, — Северус подошёл к вновь воссоединившейся четвёрке. — Драко сегодня ночует с вами. А завтра посмотрим…

— Я вас жду, Драко-сан, — тихо пропела Шицзуки, пройдя мимо и прошелестев кимоно.

— Да, Шицзуки-сан, я скоро приду, — Драко поклонился.

— Хочешь посоветоваться насчёт факультета? — спросил Гарри у друга, когда они начали подъём по лестницам к комнатам Гриффиндора.

Драко кивнул.

— Ты делай так, как тебе лучше и удобнее,— обернулась к ним Джинни. — Долг и всё такое… Это понятно, но Слизерин уже не такой, каким ты его помнишь.

Когда все четверо вошли в гостиную Гриффиндора, их ждал ещё один сюрприз.

— Рон?! — возмущённо возопила Джинни. — Ты откуда?

— Да всё оттуда же, откуда и вы. Вы на поезде, а я аппарировал с вещами к воротам. Зря, что ли, экзамен наконец-то сдал?

— А почему с нами не поехал?

— Ой, да ладно!

На лице Рона было написано: «А чего я не видел? Как вы будете обжиматься?»

Когда друзья устроились, у них ещё было время до обеда, и Драко воспользовался моментом, чтобы расспросить Джинни.

— А что ты знаешь о Слизерине?

— Много чего, — Рон аж вскинулся, а Гарри с удивлением посмотрел на подругу.

Одна Гермиона ничему не удивлялась.

«Ох, уж эти женщины с их секретами!», — усмехнулся Гарри про себя.

— Слизнорт их поприжал в прошлом году, — говорила меж тем Джинни. — Уж не знаю, каким образом. Вели они себя прилично, но этот котёл под крышкой кипел весь год. Твоя компания вообще не высовывалась. Они закончили школу и как в воду канули. А вот остальные даром время не теряли. В общем и целом, обрадовалось две партии. Партия Забини и партия Шелмердина.

Первая фамилия была Гарри, понятное дело, знакома, вторую он первый раз слышал.

— Шел? — удивился Драко. — Шел решился противостоять Забини?

— Ага, — кивнула Джинни. — Платформа Забини: «Мы против войны, но мы за чистоту крови и наших рядов».

Она фыркнула.

— Седьмой курс его с потрохами. Ну и часть прочего контингента факультета. Платформа Шелмердина: «Старые предрассудки должны уйти. И (Джинни сделала паузу) Слизерин — это не только англичане».

Драко стукнул кулаком по колену.

— Я знал, что это когда-нибудь всплывёт.

— Нет, ты не подумай: Шел ни в коем случае с англичанами не конфликтует. Он за… как это… есть такое магловское слово…

— Толерантность? — подсказала Гермиона.

— Точно.

— А какая разница англичанин ты или шотландец? — удивился Гарри. — Или на Слизерине это имело значение?

— Да, имело, — ответил Драко. — И кто поддерживает Шелмердина, кроме шотландцев, ирландцев и валлийцев?

— Погодите, — встрял Рон. — А при чём тут это? Развес среди Пожирателей были одни только англичане? Каркаров, Долохов, Розье…

— Рон! — простонали хором Джинни с Гермионой.

— Пора уж привыкнуть, что Слизерин — это не кузница Пожирателей смерти, — буркнул раздражённо Гарри.

Драко меж тем спокойно повторил свой вопрос:

— Так кто ещё поддерживает Шелмердина?

— Шестой курс. Так что два курса там идут стенка на стенку. Только вот арена-то останется за Шелом. Ему этот год не сдать бы позиции. Шицзуки-сан будет с ними весело, — Джинни покачала головой. — Разумеется, на курсах младше тоже немало его сторонников. Сейчас начнётся битва за первый курс. Как пить дать. Точнее даже не битва — смысла нет. Но крови Забини Шелу постарается попортить побольше.

— А всё-таки, — не сдался Драко, — откуда такие сведения? Ты общаешься с Шелом?

— Ну да, — спокойно ответила Джинни. — Мы с ним друзья.

Глаза Драко расширились от удивления.

— Надеюсь, твои родители не знают, что ты дружишь со слизеринцем, — усмехнулся он.

— И не только родители, — пропыхтел Рон.

— Рон, заткнись! — неожиданно взвилась Джинни. — Между прочим, это не первый слизеринец, с которым я дружу, если ты заметил.

— Драко — он свой, — огрызнулся Рон. — И вообще, может, он перейдёт к нам. А ты, между прочим, скрывала свою дружбу не только от меня, но и от Гарри.

Счёт был открыт, что называется.

Драко вдруг рассмеялся.

— Ничего не выйдет, Рон. Если бы ты знал, что из себя представляет Шел, ты бы вряд ли привёл такой аргумент. Уж кому-кому, а Гарри-то незачем беспокоиться. Шел предпочитает парней.

— А! — протянул Гарри вяло.

Нет, он совершенно не беспокоился, что кто-то может потеснить его в сердце Джинни. Но ему было всё же обидно, что она могла подумать, будто он может её не понять.

— Правда, что ли?

Разговор продолжался, и прозвучал следующий вопрос Рона.

— Угу, — кивнул Драко.

Гарри увидел, как брови Гермионы удивлённо приподнялись, но она промолчала.

После обеда за общим столом, друзья какое-то время бродили по замку, пока не разошлись, кто куда. Рон хотел поговорить о квиддиче и отправился к Люпину. В этом году он был назначен капитаном команды. Гарри отказался — он почему-то резко охладел к игре и летать стал меньше. Да и для ловца стал тяжеловат… Кроме того, Джинни оказалась прекрасным ловцом — в прошлом году, когда Гарри не было в школе, Гриффиндор выиграл Кубок во многом благодаря ей. Одним словом, нашлось множество отговорок. Гермиона и Драко решительно отказались и от значков старост, оставшись без школьных регалий. Как выразилась Гермиона, «по этическим соображениям».

Итак, Рон пошёл мучить своей болтовнёй Ремуса, девочки, в конце концов, осели в аудитории у МакГонагалл, до назначенного Драко Шицзуки-сан времени ещё оставалось полтора часа. Так что молодые люди просто прогуливались по замку без всякой цели.

— Слушай, давай подружку навестим, — неожиданно предложил Драко и кивнул в сторону заброшенного туалета для девочек.

— Ык? — Гарри издал невразумительное восклицание, потом до него дошло.— А! Пошли!

И они вместе заглянули в туалет Плаксы Миртл.

Пол был залит водой и в воздухе стоял стойкий запах мокрой штукатурки и плесени.

— Как всё запущено! — усмехнулся Драко.

Гарри меж тем подошёл к умывальникам посреди зала. Вода едва не просачивалась через шнуровку его кроссовок.

-Это здесь был вход в Тайную Комнату? — поинтересовался Драко, подойдя к другу.

— Ага. Видишь на кране змейку?

Драко хмыкнул и покачал головой.

— Интересно, как там сейчас, — протянул Гарри. — А давай как-нибудь сходим на разведку? Только мётлы захватим, а то феникса теперь нет: нас вытаскивать.

Воспоминание о покойном директоре всплыло некстати, царапнув по сердцу.

— Давай, — Драко немного удивлённо посмотрел на Гарри. — Чего это тебя на подвиги потянуло? Или это паломничество к местам боевой славы?

Кто-то другой за такое замечание получил бы в нос, но подзуживание Драко было вполне на законных основаниях. Боевая слава была у молодых людей частично одна на двоих.

Позади них раздался тихий плеск, и друзья обернулись.

— Привет, Миртл! — воскликнул Гарри. — Ты как тут пож... обретаешься? Поди, соскучилась по нам!

Полупрозрачная девочка-подросток молчала, недоумённо разглядывая обоих.

— Вы почему в школе?

— Да вот, решили завершить образование, — пояснил Драко.

— А вы почему тут вместе?

Гарри засмеялся.

— Это допрос, Миртл?

— Если будете опять драться, идите в другое место! — взвизгнуло привидение.

— Миртл, да ты что! Это уже сколько времени прошло-то! Всё изменилось. Мы теперь друзья, — Гарри был удивлён.

Значит ли всё это, что привидения не воспринимают время, как живые люди, хотя они и зависли среди живых?

— Вы друзья? — Миртл всё никак не могла поверить. — А чем докажете?

Драко рассмеялся.

— Сейчас обнимемся и поцелуемся, дабы юная леди убедилась.

Гарри представил эту картину и согнулся от хохота.

— Поцелуетесь? — глуховатый голос Миртл стал мурлыкающим.

— Да ну тебя! — возопили уже оба.

Привидение не обиделось.

— А вы будете меня навещать? — деловито поинтересовалась Плакса.

— Будем, — ответил Гарри. — Только не разводи здесь такую сырость, а то мы промочим ноги, простудимся и не сможем к тебе приходить.

Миртл фыркнула.

— У меня правда ноги замерзают, — заметил Драко. — Кроме шуток.

— Ой, да уж идите, идите, — привидение жеманно замахало на них полупрозрачными руками.

— Пока, Миртл! — бросил на прощание Гарри и потащил Драко из туалета.

В коридоре они опять рассмеялись.

Потом достали палочки и высушили основательно промокшую обувь.

— Ты к Шицзуки? — спросил Гарри.

Драко кивнул.

— А ты к Северусу?

— Угу, — Гарри хлопнул друга по плечу. — Увидимся позже.

И они направились каждый в свою сторону.

* * *

Это был прекрасный день. Чудесный день. Погода стояла великолепная, Запретный Лес манил проторёнными тропками и насиженными полянками. По его окраинам можно было гулять, не опасаясь. В это время года даже лукотрусы были миролюбивы и не пытались свалиться за шиворот и покусать. После прогулки по лесу, друзья закончили день в хижине Хагрида. Выпили чаю и мужественно сгрызли по случаю встречи один зубодробительный кекс на четверых. Гарри поглядывал на молчаливого Драко и раздумывал, что же тому посоветовала Шицзуки-сан. Колебания друга он понимал хорошо.

* * *

Когда все разошлись по спальням, Драко долго не мог уснуть. Мешали размышления, и ещё один раздражающий фактор, а именно: похрапывание Уизли. Устав ворочаться на постели, Драко надел халат поверх пижамы и спустился в гостиную. Он решил дождаться момента, когда начнёт клевать носом, и тогда уже пойти спать, тем более что завтра рано было вставать не обязательно. Забравшись в ногами в кресло в дальнем углу, он сидел в темноте и тишине и думал о своём: о выборе, об отце; о том, каким будет этот год. Думал о снах Гарри, о ещё не до конца восстановившемся здоровье. Послышались шаги, и в гостиную вошла Гермиона с головой, замотанной полотенцем. Она села на диван у потухшего камина, размотала полотенце и неторопливыми движениями стала промокать пряди волос. Драко она не заметила, а у того вдруг кровь зашумела в ушах, и он затаил дыхание, глядя на то, как девушка сушит волосы. Потом она повесила полотенце на каминную решётку, и оно пропало, унесённое домовиком. Гермиона потянулась и свернулась калачиком на диване, исчезнув за его спинкой.

Драко деликатно покашлял, и Гермиона приподнялась на диване, посмотрев в его сторону.

— Ой, я тебя не заметила. Ты чего здесь делаешь один в темноте?

Она встала и зажгла свечи на камине.

— Рон храпит, и я не могу уснуть.

— Все спальни свободны, к чему терпеть его храп, не понимаю? Разве что потом всё равно привыкать придётся. Ты что-то решил насчёт факультета?

Гермиона опять села и посмотрела на Драко из-за спинки дивана.

— Иди сюда, — она похлопала по сиденью.

Драко послушно подошёл и сел рядом.

Вздохнул. Этот вздох вполне можно было отнести к вопросу, во всяком случае, Гермиона именно так его и поняла.

— Получается, что нет.

— По сути, и так и так одинаково трудно.

Сердце билось слишком сильно, и это было неприятно.

— Переходи к нам. Тут ты будешь не один. Ты и так будешь не один, конечно, но мы же не сможем с тобой постоянно быть рядом, если ты останешься на Слизерине.

Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!

— Я так больше не могу, — прошептал он.

— Что? — она подползла на коленях по сиденью ближе. — Драко?

Гермиона провела ладонью по его волосам. Драко проглотил ком в горле.

— Зачем ты так делаешь? — а сам потянулся прижаться щекой к тёплой, душистой после ванны ладони. Потом поцеловал. Он не решался взглянуть на Гермиону, а та не убирала ладонь. Щёки Драко и так пылали, а потом вдруг горячие и чуть суховатые губы прикоснулись к его скуле. Наверное, он всё же уснул час назад, и это — такой чудесный сон. Он повернул голову и, всё ещё не открывая глаз, поцеловал: как слепой щенок ткнулся губами в её губы. Сердце колотилось так, что было больно. Гермиона отстранилась, и в эти пару секунд Драко показалось, что жизнь кончена. Но губы вернулись, и они были мягкие и влажные, и Драко чуть прихватил своими губами нижнюю, и робко протянул руку, скользнув ладонью по талии Гермионы. Под шёлковым халатом ничего нет было. Драко приглушённо простонал, прервал поцелуй и опустил голову на плечико, скрытое синей тканью.

Голова кружилась от стыда. Драко вовсе не был ханжой, и не был воспитан в пуританском духе, да и домашняя библиотека много чего могла предложить разгорячённому юношескому воображению. Но одно дело спасаться от навязчивых снов и утихомиривать некстати взбунтовавшуюся плоть, и совсем другое — совместить в сознании первое чувство и желание.

— Я люблю тебя, — прошептал Драко, прижимаясь губами к бьющейся на шее Гермионе жилке.

— А я тебя, — послышался дрожащий голос, так не похожий на обычный — спокойный и уверенный.

Все сомнения, которые мучили так долго, показались такими глупыми. Они долго целовались, обнявшись на диване, молча восторгаясь так неожиданно обретённой близостью. И оба уже изнемогали, когда Гермиона взяла вдруг Драко за руку, и повела его в пустую спальню. И хотя дверь они заперли, но всё же не решились пойти до конца, но и так обоим казалось, что всё слишком чудесно, чтобы быть правдой.

У Драко в семье и Мерлина-то нечасто вспоминали, а тут с губ его то и дело срывалось «О, Боже! О, Господи!», потому что иначе никак нельзя было выразить, что он чувствовал, когда скользил ладонями по девичьей коже, и это нельзя было сравнить ни с чем: все истерзанные веками штампы о бархате и атласе, и все страницы, на которых эти глупости были оттиснуты или написаны от руки, осыпались прахом и уносились прочь, превращались в ничто. И её губы на его груди, и его губы, пока ещё робко прихватывающие нежные бутончики чуть выступающих сосков; и её ладонь, смело скользнувшая под резинку пижамных штанов, заставившая Драко вскрикнуть; и горячая влага, в которой утонули его пальцы; и сплетённые на кровати тела; и не сдерживаемые стоны на два голоса; и два имени, прозвучавшие потом с небольшим промежутком: её — тягуче и тихо после крика, и его — протяжно и жалобно. И наступившая потом тишина, в которой можно было различить мягкие звуки поцелуев и всхлипы.

31 августа 1998 года.

Гермиона сидела перед зеркалом и пыталась расчесать волосы. Когда она вчера вернулась в спальню девочек седьмого курса, было уже далеко за полночь. Глядя куда-то мимо зеркальной поверхности, девушка задумчиво водила щёткой по одной и той же пряди. Она вспоминала вчерашнее и кусала губы порой, когда внизу живота что-то сладко сжималось. Губы почему-то побаливали. И когда она думала о горячности Драко, о его нежности, но и о его неловкости, она улыбалась, понимая, что была у него первой, так же как и он у неё.

— Эй, ты что такая? — голос Джинни вывел из транса.

— А?

— Ты не заболела? — Джинни пощупала лоб Гермионы. — У тебя такие щёки красные. А ну-ка…

Она мягко повернула голову подруги к себе.

— Так…

Сев рядом, Джинни плечом толкнула Гермиону в плечо.

— Это то, о чём я думаю?

— Я не знаю, о чём ты думаешь? — несколько раздражённо ответила та.

— Вы наконец-то объяснились с Драко? Целовались, я смотрю, вы от души.

— Ах… ты об этом… — Гермиона поняла, что сболтнула лишнего. — Да, целовались…

Она и сама уже чувствовала, как полыхают её щёки.

— Ты, если что… Ну, ты сама знаешь, что… Хотя это скорее Драко должен с Гарри поговорить, это же он пьёт зелье, а не я.

— Мы не… — Гермиона замялась, — ну, не совсем… мы только…

— Ясно. Это тоже хорошо, — Джинни мечтательно улыбнулась.

Она решительно забрала у Гермионы щётку для волос и быстро привела в порядок её гриву. То есть расчесала, но потом началось: «А давай вот так сделаем? А вот так хочешь?» Наконец было сооружено нечто, и это нечто Гермионе очень шло.

Когда девушки спустились в гостиную, Гарри и Рон сидели на диване и следили взглядами за Драко, который расхаживал из угла в угол.

Он увидел Гермиону и просиял. На его лице было написано такое счастье, что девушка ахнула и бросилась ему на шею. «Да!» — воскликнул вдруг Гарри. Глаза Рона забегали, он резко поднялся с дивана и вышел из гостиной.

— Я сейчас! — бросил на ходу Гарри, выскакивая следом.

Он поймал Рона за рукав.

— Ты чего?

Гарри ожидал бури, но Рон неожиданно спокойно ответил.

— Да ничего. Так, дурью маюсь. Я ведь и не ревную даже. Это скорее просто самолюбие…

— Всё же к этому шло, ты же понимаешь, Рон.

— Понимаю. Пойдём обратно.

Сопровождаемые ворчание Полной Дамы, они вернулись в гостиную. Рон решительно подошёл к Драко и пожал ему руку.

— Поздравляю!

— Спасибо, — ответил тот.

Гермиона обняла Рона за шею и поцеловала в щёку.

— Вот ещё новости! — раздалось ворчание. — И вообще, пора идти завтракать.

Он неловко высвободился из объятий и посмотрел на остальных.

— Мы идём или нет?

— Идём-идём, — Гарри взял Джинни за руку и подтолкнул Рона в спину.

Когда эти трое вышли из гостиной, Драко и Гермиона не выдержали и опять обнялись. Прошло несколько минут, прежде чем поцелуи завершились тихим «Люблю».

— Счастье моё, — прошептал Драко.

Гермиона смущённо уткнулась лбом ему в плечо и тут же ухватилась за его плечи, вспомнив ощущение тяжести его тела.

— Что?

Руки Драко спокойно обвивали её талию, как будто всегда это делали.

— Ничего, — еле слышно ответила Гермиона. — Просто…

— Пойдём?

— Да…

Когда они, наконец, появились в большом зале, то держались за руки.

Вечер того же дня.

Было всё ещё странно спускаться в Подземелья, идти к комнатам, в которых прожил столько лет. До прибытия учеников оставалось полтора часа. Северус постучался и толкнул дверь, но в гостиной Шицзуки не оказалось. Он нерешительно заглянул в спальню. Комнаты он давно и решительно не узнавал, и это смешение европейского и японского вообще было выше его понимания.

— Нельзя! — раздался голос, и ширма подвинулась, скрыв от Снейпа зеркало и стоящую перед ним женщину. — То есть смотреть нельзя, сенсей, а зайти можно.

Из-за ширмы высунулась до локтя голая рука и помахала в неопределённом направлении.

— Вы садитесь, садитесь.

Снейп сел на стул у комода и открыл, было, рот.

— Да, курите, конечно, — последовало из укрытия.

Усмехнувшись и размышляя, сколько же времени нужно красивой женщине, чтобы одеться, Северус закурил. У Шицзуки где-то должна была быть пепельница, и по зову профессора она прилетела из гостиной и опустилась на комод.

— На Гермиону и Драко сегодня приятно было смотреть, — заметила Шицзуки.

— Да, наконец-то это свершилось, — улыбнулся Снейп.

— Я так понимаю, что вопрос с факультетом решился сам собой?

— Разумеется. Представляете: Драко ведь заранее купил гриффиндорскую мантию.

Шицзуки хмыкнула:

— Что ж, практичный молодой человек.

Из-за ширмы раздавались весьма приятные и даже соблазнительные звуки: шуршание шёлка, шелест расчёсываемых волос, звяканье и постукивание каких-то коробочек и флакончиков. Нос зельевара улавливал запах знакомых духов. Северус расслабился и даже чуть прикрыл довольно веки.

— Волнуетесь, сенсей?

— Да, очень, — признался он. — Как подумаю, что мне надо сесть в то кресло.

— Кресло — это всего лишь кресло, — глубокомысленно заметила женщина-лиса. — Не вы первый, кто будет сидеть на нём, и не вы последний.

Наконец ширма отъехала в сторону, и Снейп охнул.

На Шицзуки была одета мантия, но не совсем мантия. Это было что-то среднее между ней и кимоно, причём кимоно, которое носили в средневековье знатные японские дамы — расширяющееся книзу. И оно было зелёным, совершенно вызывающего слизеринского оттенка. Довершала всё простая, но соответствующая всему облику причёска: пряди равномерно спускались на грудь и на спину, оставшиеся волосы как-то так… заковыристо были скреплены на затылке. В голове у Снейпа родилось вполне законное для мужчины желание: срочно испортить эту причёску и немедленно снять с лисы это шёлковое «безобразие». Не потому, что это было плохо, а потому, что это было слишком хорошо.

С довольной улыбкой Шицу подплыла к стулу, на котором сидел Снейп.

— Не слишком… хм… нагло? — спросила она.

— Ужасно, — прошептал Снейп нетвёрдым голосом.

Он беспомощно ткнул недокуренную сигарету в пепельницу и потянулся ладонями к талии Шицзуки. Та наклонилась, позволяя поцеловать себя. Поцелуи их были всегда очень откровенны. Голову, как обычно, повело, и появилось ощущение подступающего сна. В душе воцарился покой — лиса сейчас, несомненно, лечила. Северус знал, что когда поцелуй прервётся, последует прилив сил и ощущение бодрости.

Он всё никак не мог разобраться в их отношениях. Это можно было назвать романом? Вполне. Хотя они и не спали вместе, а порывы Северуса всегда твёрдо контролировались. Но Шицзуки всегда оказывалась рядом, когда его что-то беспокоило и когда ему бывало тяжело. И она бывала не только ровной и чуть отстранённо спокойной, но и кокетливой, и нежной. Снейп помнил о её страхах и не торопил события. И усиленно перед сном очищал сознание, чтобы случайно не позвать её, как тогда в клинике, понимая, что она будет переживать. Хотя сам Снейп вспоминал ту ночь с неизменно частящим сердцебиением, мечтая пережить такое хотя бы ещё раз, пусть даже это было только ночным мороком.

* * *

— А где все наши? — спросил Северус, когда все преподаватели, кроме Минервы, которая отправилась встречать первокурсников к дверям Большого Зала, заняли место за столом.

— Они решили войти со всеми гриффиндорцами, — ответил Люпин.

Снейп кивнул и окинул взглядом коллег. Ему ещё предстояло познакомить учеников с новыми хогвартскими назначениями. Преподавательский стол в этом году являл собой зрелище очень живописное: помимо ветеранов, занимавших свои места, тут цвела и благоухала Шицзуки, которая выглядела, как экзотическая бабочка, непонятно как залетевшая на обычный луг; чуть поодаль сбоку на специальном сиденье пристроился Флоренц. Вкупе с полувеликаном Хагридом и полугоблином Флитвиком, а так же оборотнем Люпином стол являл собой образец… даже непонятно чего. Видимо, мира и дружбы между магическими расами. Снейп был не против посадить за стол ещё и Добби, но тот скромно отказался.

— Посмотрите, как красиво, — сказала Тонкс и показала на потолок.

Полупрозрачные облака были залиты закатным сиянием. Тончайшие оттенки золотого и розового на фоне цвета индиго.

— Да, — мечтательно вздохнула профессор Вектор. — Давно не было такого потолка. Хороший знак. Не правда ли, мисс Амано?

— Да, сегодня очень удачный день, — ответила Шицзуки, а Флоренц кивнул, подтверждая её слова.

— Раз всё так замечательно, — заметил Снейп, — то пора начинать.

Двери распахнулись, и в зал стали входить ученики во главе со старостами. Гриффиндор шёл после Равенкло, потом Слизерин, потом Хаффлпафф. Снейп выпрямился в директорском кресле, отыскивая взглядом своих. Наконец он их увидел: вначале Рона, который болтал с Колином; потом к нему присоединились Гарри и Джинни. Старшие курсы традиционно сидели дальше от преподавательского стола. И за толпой Снейп не сразу заметил Драко и Гермиону. Они сели рядом друг с другом и напротив друзей. Когда все места были заняты, образовалась небольшая пауза перед появлением будущих первокурсников. Студенты с интересом поглядывали в сторону преподавательского стола и шушукались. Те, кто был постарше, помнили Люпина, и улыбались, глядя на него. Появление Флоренца за общим столом тоже было встречено довольными переглядываниями. На Шицзуки посматривали с интересом, но и только. В присутствии Слизнорта никто не мог предположить, что именно она будет ещё и возглавлять Слизерин. Наконец в дверях появилась Минерва, ведя за собой одиннадцатилеток.

Гарри нервничал. Всё было как-то странно: и как обычно, и как-то не так, словно на него натянули одежду, из которой он уже вырос. Единственное, что сейчас грело, — это то, что друзья были рядом, и что они все были живы и счастливы. Было приятно встретить в холле Полумну, было приятно увидеть вновь Колина Криви и его младшего брата. Курс Джинни, с которым им предстояло оканчивать школу, тоже был Гарри хорошо знаком. Драко встретили настороженно, но вполне доброжелательно, насколько это было возможно. Тот даже вполне спокойно отвечал на бесконечные «а что ты тут делаешь?». Впрочем, эта часть знакомства с новым факультетом прошла вполне безобидно. Всё-таки Орден Мерлина первой степени сделал своё дело. Зато девчонки так и пялились на него и на Гермиону, хорошо ещё, что Драко не обращал на это никакого внимания. Гарри мечтал, чтобы поскорее закончилось распределение. Он присоединялся к общим аплодисментам, когда гриффиндорцы встречали очередного однокашника, но потом ребёнок начинал усиленно ему улыбаться, потому что соседи по столу спешили его просветить насчёт того, с кем ему предстоит учиться. И Гарри изо всех сил старался улыбаться так же непринуждённо. Он уже грешным делом завидовал Драко в том, что его объяснение с Гермионой произошло накануне, и теперь друг был настолько поглощён своими переживаниями, что ему было вообще не до чего.

Гарри мечтал, чтобы Северус поскорее сказал свою речь. Он переживал за отца, боялся, что его встретят холодно, что его будут сравнивать с Дамблдором и с Минервой. Он боялся, что слизеринцы что-то обязательно устроят из-за Шицзуки. Словом, он настолько уже был взвинчен к концу распределения, что Джинни держала его за руку под столом.

Когда они только входили в зал, Джинни кому-то помахала в толпе. И сейчас она наклонилась к уху Гарри и прошептала:

— Хочешь, я тебе Шела покажу? Он как раз лицом к нам сидит.

— А? А… да.

— Забини видишь? Влево, через трёх человек. Брюнет.

Гарри посмотрел на парня, на которого указала Джинни. Да, он был красив, даже очень. Глазищи-то какие. И совершенно не смазливый, вполне даже мужественный. Судя по тому, что уже успела о нём рассказать Джинни, Шелмердин был парнем с твёрдым характером.

— Надеюсь, ты нас познакомишь, — сказал Гарри.

— Конечно, само собой, — Джинни пожала плечами.

— А меня с «дорогим Шелом» не хочешь познакомить? — прозудел Рон.

— Спешу и падаю, — Джинни состроила брату рожицу, добавив потом, — куда же от тебя денешься: познакомлю.

В зале вдруг стало тихо.

Гарри повернулся в сторону преподавательского стола и увидел, что Северус встал.

— Ну, всё, — сказала Гермиона. — Давайте за него кулаки держать.

У Гарри в горле встал ком.

— Добрый вечер всем, — раздался тихий голос Снейпа, чуть усиленный Сонорио. — Добро пожаловать в Хогвартс. Этот год особенный. Война закончилась, и от наших выпускников этого года во многом зависит то, в каком мире будут жить те, кто только пришёл в школу. Мне хотелось бы пожелать как первым, так и вторым сохранять способность мыслить здраво и подвергать анализу всё происходящее, и чтобы мерилом всего для вас оставалась ваша личная совесть. Война закончилась, но это не значит, что нужно поддаваться эйфории и забывать о том, что все войны возникают не только из-за ненависти и непомерных амбиций, но и при молчаливом соглашательстве большинства.

— Что он говорит такое? — зашептала Натали Макдональд.

— Он всё правильно говорит, — послышался голос от соседнего равенкловского стола.

К ним развернулся Энтони Голдстейн.

— Привет, Гарри, — он приветственно поднял руку.

— Привет, — увидев человека из старой доброй Армии Дамблдора, Гарри улыбнулся на сей раз совершенно искренне.

— Тсс! — прошептала Джинни.

— Прежде чем мы приступим к пиру, я прошу всех встать и почтить память ушедших от нас в этой войне, — закончил Снейп.

Все молча встали. Гарри смотрел на учеников и видел, что для некоторых это не было пустой формальностью, судя по тому, как эти некоторые пытались сдержать слёзы. Одна девочка со Слизерина плакала.

— Кто это? — спросил Гарри у Джинни.

— Это Эмма Ноббс, она поступила в год Турнира. У неё оба родителя в Азкабане.

Снейп тоже заметил её слёзы, и на его лице появилось то искусственно спокойное выражение, которое всегда свидетельствовало о том, что он слишком взволнован и не хочет этого показать.

— Да ты газет не читаешь, я погляжу, — неожиданно вмешался Рон. — К её отцу позавчера применили поцелуй дементора.

— Разве дементоры вернулись в Азкабан? — побледнел Драко.

— Нет, в Азкабан их не вернули, не волнуйся, — ответил Рон, — но кое-кого из них Министерство опять стало использовать. Прочих же загоняют на проклятые земли и запирают там магией.

Снейп тем временем усадил всех за столы. Блюда наполнились едой, ученики стали наполнять тарелки, а девочка всё плакала. Гарри увидел, как Шелмердин потихоньку поглаживает её по спине. Забини же делал вид, что ничего не происходит.

Джинни тронула Гарри за плечо и кивнула в сторону помоста.

Шицзуки встала из-за стола и спустилась в зал, направляясь в сторону слизеринского стола. Странно, но никто не обращал на неё особого внимания. «Глаза отводит», — догадался Гарри. Лиса подошла к девочке, наклонилась и что-то прошептала ей на ухо. Та перелезла через лавку и пошла вслед за лисой к дверям. Обе вышли в холл. Вернулись они через пару минут. Эмма была спокойна, она вернулась на своё место и начала есть. Шицзуки вернулась к столу преподавателей. Она обменялась взглядами с Северусом, и тот ей благодарно кивнул. Шелмердин что-то спросил у Эммы, та ответила. Парень с удивлением посмотрел на Шицзуки и что-то прошептал соседу справа. Постепенно всё больше слизеринцев смотрели на лису, и по тому, как именно они на неё смотрели, Гарри стал отделять «людей Шелмердина» от «клана Забини».

— Да ты ешь, ешь, — напомнила Джинни.

Гарри кивнул и положил себе всего понемногу. Слава Мерлину, день без еды дал о себе знать и аппетит у него не пропал.

Когда с первой переменой блюд было покончено и тарелки очистились, Снейп опять встал, и натренированные годами обучения у него студенты тут же замолчали и посмотрели в его сторону.

— Теперь позвольте мне представить вам новых членов преподавательского коллектива. Профессор прорицаний и декан Слизерина мисс Шицзуки Амано.

В тишине было слышно, как кто-то уронил ложку.

Потом одновременно захлопали преподаватели и наша пятёрка, за ними подтянулись остальные. Шицзуки встала, сложила руки и поклонилась на японский манер. Слизеринцы тоже хлопали — не могли же они уронить честь факультета. Как бы они не относились к новому декану, но показать, что их что-то не устраивает остальным, они тоже не могли. Впрочем, «люди Шелмердина» хлопали искренне.

— Профессор Люпин будет вести ЗОТИ, — продолжил Снейп.

Люпин поднялся и поклонился под гром аплодисментов. Особенно неистовствовали Гриффиндор и Хаффлпафф.

— Наш новый библиотекарь и второй преподаватель по ЗОТИ, миссис Нимфадора Люпин.

Тонкс получила свою долю оваций.

— К сожалению, запаздывает наш новый преподаватель полётов. Это вдвойне жаль, потому что он не услышит, как вы его приветствуете. Это Виктор Крам.

От воплей в зале чуть не полопались витражи. Снейп дождался, пока народ успокоится, и продолжил:

— Также у нас новый завхоз. Мистер Добби Джонс.

— Хаха! — завопил Рон. — Во Снейп даёт!

Между рядами появился важный домовик в мантии и шляпе.

— Сэр Гарри Поттер, — поздоровался он первым делом.

— Здравствуйте, господин завхоз, — помахал Гарри рукой.

— Я очень не советую вам, — продолжал директор, — относиться к нашему завхозу несерьёзно. Мистер Филч был уже стар, и многим студентам удавалось провести его. Мистер Джонс же владеет магией, и он вездесущ и неутомим. Поэтому я советую внимательно прочитать список запрещённых в Хогвартсе вещей. Он, как всегда, висит в холле. А так же там вы найдёте напоминание, касающееся Запретного леса и некоторых помещений замка.

Добби важно поклонился всем и пропал.

— Ни фига себе! — сказал какой-то третьекурсник. — Прощай воля, как говорится.

Домовик на службе у школы, обладающий властью — это был удар ниже пояса для всех, кто любил обходить хогвартские правила.

Гарри улыбнулся и покачал головой. Северус был неисправим.

— И в заключение я хочу добавить, что все студенты от четвёртого курса и старше в списке необходимых вещей видели парадную мантию. Надеюсь, что вам их приобрели. В этом году двадцать второго декабря в школе будет проходить предрождественский бал.

«Аааааааааа!» — прокатилось по залу. Продолжать что-то говорить было бессмысленно, поэтому Снейп просто махнул рукой, давая сигнал домовикам, и на столе появился десерт. Северус сел и о чём-то заговорил с Минервой. Оба смеялись.

Шум в зале стоял страшный, но это не мешало студентам налетать на сладкое.

— Не зря ли наш директор объявил о бале сейчас? — с сомнением покачала головой Гермиона.

— Не зря, — ответил Драко, который уже обо всём договорился со своей дамой, — все очень быстро успокоятся. Помнишь, как было на четвёртом курсе? Объявили ближе к концу года, и весь декабрь никто не мог учиться.

Банкет подходил к концу. Гарри чувствовал, что смертельно устал за день. Он краем уха слышал, как Северус закруглил вечер, когда тарелки опустели. Народ стал подниматься со своих мест.

— Пойдём, — Джинни приобняла Гарри за плечи и погладила по голове.

Прежде чем выйти в коридор вслед за остальными, Гарри успел обменяться улыбками с Северусом. Все пятеро друзей уже знали пароль для горгульи и могли по вечерам навещать Снейпа.

На площадке перед дверями к ним подошёл Шелмердин. В этой суматохе Гарри и Рон успели только поздороваться с ним и пожать ему руку.

— Морган.

— Гарри.

— Рональд.

— Я в курсе, — усмехнулся Шелмердин.

Гарри не удержался от улыбки. Кажется, после воплей студентов с Большом зале, у него слегка заложило уши. Во всяком случае, звуки он слышал как через вату, и слой ваты становился всё толще. Забини, стоя поодаль, что-то бормотал себе под нос, но Драко был спокоен, и Гермиона тоже. Шум голосов наплывал волнами, пол слегка покачивался под ногами, как палуба корабля.

Кто-то затряс Гарри за плечо. Что-то мягкое, тёмное, тихое окутало его со всех сторон.

«Вот ты и пришёл».

Кто пришёл? Куда?

Потом тёплая мгла отхлынула, и Гарри почувствовал, что он летит куда-то вниз и ничем нельзя остановить это падение.

* * *

— Не волнуйтесь, Северус, это обычный обморок. Мальчик просто переволновался.

— Вы уверены, Поппи?

— Конечно. Он очень быстро пришёл в себя, потом я дала ему успокоительное и снотворное. Завтра он будет в порядке.

Снейп сидел на краю больничной койки и смотрел на Гарри. Тот спокойно спал и дышал глубоко и мерно.

— Вам бы самому не мешало выпить зелье, — мадам Помфри протянула Снейпу стакан, — на вас лица нет.

Снейп машинально выпил, не почувствовав вкуса.

— Идите спать, Северус.

— Да, сейчас.

— Чтобы через минуту вас тут не было, — добавила школьный колдомедик и ушла за ширму.

Прежде чем уйти, Снейп наклонился над спящим и поцеловал его в висок.

Конец первой части

Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда!