Никогда не замечал, что меня ранят до глубины души такие вещи… такие вещи. Которые ничего не стоят.
И ранят уже потому, что меня не касаются… а хочу, чтоб коснулись, даже если Это будет не так, но коснулись.
Вещи, связанные с тобой. Моё небо без слов*

Никогда не видел его таким. Никогда его таким не чувствовал! Меня это пугает. Сердце сжимается в болезненной судороге, когда я слышу грохот из комнаты. Но я всё ещё смиренно стою на пороге. Я не боюсь зайти, но я не хочу ему мешать и всё-таки дрожу.
Фред встречался с девушкой, она была на год его старше, как он сказал. После года отношений она его бросила. Случилось это внезапно и стало для Фреда пушечным выстрелом в самое сердце. Его депрессия длилась уже неделю. Я не знал, что делать, когда он пришел домой после последней с ней встречи.
Мы никогда не были особенно впечатлительными или обидчивыми. Но это не тот случай. Поэтому я до конца и не верю Фреду, не может быть, чтобы он так убивался из-за какой-то девчонки.
Я кусаю губы и дышу прерывисто – противоречивые чувства разрывают меня на куски.
Я невероятно счастлив, что они расстались с той девкой, ведь она забрала у меня Фреда. Из-за неё мы стали проводить вместе с братом меньше времени. Я чувствовал, что моя половинка от меня отдаляется… Конечно же, об этом я никому не говорил. Даже себе! Уверял себя в том, что мне это только кажется.
А сейчас, чувствуя такое облегчение, я не могу скрывать от себя это счастье.
Но меня убивает состояние брата. Меня оно убивает не меньше, чем самого Фреда. В какие-то моменты закрадывается пессимистичное «а сможет ли он выбраться из этого долбанного отчаяния? Так и в психушку загреметь недолго...». Меня это беспокоит.
Дома никого нет. Вскоре нужно возвращаться в Хогвартс, на седьмой курс. Малявки и родители поехали в Косой Переулок за всякой школьной лабудой.
Фред остался дома. Я остался с ним.
Когда он вернулся в тот раз, то пересказал произошедшее довольно бодро. Мне даже показалось, что ничего важного не произошло. Мы вместе поболтали об этом, словно о пустяке, и завалились спать.
Но дальше становилось всё хуже. С каждым днём он как будто угасал на моих глазах. Его депрессия прогрессировала, словно болезнь.
Он перестал разговаривать, старался не выходить из дома, а если и говорил, то только со мной, ни во что не хотел играть, ничем не хотел заниматься.
И вот сейчас настала критическая точка. У Фреда началась агония. Он испытывал обиду, агрессию. Пятнадцать минут назад он попросил меня:
– Братец, ты бы не мог оставить меня с комнатой наедине минуток на десять?
Лицо Фреда было бледным, взгляд – пустым и холодным, словно он ничего не видел перед собой. Я знал, что он хочет что-то с собой сделать, но…
– Ладно. – А что мне ещё оставалось?
Замок на двери щёлкнул, я вздохнул и не пошел дальше. Остался возле двери.
Минут пять Фред ходил по комнате кругами. Затем подошел к стене, повернулся к ней спиной и побежал к стене напротив. Даже и не думая останавливаться, он ударился о неё плечом и упал на пол. Чувствуя непередаваемое удовольствие, словно нашёл то, чего так не хватало, Фред снова поднялся. С ещё большим рвением он ударился о противоположную стену другим плечом. Взлетев на табуретку, плашмя бросился с неё на пол. Разбежавшись из последних сил, ударился ушибленным плечом об антресоль.
Упав на пол, попытался подняться, но не смог. Тогда, перевернувшись на живот, он пополз на четвереньках под стол. Забравшись под него, резко разогнулся и ударился головой о столешницу. Потом ещё и ещё, пока не почувствовал жжение на макушке. Выкатившись из-под стола, опрокинул на себя табуретку. Оставив синяки на лбу, она раскроила острыми углами бровь и губу. Больше сил не было. Всё его тело жгло и горело. Фреда передёргивало от удовольствия.
Если бы я не был уверен, что брат находится в комнате один, то подумал бы, что его пытают. Пару раз я даже слышал вскрики Фреда. Он бился о стены, истязая себя. Я не мог понять, зачем, и от этого мне было больно.
Но я свято верил, что он знает, что делает.
Мы никогда ничего не запрещаем друг другу. И запретов не будет. Любовь остаётся.

Когда всё стихло, я шмыгнул носом и спустился на кухню.
Обратив внимание на то, что денек выдался солнечный, налил себе сока.
Сидя за столом, я терпеливо ждал братика. Не думал ни о чём, просто ждал.
Наверху хлопнула дверь.
Дыхание остановилось, я почувствовал интригу.
Фред зашел на кухню – и моё сердце успокоилось, хотя он и был весь в крови. На его руках проглядывали синяки; правая рука либо ушиблена, либо сломана, губа рассечена, бровь тоже… Интересно, где ещё у него ушибы?
Как ни в чём не бывало, Фред плюхнулся рядом со мной и взял мой стакан сока.
Сидя вот так, рядом с ним, я в который раз понимаю – мы одинаковые. Улыбаюсь этой мысли, хочу его обнять, но ему, наверное, будет больно.
Пока Фред пил сок, я сходил за своей сумкой и нашел там мазь, которая сводит синяки. Мы сами её разработали. Свернув салфетку уголком, подождал, пока Фред допьёт сок и повернётся ко мне.
Он развернулся, а я помедлил секунду. Моя рука застыла перед его лицом, так и не коснувшись губ.
Он смотрел в мои глаза взглядом, полным удовлетворения. Хотел что-то сказать, но я не стал слушать. Прижал салфетку к его рассеченной губе.
Фред судорожно вдохнул от боли, вцепился пальцами в мою руку, и я сжал его ладонь в ответ.
«Ну пожалуйста!»
Я закрыл глаза и вздохнул:
– Ну ладно, говори. Чего ты хочешь?
– Ты знаешь, – моим же голосом ответил Фред.
– Я не могу. Это всё равно что самобичевание… Но самое главное, я не могу понять, зачем? Ты…
– …не говорю тебе правды?
– Почему?
– Ты и так всё знаешь, у нас жизнь одна на двоих. Ты…
– …не хочу знать? Не пудри мои мозги! Ты же мой любимый братик, любая правда, которая касается тебя, будь она самой страшной… я приму её!
– Вот когда захочешь её принять, ты сам обо всём догадаешься…
– Значит, дело не в той девчонке? Так и знал. – Я сложил руки на груди и отвернулся к окну. Я злюсь. Это так сложно – объяснить, какого чёрта происходит?!
– Ну, не дуйся… – Он обнял меня за талию и уперся головой в моё плечо. Тут я заметил кровь на его макушке.
– Ты расшиб свою тупую рыжую башку. Сиди спокойно! – велел я ему, доставая свою палочку.
– Джордж… пожалуйста.
А ведь мне почти удалось увести его от этой темы! Но в ту минуту молчания, пока я лечил его рану, он вспомнил.
– Проси, – разрешил я ему.
Опять же: что я мог поделать? Мы никогда ничего не запрещаем друг другу. И запретов не будет. Любовь остаётся.
– Я хочу, чтобы ты выбил из меня эту дурь. Я серьезно. Я хочу, чтобы ты…
– Ненормальный.
Фред глядел на меня, соблазнительно улыбаясь. Он прямо-таки не смущался, смотря на меня этим своим похотливым взглядом, думал, что это подействует! Я уже видел, как он применяет этот взгляд на девчонках. Только проблема в том, что я могу изобразить точно такой же взгляд, один в один. Поэтому против подобных приёмов у меня иммунитет.
– Если бы мне это было не нужно, я бы не просил… – Фред избрал другую тактику.
– Но ты не хочешь сказать, зачем тебе это нужно.
– Может, если ты сделаешь то, о чём я тебя прошу, то узнаешь…
– Сомневаюсь, – ехидно произнёс я и покачал головой.
– Ну хватит ломаться! Ей-богу, как девочку тебя раскручиваю. Ну сделай братику приятное, что тебе стоит?!
– А что скажет мама, когда увидит побои?!
– Ну, что-нибудь придумаем… Кроме того, послезавтра в школу сматываемся! А там по поводу синяков никто не прицепится.
– Что?! Нифига себе! То есть это не одноразовая просьба?..
– Ну… ну пожалуйста…
– Я в шоке! Иди ты в жопу! – отнекивался я.
– Ну Джоржик, ну братец-лис! Ты же мой любимый, ну пожалуйста! – сюсюкал Фред, целуя мои щёки, губы, нос, шею своими распухшими губами.
Я не мог ему сопротивляться. Никогда не мог. Как и он мне.
Закусив губу, я неуверенно взглянул на него.
Фред принял это как согласие.

* * *

Когда я уезжал из Малфой-мэнора, было так солнечно. А теперь дождь. Я смотрел в окно неотрывно, боясь пошевелиться.
Мы ехали в хогвартских каретах.
Обычно я чувствовал себя спокойно и уверенно, однако сейчас не мог этим похвастаться, и это меня раздражало. Мы ехали вдвоем с Блейзом Забини, больше в нашей карете никого не было.
Он часто молчит. Нет, не так. Он ВСЁ ВРЕМЯ молчит.
Сложно объяснить, почему, но я часто мельком поглядываю на него.
Блейз сидит расслабленный, откинувшись на спинку сиденья. Его пальто расстёгнуто, хотя в карете совсем не жарко. Чуть повернув голову, он скучающе смотрит в окно.
В какой-то момент я не совладал с собой и залюбовался им: аккуратно уложенные тёмные волосы, очень ровная кожа и этот его консервативный стиль. Он, словно услужливый секретарь, никогда не позволял себе излишеств в одежде, придерживался классики: рубашки, галстуки, джемпера, жилеты, кардиганы. Как будто в любой момент ждал выступления на конференции. Это как-то отдаляло Забини от других людей.
Хоть я и общаюсь с Блейзом довольно давно, понимаю – он соло.
Я не заметил, как он, не поворачивая головы, перевёл глаза на меня. А я всё ещё пялюсь на него, как идиот!
Заметив это, я моргнул, чувствуя себя неловко, стал рассматривать свои колени.
Блейз еле заметно ухмыльнулся.
– Тебя что-то беспокоит? – равнодушно спросил он, буравя меня холодным взглядом.
Наверное, со стороны я выгляжу так же? Надеюсь на это…
– Нет, – отрезал я.
Он с подозрением смотрел на меня ещё с минуту. Я чувствовал, как моя шея начинает гореть, и ужасно боялся, что это меня выдаст.
Но через несколько секунд Блейз отвернулся, и я с облегчением вздохнул.
Спокойствие – самое главное. Хаосу мы предпочитаем забвение.

Всё прошло как обычно: праздничный ужин, встреча со старыми «друзьями», Пэнси Паркинсон.
Я знал, что мне от неё никуда не деться, но всё же надеялся, что она не станет набрасываться на меня в первый же день!
Оказалось, зря надеялся.
Хотя сам виноват! Я переспал с ней этим летом, ещё до начала каникул. Мы отмечали окончание экзаменов, пошли в Хогсмид, напились там, и ей ничего не стоило меня соблазнить. Да я и не был особенно против – ещё не знал, чем это чревато!
Всё лето мне приходилось игнорировать её письма, врать, что я в разъездах. Но масштабы трагедии я осознал только тогда, когда она заявилась в Малфой-мэнор! Вот это был номер… Слава Мерлину, отец в Азкабане. Если бы он увидел этот цирк, он бы снова меня пытал. А так мне только пришлось успокаивать маму после ссоры с моей якобы «невестой».
И сейчас меня снова припёрли к стенке. В гостиной уже никого не было – устав после дороги, все разошлись по спальням. Какой дементор дёрнул меня задержаться здесь?
– Поговорим? – строго спросила Пэнси.
– Возможно, – холодно ответил я, откинув голову на спинку кресла.
– Почему ты не отвечал на мои письма?
– Потому что был занят, – без запинки ответил я.
Пэнси вздохнула и подошла ко мне. Я переборол желание отодвинуться от неё.
Она прикоснулась к моим волосам.
– Ты подстригся?
– Немного.
– Такой красивый… – прошептала она.
Чувствовал я себя ужасно. Словно статуя из мрамора. Мне было прохладно и спокойно – так не должен чувствовать себя парень, к которому прикасается девушка.
Я и опомниться не успел, как Пэнси, присев на подлокотник кресла, начала целовать меня.
Я вообще не двигался, желая дать ей понять: я не хочу ничего делать! Она не понимала и продолжала облизывать мои губы, одной рукой пытаясь расстегнуть молнию на моих брюках.
– Эй, Драко! – Я почувствовал, как Паркинсон вздрогнула и нехотя посмотрела наверх.
На лестнице, ведущей в наши спальни, стоял Блейз. – Будь любезен, поднимись, у меня для тебя есть кое-что важное.
– Кхм… Забини, если ты не заметил, он немного занят! – зло процедила Паркинсон.
Я взглянул на неё:
– Если Блейз сказал, что это что-то важное, значит, так оно и есть, – парировал я.
Пэнси успокоилась.
Я поднялся в спальню. Забини стоял ко мне спиной, неторопливо развязывая галстук.
– Ты сказал, что есть что-то важное…
– Тебе письмо. Вон, на тумбочке лежит.
– И это всё? – не скрыв удивления, спросил я.
– Да, – просто ответил Забини.
Я молчал. Стоял посреди комнаты, глядя, как он снимает рубашку и аккуратно вешает её на плечики. Больше всего на свете я мечтал сейчас спросить его… Хотя мне было предельно ясно: письмо – только отговорка. Он хотел отвлечь меня от Паркинсон. Потому что понимал, что мне это нужно? Или по другой причине? Я вот-вот скажу это, мои губы уже шевелятся…
Спокойствие – самое главное. Хаосу мы предпочитаем забвение.
– Что такое? – Блейз развернулся в пол-оборота. Его тёмный взгляд развеял всю мою смелость, словно пыль.
– Ничего, – пожал плечами я. Голос немного осип.
Блейз улыбнулся и подошел ко мне близко. Глядя на меня сверху вниз, он слегка сморщил нос:
– Прими душ, от тебя чем-то приторным воняет, – заключил он, пройдя мимо меня.
– Это духи Паркинсон, – оправдывался я.
Но Забини ушел, ничего не ответив.

«Дружба есть привилегия быть рядом с любимым.
Это же её недостаток»

Сказать легко, сделать сложнее. Я понял правдивость этой мысли, когда стоял с Фредом в нашей комнате.
Даже привычная для меня обстановка – стены, мебель – стала какой-то угнетающей.
– Начинай, – попросил Фред, стоя в шаге от меня.
– Фред, я должен только ударить тебя? Это всё? – дрожащим голосом спросил я.
– Просто делай это.
Я неуверенно взял его сзади за волосы, потянул назад.
– Бей, – прошипел Фред.
Я задержал дыхание и, размахнувшись, ударил его ладонью по лицу.
Фред упал на пол. Моя рука горела, но, тем не менее, это оказалось не так сложно. Я успокоился и примерно понял, как надо играть в эти игры…
Я схватил Фреда за плечи и рывком поднял его на ноги. Размахнувшись, ударил его кулаком в плечо. Братик выдохнул, согнулся от боли – это плечо уже было ушиблено.
Секунду я ждал, что он остановит меня, но этого не произошло, я продолжил.
Со всей силы толкнул Фреда лицом на стену, взяв за волосы, ударил его лбом несколько раз.
Он еле держался на ногах, и я толкнул его на пол. Дёрнув его футболку вверх, я застыл:
– Что это?!
На груди Фреда красовался длиннющий порез, совсем свежий.
– Какого чёрта?! Ты что, сам пытался себя порезать?!? – орал я на него, теперь действительно разозлившись.
– Это… была случайность… – прохрипел Фред.
Я схватил его за чёлку и как следует ударил головой об пол, затем – кулаком по оголенным рёбрам.
Фред напрягся и застонал от боли и невозможности дышать.
Я перестал его бить, нагнулся близко к его лицу, чтобы посмотреть, как он себя чувствует.
Когда брат задышал открытым ртом глубоко и медленно, то наконец взглянул на меня.
Он обещал мне, что я всё пойму, и это случилось.
Во взгляде Фреда снова была удовлетворённость, даже эйфория. Он укусил свою разбитую губу и положил руки мне на шею, опуская веки.
Так как я сидел верхом на нём, то почувствовал, что он возбудился, действительно очень возбудился.
Он хотел чувствовать кого-то так сильно. Не может быть, чтобы он хотел такого от какой-то девушки. Фред никогда не подчинялся девушкам, он любил доминировать.
– Фред, ты не встречался с девчонкой, да? – спросил я.
Брат снова открыл глаза, выжидая.
– Ты встречался с парнем, так? Ты… ты гей. Потому ты хотел этой жестокости, он тебе так и не дал.
Я был шокирован. Поднимаясь, я не сводил с брата глаз, он смотрел на меня, словно ждал своего приговора.
И да, я обещал ему – мне подойдёт любая правда, какой бы она ни была, но Фред знал – я не смогу этого принять.
Одеваясь, я так мечтал, чтобы он сказал: «Это всё неправда! Ты ошибаешься», но понимал, что этого не случится.
Фред сел на полу возле кровати и смиренно смотрел, как я собираю свои вещи.
Я не знал, что меня злило больше: то, что Фред мне ничего не говорил, то, что он заставил меня сделать такое, или то, что к нему прикасался какой-то другой парень.
Так быстро я не мог ничего решить, я просто хотел уйти. Мне было так горячо.
– Куда ты поедешь? – спросил Фред. – Я долго без тебя не протяну, ты же знаешь…
– В Хогвартсе встретимся. А пока я на денёчек переберусь в «Дырявый котёл». Скажешь маме, ладно?
– Хорошо, – согласился Фред.
Ему не надо было ничего объяснять, он понимал мои мысли и что сейчас я не могу оставаться с ним. Я чувствовал – он хочет, чтобы я с ним остался. Я тоже этого хочу, но все чувства так перепутались, что я не могу найти границы приличия…
Тишина в комнате была невыносимой, звенящей, тяжелой.
Я собрался и переступил порог нашей комнаты.
– Ты не поцелуешь меня на прощанье? – спросил Фред.
Это самое жестокое, что он мог сделать. Когда мы расставались, а это случалось довольно редко, я всегда целовал его. Но после того, что я понял, я почувствовал, как преступил грань какого-то негласного целомудрия. Когда он попросил меня доставить ему боль, когда я делал это, он всё время представлял его. Того, другого, кто не доставил ему этого. Того, кого бы он хотел видеть на моём месте. Сейчас он снова будет его представлять?
Фред с трудом поднялся на ноги, я оставил чемодан на пороге и вернулся к брату.
Раз уж эта грань преступлена, незачем сдерживать свою нежность.
Хотя я и раньше её не сдерживал. Что поделать, мы любим друг друга, мы близняшки!
Держась за мой воротник, Фред захватил мои губы. Последние силы он вложил в этот поцелуй, проникая в мой рот языком и играя им со мной. Не смыкая губ, он чуть отодвинулся назад, чтобы взглянуть на мои прикрытые веки.
– Возвращайся, – умолял Фред полушепотом, а затем, отпустив меня, свалился на пол без сил.
Я не ответил. Просто ушёл.

* * *

Все занятия я витал в облаках. До меня только сейчас дошло – я вытворяю что-то странное! Но отчетливо понимал – меня привлекает Блейз. Очень, очень. И ничего поделать с этим я не могу. И не собираюсь. Наконец, я много чего хочу, но научился же себе как-то отказывать. Все думают, что я разбалованный, всегда получаю то, что мне хочется. Пусть думают, пусть завидуют тому, что я живу лучше других. Наплевать, что на самом деле я получаю только то, что мне разрешено по списку, или то, что я должен иметь. Но никогда не то, что я хочу иметь.
Не такая уж и проблема – отказать себе в чём-то в очередной раз, но…
Можно мечтать. Представлять, думать всё, что захочется. Я всегда буду это делать. И чем больше я этого хочу, тем реальнее моя фантазия…
Поэтому я не попрекал себя мыслями вроде «Драко, ай-ай-яй, о чём же ты думаешь? Он же парень!». Бесполезно и глупо прятаться от самого себя. Другой вопрос – когда это началось? Ещё полгода назад я спокойно с ним общался и не думал ни о чём таком. Где я мог подхватить этот странный вирус?
Я сидел и глупо пялился на шею Блейза. Моё дыхание становилось тяжелым, я представлял себе, что буду чувствовать, если прикоснусь к этой коже языком, проведу им дорожку к ушку. Представлял, как я это буду делать – медленно и горячо. Я почти чувствовал привкус его кожи на своём языке.
Забини несколько раз поворачивался в мою сторону, но всё, что он видел, – это мой затуманенный взгляд, опущенный куда-то в район его лопаток. Поэтому Блейз сразу отворачивался.

Боковым зрением я заметил Поттера и очень удивился – он смотрел на меня острым злым взглядом, словно я успел ему сделать что-то плохое.
Я пораскинул мыслями: может, и вправду уже успел? Ну, тогда это был рекорд! Улыбнулся про себя и показал Поттеру средний палец.
Того сразу начала гладить по руке Грейнджер. Мерлин мой, с каждым годом она всё ужасней! Когда была маленькой – ещё куда ни шло, но сейчас она стала страшной, как моя жизнь.
– Мистер Малфой, за нелицеприятные жесты я снимаю со Слизерина пять баллов и даю вам личное поручение подготовить практическое задание для семинара на послезавтра, – вкрадчиво сказала мне МакГонагалл. Вот чёрт, не уследил! Она заметила мой пальчик для Поттера.
На меня с еле заметным упреком взглянул Забини. Я словно растаял, у меня даже пропало всякое желание кривляться Поттеру. Когда я замечал хоть какие-то эмоции на лице Блейза, то просто таял: я чувствовал, что это специально для меня!
Почему-то тогда мне не приходило в голову, что он может скрывать все свои эмоции тоже специально для меня.
Можно мечтать. Представлять, думать всё, что захочется. Я всегда буду это делать.
Но никогда не выражать эти эмоции, не показывать их. Я тешился этой мыслью. Кажется, это станет моей новой эротической фантазией.

После уроков мне надо было зайти в спальню, взять кое-что перед тренировкой. Мне было весело – я только что видел, как споткнулся Лонгботтом. Он пересчитал все ступеньки лестницы на втором этаже своим носом. Давно я так не смеялся.
Чемпионат по квиддичу приближался, тренировка должна была начаться через пару часов, и я хотел переодеться.
Я ступил на порог, и сдавленное «О!» чуть не выдало меня с потрохами.
Блейз стоял и разговаривал с каким-то парнем, при этом рука Забини лежала у этого парня на шее. Блейз даже немного наклонился к его лицу.
Я не знал, что глупее: сказать «Ой, я ошибся дверью» или «Зайду попозже», молча войти и выйти или развернуться и уйти.
Забини поднял на меня свои тёмные глаза.
Меня снова посетило это чувство странного забвения – «какая разница? Что вообще важно? Ничего не важно…»
Блейз незаметно отстранился от своего собеседника, а тот испугался, когда увидел меня, покраснел.
– Эм-м… м-м.-м.. я… потом… – блеял он.
– Всё в порядке, Дерек. Драко уже уходит, а мы ещё не закончили наш разговор, – бесцветно сказал Блейз. Впрочем, это было довольно нагло по отношению ко мне, и тогда я решил, что теперь назло им никуда не уйду.
Хмыкнув, я проигнорировал взгляд Блейза, захватил свои шмотки из шкафа и закрылся в ванной.
Светловолосый Дерек испуганно следил за мной, пока я не скрылся за дверью. Он теперь будет очень бояться, что я заподозрю что-то неладное. И я бы заподозрил и обязательно слил бы кому-нибудь этот веселенький сюжет про маленького похотливого Дерека, который был на два года младше нас, если бы…
Я сполз по двери и сел на кафельный пол, у меня не то что сил, у меня не было даже желания шевелиться. Всё и вправду стало каким-то бессмысленным.
…если бы в этом не был замешан Блейз, а мне не было бы так лень.
Я ждал, что произойдёт. Но Забини и Дерек, вероятнее всего, переговаривались шепотом, поэтому я не слышал ничего, пока не хлопнула дверь.

Немного приоткрыв дверь ванной, я через щёлку заглянул в комнату.
Нет, эти двое не ушли.
Прижимая Дерека к стене, Блейз целовал его прямо в губы. Делал он это властно и безоговорочно, широко раскрыв рот, сильно вжимая Дерека в стену, а тот судорожно вцепился ладонями в его рубашку.
Ну что ж, превосходный выбор, Блейз! Этот мальчик был весьма мил и… и…
Я больше ни о чём не мог думать. Хотелось бы оправдать этот поступок или, наоборот, ругать и ужасаться этому, но я не могу.
Просто не могу. Я окончен. Меня больше нет.
Тихонько прикрыв дверь в ванную комнату, я поднялся с пола и прислонился к деревянной поверхности спиной.
С той стороны послышались тяжелые выдохи. Я не удивился тому, что они забыли о моём присутствии и не постеснялись продолжить свои игры, опершись прямо на мою дверь.
– А-а-а… н-н-не... подо..жди... – послышалось снаружи.
Я ухмыльнулся. И вправду – похотливый малыш, по его голосу сразу ясно – он и не думает сопротивляться. Видимо, Блейз притащил его сюда силой и даже не спросил согласия. Поэтому Дерек отнекивался для приличия, но теперь я разочарован в нём.
В оцепенении я слушал стоны этого парня. Какой же он шумный, чёрт возьми!
– Ты, маленькая шлюшка, знаешь, почему я так делаю?
Дерек что-то промычал, видимо, он зажимал себе рот ладонью.
– Это чтобы ты знал своё место. И чтобы знал… как я буду это делать с тобой. Ты никуда не уйдешь… думай обо мне… мечтай обо мне… – севшим голосом говорил Блейз.
По моей спине бегали мурашки, я боялся дышать, но мне всё сложнее было сохранять спокойствие. Вот теперь я начал возбуждаться. От попыток прогнать эти мысли становилось только хуже. В моей словно пустой голове эхом отдавалось громкое прерывистое дыхание Блейза.
Он как будто со мной говорил, и мне казалось, что нет никакого Дерека, а есть только я, Блейз и дверь между нами. Забини выманивает меня на огонек?
Стук стал ритмичным. Наверное, Дерек от каждого толчка ударялся головой или ещё чем о дверь. Я дышал в такт этому стуку.
Моя эрекция уже доставляла боль, тело просило срочно заняться ей. Я расстегнул штаны и сжал член рукой. Ладонь сама по себе начинала двигаться вверх-вниз, но я изо всех сил напряг кисть, чтобы остановиться. Удовольствие смешалось с болью, я даже невольно издал хрип и тут же закрыл рот рукой, не позволяя себе дышать.
Дерек застонал с той стороны двери; я сжал себя ещё сильнее, набирая в грудь больше воздуха и не выпуская его. Рука не слушалась – ладонь скользнула вверх к головке. Удовольствие дрожью прокатилось по моему телу, я не устоял на ногах и снова упал на холодный пол.
Блейз и Дерек наверняка слышали шум, но, судя по стонам, им было наплевать.
Похоже, всё закончилось с одним обрывистым «А-ах!» от Дерека, и дальше я слышал, как парни с трудом пытаются выровнять дыхание, сидя на полу возле двери ванной.
– Ты думаешь, что если тебе нравится, ты можешь делать всё, что угодно?! – дрожащим голосом спросил Дерек
– Да. Я так думаю, – ответил Блейз.
Я широко улыбнулся. Я же всегда это знал, всегда…
– Ты так думаешь?
– А что, есть какие-то проблемы?
– …нет.

Глава 3. Песнь любви на поле битвы

«Бесстрастны только Боги.
Я свистну, когда стану им!»

Не могу вспомнить, где я провел сутки. Я отсутствовал на этой земле немного больше двадцати четырёх часов.
Сбежав из дома, я снял комнату в «Дырявом котле». Надеялся, что мне станет легче, что после передышки снова смогу нормально общаться со своим близнецом, дурак!
Но оказалось, всё было напрасным. Ни на секунду я не переставал думать о Фреде, в каждом зеркале видел его, во сне видел его, в мечтах видел его. Грезил, как буду разговаривать с ним, неважно, о чём, о каких-нибудь глупостях, как обычно.
Пока я был один, во мне поселился Фред. Я был Фред. Джорджа не было, только Фред.
Но теперь я Джордж, я вернулся.

Я не видел на платформе ни мамы, ни папы, никого из своих. Да и не искал даже. Просто сел в поезд, нашел пустое купе и ждал Фреда.
Вспомнил, что у меня есть резиновые тянучки «Свинк». Девчонкам они нравятся, поэтому я прихватил их из наших с Фредом запасов.
Я достал одну из кармана и, захватив её зубами, начал растягивать. Прикол этой штуки в том, что на языке тянучка растворяется быстро, но порвать руками её невозможно, она может растягиваться до бесконечности.
Пока я сражался с тянучкой, мимо моего купе прошёл Драко Малфой.
Остановившись, он, как обычно, посветил мне через стекло своей презрительной физиономией. Я хотел показать ему язык, но тот был занят. Потому мне пришлось встать и продемонстрировать ему свой зад.
Когда я сел на место, Малфоя уже не было.
Давно не видел его с его двумя гоблинами – Крэббом и Гойлом. Теперь он всё чаще таскается с Забини, и спелись так, два хмыря! Просто идеальная пара.

Наконец в купе зашли Рон и Гарри.
– Блин, ты почему никому не сказал, куда пошел!? Мама волновалась, – пенял мне Рон.
– Быи дева! – с набитым ртом объяснил я.
Рона это не устроило, но спрашивать больше он не стал – ему это было неинтересно.
– Где мой Фред? – спросил я, не расставаясь с тянучкой.
Гарри ухмыльнулся:
– А я думал, у вас астральная связь.
– Пвости, что порушил веру в чудо, но я не ви’ел его с позавче’а, – оправдывался я.
– Да в проходе застрял твой Фред, скорее всего. Вы, ребят, как обычно кучу барахла с собой тащите! Вот он и не может один справиться со всем этим хламом! – покачал головой Рон, и они с Гарри вышли из моего купе.
Заколебавшись возиться с тянучкой, я поскорей запихнул её в рот и терпеливо начал ждать, пока она просто растает. Кроме того, от её сладости у меня уже зубы начали ныть – наверное, мы всё-таки переборщили с сахарным экстрактом! «Свинк» получилась ароматная, но, на мой вкус, чересчур сладкая.
Оставив куртку и сумку в купе, чтобы его не заняли, я пошел искать Фреда.
Нашел я его в тамбуре. Он и правда мучался с двумя здоровенными чемоданами, один из которых зацепился уголком за порог, и брату не хватало сил сдвинуть его с места.
– Беспомощное создание, – вздохнул я с упреком.
– Сколько тебя можно ждать? – раздраженно спросил Фред.
Словно мы и не расставались. Привет, Я. Привет, я.

Пыхтя и ругаясь на весь вагон, мы всё же дотащили наши чемоданы до багажного отделения и налегке, ужасно довольные собой, вернулись в купе и тихо уселись рядышком.
За время нашего отсутствия в купе всё же забрался незваный гость. Маленький пухлячок из Рэйвенкло скромно забился в уголок и читал «Ежедневный Пророк».
Нам было скучно, поэтому мы, словно сговорившись, буравили толстячка похотливыми взглядами.
– Ты даже не поцеловал меня при встрече, – с надутыми губками высказал мне Фред.
– Ой, прости мой сладенький! Открывай пошире ротик, я буду исправляться… – просюсюкал я и взял брата за подбородок. При этих словах пухлячок выбежал из нашего купе, изрядно напуганный.
Мы похихикали, провожая его взглядом.
Я снова достал свою тянучку и хотел было продолжить над ней издеваться, но Фред перебил меня:
– То-то я думаю, чем от тебя таким сладким пахнет!
– Да уж, но, знаешь, в следующий раз…
– …вдвое меньше сахара!
– …а то переборщили с ним, капец…
– …даже зубы сводит! – согласился Фред.
Он с лёгкой усмешкой смотрел, как я растягиваю конфету.
– Вообще-то я серьезно.
– А? – Тянучка выскользнула из пальцев и, оставшись в моих зубах, треснула меня по губам.
– Насчёт поцелуя.
Я сделал вид, что не могу сразу ответить, потому что рот забит. На самом деле не знал, что придумать, чтобы он не догадался об истинной причине моего молчания.
– Что это за взгляд? Ты покраснел. Почему тебя это смущает? Раньше никогда такого не было.
– Я стесняюсь...
– …Меня?
– Нет.
– Других? Но здесь больше никого нет. Никто не увидит.
– Я знаю, но…
– Тебе неприятно?
– Нет! – вскрикнул я и покраснел до кончиков ушей.
Щеки Фреда тоже заалели. В купе стало жарковато, и я немного оттянул вниз ворот рубашки.
– Тогда… почему нет?
– Я… не говорил… нет, – прохрипел я.
Ещё немного – и меня будет передергивать судорогой от неги. Мне было так стыдно, и я ужасно раздражался от этого. А почему это мне должно быть стыдно!? Фред знает обо мне всё, всё-всё! Даже то, о чём бы я постеснялся рассказать маме или самым близким друзьям.
Я прикоснулся к его рукам.
Братик тоже смущался. Положив ладонь на его плечо, я осторожно коснулся губ Фреда. Он потянулся ко мне так маняще и, раскрывая свои губы, соблазнял меня сделать то же самое. Поддаваясь, я углубил поцелуй и отважно, не закрывая глаз, слушал все эти влажные звуки наших языков, перемешанного дыхания, томный хрип.
Я не выдерживал. Моему телу не были знакомы такие приключения, это быстро возбуждает.
Издав стон, я отстранился и только теперь заметил, что мои руки лежат на спине Фреда, а его – на моей шее.
– Всё... хватит... – опустил я глаза.
– Ещё разочек, – шёпотом попросил Фред.
Я опешил, но не сопротивлялся, когда братик снова столкнулся с моими губами. Он втягивал мой язык в рот, глубоко. Каждое моё неосторожное движение – и раздавался судорожный вдох. Я терпеливо ждал, пока Фред доведет круг своим языком у меня во рту, а потом резко рванул назад. Даже успел заметить его жадно раскрытые губы – Фред был не готов закончить.
– На этом всё, ладно? – смущенно сказал я.
Фред вздохнул, облизав губы, и повернулся к двери.
– Сладко.
У меня в солнечном сплетении всё сжалось.
Допрыгался! Мне было горячо и сладко, я хотел прикасаться к своему телу, успокаивать себя. А ещё лучше, чтобы кое-кто другой прикоснулся ко мне.
«А зачем мы вообще это делаем?»
– Ты думаешь, что если тебе нравится, ты можешь делать всё что угодно? – ухмыльнулся я.
– А что, есть какие-то проблемы?
– Нет…
«Продолжай.»
– На моём месте разве не должен быть кое-кто другой?
– Ты на своём месте, я на своём месте...
– …и кое-кто другой тоже на кое-каком своём месте?
– Именно, братишка! – кивнул Фред и залез в мой карман за тянучкой.

* * *

Я начал избегать Забини. В какой-то момент даже перестарался.
В тот день я пулей умчался на тренировку и летал до глубокой ночи, даже когда все уже разошлись. Мне не хотелось возвращаться в спальню – там был Блейз, а я не представлял себе, как буду смотреть ему в глаза.
Вернулся я в час ночи весь в грязи, мокрый, в царапинах. Даже посчитать не могу, сколько раз сегодня свалился с метлы.
Выхода у меня не было. Если сегодня я хочу нормально спать, а не думать всю ночь напролёт, нужно довести себя до полного изнеможения. Чтобы лечь и уснуть мёртвым сном.
Первую часть плана я перевыполнил, осталось принять душ и доползти до кровати.
Но, зайдя в ванную, я застыл на пороге, словно скульптура.
Все мои старания пошли прахом.
Блейз стоял, опершись о раковину, и рассматривал в зеркало свой нос. На Забини было одно полотенце, видимо, он только что принимал душ.
От влаги его плечи переливались бронзой.
Но меня это ничуть не трогает, и этому я рад. Думал, будет куда сложнее сохранять спокойствие. Стараюсь вести себя как обычно, словно я и вправду ничего не слышал, не видел…
На моём лице холодный сон.
– Ты так долго тренировался, – заключил Забини, оглядывая меня с ног до головы.
Я сделал вид, что не заметил этого, и неторопливо снимал тренировочную футболку.
– Да. Скоро матч, – ответил я.
Я всё ждал, когда Блейз выйдет из ванной, и уже начал расстёгивать штаны.
Забини, продолжая опираться одной рукой о раковину, повернулся ко мне. Он просто стоял и смотрел.
– Ты не хочешь выйти? – предположил я.
– Нет, – без промедления ответили мне.
На секунду моё сердце замерло; я не знал, что на это сказать.
Чуть вздёрнув бровь, я продолжил расстёгивать свои штаны.
– А что? Ты стесняешься?
– С чего это? Мы же оба парни. – Да, я хотел задеть его, поэтому сказал «мы оба парни», отсекая любые задние мысли.
Его мокрые ресницы дрогнули.
Видимо, Забини и в самом деле это задело, раз он решил мне мстить.
Блейз неторопливо подошел ко мне.
– У тебя кровь, – он прикоснулся к плечу, там, где была большая ссадина. – Такую красивую кожу не бережешь.– Забини трогал мою рану, прекрасно зная, что делает мне больно.
Я не подавал вида, терпел его игры и боль прикосновений. На моём лице холодный сон.
– Ничего, заживёт.
– Жаль будет, если останутся шрамы, – безразлично протянул Блейз и, наклонившись, схватил меня за предплечье.
Пока я считал ворон, Забини высунул язык и горячо прошёлся им по ссадине на моём плече. Я издал сдавленный стон от боли, прежде чем задержать дыхание.
Блейз тут же выпустил меня и вышел из ванной.
Вот тут-то я и офигел.
Это какого тролля вообще было!? Мой друг только что собственноручно загнал меня в тупик.
Хотя нет, это не тупик. Это развилка, но мне ничего не остаётся, как выбрать сейчас одну из дорожек.
Первая – это завтра же нажаловаться Снейпу, рассказать нашим, что Забини – голубой, и поднять его на смех. Тогда его наверняка загрызут, но я обязан своему характеру и чести сделать так.
Но есть и второй путь – умолчать обо всём. И это будет означать, что я принимаю его вызов и выказываю взаимность.
И всё. Я должен выбирать сейчас, сегодня же. Времени больше нет. Блейз прекрасно понимает это и всё равно полез ко мне! Рисковать так, притом, что он может выбрать любого, ЛЮБОГО другого, типа Дерека... Каждый третий наивный дурашка кинется к нему в объятия, только пальцем помани! У Забини есть всё – внешность, влияние, деньги… харизма.
Чего уж греха таить, это мой фетиш. Это мой личный фетиш, который относится только к Блейзу. Его харизма, власть над человеком, над обстоятельствами.
Доминант. Это задевает меня за живое.

Что я выбираю?
А ничего. Всё-таки я чёртов трус. Я решил прятаться от Забини всеми способами. Ту ночь я просидел в ванной чуть ли не до самого утра. Проспав всего несколько часов, я поднялся раньше Блейза и ушёл на завтрак.
Да наплевать мне, что он подумает и что захочет сделать – я вспомнил, кто я! Я зол, я не позволю делать со мной что-то, чего я не захочу. Я – Малфой.
– Драко, ты сегодня такой бледный, ты не выспался? – ластилась ко мне Паркинсон.
– Не мешай мне, я завтракаю, – грубо ответил я.
– Похоже, он не в духе, – констатировал Блейз так, словно его это не касается.
Рядом с ним сидел Дерек, весь красный до корней волос. Он как будто боялся пошевелиться, но когда делал это, движения его были порывистыми, руки дрожали. Возможно, Блейз трогает его под столом, или ещё чего. Я уверял себя, что меня это не интересует.
Но я злился – как Забини может так спокойно приставать к парню у всех на виду?! И после всего этого он имеет наглость…
Я чувствовал, что и сам краснею.
Имеет наглость…
Может, я и мнительный, но мне не показалось.
Имеет наглость играть со мной?!?
Ах, ну раз так!.. Раз так… пусть только попробует ко мне подойти! Может, потом я и остыну, но если бы он посмел заговорить со мной сейчас, то я непременно бы двинул по его горделивой роже!
Попробуй только… Попробуй!

…Пожалуйста

«Кукловод не имеет право опускаться до уровня марионеток.
Потерянные полномочия не восстановятся.»

Несколько дней спустя

То, что произошло с Фредом, целиком моя вина.
Поэтому мне так тяжко оставаться с ним, улыбаться ему и всем подыгрывать. Мы смеемся, моё тело двигается само по себе. Я марионетка своих рефлексов.
Где я?
Забери меня, пожалуйста.

Три года назад

В гриффиндорской спальне не было никого, кроме нас. Ребята ещё где-то гуляли. Тёплый вечер, хорошая погода. Но мы с Фредом торчали тут, типа делали домашнюю работу. На самом деле ничего мы так и не сделали, но для очистки совести гулять тоже не пошли.
Мы валялись с Фредом на моей кровати и рассматривали фотоальбом Гарри.
– Мерлин меня поимей! Джордж…
– … да уж, не верится, что эти два лохматых шкета – мы!
– Мрак! Как можно было…
– …так жестоко одеваться? Согласен, я уж даже и не помню…
– …где ты эти штаны достал?
– О, глянь, как Джинни на Гарри косится!
– Такая мелкая…
– …а уже озабоченная!
– Наша девочка! – посмеялись мы.
– О, а вот тут постарше…
– Как ты думаешь, Рон с Гермионой уже целовались? – спросил Фред.
– Пф… молись, чтобы их отношения за это время продвинулись хотя бы до стадии…
– …держания за ручки.
– Я вообще думаю, что…
– …нихрена у него не выйдет!
– Хе-хе.
Но думал я только об одном. С того самого момента, как с губ Фреда сорвалось это опасное слово – «целовались».
– Слушай… как думаешь, это сложно?
– Конечно, нет! Что в этом может быть сложного? – махнул рукой Фред, сходу понимая, о чём я.
– Давай… может… попробуем? – тихо сказал я, опуская глаза в альбом.
Вот такое детское любопытство.
Джордж непонятливо взглянул на меня.
– Что?..
– А, ладно, тупая идея, забудь!
– Нет… подожди…
– Нет, правда, забей!..
– Да я не против! – вскрикнул Фред.
Я замер, не поднимая взгляда.
– Только это… чуть-чуть, ладно? – смутил меня Фред.
Я кивнул, и мы сели на колени друг перед другом.
Я быстро наклонился, чтобы не смотреть Фреду в глаза, и прикусил его губу. Так неумело, мне показалось это странным. Слишком живое ощущение, я-то думал, всё будет куда лиричней.
Но оказалось не так. Близость смущала, время вокруг меня не остановилось, цвета не померкли, земля из-под ног не ушла. Я соображал чётко как никогда, поэтому и начал паниковать, двигаться невпопад, так боялся сделать какую-нибудь глупость!
Я видел опущенные вниз светлые ресницы Фреда. Я слегка приоткрыл губы, повернувшись в сторону; и эти ресницы дрогнули.
Мы сталкивались носами и захватывали губы друг друга. Двигаясь не в такт – то навстречу, то в сторону, – мы часто сталкивались или промахивались, раз даже стукнулись зубами.
Мы вдруг начали хихикать друг другу в губы. Разъединившись, захохотали в голос.
– Ты, блин, губу мне прикусил, – пожаловался Фред.
– А ты мне в нос дал своим шнобелем! Ну, как тебе? – хихикал я.
– Не знаю… как-то странно...
– Я знаю один способ! – я раскрепостился и отважился соблазнить его. Причём сыграл на чистом любопытстве. – Только ты не должен будешь двигаться, я сделаю всё сам.
Фреду было интересно, я это знал. Обхватив его лицо ладонями, я приблизился.
– Закрой глаза и высунь язык.
Фред прыснул, но сделал, как я сказал – закрыв глаза, высунул язык, говоря при этом: «Бе-е».
Я тут же проник своим языком в его рот.
– М-м… – Фред открыл глаза и дёрнулся назад.
Но я удержал его за шею и сосредоточил все чувства и внимания на поцелуе. Фред больше не выдирался, он вцепился в мой рукав. Я доминировал, подавлял, ему оставалось только поддаваться движениям моего языка.
Я двинулся глубже, услышал, как Фред что-то сдавленно промычал мне в губы.
– Мх… – он снова сдался без боя.
Я чувствовал, как напряжены его мышцы, мне было интересно, почему?
Фред опустил голову мне на плечо, пряча свои губы.
– Хватит. На этом всё, ладно? – робко попросил он.
Фред встал с кровати и, уходя, держался за нижний край своей рубашки, оттягивая её вниз.
Вот такое детское любопытство.

Мы сидели на уроке Флитвика.
– Ты чего, завис, братишка? – ткнул меня локтем Фред.
– Ага, – буркнул я.
Взглянул на него – Фред чесал остриём пера кончик носа.
Он так смутился тогда, я ничего не понял, ничего не почувствовал. То, что было любопытно сделать, я сделал. И не задумался, как это может повлиять на него… И сейчас бы не задумался, и он бы тоже не волновался о таком. Ничего не может произойти, мы же близнецы, мы знаем друг друга насквозь, вдоль и поперёк.
Это не месть. Он поступает так, как я, всего-то…
Я съел свою дозу любопытства, это был плохой поступок. Так что ты можешь делать то же самое. Удовлетворён?
Вопрос решён, препятствий больше не возникнет. Я докажу.

– Где Ли, дементор его побери?!
– С тех пор как он связался с той…
– Из Рэйвенкло вообще ни слуху ни духу…
– Предатель! – ругался Фред, пока я ждал его у раковины в туалете.
Пока Фред мыл руки, он смотрел на моё отражение в зеркале.
– Хорошо, что у меня есть ты.
– Да я и сам не знаю, что бы без тебя делал! – поддакнул я и обнял брата сзади.
Я уткнулся носом в его шею, и так мы и стояли. Я считал вдохи и выдохи Фреда и просто получал удовольствие, прослушивая его эхом отдающийся шепот в моей голове:
– Я всегда буду с тобой. Ты только мой…
Кабинка открылась; мы с Фредом вздрогнули от неожиданности, но не отошли друг от друга.
Никто не поймёт нас неправильно. Все примут это за невинную братскую любовь… так что я даже не парился насчёт маскировки.
Из кабинки вышел Забини, слизеринец.
Это же тот самый, который с Малфоем вечно таскается!
Мы с братом смотрели на него с интересом, словно на двигающийся экспонат в музее.
Следили, что он будет делать дальше. Нам только хотелось, чтобы Забини это начало раздражать. Но, оказывается, у него были другие заботы.
Вымыв руки, он взглянул на своё отражение и, словно обращаясь к нему, а не к нам, спросил:
– Скучно?
Ни я, ни Фред ему не ответили. В отношении слизеринцев у нас негласный бойкот, пора бы им привыкнуть!
Но Блейз продолжал разговаривать с нами:
– У меня есть для вас интересное предложение. Хочу пригласить вас немножко поиграть. Правила, думаю, вам понравятся… – заинтриговал Забини, после чего взял и ушел.
– Ты думаешь, нам стоит иметь с ним дело? – спросил я, хотя по живому огоньку интереса в глазах Фреда и так понял: мы принимаем приглашение «поиграть». Фред этого хочет, ему любопытно. Ну и я, естественно, прицепом! Хотя я мог бы совладать со своим азартом, если сильно постараться. Ни к чему. Взамен я потребую кое-что от Фреда.
Но пока…

***

Я торчал на дурацком книжном складе уже несколько часов, но конца и края не видел этой работе!
Подставил подножку Грейнджер, а она, дура такая, шлёпнулась и свой нос тупой разбила! Ну что я, виноват, что она такая размазня?! От одного несчастного удара об стол сразу нос сломать!
Короче, всё это произошло на глазах у Флитвика, который тут же назначил наказание. Так орал, что даже Снейп развел руками.
Теперь приходится отбывать наказание вместо тренировок – разбирать книги по рунам. Они такие старые, что большинство уже не поддаются переводу. Поэтому все их стащили сюда, в старую библиотеку на седьмом этаже. Она гораздо меньше, зато потолки и сами стеллажи здесь гораздо выше. И это было очень неудобно – каждый раз, чтобы добраться до верху, залезать на высокую лестницу.
Мало того что тут всё было в пыли, так среди бела дня ещё и темно, как в склепе.
Надо найти книги, которые относятся к английским рунам – их всего-то двадцать штук. А вообще книг здесь несколько тысяч! Так что это уже второй день моего наказания, а я нашёл только две книги…
Но, в общем-то, мне грех жаловаться: теперь мне не нужно придумывать всякие дела, чтобы прятаться от Блейза. Обычно после уроков мы всё время проводили вместе. Теперь не могу себе такого позволить.
Зато я могу проторчать здесь хоть до утра! Вчера я так и сделал. Флинт даже сказал, что Блейз меня искал, но вчера, когда я вернулся, Забини в спальне не оказалось. А сам я его искать ни за что не стану!
Я не думал о том, что буду делать дальше – есть ли разница? Главное, делать то, что я хочу, тогда всё будет в порядке…
– ...а-ха-ха... помнится мне, кто-то не был таким амбициозным ещё пару дней назад…
– А кто-то пару дней назад хотел броситься из окна.
– У меня была уважительная причина, мне сердце разбили!
– …Ага, причина! Не дали ему, видите ли…
– Ну как можно быть таким жестоким… Иди сюда!
На этом голоса смолкли, сменившись на причмокивание и звуки глубоко поцелуя.
Я находился в глубине библиотеки, поэтому двое ввалившихся сюда парней заметили меня не сразу.
Ну ничего себе! Двое гомиков припёрлись сюда лизаться, вот это номер! Интересно, кто это? Чувствует моя попа, будем над чем поржать в ближайшее время, особенно если это гриффиндорцы.
С победоносной ухмылкой я вышел из-за стеллажа:
– Так-так… это кто у нас тут идёт против… природы… – и так и замер, со своей не к месту ухмылкой.
Я нахмурился. Меня передёрнуло – от отвращения или ещё от чего? Не знаю…
На меня смотрели близнецы Уизли, и они отнюдь не выглядели испуганными или удивлёнными.
Один прислонился к стене, второй, положив руки ему на плечи, стоял перед ним. Близнецы молча смотрели на меня, серьёзно и зло.
Я понял, что это не предвещает ничего хорошего. Кроме того, они на год старше меня. Одному мне с ними не справиться.
– Валите отсюда, выродки, – не скрыв испуга, выплюнул я. Это инцест! Это правда инцест или просто тупая игра?! В любом случае – это вызывает отвращение…
– Это ещё почему?
– И правда: место хорошее, никого нет…
– …а у нас с братом конфиденциальный разговор, – сказали они мне. Я даже не понимал, кто начинает говорить, а кто заканчивает.
– Меня сейчас вывернет! Я сказал – проваливайте, а то Филча позову!
Один из рыжих широко ухмыльнулся и повернулся ко мне лицом. Ясно, они никуда не уйдут.
Я хмыкнул и направился к двери. Даже успел немного её приоткрыть, но от резкого толчка в спину дверь захлопнулась, и меня прижали к ней.
– Прости, так просто мы тебя отпустить не можем.
– Да малыш, есть к тебе разговор, – обступив меня с двух сторон, говорили они.
Я оттолкнул от себя обоих.
– Мне не о чем разговаривать с отбросами, – прорычал я, за что тут же получил оглушающую пощечину и снова налетел на дверь. – Какого дементора?!
– Эй, осторожней! Он разозлится, если останутся синяки, – тихо сказал один из братьев другому на ухо.
– Навряд ли. Думаю, ему это пойдёт на пользу.
Я поднял голову. От света лампы в глазах всё расплывалось. Они схватили меня за руки и потащили на диван, который пылился в дальнем углу.
Близнецы сели по обе стороны от меня. Один схватил меня за шею и зажал рот рукой. Моё тело было напряженно, я пытался дёргаться, но мне начало не хватать воздуха, я перестал выдираться и старался дышать ровнее, чтобы не задохнуться.
– Ослабь хватку, ты его задушишь, – протянул один из близнецов.
– Одним слизеринцем больше, одним меньше – не убудет от них… Эй, ты чего?
– Да ничего…
– Я же вижу – лицо чемоданом…
– Я же говорю – ничего!
– Джордж, соплохвост тебя подери! Я всё равно узнаю…
– Я ревную!
Фред улыбнулся:
– Дурак, – сказал он и потянул к себе брата.
Они начали целоваться прямо перед моим лицом. Я невольно вжимался в спинку дивана – чувствуя себя в большой опасности в эпицентре такой жары.
Я даже зажмуриться не мог, не знаю, почему не хватало сил. Было так любопытно, так интересно наблюдать за их поцелуем.
Совсем не как я. Я никогда так не целовался. Мои поцелуи всегда были сильными, подавляющими, острыми и резкими. Мне казалось, что по-другому нельзя, один
по-любому должен доминировать.
Но этот поцелуй в прах разнёс мои стереотипы.
Полное взаимопонимание, медлительность с обеих сторон. Они льнули друг к другу поочередно, уступая и обмениваясь прикосновениями языка. В то же время это было так близко, так интимно. Мне казалось, ничто не сможет быть откровеннее этого.
В груди у меня всё сжалось, по телу пробежали мурашки. Чувствовал я себя как на аттракционе: вверх и резко вниз – в такт их движениям.
Мне так завидно…
Я хочу, как они.

Злость, жестокость – это игра,
настоящие только слёзы.

Не сказать, что это было так уж сложно. Сложнее было согласиться на эту авантюру, а сделать просто.
Мы нашли Малфоя в два счёта. Так как он отбывал наказание в безлюдном месте, нам не пришлось даже ничего придумывать, чтобы поймать его.
– Знаешь, меня это заводит, – сказал мне Фред накануне.
– А ты не боишься, что нам за это сделают?
– Ха, этот сопляк слишком горделивый, чтобы рассказать кому-то.
– Да, точно, – ухмыльнулся я, но волновало меня кое-что другое. Я боялся показать наши личные с Фредом чувства кому-то чужому. Словно я должен показать трюк перед кучей народа, и теоретически я знаю, как это делается, но практически пробую в первый раз.
Короче, когда я стукнул Малфоя о дверь, то втайне надеялся, что он потеряет сознание, чтобы он больше не смотрел.
Мы силком усадили его на диван.
Фред, разумеется, чувствовал мою тревогу и попробовал меня успокоить.
Он начал меня целовать. Увлекаясь его теплом, я приоткрыл глаза, чтобы следить за Малфоем. С удивлением отметил, что он наблюдает за нами. Взгляд затуманен, ему не хватает воздуха, но он смотрит, СМОТРИТ!
Я опустил голову. Облизывая свои губы, сказал:
– Мы видели, что ты делал вчера.
Малфой судорожно вдохнул.
– Да-да, веселенькое стриптиз-шоу!
– Трогал себя везде, дрочил и всё кричал...
– «Блейз, Блейз!» Ты что думаешь…
– …этому парню интересны твои увлечения?
– Ну, и кто теперь гомик?
– Неудачник…
Мы смеялись над ним, издевались. И чем больше мы это делали, тем лучше я себя чувствовал! По сравнению с ним – мы счастливы.
Малфой, прищурившись, смотрел куда-то перед собой, когда Фред убрал руку от его рта.
– Отпустите меня, – хрипло попросил он.
– Так быстро?
– Уже хочешь к мамочке?
Я закрыл заклинанием двери, а Фред направил палочку на Малфоя и велел:
– Раздевайся!
– Ч-что? – Драко опешил.
– Живо, – поддакнул я, – если ты нас развлечешь, может, мы и отпустим тебя.
Лицо у Малфоя стало словно каменным, зубы сжались. Руки его были так напряжены, что он с трудом расстёгивал пуговицы на своей рубашке.
В неясном свете лампы его кожа была цвета пергамента.
Фред скинул Драко с дивана. Тот не успел до конца снять рубашку, и его руки запутались в ней.
Переглянувшись с братом, я понял, что он хочет сделать. Сев на пол позади Драко, я облокотился на сидушку дивана. Одной рукой схватил запястья Малфоя, другой отвел его ногу в сторону.
– Не рыпайся, – сказал ему на ухо.
– Ты, похоже, слишком напряжен, давай мы сами тебе поможем? – предложил Фред.
– Н-н-не... надо – слабо попросил Малфой. Он дрожал в моих руках, хотя пока что не было повода.
Фред касался носком ботинка у Драко между ног, гладил его там, надавливал.
– Как думаешь, он кончит от этого? – спросил меня Фред.
Судя по судороге, которая прокатилась по телу Малфоя, весьма вероятно.
– П…пожалуйста, не надо... я никому не скажу, – просил Драко.
Я начал втягиваться в игру.
Положив руку Малфою на подбородок, я заставил его запрокинуть голову, а сам немного прикусил его шею. И тут же почувствовал, как Малфой задыхается под тяжестью ощущений. Он хрипел, словно астматик. Я продолжил ласкать пальцами шею, потом спускался к груди и снова скользил ладонью вверх – хотел довести его.
Интересно, от этого умирают?
Взглянул на Фреда, который, закусив губу, был увлечен своей игрой. Он старательно водил носком ботинка по члену Драко.
От любви умирают?
Если это так, то мы покойники! Интересно, он думает об этом?
Фред тут же взглянул на меня, и я понял, что он думает – не к месту и не вовремя, – но тоже думает обо мне.
Малфой задержал дыхание так надолго, что я подумал: он пытается убить себя.
Но когда Драко вцепился ногтями в мою руку, стало понятно, что его тело не в состоянии сдерживаться.
Он опустил голову. Чёлка, вздрагивающая в такт частым ударам сердца, почти полностью скрыла лицо Драко.
– Слушай, а это не опасно?..
– Оставлять его?
– Ага…
– Да ничего с ним не будет.
– Он вернётся?
– Я гарантирую, – обещал мне Фред, когда мы браво топали на ужин. – Прибежит и добавки просить будет! – хихикнул брат, развернувшись ко мне лицом и идя спиной вперед.
Вдруг он остановился, и я подошел к нему вплотную.
Я же говорил – грань приличия стёрта! Предохранитель снят, и мы на бешеной скорости катимся в ад. Между мной и Фредом не просто замкнутый круг, а целый бермудский треугольник, где всё перемешиваешься и сливается. Но эта реакция необратима, так что поскорей бы приземлиться!
– Провоцируешь, братишка? – ухмыльнувшись, спросил я.
– Есть один ма-а-аленький вопросик, такой крошечный совсем…
– Сдается мне, что этот вопросик совсем не крошечный, если ты имеешь в виду тот, о котором я думаю.
– Ага… Нужно заняться им в ближайшее время, пока он не превратился в большую горячую проблему… – протянул Фред, касаясь губами моих губ. Наплевать, что в коридоре есть ещё люди, к нам привыкли.
Когда это началось, не помню…
Близость удушала меня, но я не мог пошевелить губами.
Я умираю от любви.

***

Не знаю, сколько времени я там просидел, сколько часов. Помню, что когда я поднялся с пола, мои ноги сильно затекли. Когда я вышел в коридор, всё давно стихло. Когда зашел в спальню, все давно спали.
Я перестал ощущать своё тело, я просто тень?
Тот оргазм был последним, что я ощущал. Может, я умер?
Чёткое отражение в зеркале подсказало, что нет, я всё ещё жилец на этом свете. Если это можно так назвать, потому что меня сей факт не радовал.
Я хотел чувствовать боль, орать, рвать всех на куски. Брыкаться, выть, махать руками, биться о стены… Всё это от бессилия и злобы.
Хотел сделать что-то, что мне не свойственно. Например, остричь волосы полностью или резать ладони ножом. Но это было всё в моей голове.
Тело же меня не слушалось. Тело впало в состояние апатии, и ему было всё равно.
Я зашел в душ, думая, что больше никогда не смогу уснуть.
Включил кипяток, потом сжалился над кожей, по которой уже пошли красные пятна, и включил холодную воду. Простоял так, не двигаясь, пока у меня не начался озноб.
Меня заразили! Меня испачкали эти отбросы. Они запачкали меня своим грязным теплом, и это невыносимо!!!
Если снаружи я нашел, как избавиться от него, то оно всё ещё оставалось внутри. Изнутри я теперь грязь. Это отвратительное тепло ласкает меня изнутри, разливается негой внизу живота, заставляет меня возбуждаться, согреваться…
Всё, что я знаю, – это то, что моя жажда мести не имеет границ.
Я не стану никому жаловаться, хочу только броситься на них, словно бешеная собака, и драть на куски за то, что со мной сделали. За то, что надругались надо мной.
Если бы не вода, я бы видел свои слёзы, но я мог только чувствовать их – это комок, подступивший к горлу.
Какой же я был дурак! По сравнению с моей обидой всё вокруг казалось незначительным и пустяковым!
История с Блейзом?! Ха! Это вообще сказки барда Бидля в сравнении с тем, что произошло со мной только что!

Вопреки ожиданиям, мой сон был глубоким и крепким.
А по утру со мной случилось чудо – я впал в полное забытье. Воспоминания о вчерашнем обратились в туман, от них осталась только дымка странных ощущений. И всё стало действительно не важным.
Я не стал вставать слишком рано, больше незачем убегать пораньше.
Блейз неторопливо завязывал галстук.
– Ты наконец-то спёкся…
– В смысле? – спросил я, недоумевая.
– Ну, устал изображать из себя трудоголика. – Он ухмыльнулся. Он так и не понял, что я его избегал, или притворяется?
Чёстно признаться, я совершенно не понимал, о чём он говорит, но для приличия буркнул:
– Ага.
Это имело обратный эффект. Вот тут-то Блейз и заподозрил что-то неладное. Он присел на мою кровать, пристально глядя на меня:
– У тебя взгляд как у сломанной куклы. Что-то произошло?
– Нет, – спокойно соврал я.
– Ты такой бледный… – заметил Забини, касаясь пальцами моего виска.
Я, наверное, покраснел; его пальцы оставляли горячий след моей на коже. Тут же стряхнул его руку, отвернувшись.
– Это потому что я спал. Кровь отлила от лица.
Блейз кивнул, не сводя с меня пристального взгляда тёмных глаз.
– Конечно, – не к месту кивнул Блейз и вышел из спальни.
Я вдруг почувствовал себя таким одиноким, я остался один. Забини в этом виноват. Он начинает меня раздражать. Но, по большому счёту, мне всё равно, я снова могу с ним разговаривать, снова могу смотреть ему в глаза, не заливаясь при этом краской, словно влюблённая школьница.

Моё время лилось тихо, я не обращал на жизнь никакого внимания. Пока не столкнулся с ними в коридоре.
Черно-белая картинка окружающего мира в моих глазах вспыхнула ярко-красным цветом.
Близнецы Уизли стояли в коридоре. С ними был ещё какой-то парень и загонщица из гриффиндорской команды, не помню её имени…
Один из близнецов крепко прижимал её к себе, обнимая за талию, и девица просто млела. А второй близнец смеялся над этим и подтрунивал.
Я остановился на какую-то секунду, только чтобы снова почувствовать землю под ногами. Не так-то просто, когда картинка перед глазами вдруг вспыхивает так ярко!
Они тут же заметили меня и, словно по сигналу, одновременно подняли на меня взгляд, синхронно расплывшись в улыбке.
Когда я проходил мимо, один из близнецов, нарочно встав позади всей компании, поймал меня за локоть.
– Ты же заглянешь завтра посплетничать, правда? – прошептал он.
Я ничего не ответил, похолодев от ужаса. Потому что понимал – приду.
Что они теперь будут со мной делать? Этого мне не хватало?
Неторопливо шагая по коридору, я думал: неужели я мазохист? Когда отец наказывал меня пощёчинами или Круцио, я не испытывал ничего такого, мне не хотелось это повторить.
Я приучен как глупая собака, у которой в голове только одни инстинкты.
Удовольствие мне подали в коктейле с болью и унижением. И, вспоминая об этом теперь, я понимаю, как это было возбуждающе странно…
Что за глупость, мне мало приключений? Всё это трижды ненатурально, трижды неестественно. Слизеринец, парень, с гриффиндорцами-братьями! Даже не знаю, чего ещё не хватает, это предел. Ниже падать некуда.
Я остановился.
Моё сердце разбушевалось, отдаваясь гулом в ушах.
Чтобы потом снова впасть в забытье?
Но есть ли у меня выход?

Ушёл, не потому что разлюбил,
Забыл или решил расстаться.
А просто больше нету сил
Со мной из-за меня сражаться…

Весь день я игнорировал Фреда, отказываясь с ним разговаривать. Хотя сложно сказать, кто из нас страдал от этого больше. Потому что я чувствовал себя отвратительно, словно меня отключили от постоянного источника энергии, и мне остаётся медленно погибать.
Это я и делал.
А дело было в том, что я спросил у Фреда, с кем он встречался всё то время, когда врал о какой-то девчонке. Он ведь постоянно ходил к кому-то на свидания, покупал подарки для этого человека, и мне надо узнать, кто это был!
Но Фред упёрся рогом и говорил, что не хочет, чтобы я знал, кто это. Говорил, лучше не надо. Но я всё равно не отстал, а брат переходил на хитрости, пытался сменить тему, перевести всё в шутку. Говорил, что встречался со Снейпом, потом – что с Гарри. Самое страшное, что я чуть не поверил в это, но Фред не выдержал и начал ржать. Вот тогда я обиделся.
– Раз ты не хочешь говорить серьезно, тогда я вообще ни о чём не буду с тобой разговаривать! – надулся я.
– Ну Джо-ордж, ну ладно тебе, это просто прикол, – ластился ко мне Фред.
Я дёрнул плечом, чтобы он отошел от меня. Фред тоже разозлился:
– Ну и хрен с тобой, раз шуток не понимаешь, псих!
Он толкнул меня в спину и, скрестив руки на груди, ушел на урок, меня ждать не стал.
Целый день мы обходили друг друга стороной, но за обедом сидели вместе.
Фред то и дело вздыхал, поглядывая на меня.
– В жизни не видал, чтобы вы, ребята, цапались! – покачал головой Симус Финниган.
– Это случается чаще, чем ты думаешь, – со знанием дела кивнул Рон.
– Да что ты вообще про нас знаешь, Ронни-Бонни? – ехидно спросил я.
Фред с надеждой взглянул на меня, но я тут же отвернулся.
– Милые бранятся – только тешатся, – уверенно сказал Гарри.
Ни я, ни Фред никак это не прокомментировали, но, честно признаться, я уже дождаться не мог, когда же наш бойкот закончится.
Пока мы стояли в коридоре перед классом, Фред заигрывал с Кэти Белл. Я ужасно ревновал, завидовал и всё думал про себя: «Вот пусть только попробует потом ко мне подойти или о чем-нибудь попросить! Своё прощение он будет вымаливать!»
– Кэти, ай-ай-ай, не знал, что ты такая ветреная…
Кэти смущалась и выворачивалась из рук Фреда.
– А я-то думал, ты меня любишь, – пошутил я, чтобы уколоть Фреда. Он остро глянул на меня.
И вдруг я заметил Малфоя. Какая удача! Это он после нашей маленькой игры ходит такой убитый? На нём буквально лица нет, будь он на тон светлее – начал бы сливаться со стенами.
Я отошел чуть назад и поймал Малфоя за локоть:
– Ты же заглянешь завтра посплетничать, правда? – прошептал я.
Он тут же залился краской и побежал по коридору.
Глядя ему вслед, я почувствовал свою вину перед ним. Я понимаю, что он испытывает – беспомощность. Когда ты не способен никуда деться от себя самого, тебя унижают собственные чувства и желания.
Мы поймали его, словно бабочку на липкую ленту. Он не может не прийти – слишком боится, что наш секрет раскроется, и повернуть время вспять тоже не может.
Хотя я вижу полную картину его ситуации, а он только верхушку айсберга. Уже можно было бы и догадаться – ну как, КАК такое может произойти случайно?! Без скрытого умысла, просто для развлечения?
Жалко его, с его верхушки до земли лететь долго, и ему придется приземлиться больно и довольно скоро.
Но каждому своё, Драко заслужил.

Я лежал на своей кровати лицом вниз, укрывшись с головой одеялом, специально задёрнув балдахин, чтобы никто этого не видел.
Мне было душно и больно, моё сердце ныло от ревности и ещё не пойми от чего. И я наслаждался этим, не хотел отпускать это странное смешанное чувство, оно так и разливалось по моему телу.
И было больно, я понимал, что та причина, по которой я затеял ссору, – это то, что у меня больше нет сил. Нет сил противостоять его чувствам, нет сил ревновать, нет сил играть.
Я слышал, как Фред на соседней кровати шмыгал носом. Может, он плачет или просто заболел?
Он то и дело глубоко вздыхал. Что-то зашуршало, и я услышал, как он оказался рядом с моей кроватью.
Чуть приподняв балдахин, он положил голову на край моей постели.
– Джордж, прости меня. Я не могу больше, я к тебе хочу… – хриплым голосом сказал он.
Моя ноющая боль сконцентрировалась комком в горле, слёзы жгли глаза, и мне стало так жаль. Жаль себя, жаль его.
Я не отвечал, Фред не уходил; тем временем моя подушка уже стала мокрой от слёз.
Вытерев нос, я повернулся на бок и взглянул на брата.
У Фреда были синяки под глазами, щеки немножко припухли, наверное, тоже от слёз, нос раскраснелся, взгляд душещипательно опущен вниз.
Надеюсь, он не заметил в полумраке, что я тоже расклеился. Фред забрался под моё одело с головой и крепко прильнул ко мне, обняв руками и обхватив ногами.
И сразу же начал целовать тёплыми губами мои щёки, нос, подбородок, скулы. Потом устало добрался до губ, и мы медленно целовались распухшими губами.
Я не мог остановиться, слёзы так и катились из-под ресниц, не знаю, почему.
Что случилось? Что такого случилось, чтобы так реветь?
Стало слишком жарко.
Мы лежали близко и тяжело дышали.
Меня всего трясло от нетерпения.
Фред повернулся ко мне:
– Как насчёт небольшой разминки?
А вот теперь уж точно вся кровать ходила ходуном от моей дрожи.
– Ага… – слабо ответил я.
Фред сполз чуть пониже и сел мне на колени.
– Перестань так пыхтеть, у тебя голова закружится! – просипел он.
– Заткнись, кто в этом виноват, по-твоему!? – сердился я.
Фред закусил губу и потянул мои шорты вниз. Я закрыл глаза и выдохнул, расслабляясь.
Почувствовал, когда Фред взял мой член в руку, это было ещё нормально. Но когда он прошелся горячим языком вдоль него, по моему телу словно электрический разряд пустили. Я выгнулся, сдержал стон, слетевший с моих губ, и вцепился обеими руками в подушку.
– О... Мерлин... – сквозь зубы прошептал я.
Фред на секунду отвлёкся – его испугала моя реакция, он подумал, что сделал мне больно. А ведь и правда сделал! Это было так приятно, что даже больно, не выдержать.
Мне снова пришлось заставить себя расслабить мышцы, и следующее прикосновение его языка я воспринял уже спокойнее. С глубоким вздохом – пока его язык поднимался к головке; немного задержать дыхание – когда он трогает головку кончиком языка, глубокий выдох – когда он снова спускается к основанию.
Я наблюдал за ним исподтишка. Фред наконец-то втянул мой член в рот почти полностью – в этот момент я готов был умереть.
Тёплая влажность его рта снова заставила меня выгнуться дугой, да так, что я увидел спинку кровати за своей головой.
– Я… – от его резкого движения языком я не смог говорить. – П-по...дожди… а... – задыхался я, не попадая в такт его движениям.
Он слышал меня, но не хотел дать мне сказать.
Мои пальцы дрожали, и я неловко, но сильно взял Фреда за волосы и потянул его голову вверх. Увидев, как мой член выскользнул из его жадно раскрытых влажных губ, мне и самому захотелось прикоснуться к его языку своим. Глаза у Фреда были словно у зачарованного, ничего не видящие, затуманенные страстью зеркальца.
– Ну что ещё?! – нетерпеливо прошипел он.
– Я... я запреща…ю… тебе кого-нибудь ещё так… так… – Я пытался отдышаться.
– Больше никто. Это только для тебя, – пообещал мне Фред, прикоснувшись губами к моему солнечному сплетению, перед тем как продолжить то, что делал ранее.
Если я запрещаю ему, значит, это придется сделать мне?

***

Что бы я ни говорил и как бы себя ни чувствовал, а дело приняло неожиданный поворот.
Мир вокруг меня снова сделал сальто-мортале, и я понял, что веду себя как идиот!
Что я с собой сделал? Что я позволяю с собой делать?!
Послеобеденная тренировка вымотала меня, и когда я принял душ, то окончательно разомлел. Но я не мог позволить себе расслабиться – мне предстоит битва!
Ещё один «внешний раздражитель» встретился мне в слизеринской гостиной.
Блейз стоял возле выхода из неё, и когда я попытался выйти, он преградил мне путь рукой.
Я остановился и невозмутимо взглянул на него.
До того смотревший в пол Забини поднял на меня пронизывающий взгляд. Наверное, он всё же злится, что я свел общение с ним к минимуму.
– И куда же мы собрались? – спокойно спросил он.
– А твоё ли это дело? – я специально приподнял голову, чтобы глядеть на него сверху вниз.
– Знаешь, ты очень странно себя ведешь, это меня напрягает.
– Уж постарайся не обращать внимания, – съехидничал я.
Блейз чуть ухмыльнулся и так резко схватил меня за галстук, что я издал булькающий вздох от испуга. Он притянул меня к себе так близко, что при желании я мог коснуться его носом.
Блейз сосредоточенно смотрел мне в глаза.
Я чувствовал его, его руки, его дыхание. Он так мне нравится.
Хотел бы я хоть разочек…
– Ты скажешь мне, что случилось?
– Нет, – без промедления ответил я.
– Это потому что ты мне не доверяешь?
– Нет, – опять ответил я.
На секунду мне показалось, что я увидел выражение боли на его лице, горечи. Блейз сжал зубы и с выдохом закрыл глаза, отпустив меня.
– Блейз?
– Иди.
– Но…
– Я сказал иди куда шел! – повысил голос Забини.
Я хмыкнул и последовал его совету. Моё сердце сжималось от боли, на глазах вот-вот были готовы навернуться слёзы. Почему мне тоже стало так горько? Я остановился, уставившись на носки своих ботинок.
Эта горечь мне?
И я двинулся дальше, меня ждали мои наказания.

Я искал книги, перелистывал их, хоть у меня и рябило в глазах от рун и иероглифов.
Было одиннадцать часов ночи, когда дверь в кабинет чуть приоткрылась. Близнецы Уизли заглянули в класс.
Я замер возле стеллажа, не поднимая глаз.
И предпочел бы, чтобы моё сердце совсем остановилось, лишь бы они не услышали его бешеного клокотания.
Бам-бам – по моей крови.
Братья зашли не торопясь, крепко держась за руки, молча прошли мимо меня и уселись на диван.
– Ты так и будешь там стоять? – спросил один из них.
А я вдруг понял, что и с места-то сдвинуться не могу. Мои мышцы сковало ужасом, и сам я стал безвольным.
Я достал волшебную палочку и сжал её в кулаке.
К моему горлу снова подступила горечь. Я искоса взглянул на близнецов. Я чувствовал себя таким жалким, находясь рядом с ними.
Теперь я знаю: у них есть так много всего, а у меня ничего. И я могу только мечтать, чтобы хоть на секунду стать маленькой частичкой их, и тогда мне, быть может, удастся ощутить что-то похожее...
Что я делаю сейчас, мне понятно! Я, как утопающий, хватаюсь за соломинку.
Спасать меня некому.
Один из братьев заметил палочку в моей руке и, негромко хмыкнув, сказал:
– Мы не притронемся к тебе…
– ...пока ты сам не попросишь, – закончил другой.
Стукнувшись лбом о книжную полку, я рухнул на пол. Близнецы не шелохнулись.
Мои силы куда-то пропали, ну и тролль с ними. Ниже некуда, так почему бы и не поддаться своему странному желанию?
Такая возможность – попробовать стать частью их…
Хотел бы я хоть разочек…
Ну уж нет! Не отдам!
Схватившись за край книжной полки, скидывая книги, я поднялся на ноги. С трудом дойдя до дивана, рухнул возле него, прижавшись щекой к холодному полу.
– На помощь… – прохрипел я. Но потом почувствовал спасительную тёплую ладонь, грубо схватившую меня за волосы.
Через секунду я уже оказался на коленях у одного из братьев Уизли. Словно большая мягкая игрушка, я лежал, облокотившись на его плечи и грудь.
Они гладили мои волосы, руки, шею… И, честно говоря, мне сейчас было наплевать. Конечно, завтра утром всё изменится, я буду видеть ситуацию по-другому, но сейчас, в эту минуту, я хочу знать, что будет дальше…
Меня пересадили на диван и без спешки раздевали.
Я слышал, как Уизли о чём-то разговаривали, но не понимал, о чём. Словно я не знал английского, я просто смотрел на братьев пустыми, одурманенными глазами и пытался понять, что означают их фразы. Я прокручивал их в голове несколько раз и ничего не понимал. Но самым страшным было то, что, кажется, я перестал понимать и собственные мысли тоже.
От этих прикосновений по моему телу разливалась сладкая нега, я открыто и малодушно принимал всё, что мне давали. И даже больше.
Один из Уизли встал с дивана и подошел к стеллажу с книгами, неторопливо просматривая корешки.
Тем временем другой Уизли опустился на пол, встав передо мной на колени.
Эти прикосновения немного привели меня в чувство, и первое, что я понял, было моё собственное безвольное блеяние:
– Н-н-не надо…
На которое, естественно никто не отреагировал.
Уже через секунду я почувствовал его горячий рот, в который он взял меня.
Мерлин, я слова вымолвить не смог, только немного подавался вперёд в такт его движениям. Боялся потерять этот пульс удовольствия. Мне не было нужно никакого оргазма, мне бы хотелось, чтобы это продолжалось долго, невероятно долго…
Сквозь мои сжатые зубы вырвалось хриплое «М-м-м», когда Уизли взял мой член глубже. Руками я впивался в обивку дивана и отсчитывал мои последние секунды удовольствия.
Вдруг в дверь кто-то постучал. Это меня немного нервировало, но я не готов был променять осторожность на свои секунды. Запустив пальцы в рыжие волосы, этим жестом я попросил Уизли продолжать.
– Эм... привет.
– Привет.
Вот тут-то мой мир и ухнул в глубокий колодец здравого смысла.
Это был голос Блейза! Уизли, который до того стоял у стеллажа, подошел к двери и слегка приоткрыл её, чтобы поговорить с пришедшим через небольшую щелку.
Я вижу его! Боггарт побери, я вижу его тень! Ещё пять сантиметров – и он меня заметит! Хотя если Уизли чуть сместится вбок, Забини и так меня заметит.
– Я искал Малфоя, он вроде должен был отбывать здесь наказание. Вы его не видели?
– Нет, он тут не пробегал. Правда, братец? – Уизли оглянулся на нас. Я похолодел от ужаса, но нас не заметили.
– Странно, в гостиную он не вернулся, тренировки тоже не было…
– Мы за слизеринцами не следим.
– Точно, – подтвердил второй близнец.
Рыжий гриффиндорец, который до того мучил меня ласками, смотрел на меня с интересом.
Я смотрел на него с ужасом.
Всё так же пристально глядя мне в глаза, он провел рукой по моему члену верх и вниз.
Беззвучно задохнувшись, я зажмурился, потом открыл глаза и помотал головой.
«Стоп, пожалуйста!»
Чуть усмехнувшись, он, со страстным придыханием, снова взял мой член в рот.
Я выгнулся от удовольствия и укусил свою ладонь, чтобы не застонать, но сдавленное «Ум-м» всё же вырвалось.
– Что это? – спросил Забини.
– Ничего, это Джордж.
– А-а... ну ясно. Если Малфой явится сюда, передай, что я его искал, – уходя, сказал Блейз.
– Может быть, – бросил Уизли и закрыл дверь.
Мой голос пропал где-то в сдавленных лёгких. Уизли вытирал свой рот, а я дышал тяжело и глубоко, откинув голову.
Тролль бы меня побрал! Если бы Забини это видел!
Как хочется, чтобы это был он... но он никогда такого не сделает, никогда не станет таким со мной.
Близнецы снова сели по обе стороны от меня.
– Оставайся нашим питомцем…
– …а мы тебя обижать не будем!..
– Он ведь никогда не будет таким…
– …с тобой.
– Оставайся.
Оставь надежду. Опустив глаза вниз, я еле заметно кивнул.

Однажды нарушив запрет,
голоса разума уже не услышать

Видел ли я в этом что-нибудь жестокое? Нет.
Было ли мне жаль Драко? Нет.
Мне бы хотелось остановить это сейчас? Нет.
В игру я втянулся быстро и уже было решил, что всё в порядке, пока не увидел, как ведет себя Фред.
Он разговаривал со мной нормально, но даже незаметная перемена в его поведении стала для меня значительной.
Он не смотрел на меня. Он делал всё, чтобы наши глаза не встретились, и продолжал делать это до тех пор, пока я не подошел к нему вплотную и в лоб не спросил:
– Ты скажешь мне, что теперь не так? – спросил я его этим утром в ванной.
– Всё так.
– Тогда посмотри на меня! – вскрикнул я.
И тут я понял, что не так – Фреда снедала жалость. Видимо, он не мог спать, поэтому его глаза покраснели, но в то же время во взгляде была бесконечная обида. Не знаю, почему.
– Обещай, что не возненавидишь меня, – просипел он, переминаясь босыми ногами на холодном кафеле.
– Клянусь тебе.
– Не возненавидишь меня после этого! – зажмурился Фред.
– Верь мне всегда, – предостерёг я его.
Джордж взъерошил ладонью свои волосы и попытался закрыть растрёпанной чёлкой глаза.
– С некоторых пор уже ничто не может стать для меня убийственной новостью, знаешь ли!
Фред кусал губы и выглядел растерянно.
– Хорошо, я сам попробую… Это касается Малфоя, да?
Фред неоднозначно покачал головой.
– Это причина, по которой мы согласились на эти игры с Малфоем?
Фред кивнул.
– Значит, это касается Блейза. – Мой голос слабел.
На меня каменной глыбой упало осознание.
– О Мерлин тебя подери… – Я оперся о ванную.
– Я... я знаю, это предательство, но я не думал тогда, что так получится, это произошло само по себе…
– Заткнись, – бросил я.
Фред послушно умолк.
– Тот, с кем ты встречался тогда… был Забини? – спросил я в лоб, и мой голос не дрогнул.
– Это был он.
Глубоко вздохнув, я присел на край ванной и закрыл глаза рукой.
Мой провинившийся близнец стоял рядом, с виноватым донельзя видом.
– И поэтому ты... И поэтому вчера ты!… – У меня слов не было договорить! – Соплохвост тебе в зад, ты ещё и меня в это втянул и не поморщился!
Фред упал на колени и вцепился мне в ноги.
– Прости меня, прости, пожалуйста! Ты можешь всем рассказать, можешь дать мне по морде, только, пожалуйста, не бросай меня, я сделаю всё что угодно! Пожалуйста, я знаю, я грязь теперь, со слизеринцем…
– Да тролль с тобой и твоими слизеринцами! – Я отпихнул Фреда. – Ты просто ненормальный! Какая, к дементорам, разница – слизеринцы, гриффиндорцы?! Главное, что ты, чтобы унять свою месть, повелся на его провокации!!! Уж не знаю, зачем Блейз предложил нам эти игры, но даже миссис Норрис ясно будет – Забини влюблён в Малфоя по уши, он решил его проучить или ещё что, может, просто решил его совратить таким способом! А ты, придурок, уж подумал, что так сможешь отомстить Блейзу?! Ещё и меня втянул в это, идиот! А теперь, конечно, тебе Малфоя стало жалко – крыша у него наверняка съехала, но он-то не виноват, что его любит грёбаный садист-извращенец!!! – орал я как подорванный и не мог остановиться. – Ты балбес, как бы ты ни старался, ты не сможешь переборщить! Забини хочет, чтобы так было!!!
Фред кивал как китайский болванчик и слезившимися глазами уставился на меня.
Я сделал глубокий вдох и посмотрел на брата.
– Ты так сильно его ненавидишь? – уже спокойнее спросил я.
Фред усиленно закивал.
– Ты понимаешь, что поступил как полный идиот?!
Фред снова закивал.
– Хватит мотать башкой! Ты что, на все вопросы будешь отвечать «да»?!
Фред кивал.
– Хватит, встань с пола.
Фред помотал головой.
Тогда я схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги.
– Чёрт возьми, мы должны как-то покончить с этим.
– Давай остановимся и всё, больше не будем трогать его, ладно? Я просто хочу забыть обо всем этом, – всё тем же умоляющим тоном говорил Фред.
– Нет, нужно проучить Забини! Раз он затеял эти игры, значит, ему это зачем-то нужно. Помнишь, что он сказал: «Вы можете играть с ним как хотите. Развращайте, дразните… Одно условие – никаких следов, он не должен быть травмирован, только напуган».
Он ведь и понятия не имеет, что мы с ним делали, возможно, догадывается, но я уверен, если он увидит, он не выдержит. Ладно, мы делаем это в последний раз…
– Хорошо. – Фред нехотя согласился. Он бы согласился сейчас и душу дементорам отдать. Счастье окончательно затуманило ему рассудок, и по его глазам это было заметно.
– И учти, в третий раз моё сердце не выдержит твоего предательства. В следующий раз я порву тебя на мелкие куски, усёк?
– Да, я придурок, можешь меня наказать...
– Заткнись, идиот! Хрен тебе, а не наказание! Думаешь, я не знаю, что ты так от чувства вины избавляешься?
– Когда ты понял?
– Да в первый же раз и понял. Поэтому и пошел у тебя на поводу... Ты что думаешь, стал бы я тебя просто так колошматить?
– Но... если тебе тоже Малфоя жалко, почему тогда ты согласился?
– Потому что ты этого хотел.
– Но... я думал о том же самом… я думал, тебе скучно со мной. Думал, я так надоел со своими проблемами. Я думал, ты хочешь развлечься!
– А я видел, что тебе этого хотелось!
Это всё дурацкая безоговорочная иерархия – сначала то, чего хочешь ты. А потом уже мои чувства.
– Грёбаное самопожертвование…
– А Малфою мы скажем?
– Нет, он не сыграет так, как надо. К тому же он сейчас подавлен и разбит.
– Не говори с такой теплотой о другом парне, – пробубнил Фред уткнувшись лбом в мою спину.
Устало вдохнув, я возвёл глаза к потолку, чувствуя, как руки Фреда обвили мою талию.

– Привет, Блейз Забини! – пропели мы хором.
– Как твои дела?
Забини взглянул на нас без интереса:
– А у вас?
– У нас блестяще.
– Да-да, – поддакнул Фред.
– Я рад.
– Слушай, уж не знаю, зачем ты предложил нам эту игру с Малфоем…
– …но мы так втянулись, что…
– В общем, мы решили оставить его себе.
– Хм, интересно, – скептически ухмыльнулся Блейз, – и как вы думаете, у вас это получится?
– Даже не знаю, – притворно задумался Фред
– Фредди, как же нам Драко себе прикарманить? – уходя, издевались мы.
Я точно знаю, что Блейз занервничал, хоть и умудрился мастерски это скрыть.

* * *
Тоска съедает человека изнутри,
оставляя снаружи смеющегося персонажа.

За завтраком я клевал носом и был очень раздражен. Потому что не выспался, потому что сегодня куча уроков, потому что все меня бесят.
Паркинсон минут двадцать дёргала меня за руку, пока я не двинул локтем и не попал ей в нос. Наверное, это больно – Паркинсон разревелась. Мне пришлось извиняться и вести её в Больничное крыло, и сегодняшний день начал раздражать меня ещё больше.
Подружки Паркинсон, которые остались с ней у мадам Помфри, осуждающе перешептывались.
– Чем ты сегодня так недоволен? – спросил меня Блейз, когда мы шли по коридору пятого этажа.
– С чего ты взял? Всё просто превосходно, – бросил я в ответ, не взглянув на него. Разумеется, Блейз тоже меня раздражал. Я бы даже сказал, что сегодня я его ненавижу, терпеть не могу, и шестое чувство подсказывало мне, что так и надо.
– В который раз я тебя спрашиваю? В пятый, шестой? Но ты всегда отвечаешь одно и то же.
Это был мой предел. Никогда не мог похвастаться излишней сдержанностью и терпением.
– Послушай, что тебе надо от меня? – вспылил я. – Если хочешь до кого-нибудь докопаться, иди доставай своего Дерека, вы вроде с ним неплохо ладите… – Я зло ухмыльнулся.
Забини, схватив меня за локоть, потянул назад и толкнул на стену.
– Это из-за него? Ты из-за него бесишься? – прерывисто спросил Блейз.
– Пф… тоже мне, да трахай ты кого хочешь, плевал я! Только ко мне не лезь,– фыркнул я, пытаясь вывернуть свои запястья из рук Забини.
– Как интересно ты заговорил… Кого хочешь, да? – переспросил Забини.
Я прятал взгляд. Любую неосторожную фразу он может сто раз обернуть против меня, поэтому он не боится своих опрометчивых поступков.
– Ты очень напряжен, Драко, почему? Мы с тобой столько лет дружим, а ты отказываешься со мной разговаривать. Что-то прячешь от меня? – Блейз говорил полушепотом, чуть склонившись к моему уху.
Трепет.
– Я не хочу с тобой больше общаться… – «Это невыносимо!» – Я терпеть не могу таких, как ты. – «Я не смогу побороть желание прикоснуться к тебе».
Я положил ладонь ему на грудь, просив Забини отодвинуться, и опустил голову.
Блейз отступил от меня на шаг с широко раскрытыми глазами.

«– Слушай, уж не знаю, зачем ты предложил нам эту игру с Малфоем…
– …но мы так втянулись, что…
– В общем, мы решили оставить его себе…»

Ну вот и всё, Мерлин! Больше не будет этих игр с моими нервами, больше я не буду испытывать свои желания, бороться с ними.
Больше всего на свете ненавижу противостоять сам себе!
Дойдя до подземелий, я наткнулся на парочку, которая беззастенчиво целовалась в углу.
Они на секунду оторвались друг от друга; взглянув на меня, а затем парень снова прижал девушку к себе.
Я ведь такой же, как они. У меня свои отношения, и я так же просто получаю от них удовольствие. Пусть они не такие искренние и, кроме удовольствия, повергают меня в ужас и апатию, неважно, насколько они странные, но это просто отношения, больше ничего.
Забини целый день ходил за мной, словно тень. Самая настоящая тень – он всё время находился за моей спиной, никогда впереди, держал дистанцию, и при мне за весь день с его губ не сорвалось ни звука.

На своё наказание я явился совершенно вымотанный, но со спокойной душой. Больше я не собирался страдать или пытаться сопротивляться, я ждал их. Послушно и терпеливо, как доверчивый кот.
Я уже почти чувствовал эту нежность, хотя кабинет был пуст. Присев на диван, я положил голову на подлокотник и чуть было не уснул.
Но, услышав их голоса, когда близнецы ещё только шли по коридору, я тут же встрепенулся, моё сердце застучало чаще, пуская по телу волны трепетного волнения.
– …ты же не против, правда?
– После такого я буду очень долго и невероятно тщательно чистить тебя, ты согласен на такое?
– О да, Джордж. Потом ты можешь делать со мной всё.
Зашли в кабинет они, глядя друг другу в глаза.
– Смотри, кто тут, – обрадовался один из близнецов и сел рядом со мной, – наш маленький питомец!
– М-м-м… – Я замялся и так и не смог побороть смущение.
Второй близнец сел по другую сторону от меня. Приподняв мою голову за подбородок, он прикоснулся большим пальцем к моим губам, призывая разомкнуть их. И сразу же накрыл их своими, неглубоко проникая зыком.
Это первый раз, когда я целуюсь с парнем!
Если закрыть глаза, разницы никакой – губы такие же мягкие, язык такой же нежный.
Только движения его языка были не подавляющими, а «ознакомительными».
Я понял, что не могу пошевелиться, даже губами, никак, моё тело словно онемело.
Он продолжал нежно целовать меня, лаская языком легко и осторожно, словно перышком по нежной коже.
Я приоткрыл глаза и видел, как в полумраке блестят глаза второго близнеца. Губы его было плотно сжаты, лицо выражало злость, негодование.
Это так странно – быть причиной чьей-то ревности.
У меня, может, больше и не представится шанса попробовать её на вкус. Такую искреннюю, без примесей, ревность.
Я чуть отстранился от первого рыжего и притянул к себе его близнеца.
Как и ожидалось, он попытался сделать мне больно – сильно впился в мои губы и ухватил зубами кончик моего языка. Но я взял его за подбородок и заставил разжать зубы, чтобы проникнуть глубже.
– Смотри-ка, Джордж! Мотылёк хочет огонька? – ухмыльнулся один из братьев.
Я отстранился от Джорджа и упал головой на его колени.
Воздуха слишком много, чтобы дышать.
Они совращали меня умело, прикасаясь к телу в тех самых чувствительных точках, пока раздевали меня. Слаженно и сообща, словно заранее условились.
Я сидел верхом на коленях у одного из близнецов. Если тот, кто раздевал меня сзади, был Джордж, значит, передо мной сейчас Фред. Отлично, на какое-то время я их различаю! Но если будет ещё одна рокировка, их имена снова исчезнут во внешней схожести.
Я ёрзал, уже давно возбудившись, и мне было немного больно.
Кроме того, Джордж сзади не только прижимал меня к своему брату, но ещё и дразнил пальцами мою грудь, а языком прикасался к уху, от чего я начал немного вздрагивать в его руках.
Тем временем Фред расстегнул мои брюки, а Джордж тут же стащил их.
На мне осталась только расстёгнутая рубашка, немного спущенная с плеч, и не до конца развязанный галстук, который выскользнул из-под воротника и остался у меня на шее.
– У нас есть кое-что для тебя, – просипел над моим ухом Джордж.
Мутным от желания взглядом я проследил за его рукой – Джордж положил Фреду на язык большую красную бусину. Тот сразу передал её мне посредством поцелуя. Несколько секунд мы играли с бусиной языками, но потом Фред отстранился от меня.
– Что… это? – слабым голосом спросил я. Драже быстро таяло на языке, оставляя сладкий привкус.
– Не глотай…
– …рассасывай её.
– Это чтобы не было больно.
– А... дол...должно быть больно?.. – выдохнул я, чувствуя как обдаёт жаром моё лицо.
– Нет...
– Только если недостаточно возбудиться.
– Тебе больно не будет, – пообещал мне Джордж, касаясь кончиком языка моего виска.
Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не стонать, потому что Фред начал водить рукой по моему члену. Другой рукой он расстёгивал молнию на своих брюках.
Драже к тому времени полностью растворилось у меня во рту. Теперь уже не только лицо – у меня горели грудь, рёбра и даже бёдра.
– М-м…мне… мне горячо, очень, – промямлил я.
– Всё в порядке.
– Это хорошо…сейчас… – сказал Фред, и я тут же почувствовал его мокрые пальцы внутри себя.
Я вцепился в его плечи и с трудом сдерживал стоны.
Он двигал пальцами внутри меня медленно и осторожно. Внутрь… Наружу... Моё сознание меркло, тело двигалось само по себе.
Закинув руку назад, я поймал Джорджа за волосы и, повернув голову, насколько смог, умудрился поцеловать его. Всё моё тело было охвачено огнем, и я уже не различал, где чьи руки. Всё: язык, бёдра, грудь, шея, – всё было в пламени.
Я отстранился от Джорджа одновременно с тем, как Фред вытащил из меня пальцы.
Он немного приподнял меня вверх, и теперь внутрь меня проскользнул его член.
Я замер и сжал кулаки до побелевших костяшек.
Он слишком глубоко вошел, так сразу…
– М-мф... так узко… расслабься немножко, я не могу двигаться…
Я старался дышать глубоко, но уже ничего не видел. Не знаю почему: потому что я закрыл глаза? Или они открыты, но без толку?
Я постарался расслабить мышцы, и внутри стало не так тесно, но по-прежнему очень горячо. Почувствовал сильное движение внутри меня, оно прошло словно сквозь всё моё тело.
Проведя рукой по своему напряженному члену, я сразу кончил и провалился куда-то в туман.
Сзади бахнула открывшаяся дверь, но мне было всё равно, я уже потерял сознание.

– Стойте! Не надо! – В кабинет ворвался Забини. И в нерешительности остановился в метре от нас.
– Эй, Малфой! Драко, ты чего? Фред, он в обмороке...
– Что? Я же только вошел, он только раз кончить успел! Драко! – Мы трепали Малфоя по щекам и пытались осторожно привести его в чувство.
– Отвалите от него. – Забини, обхватив Малфоя за талию, стащил его с Фреда и сел с ним на пол. – Я... я больше не предам тебя… я… Вы что с ним сделали, уроды?! – прорычал Блейз.
У Блейза была то ли истерика, то ли паника. Непонятно.
Мы смотрели на него спокойно.
– Ничего. С ним всё в порядке.
– Наверное, он перевозбудился и не выдержал.
– Он всего лишь в обмороке, – успокаивал Фред.
– Драко… Драко… – повторял Блейз как заведенный, гладя Малфоя по голове и прижимая его к себе.
– Мы надеемся, ты доволен результатом?
– Всё, как мы и договаривались, – поддержал я.
Забини не ответил, только сильнее прижал к себе обмякшего Малфоя.
Не сказав больше ни слова, мы вышли из кабинета, держась за руки.

***

Я проснулся и смотрел в потолок. Понятия не имею, сколько прошло времени, но, наверное, много. Мои мышцы затекли, я не чувствовал в себе сил даже приподняться над кроватью.
Какой-то странный туман застилал все мои мысли.
Мои щеки были мокрыми, я не понимал почему. Наверное, глаза слезились во сне. Губы пересохли.
Блейз сидел у моей кровати, опустив голову. Пальцы его были скрещены словно в молитве.
Да, помню, я видел его. Ночью я просыпался несколько раз и тут же засыпал. Но он всё это время сидел здесь, причём в той же позе…
Может, он спит?
Протянув руку, я коснулся его – Блейз тут же встрепенулся, и я отдёрнул ладонь.
– Я ждал твоего пробуждения. Ты проспал почти двое суток, – устало сказал Забини. Лицо его было бледным, волосы немного взъерошены.
– Зачем? – спросил я. Мой голос осип.
– Ты упал в обморок, я волновался…
– Не стоило, – резко оборвал я.
– Ты…
– Я всё понял. Я видел, когда ты вошел, и понял тогда всё …
И это было правдой. В этой странной полудреме я думал. Только и делал, что думал, думал… Спал ли хоть минуту? Или это был транс? Все мои сны заменила пустота, и мысли непрерывающийся цепью связали моё сознание, а когда я проснулся и вспомнил, что, кроме этого, есть ещё что-то, я немного успокоился.
То, о чём я думал, мне не нравилось…
В том, что близнецы Уизли совратили меня, – заслуга Блейза. Это была просто игра, и её подстроил Забини. Вопрос – зачем, волновал меня в последнюю очередь, в принципе – всё равно, зачем. Сам факт меня просто убивал. Но мне не хотелось мстить или ненавидеть, надо было бы, но у меня нет сил. Я так устал, совершенно нет на это сил…
Повернув голову в сторону окна, я сказал:
– Уйди. Я не хочу тебя видеть…
Блейз молчал несколько секунд, потом вдруг встал на колени возле моей кровати и взял мою руку в свои ладони:
– Послушай, я знаю, что прощения не заслужил… я даже равнодушия не заслуживаю… но, пожалуйста…
– У меня нет сил на это, просто…
– Скажи мне! Скажи, что мне сделать, чтобы искупить…
– Ничего. Это невозможно, тебе никогда не искупить вину. Я не буду тебя прощать… – всё так же безразлично сказал я и выдернул свою ладонь из рук Блейза.
– Мне всё равно, что ты велишь мне сделать, я приму всё что угодно! Только не проси не приближаться, умоляю… я не могу тебя оставить, я тебя…
– Молчи! – фыркнул я в негодовании. Откинув одеяло, я спустил ноги с кровати, но если бы попробовал встать, сразу бы упал. Всё тело болело и ныло, особенно зад и спина.
Забини встал, обошел кровать и встал передо мной.
Я посмотрел на него взглядом «Ну что тебе ещё надо!?», но Забини упрямился:
– Я не отстану, пока ты не простишь меня.
– Ты считаешь, что заслуживаешь прощения?
– Ещё нет, но заслужу.
– Зачем?
– Я люблю тебя…
Я фыркнул и покачал головой:
– Вздор, ты любишь Дерека! Того мелкого, которого трахал в этой самой комнате…
– Это было для тебя. Всё тебе. Каждый мой шаг, каждый взгляд – всё было только тебе. Я соблазнял тебя, компрометировал, вызывал, совращал. Ты – особенный. Значит, и подход к тебе особенный.
– Я не куплюсь на твою сомнительную лесть… Терпеть тебя не могу! – снова сказал я.
Блейз встал передо мной на колени и прижался к моим ногам.
Я снова устало вздохнул. Ну что с ним делать, Мерлин?
Выслушивая всё это, я удивлялся – как он сумел не потерять эту свою консервативность? Падая на колени и обнимая мои ноги, он сохраняет во всём какую-то каплю серьезности, показывая, что логика в его поступках есть! Хоть и с трудом в это верится…
Идиот.

______________________________________

* «Если бы мир только знал…»

Самопринуждение – это удовольствие
Аскетизм – потребность,
Трудная задача – привилегия.
Ницше " Антихрист"

Две недели спустя.

Опять проклятый дождь обломал все мои планы на сегодня. Но в Хогсмид я всё же пошел, хоть мне и пришлось идти одному.
Но, впрочем, на полпути меня нагнал Блейз. Запыхавшийся и немного промокший, он спросил:
– Почему ты не взял зонт?
Мои волосы намокли, и я немного озяб.
– Я в дождевом плаще, кроме того, ненавижу зонты, – ответил я. И Блейз пошел рядом, держа надо мной свой зонт. – Ты же сказал, что готовишь эссе к понедельнику.
– Я решил прогуляться…
– Понятно, – сказал я, с трудом скрывая усмешку.
Наконец мы добрались до Хогсмида. На улицах были лишь редкие прохожие, да и те старались шагать быстро.
Блейз вдруг осторожно взял меня за руку.
– Что ты делаешь? – спросил я, резко останавливаясь.
– Просто хочу к тебе прикоснуться, – без тени смущения объяснил Блейз.
– Я тебе не разрешал, – беспощадно отрезал я. Имею право!
Забини взял меня под локоть и завел за угол магазинчика «Сладкое Королевство». Мы остановились, дождь барабанил по зонту. Я люблю этот звук…
Забини не сводил с меня тёмных глаз. Чего он добивается? Что я его пожалею?!
Чёрта с два!
– Что ещё? – раздраженно спросил я.
– Ты такой жестокий… – Блейз скользил взглядом по моему лицу.
– Ты тоже не ангел, – зло ответил я. – Заслужил!
– Да, заслужил… – согласился Блейз, обхватив ладонями моё лицо.
Но… иногда… я просто не могу ему сопротивляться. Хочется защищать свою гордость, но никак.
Прикасаясь к моим губам, он наслаждался, растягивал каждую секунду, словно я сахарная вата, а он ждёт, пока я растаю на его языке, потом он отпускает и всё начинается заново.
Я стараюсь поймать этот момент, когда он немного отстраняется, чтобы успеть изобразить нетерпеливый вид и неприязнь. Но после того как Блейз окидывает меня взглядом, он снова принимается меня целовать. И я забываюсь, я закрываю глаза, поддаваясь его манящим прикосновениям, и тянусь к нему. Льну к нему всем телом, потому что мне холодно, а он так тепло обнимает, пытается отдать это своё тепло мне, даже если я сделаю вид, что мне это не нужно.
Всё это только для того, чтобы снова изобразить негодование и нетерпение, когда я увижу, что он открывает глаза…
И всё начнётся заново…

***

– С ума сойти, он его простил!
– Да-да, кто бы мог подумать.
– Поверить не могу, что Малфой такой мягкотелый…
– Посмотри на него, он же втрескался в Забини по уши! – сказал я Фреду.
– А мне кажется, что это именно Блейз его любит, а не наоборот.
– Ха-ха, посмотри! Он делает вид, что ему всё равно!!!
Мы с Фредом выглядывали из-за запотевшего стекла «Сладкого Королевства», где прятались от дождя.
Вдруг Фред засмотрелся на меня.
– Ты чего? – спросил я его.
– Да я как вспомню, как он тебя поцеловал, мне не по себе становится… – негромко сказал он.
– Ничего себе! Значит, когда ты его целовал, это ничего, всё в порядке? А если он меня, так всё?!
– Он целовал тебя лучше, чем я? – пробубнил обиженный Фред.
– Так, как ты, меня никто никогда не поцелует, – успокоил я брата и чмокнул его в нос. Фред, надув губы, обнял меня.
– Эй, парни, вы бабли-кисс случаем не пробовали? Как думаете, они вкусные? – спросил нас Гарри.
– Фе-е..
– Гадость, лучше не бери.
– Есть кое-что получше!
– Хочешь тянучку «Свинк»?..

КОНЕЦ